Проблемы эффективности права в вопросе обеспечения безопасности и правопорядка в современной России (А.Г. Чернявский, журнал "Образование и право", N 4, апрель 2016 г.)

Проблемы эффективности права в вопросе обеспечения безопасности и правопорядка в современной России

А.Г. Чернявский,

доктор юридических наук, профессор,

ректор Московского института

государственного управления и права

Журнал "Образование и право", N 4, апрель 2016 г., с. 16-24.

Концепция эффективности права и норм законодательства, особенно в вопросе обеспечения безопасности и правопорядка в современной России, как никогда, нуждается в разработке новых подходов к методологии ее исследования. Сегодня ученый-правовед, с одной стороны, должен быть готовым к идейной оппозиции в отношении реальности; с другой стороны, его оппозиция должна быть конструктивной, должна стимулировать создание оптимальных моделей политического, правового, нравственного и др. состояния общества. В обоих случаях его ответственность должна быть выражена в готовности жить в той реальности, которую он "прописывает" другим. К сожалению, весьма распространенная неотчетливость методологического инструментария делает невозможным размышление о предмете, приводящее к теории. Поэтому теоретики чаще всего вынуждены в своих построениях опираться на два столпа - на очевидности (общепринятости), как правило, поверхностные и привычные, и на подбор доводов под очевидность (псевдотеоретизирование, равное тавтологии). Ничего общего с теорией такая метода, конечно, не имеет.

Общеправовая теория есть лишь средоточие общенаучных методов познания, по большей части применяемых и в отраслевых науках. Иначе говоря, по методологии общеправовая теория и юридические науки качественно не отличаются. Различия же в объеме предметных областей не меняют характера методологии. Просто общеправовая теория дает более общую картину, приращения в которой за этот счет применительно к отраслевой науке незначительны. По крайней мере, тот факт, что отраслевики, а тем более практики, мало нуждаются в общеправовой теории и потому неважно ее знают, подтверждает надстроечный, а не базисный характер этой теории. Последняя отвечает тем же: общеправовая теория вообще не обращается к интерпретациям отраслей права, не связана с изучением отраслевого правосознания.

Методологическая роль общеправовой теории должна состоять в испробовании разных методологий для получения разносторонней картины правового мира, длz изучения правовой жизни и права во всем многообразии их форм и проявлений; она должна состоять в определении и комбинировании наиболее подходящих методологий для исследования каждой проблемы теории государства и права.

Как известно, в отечественной науке проблема эффективности рассматривалась в контексте эффективности норм права, эффективности законодательства. Это закономерно вытекало из определения права как системы установленных или санкционированных государством норм общего характера, закрепленных в определенной форме и обеспеченных возможностью применения государственного принуждения. Рассмотрение же права с более широких философских, социологических, психологических, теологических позиций позволяет по-новому взглянуть на изучение права и его эффективности в настоящем времени.

В юридической литературе, особенно советского периода, справедливо указывалось, что проблема эффективности законодательства оказалась "проблемой высшей степени трудности". Это объяснялось двумя причинами: во-первых, многоаспектностью самой проблемы, в частности многочисленностью и различным характером правовых объектов исследования, а следовательно, и многообразием подходов к решению поставленной задачи; во-вторых, трудностями, связанными с использованием для решения задачи новейших приемов и методов научного исследования, требующих, как правило, значительных усилий не отдельных ученых, а целых коллективов, специально нацеленных на решение определенной задачи. Кстати, такая же проблема стоит и сегодня в российской правовой науке. Однако, как справедливо отмечают правоведы, проблема эффективности законодательства будет стоять перед юридической наукой до тех пор, пока будет существовать законодательство.

Становление права как особой системы социальной организации раскрывается на основе идей классической социологии права - концепций Э. Дюркгейма и М. Вебера, интерпретировавших его в рамках теории социальной дифференциации, функционального распределения ролей в обществе и выдвигавших его типологию на различных этапах с точки зрения институционализации нормативизма и функциональной роли правовой нормы в социальном регулировании. Этот подход позволяет видеть в праве главный инструмент социальной организации, разрешения конфликтов, обеспечения безопасности и социального мира [1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13].

Из всех систем нормативного порядка право с точки зрения функционального подхода (Т. Парсонс, Р. Мертон, Н. Луман) является наиболее эффективной системой социального контроля в современных обществах, где оно выступает механизмом интеграции и регуляции социального поведения индивидов, подавления и исправления "отклоняющегося" поведения.

Право определяется в современной науке как специфическая форма социальной организации, выступающая как норма, факт и ценность. Комплексное рассмотрение права как многомерного феномена воз можно лишь с учетом всех трех конкурирующих перспектив.

Действительно, изучение нормативной природы права позволяет раскрыть отношения долженствования (обязательное, запрещенное или дозволенное поведение), пронизанные единой волей. Раскрытие фактической природы права выявляет существование юридического феномена в обществе, что предполагает анализ особой сферы взаимоотношений между обществом и правом.

Наконец, ценностное измерение права показывает его соотношение с господствующими в обществе представлениями о справедливости, являющимися продуктом доминирующих исторических традиций, идеологических концепций и общественных настроений. Идеальная конструкция правовой нормы определяется наличием таких ее параметров, как справедливость (на чем настаивает юснатурализм), законность (о чем говорит нормативизм) и эффективность (к чему призывает реализм) [14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24].

Предложенный подход к праву исходит из этой идеальной конструкции, совмещающей все три параметра, которая функционирует в развитых правовых системах, хотя и там дает сбои. На практике эти параметры могут противоречить друг другу, переплетаться или проявляться один через другой. Поэтому право может восприниматься как справедливое, но не соответствующее позитивному закону, соответствующее его нормам, но неэффективное. Каждый элемент триады вступает в конфликт с двумя другими.

Это заставляет обратиться к изучению проблемы эффективности права. Как отмечается, многоаспектность в исследовании эффективности права предопределена тем, что само право как феномен многоаспектно, "сфера бытия права многослойна, иерархична и противоречива". С методологической точки зрения очень важен вывод, согласно которому сущность права имеет множество проявлений и множество путей его постижения. Данный аспект позволяет утверждать, что современная российская теория права должна работать над концепцией, которая объясняла бы право как многообразный, но единый феномен, существующий на разных социальных уровнях и в разных ипостасях.

Современная концепция спроса на право очень близка, в сущности, к утилитаристской философии И. Бентама и Дж. Остина, рассматривавших институт права и судебную власть с точки зрения их социальной полезности. Их интересовал прежде всего социальный эффект принимаемых законов и решений судов [25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33]. В настоящее время этот взгляд представлен так называемой автопоэтической концепцией права, основанной на альтруистическом представлении о нем как известной саморегулирующейся системе, внутренняя рефлексивная логика развития которой отвечает перспективным целям общества и развитию его формальной нормативно-правовой регуляции. Эта концепция действительно реализуется в правовых системах, где уже действуют эти механизмы саморегуляции.

Проблема заключается в том, что она не имеет смысла в обществах, где правовая система находится в стадии становления, а новые нормы и институты плохо адаптированы к социальному содержанию. Это относится ко многим обществам переходного типа, в частности к России, которая в начале XXI в. оказалась вынужденной разрешать проблемы, стоявшие перед ней в начале XX в.

Классическая российская юридическая школа представляет собой основу разработки научной концепции права в современной России. Во всех странах обращение к классике стимулирует мысль новейших исследователей. Но для нас оно особенно актуально. Это связано прежде всего с необходимостью восстановить разорванную преемственность национальной правовой традиции; с тем, что русская дореволюционная классика служит одновременно источником знаний о всей мировой науке эпохи ее существования; наконец, она разработала ряд проблем, представляющих специальный интерес для России [34, 35, 36, 37, 38, 39].

Русская юридическая школа прошла несколько значимых этапов в своем формировании, связанных с переходом от традиционного сословного общества к гражданскому. Ее основателями были Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин и В.И. Сергеевич, выступившие с целостной концепцией исследования права, его преобразования, либеральных реформ в России 60-х гг. XIX в. На следующем этапе данное направление было представлено трудами таких ученых, как А.Д. Градовский, М.М. Ковалевский и С.А. Муромцев, заложивших основы сравнительного правоведения и социологии права. Позднее ученые, развивавшие эти подходы, перенесли их на изучение социологи права и других отраслей права (Л.И. Петражицкий, Н.С. Таганцев, Г.Ф. Шершеневич), а также на разработку проблем кодификации и истории права.

Это направление русской юридической науки объединяла приверженность либеральным ценностям, политическим реформам и конституционализму. В их трудах дана научная концепция отношений общества и государства, трансформации сословного общества в гражданское и абсолютизма в правовое государство. Важной стороной их деятельности являлась связь таких параметров, как разработка философии права, позитивного законодательства, а также политической практики. Так, Чичерин и Кавелин выступали теоретиками крестьянской и судебной реформы, Градовский являлся одним из авторов конституции Болгарии, Муромцев - лидером земского конституционализма и председателем первой Государственной Думы, а Н.С. Таганцев - основным разработчиком Уголовного уложения 1903 г.

Каким образом и где законодательные конструкции прошлого могут быть использованы современным юристом? Это, прежде всего, философия права, которая не может игнорировать теоретических дебатов прошлого, например все дискуссии о фундаментальных правах и возрождении естественного права, соотношении его с позитивным правом и нормативизмом, роль социологии права. В связи с этим происходит обращение к теории возрождения естественного права, представленной в русской мысли начала XX в. П.И. Новгородцевым, С.Н. Трубецким. Это, далее, психологическая школа в юриспруденции (Л.И. Петражицкий, Н.М. Коркунов), наконец, уголовно-антропологическая школа (например, Д.А. Дриль).

Существенное значение имеет в этом контексте дискуссия сторонников естественного права и юридического позитивизма, например А.Х. Гольмстена и С.В. Пахмана, с одной стороны, и С.А. Муромцева и Г.Ф. Шершеневича - с другой (она во многом предварила те споры, которые имели место в Западной Европе позднейшего времени, например, между Г. Кельзеном и сторонниками юснатурализма). Это и общий вклад социологической школы права, основатели которой (Ковалевский и Муромцев) остаются наиболее видными теоретиками данного подхода в русской науке.

Вторым направлением рецепции юридических конструкций прошлого должно быть признано конституционное право теоретическая разработка и практическое применение таких понятий, как "конституционное" и "государственное" право, его соотношение с административным правом, основное законодательство, соотношение закона и указа, роль чрезвычайного законодательства, административного распоряжения и делегированных полномочий.

Эти идеи получили практическое воплощение при разработке конституционных проектов, а также юридических оснований Учредительного собрания (труды Н.И. Лазаревского, Ф.Ф. Кокошкина, В.М. Гессена и др.). Эта сфера применения чрезвычайно широка и охватывает пространство от общих вопросов теории права (прав человека, концепции разделения властей и федерализма) до вполне конкретных (например, дискуссия о предельно допустимом сроке содержания подозреваемого под стражей до рассмотрения его дела судом).

Третье направление - анализ богатой судебной практики по гражданским и уголовным делам. Можно выделить несколько взаимосвязанных перспективных направлений. Например, в цивилистике это труды К.Н. Анненкова, А.Х. Гольмстена, С.И. Зарудного, К.Д. Кавелина, Д.И. Мейера, К.И. Малышева, С.А. Муромцева, С.В. Пахмана, Л.И. Петражицкого, И.А. Покровского, В.И. Сергеевича, Г.Ф. Шершеневича (если называть только основные имена). В уголовном праве и криминологии - блестящая школа, представленная именами А. Вульферта, М.Н. Гернета, С.К. Гогеля, Д.А. Дриля, А. Духовского, А.А. Жижиленко, В.Д. Набокова, Н.С. Таганцева, И.Я. Фойницкого, Х.М. Чарыхова и др. Некоторые из изданий классических трудов могут использоваться (и используются) как учебные пособия (например, курс М.Ф. Владимирского-Буданова по истории русского права; Е.В. Васьковского - по цивилистической методологии или книга М.Я. Острогорского о демократии и политических партиях). Отметим практическое влияние Судебных уставов 1864 г. на разработку и реализацию судебной реформы постсоветского периода, которое отмечалось многими исследователями и признавалось практиками (прежде всего, например, суд присяжных, презумпция невиновности, внутреннее убеждение судьи, вопрос о прецедентном характере судебных решений).

Важен вклад русской школы социологии права, анализировавшей эти проблемы в условиях традиционной правовой системы, характеризовавшейся существованием феномена правового дуализма (рационального позитивного и традиционного обычного права) - С.А. Муромцева, М.М. Ковалевского, Н.М. Коркунова, Л.И. Петражицкого, Г.Ф. Шершеневича, П.А. Сорокина и других исследователей, разрабатывавших социологические параметры частного и публичного права, истории права (российского, западного и римского), а также отдельные проблемные области (например, обычное право, переходные формы землевладения, специфические категории социальной зависимости).

Вопрос о рецепции норм римского права и западных кодексов являлся одной из ключевых тем русской правовой мысли в ходе и после либеральных реформ 1860-х гг. Он отражен в дискуссиях о кодификации права в России, а участники этих споров (как, например, Н.М. Коркунов) предложили теоретическое разрешение проблемы. Поскольку русское дореволюционное право заимствовало многие нормы из западных кодексов (прежде всего, разумеется, Кодекса Наполеона и Германского Гражданского Уложения), то очевидно, что современное обращение к этим нормам является их повторной рецепцией.

В других отраслях права непосредственная рецепция законодательных норм прошлого возможна при их переосмыслении с позиции новой реальности. Так, введение собственности на землю актуализировало ряд норм предшествующего гражданского права, дискуссии о содержании таких понятий, как, например, сервитуты.

В русской юриспруденции существовало особое направление, связанное с анализом и юридической фиксацией обычного права (как крестьянского, так и отдельных народов). Это относится, например, к вопросу о возможности принятия современным законодательством существующих у некоторых народов норм обычного права проблема, тщательно разработанная в русской литературе прошлого.

Из этого подхода вытекает современная трактовка роли права в поддержании социального равновесия путем социализации индивида в рамках общих ценностей, передаваемых в виде нормативных моделей поведения, составляющих структурную основу общества и преодоления дисфункционального, отклоняющегося поведения с помощью последующего репрессивного контроля. Наряду с этим право выполняет функцию и другого, нерепрессивного, контроля, который определяется как регулятивный, дистрибутивный и превентивный.

Этот последний способствует выражению и институционализации социальных интересов [40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52].

Рассмотрение права как формы социальной организации (предложенное школой юридического реализма) подчеркивает его роль в конструировании социальной реальности, осуществлении своего рода социальной инженерии, состоящей в гармонизации интересов в условиях конфликта, достижении социальных целей и удовлетворении социальных нужд, что способствует интеграции индивидов в определенную социальную структуру.

Право организует нормативную структуру общества, общественное поведение индивидов и активно вмешивается в модернизацию социальной и экономической структуры. С этим связана еще одна чрезвычайно важная функция права - легитимация новых социальных институтов (как единства процессов и норм), особенно в условиях быстрых социальных преобразований.

Важная проблема эффективности создаваемого права - сравнительное изучение различных политико-правовых систем в истории и современности, анализ формальной (закрепленной в законах) и неформальной (реальной) структуры власти, раскрытие механизма власти политических режимов.

В связи с этим особое внимание конституционного (государственного) права, юридической и политической социологии привлекает анализ правовой культуры общества, механизма производства права в рамках разделения властей на разных уровнях - законодательной, исполнительной и судебной, федеральной и местной, элитных групп, а также таких, как политическая элита (правящий слой), экономическая элита (слой менеджеров), научно-техническая, национальная и региональная и др., характер их обратного влияния на правовую систему, в частности, в периоды социально-экономических преобразований.

С предложенных позиций возможно реконструировать широкое проблемное поле, которое до настоящего времени было разделено между рядом традиционных дисциплин - правом, социологией, историей, антропологией и др., которые, однако, не усматривали в нем внутреннего единства. Это единство определяется концепцией права как основного инструмента социальной организации и социального регулирования. Вместе с тем данный подход демонстрирует актуальность социальных оснований для возникновения тех или иных норм права. Таким образом, достигается цель легитимности права - выяснение взаимосвязи правовой нормы и социальных структур в процессе изменений; определение характера этой связи (позитивная или негативная корреляция их отношений) и степени их синхронности (опережающая роль правового регулирования по отношению к социальным изменениям или наоборот); параметры дисфункции между ними (когда, например, введение правовой нормы приводит к неожиданным или даже прямо противоположным ожидавшимся социальным последствиям); определение перспективных направлений социального конструирования и их планируемого социального эффекта; наконец, достижение социальных целей путем направленной политики права и соответственно идеологической функции права.

Ни для кого не секрет, что многогранность современной социальной жизни и технического прогресса ведет к постоянному расширению законодательного массива. Такое стремительное расширение не может не вызывать целого ряда последствий, негативно сказывающихся на эффективности норм права:

1. Увеличение правовых предписаний превращает презумпцию знания закона в фикцию, делает невозможным более или менее полное ознакомление с системой законодательства.

2. Рост числа законов и их расплывчатость подрывают авторитет законодательства в общественной среде, тем более не обладающей высоким правосознанием.

3. Увеличение числа норм ведет и к увеличению общего количества правонарушений. Правонарушение из аномального, неприемлемого обществом явления превращается в явление обыденное, встречающееся в жизни почти любого человека.

Особые технологии реализации правовых и административных реформ необходимы, очевидно, в традиционных и архаичных обществах, как это утверждается в юридической литературе прошлого и современности о реформировании гражданского права, аграрных реформах, а также подходах юридической антропологии, когда необходимо учитывать не только рациональное содержание реформ, но и параметры, связанные с адаптацией новых институтов (эта адаптация заставляет иногда отказываться от понятия целерациональной ориентации, поскольку условием эффективного функционирования служит принятие нововведений населением).

Поскольку задача может иметь не одну, а несколько составляющих, важно включить в поле зрения достижения разделов юридической науки (наука в развитии договорного права, трудового права, семейного права, уголовного права, социология преступности в рамках криминологии). Разработка на этой основе структуры и алгоритмов реализации публичной политики должна включать исследование всех участников юридических отношений - лиц или групп, прямо или косвенно вовлеченных в процесс производства, истолкования, применения и осуществления права (например, судей, адвокатов, нотариусов, законодателей, политических функционеров, арбитров и посредников в социальных спорах).

Сюда входит социологический анализ интерпретации и применения права: поведение участников юридического процесса (особенно судей); институциональный и функциональный анализ администрации правосудия; социологический анализ проблемы доступа к правосудию, неформальных механизмов разрешения конфликтов (медиаторство, арбитраж, международные переговоры); анализ альтернативных и негосударственных механизмов разрешения конфликтов в перспективе юридического плюрализма; "альтернативное использование" права и юридическая система как инструмент политической интерпретации норм со стороны судей; антропологические наблюдения об организации правосудия; фактические обстоятельства, оказывающие влияние на принятие судебных решений; соотношение юстиции с уголовным судопроизводством и пенитенциарной системой; социологический анализ юриспруденции.

Создание нового права (конституций, кодексов или законов) есть всегда результат применения определенных технологий, хотя сам факт этого применения не всегда является осознанным. Раскрыть эти технологии - значит объяснить социальную логику функционирования права и, следовательно, подчеркнуть возможность осознанного выбора оптимальной стратегии преобразования права. Таким образом, эффективность правового конструирования, правильного применения его технологий существенным образом будет влиять на обеспечение правопорядка и безопасности в современной России.

Список литературы

I.

[1] Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.

[2] Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М.: Канон, 1995.

[3] Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб.: Правоведение, 2000.

[4] Шмитт К. Политическая теология. М: Канон, 2000.

[5] Carre de Malberg R. Contribution a la theorie generale de l'Etat. P.: Sirey, 1920-1922. Т. 1, 2.

[6] Erlich E. Fundamental Principles of the Sociology of Law. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1936.

[7] Gurvitch G. Sociology of Law. N.Y.: Philosophical Library, 1942.

[8] Kelsen H. Reine Rechtslehre. Zweite neubearb. und erweiterte Auflage. Wien: Franz Deuticke, 1960.

[9] Jellinek G. Allgemeine Staatslehre. Berlin: Julius Springer, 1921.

[10] Schmitt C. Politische Romantik. Berlin: Duncker und Humblot, 1968.

[11] Timascheff N.S. An Introduction to the Sociology of Law. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1939.

[12] Weber М. Rechtssoziologie (Kap. VII), in: Wirtschaft und Gesellschaft. 2. Halbbd., Tubingen (1. Auflage 1922, 5. revid. Auflage 1976). S. 387-513.

[13] Weber M. Rechtssoziologie, hg. Von J. Winckelmann. Berlin, 1967.

II.

[14] Bobbio N. Giusnaturalismo e positivismo giuridico. Milano: Comunita, 1977.

[15] Curso de teoria del derecho (Gregorio Peces-Barba, Eusebio Fernandez, Rafael de Asis con la colaboration de Maria Jose Farinas, Angel Llamas, Javier Ansuategui, Jesus P. Rodriguez, Jose Maria Sauca). Madrid: Marcial Pons, 1999.

[16] Dworkin R. Law's Empire. L.: Fontana/Cambridge Mass.: Harvard Univ. Press, 1986.

[17] Fuller L. Anatomy of Law. N.Y.: Praeger,1968.

[18] Habermas J. Faktizitat und Geltung. Frankfurt am Main, 1992.

[19] Hart H.L.A. The Concept of Law. Oxford: Clarendon Press, 1961.

[20] MacCormick N. Legal Reasoning and Legal Theory. Oxford University Press, 1978.

[21] Raz J. The Authority of Law. Oxford: Clarendon Press, 1979.

[22] Rawls J. A Theory of Justice. Cambridge: Harvard Univ. Press, 1971.

[23] Theory of Legal Science. Boston: Reidel, 1984.

[24] Troper M. Pour une theorie juridique de l'Etat. P.: PUF, 1994.

III.

[25] Мейхью Л. Социология права // Американская социология. Перспективы, проблемы, методы. М., Прогресс, 1972.

[26] Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль. М.: МГУ, 1994.

[27] Селзник Ф. Социология права // Социология сегодня. Проблемы и перспективы. М.: Прогресс, 1965.

[28] Black D. The Boundaries of Legal Sociology // The Yale Law Journal. 1972. Vol. 81.

[29] Holms O.W. The Path of the Law // Harvard Law Review. 1897. Vol. 10.

[30] Llewellin K.N. A Realistic Jurisprudence - The Next Step // Columbia Law Review. 1930. Vol. 30 (4).

[31] Pound R. The Call for a Realist Jurisprudence // Harvard Law Review. 1931. Vol. 44 (5).

[32] Pound R. Sociology of Law and Sociological Jurisprudence // The University of Toronto Law Journal. 1943. Vol. 5 (1).

[33] Timasheff N.S. The Sociological Place of Law // The American Journal of Sociology. 1938. Vol. 44 (2).

IV.

[34] Кистяковский Б.А. Философия и социология права. СПб.: РХГИ, 1998.

[35] Ковалевский М.М. Социология. Современные социологи. СПб.: Алетейя, 1997. Т. 1, 2.

[36] Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991.

[37] Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб.: Правоведение, 2000; Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. М.: РОССПЭН, 1997.

[38] Сорокин П.А. Система социологии. М.: Наука, 1993. Т. 1, 2.

[39] Тимашев Н.С. Развитие социологии права и ее сфера // Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория. М.: Иностранная литература, 1961.

V.

[40] Arnaud A-J., Farinas Dulce M.J. Systemas juridicos: elementos para un analisis sociologico. Madrid, 1996.

[41] Aubert V. Sociology of Law: Selected Readings. Penguin, 1969.

[42] Burtch B. Sociology of Law. Toronto: Thomson, 2003.

[43] Cappelletti M. Le pouvoir des juges. R: Economica, 1990.

[44] Carbonnier J. Sociologie juridique. P.: PUF, 1994.

[45] Hunt A. The Sociological Movement in Law. L.: Macmillan, 1978.

[46] Luhmann N. Rechtssoziologie. Opladen: Reinbek, 1983. Bd. 1, 2.

[47] Raiser T. Das lebende Recht. Rechtssoziologie in Deutschland. Baden-Baden, 1995.

[48] Rehbinder M. Rechtssoziologie. Berlin, 1993.

[49] Theoretische Perspektiven rechtssoziologischer und kriminologischer Forschung. Hrsg. von A.K. Bora. Frankfurt am Main, 1994.

[50] Teubner G. Recht als autopoietisches System. Frankfurt am Main, 1989.

[51] Treves R. Sociologie du droit. P.: PUF, 1995.

[52] Vanderlinden J. Anthropologie juridique. P.: Dalloz, 1996. Spisok literatury: