Судебная власть как обязательный атрибут субъекта Российской Федерации (А.М. Цалиев, журнал "Журнал российского права", N 4, апрель 2016 г.)

Судебная власть как обязательный атрибут субъекта Российской Федерации

А.М. Цалиев,

доктор юридических наук, профессор,

заслуженный юрист Российской Федерации,

председатель Конституционного суда Республики

Северная Осетия - Алания,

член Президиума Совета судей Российской Федерации

Журнал "Журнал российского права", N 4, апрель 2016 г., с. 151-159.

Актуальность заявленной темы, на наш взгляд, очевидна - некоторыми членами судейского сообщества вопреки Федеральному конституционному закону от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" практически предлагается на законодательном уровне упразднить судебную власть в субъектах РФ. Однако, прежде чем раскрыть проблему и высказать суждения по ее решению, необходимо определиться с правовым статусом субъекта РФ. С одной стороны, согласно ч. 1 ст. 5 Конституции РФ Российская Федерация состоит из республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов - равноправных субъектов РФ. С другой стороны, ч. 2 этой же статьи разграничивает их в правовом статусе. Иначе говоря, если ч. 1 данной статьи "устанавливает общность между всеми частями единого и неделимого федеративного государства, то ч. 2 фиксирует основные особенности различных конституционно-правовых форм субъектов РФ"*(1). В частности, республики, хотя и в скобках, определяются как государства, основной закон республик имеет наименование "конституция", а основные законы краев, областей, городов федерального значения, автономной области и автономных округов - "устав"*(2).

Кроме того, в ч. 4 ст. 5 Конституции РФ указывается, что во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти все субъекты РФ между собой равноправны. С этим утверждением о юридическом равноправии нельзя поспорить. Другое дело - фактическое равенство субъектов РФ. И в данном случае мы согласны с решением Конституционного Суда РФ о том, что федеральные органы государственной власти обязаны "исходить из того, что правовое равенство субъектов Российской Федерации не означает равенство их потенциалов и уровня социально-экономического развития, во многом зависящих от территории, географического положения, численности населения, исторически сложившейся структуры народного хозяйства и т.д."*(3). Именно указанные обстоятельства и их учет обусловливают политико-правовое наименование субъектов РФ. Одни авторы, на наш взгляд, правильно определяют республики, автономные области, автономные округа как национально-государственные территориальные образования, в границах которых самоопределились национальные общности, отличающиеся своеобразием языка, культуры и быта*(4). Другие же авторы именуют территориальными образованиями не только края, области, города федерального значения, но и вышеперечисленные субъекты РФ и сводят их правовой статус фактически к административно-территориальным единицам - "в федеративных государствах часть территории субъекта РФ"*(5), с чем нельзя согласиться.

В литературе обоснованно отмечается, что приобретение, а затем и закрепление в юридических документах официального наименования субъекта РФ отражают не только историю становления субъекта, но и форму его публично-территориальной организации в рамках Федерации. Анализ наименования субъектов РФ показывает, что их формирование осуществлялось в соответствии со статусом субъекта внутри Федерации на основе обращения к трем основным составляющим: народу, территории и форме властной организации*(6). Игнорирование на разных исторических этапах Российского государства тех или иных указанных составляющих приводило к возвращению национально-государственной формы устройства национальных территорий. Так, в 20-е гг. ХХ в. закавказские республики (Армения, Азербайджан и Грузия) были объединены в Закавказскую Республику, но через 15 лет поставили вопрос о ликвидации данного искусственного государственного образования. Впоследствии они вошли в состав СССР как самостоятельные республики.

Другой пример. Известный своими экстремистскими высказываниями, в том числе по "кавказскому" вопросу, лидер ЛДПР В. Жириновский вначале предлагал объединить все северокавказские республики в одну губернию, не зная или же забыв, что их народы еще в XIX в. и в первые десятилетия XX в. уже прошли этот путь в составе сначала Терского края, Терской области, Горской республики, а затем Северо-Кавказского края. Однако благодаря России в процессе политического и социально-экономического развития, повышения национального самосознания и государственного строительства они приобрели самостоятельные формы государственности: свои конституции и законодательство, органы государственной власти, законодательно закрепленную территорию.

Тем не менее и сейчас в вопросе государственного устройства России в очередной раз пытаются наступить на одни и те же грабли. Так, некоторыми авторами для укрепления российской государственности снова поднимается вопрос о территориальном федерализме. Предлагается снова объединить северокавказские республики в Северо-Кавказский край.

Против территориального федерализма обоснованно выступил известный научный и государственный деятель Е. Примаков. По его мнению, такой подход в российском государственном устройстве подрывает стабильность в стране и абсолютно контрпродуктивен. Как он правильно пишет, федерации в США совершенно другого рода, чем в России. Население штатов состоит в основном из нескольких поколений иммигрантов, а не из людей, предки которых издавна населяли эти земли*(7).

Попытки свести конституционно-правовой статус национально-государственных образований, да и других субъектов РФ до уровня административно-территориальных единиц преследуют одну цель - лишить их государственной власти и собственности*(8). Наиболее очевидно это демонстрируется на примере судебной власти. В подтверждение напомним, что в унитарной царской России, по словам некоторых публицистов, "тюрьме народов", в национальных окраинах судоустройство было представлено разнообразными судами, имеющими разные юрисдикции. Так, на Северном Кавказе судебную власть, кроме системы российских государственных судов, представляли сельские суды*(9), горские словесные суды*(10), посреднические (третейские) суды*(11), а также шариатские суды. За исключением первых, все они избирались населением.

Судебные функции выполняли также различные национальные общественные институты, осуществлявшие правосудие на основе норм обычного права и традиций*(12). Так, в Осетии согласно обычному праву правосудие осуществлялось таким публичным институтом власти, как "Ныхас" ("совет", "собрание"). Он избирался населением в каждом селе, районе, на общенациональном уровне. Указанные институты судебной власти осуществляли правосудие на основе норм обычного права, принимая решение по совести и отдавая приоритет нравственным началам, обычаям и традициям.

Формирование судебной власти, исходя из положений ч. 1 ст. 1 Конституции РФ, также должно быть основано на принципе демократизма, пронизывающем всю систему государственной власти. Мировые судьи как наиболее приближенное к населению звено судебной власти должно формироваться при участии населения. В этом плане назначение мировых судей законодательными (представительными) органами субъектов РФ во многом обеспечивает соблюдение принципа демократизма судебной власти. В идеале формирование низших звеньев судебной системы должно происходить с непосредственным участием населения путем прямых выборов, как это было, например, в советский период, когда судьи районных судов избирались гражданами района на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании, а суды высшей инстанции - верховными и областными советами. Однако Федеральным конституционным законом "О судебной системе Российской Федерации" они были полностью выведены из юрисдикции республик, краев и областей и получили статус федеральных судов.

Такой судебный "федерализм" вызвал бурную реакцию не только среди специалистов, но и со стороны руководителей субъектов РФ. Поэтому в конце 1996 г., когда принимался названный Закон, члены Совета Федерации два раза голосовали против принятия этого законопроекта. Однако по инициативе Б. Ельцина, привыкшего считаться исключительно со своим мнением, было проведено третье заседание Совета Федерации, и только с помощью письменных опросных листов данный законопроект получил одобрение. Не согласившись с предложенной в нем федерализацией судов и "с целью восстановления существующих ранее прав, а также повышения роли региональных органов государственной власти в регулировании организации и деятельности судов, функционирующих на территории субъектов Российской Федерации"*(13), высшие должностные лица 16 республик в составе Российской Федерации осенью 1998 г. направили в Конституционный Суд РФ запрос о проверке конституционности положений ч. 1-4 ст. 4, ч. 6 ст. 13, ч. 3 ст. 20 и ч. 3 ст. 21 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации".

Конституционный Суд РФ в определении от 12 марта 1998 г. подтвердил свою позицию по вопросу судоустройства, сформулированную еще в постановлении от 1 февраля 1996 г. по делу о проверке конституционности ряда положений Устава Читинской области, и тем самым поддержал предложенный вариант федерализации судов, по сути, их централизации. Но субъекты РФ не могут быть полноценными государственно-правовыми образованиями в рамках только двух из трех ветвей власти (законодательной и исполнительной). Вся полнота государственной власти должна проходить через принцип федерализма и суды, судебная система также должна являться неотъемлемым элементом федеративной составляющей нашего государства. Единство государственной власти Российской Федерации, единство правового поля и единство экономического пространства должны формироваться как единство разности федеративной системы. Единые федеративные принципы центра должны складываться из "единства многообразия" нашей "многообразной страны". Общество не устраивает судебная система как вещь в себе и сама по себе*(14). Она должна соответствовать основным характеристикам России как демократического федеративного правового государства (ст. 1 Конституции РФ).

В настоящее время к судам субъектов РФ согласно ч. 2 ст. 4 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" относятся конституционные (уставные) суды субъектов РФ и мировые судьи. Но в подготовленном некоторыми членами Президиума Совета судей РФ проекте федерального конституционного закона "О внесении изменений в Федеральные конституционные законы "О судебной системе Российской Федерации", "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации", "О Верховном Суде Российской Федерации" мировых судей предлагают исключить из числа судов субъектов РФ и придать им статус федеральных судов*(15). С этим категорически нельзя согласиться, поскольку, во-первых, народ как источник власти и непосредственно, и опосредованно через своих депутатов практически отстраняется от формирования судейского корпуса даже на уровне мировых судей*(16).

Во-вторых, это противоречит п. "л" ч. 1 ст. 72 Конституции РФ, согласно которому кадры судебных органов находятся в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов. В-третьих, ограничиваются полномочия законодательных (представительных) органов субъектов РФ в части правового регулирования некоторых вопросов организации деятельности мировых судей и их избрания. В-четвертых, организацию мировой юстиции в свое время мотивировали и обосновывали необходимостью развития федерализма и предоставлением возможности субъектам РФ создавать собственные судебные органы. И наконец, в случае принятия предложенного законопроекта субъекты РФ остаются без судебной власти. Одним словом, в федеративном государстве вместо обещанной федерализации судов предлагается их централизация. Тем не менее в пояснительной записке к проектам федеральных законов заявляется, что "указанные изменения не нарушают принцип федерализма, не требуют внесения изменений в Конституцию РФ, поскольку соответствуют статьям 71 и 72". Остается развести руками и удивиться цинизму авторов законопроектов.

На сегодняшний день судебная власть субъектов РФ может быть представлена только конституционными (уставными) судами. Однако их создание согласно ч. 1 ст. 27 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" является правом, а не обязанностью субъектов РФ. Это привело к тому, что после принятия Конституции РФ до настоящего времени лишь в 16 субъектах РФ созданы конституционные (уставные) суды. При этом социальная востребованность и необходимость в образовании и функционировании конституционных (уставных) судов субъектов РФ давно не только обоснованы в многочисленных научных работах, но и подтверждены результатом практической деятельности самих судов*(17). Однако в России, где только началось строительство федеративного государства, принципиальные вопросы судоустройства, которые должны решаться на уровне федеральной Конституции, полностью оставлены на усмотрение субъектов РФ в надежде на то, что их руководители когда-нибудь созреют до понимания необходимости создания указанных судов. Но даже те из них, кто вполне осознает значение наличия у себя полноценной системы государственной власти, со ссылкой на диспозитивный характер ст. 27 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" не спешат сделать это. И тут ничего удивительного нет: как показывает практика, никто и никогда, во-первых, не заинтересован в том, чтобы создавать орган, контролирующий его решения, во-вторых, добровольно не хочет делиться властью*(18). В основном именно поэтому органами государственной власти абсолютного большинства субъектов РФ не обеспечивается соблюдение ст. 1 Федерального закона от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", предусматривающей, что одним из принципов, в соответствии с которым осуществляется деятельность органов государственной власти субъектов РФ, является "разделение государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную в целях обеспечения сбалансированности полномочий и исключения сосредоточения всех полномочий или большей их части в ведении одного органа государственной власти либо должностного лица".

Отсутствие в большинстве субъектов РФ конституционных (уставных) судов не только свидетельствует о нарушении принципа организации государственной власти, но и ведет к нарушению важнейшего конституционного принципа - равенства граждан перед законом и судом независимо от места проживания (ст. 19 Конституции РФ). Вполне очевидно, что в тех субъектах РФ, где образованы и действуют эти суды, граждане получают двойной уровень судебной защиты. Кроме того, как отмечает судья Конституционного Суда РФ в отставке Б.С. Эбзеев, "субъекты Российской Федерации, где имеются конституционные (уставные) суды, находятся в более выгодном в отношении населения и обеспечения его прав положении, нежели абсолютное большинство субъектов, которые хотя и имеют должную законодательную базу, но не могут решиться на то, чтобы создать этот институт"*(19).

Затягивание образования конституционных (уставных) судов субъектов РФ "нарушает баланс региональных властей"*(20) и тем самым создание системы сдержек и противовесов с целью предотвращения узурпации государственной власти в одних руках, осложняет формирование полноценной региональной судебной власти, реализацию конституционного принципа разделения государственной власти на три ее ветви, удержание государственной власти, как правильно отмечает председатель Конституционного Суда В.Д. Зорькин, в конституционно-правовых рамках*(21), осложняет реализацию региональных основных законов*(22) и их защиту, охрану прав и свобод человека и гражданина. Кроме того, по мнению академика, директора Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Т.Я. Хабриевой, "развитие конституционной юстиции в субъектах РФ является залогом формирования демократической государственности России, которая немыслима без сильной судебной власти в регионах"*(23).

В связи с изложенным в постановлении VIII Всероссийского съезда судей от 16 декабря 2012 г. "О состоянии судебной системы Российской Федерации и основных направлениях ее развития в 2012-2016 годах" указано, что "незаслуженно без внимания остаются конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации, которые играют роль дополнительного гаранта прав граждан, в том числе на судебную защиту". Несмотря на это, в ст. 1 указанного проекта федерального конституционного закона вместо того, чтобы инициировать их создание, субъектам РФ напрямую, чтобы они не сомневались в своих полномочиях, делегировано не только право создания конституционных (уставных) судов, что имело место и в Федеральном конституционном законе "О судебной системе Российской Федерации", но и подчеркнуто добавлены слова "и упраздняются субъектами Российской Федерации". Но как же в этом случае обеспечить реализацию важнейшего конституционного принципа независимости судей, подчинения их только Конституции РФ и федеральным законам, что составляет необходимое условие беспристрастного и объективного разрешения судами дел? Насколько объективно судья может осуществлять правосудие, понимая, что в зависимости от принятого решения суд может быть упразднен, как это уже было на практике?

"Любезные" мотивы расширения полномочий субъектов РФ в части организации конституционных (уставных) судов лежат на поверхности: спровоцировать их на ликвидацию региональной конституционной юстиции, а дела, подведомственные ей, передать судам иных юрисдикций. Но это нельзя признать удачной идеей, во-первых, потому, что они и так завалены подведомственными им делами, во-вторых, как отмечает председатель Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству А.А. Клишас, даже "суды общей юрисдикции в Западной Европе оказались не подготовленными к эффективному осуществлению конституционного контроля"*(24), хотя там, безусловно, более профессионально подготовленный судейский корпус! Но если они оказались не подготовленными к данной специфической деятельности, то наши традиционные суды, которые только недавно начали приобщаться к сложной конституционной материи, тем более не смогут эффективно осуществлять конституционное правосудие, что вполне очевидно. Каждое дело, рассматриваемое конституционным судом, - это не штамповка обычных уголовных и гражданских дел, где устанавливается событие и ему дается юридическая оценка, оно сродни микронаучному исследованию с глубоким знанием конституционных норм, их иерархии, взаимосвязи, с усвоением и интерпретацией соотношения отраслевого и международного законодательства, анализ и учет практики национальных и иных судов и т.д. Чтобы всесторонне рассмотреть такое дело, нужно иметь не только немало времени, но и высокую профессиональную подготовку. Не зря значительную часть судей конституционных судов составляют научные работники, известные ученые. Именно им во многих странах отдается предпочтение при формировании судейского корпуса. Наконец, неслучайно в Германии конституционное правосудие осуществляется в рамках модели двухуровневого конституционного контроля - Конституционным судом Федерации и органами специализированного конституционного правосудия субъектов в ее составе. Получается, что Германия, на правовую систему которой мы ориентируемся и которая значительно раньше нас встала на путь правового государства, считает необходимым формирование и функционирование двухуровневой конституционной юстиции, а в России с ее огромной территорией, населением, более низким качеством федерального и регионального законодательства, правосознания довольствуются работой одного Конституционного Суда РФ. Тем более тогда, когда результаты мониторинга показывают низкое качество регионального законодательства. Именно поэтому, по мнению Президента РФ и Генерального прокурора РФ, десятки тысяч нормативных правовых актов не соответствуют актам большей юридической силы, что ослабляет роль права как важнейшего социального регулятора в деятельности не только человека, но и органов власти, институтов гражданского общества.

Библиографический список

Абазов А.Х. Из истории интеграции обычного права кабардинцев в правовую систему Российской империи в последней трети XIX - XX в. (по материалам сельских судов) // Кавказ: история и современность: матер. III Междунар. науч.-практ. конф. 26-27 сентября 2013 г. Т. 1 / под общ. ред. Л.А. Тхабисимовой. Пятигорск, 2014.

Авакьян С.А. Конституционный лексикон. М., 2015.

Баглай М.В. Конституционное правосудие. Судебное конституционное право и процесс. М., 1998.

Батова С.А., Боботов С.В. Судебная система России. М., 2000.

Борисова Н.Н., Дудко И.Г. Конституционно-правовой статус субъекта Российской Федерации. М., 2010.

Дорошков В.В. Отечественные мировые судьи // Мировой судья. 2014. N 7.

Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен. М., 2013.

Ишеков К.А. Реализация конституций и уставов субъектов Российской Федерации органами государственной власти: конституционно-правовое исследование. М., 2013.

Клеандров М.И. О модели радикальной автономизации мировой юстиции в Российской Федерации // Журнал российского права. 2015. N 3.

Клишас А.А. Конституционный контроль и конституционное правосудие зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование. М., 2007.

Ковалевский М.Н. Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном освещении. М., 1886. Т. 2.

Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина. М., 2013.

Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. Л.В. Лазарева. М., 2009.

Михалева Н.А. Конституции и уставы субъектов Российской Федерации (сравнительно-правовое исследование). М., 2013.

Примаков Е. Не просто работать, а знать во имя чего // Российская газета. 2015. 15 янв.

Хабриева Т.Я. Конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации: проблемы компетенции // Проблемы образования и деятельности конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации. М., 2000.

Цалиев А.М., Чеджемов С.Р. Институты власти и правовые воззрения в Северной Осетии (конец XVIII - начало XX в.). Владикавказ, 2004.

Эбзеев Б.С. Конституционное правосудие в России: системность и роль в обеспечении единства и целостности Российского государства // Конституционное правосудие в РФ: правовое регулирование, опыт, перспективы. Казань, 2005.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина. М., 2013. С. 81.

*(2) Там же.

*(3) Постановление КС РФ от 15 июля 1996 г. N 16-П.

*(4) См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. Л.В. Лазарева. М., 2009. С. 33.

*(5) Авакьян С.А. Конституционный лексикон. М., 2015. С. 48.

*(6) См.: Борисова Н.Н, Дудко И.Г. Конституционно-правовой статус субъекта Российской Федерации. М., 2010. С. 142.

*(7) См.: Примаков Е. Не просто работать, а знать во имя чего // Российская газета. 2015. 15 янв.

*(8) Не зря Е. Примаков в указанной статье настаивает на разумном бюджетном федерализме.

*(9) Основы судоустройства и судопроизводства в сельских судах были определены в Положении о сельских (аульных) обществах и общественном управлении Терской области. Они выносили решения по делам об удалении из села преступников, о назначении опекунов, регулировании определенной группы имущественных споров, мелком воровстве, взыскании долгов, назначении наказаний за оскорбления и причинение телесных повреждений в драках без применения оружия (см.: Абазов А.Х. Из истории интеграции обычного права кабардинцев в правовую систему Российской империи в последней трети XIX - XX в. (по материалам сельских судов) // Кавказ: история и современность: матер. III Междунар. науч.-практ. конф. 26-27 сентября 2013 г. Т. 1 / под общ. ред. Л.А. Тхабисимовой. Пятигорск, 2014. С. 14, 15).

*(10) См. Временные правила для горских словесных судов Кубанской и Терской областей от 18 декабря 1870 г.

*(11) Состав суда и полномочия судей не были постоянными. Они избирались в каждом отдельном случае самими тяжущимися сторонами из числа знатоков обычного права и зарекомендовавших себя своей честностью и объективностью. "Каждая сторона, - пишет М. Ковалевский, - выбирала своих посредников в неравном числе: обиженная сторона имела всегда одним посредником больше против обидевшей, ответчик - одним меньше истца" (Ковалевский М.Н. Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном освещении. М., 1886. Т. 2. С. 216).

*(12) Подробнее см.: Цалиев А.М., Чеджемов С.Р. Институты власти и правовые воззрения в Северной Осетии (конец XVIII - начало XX в.). Владикавказ, 2004.

*(13) Батова С.А., Боботов С.В. Судебная система России. М., 2000. С. 61.

*(14) См.: Дорошков В.В. Отечественные мировые судьи // Мировой судья. 2014. N 7. С. 3.

*(15) Тем самым авторы данного законопроекта могут снова спровоцировать руководителей субъектов РФ на обращение в Конституционный Суд РФ по вопросам региональной судебной власти и ее оптимальной организации в федеративном государстве.

*(16) В то время, как правильно отмечает М.И. Клеандров, именно с мировой юстиции, по всей видимости, предстоит возрождать институт представителей народа в народном правосудии, но, может быть, не в качестве народных заседателей, а под наименованием "судебный мировой заседатель". Во-первых, таким образом в более полной мере, чем сейчас (а сейчас у нас есть лишь институты присяжных и арбитражных заседателей, доля участия которых в судебных делах ничтожна), будет реализовано провозглашенное ч. 5 ст. 32 Конституции РФ право граждан РФ участвовать в отправлении правосудия. Во-вторых, последует педагогический эффект: любой вменяемый человек, лично участвуя в судебном процессе в качестве судьи-заседателя, непосредственно вершащего правосудие, не станет потом ругать судебную власть - он, что называется, "на собственной шкуре" почувствует, как непросто вершить правосудие. В-третьих, воспитательное воздействие судебно-примирительных процедур с участием этих заседателей, давно и неплохо знающих участников процесса (а как иначе, если все они - жители одного судебного участка мирового судьи), будет более эффективно. В-четвертых, это будет еще большим народовластием, довольно эффективным институтом гражданского общества. Подробнее см.: Клеандров М.И. О модели радикальной автономизации мировой юстиции в Российской Федерации // Журнал российского права. 2015. N 3. С. 34.

*(17) М.В. Баглай в обоснование необходимости организации данных судов указывал, в частности, и на то, что отсутствие специализированной конституционной (уставной) юстиции в регионах РФ будет означать, что нет никакого судебного механизма по проверке конституционности законов субъектов РФ, принятых ими по вопросам, отнесенным к исключительному ведению субъектов. Подробнее см.: Баглай М.В. Конституционное правосудие. Судебное конституционное право и процесс. М., 1998. С. 376.

*(18) Не зря говорят, что "в любви и власти никто охотно не уступит и части".

*(19) Эбзеев Б.С. Конституционное правосудие в России: системность и роль в обеспечении единства и целостности Российского государства // Конституционное правосудие в РФ: правовое регулирование, опыт, перспективы. Казань, 2005. С. 15.

*(20) См.: Михалева Н.А. Конституции и уставы субъектов Российской Федерации (сравнительно-правовое исследование). М., 2013. С. 400.

*(21) См.: Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен. М., 2013. С. 54.

*(22) Подробнее см.: Ишеков К.А. Реализация конституций и уставов субъектов Российской Федерации органами государственной власти: конституционно-правовое исследование. М., 2013.

*(23) Хабриева Т.Я. Конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации: проблемы компетенции // Проблемы образования и деятельности конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации. М., 2000. С. 47.

*(24) Клишас А.А. Конституционный контроль и конституционное правосудие зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование. М., 2007. С. 307.