Совершенствование уголовного законодательства об ответственности за мошенничество (Т.О. Кошаева, журнал "Журнал российского права", N 5, май 2016 г.)

Совершенствование уголовного законодательства об ответственности за мошенничество

Т.О. Кошаева,

кандидат юридических наук, доцент,

ведущий научный сотрудник Института законодательства и

сравнительного правоведения при Правительстве

Российской Федерации

Журнал "Журнал российского права", N 5, май 2016 г., с. 72-81.

Мошенничество является одним из самых распространенных преступлений против собственности. В последние годы мошенничество приобретает все более разнообразный характер и, по сути, совершается во всех сферах социальных и экономических отношений, при этом используются многочисленные незаконные приемы и методы. Такие преступления выявляются в сфере земельных и жилищных отношений, предпринимательства, современных технологий связи и информации, страхования, оборота платежных карт, в сфере услуг и др.

Согласно ст. 159 УК РФ под мошенничеством понимается хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. Все виды мошенничества объединяют такие признаки, как хищение и способ - обман или злоупотребление доверием, независимо от того, в какой сфере общественных отношений совершаются данные преступления.

Несмотря на это, законодатель счел необходимым дополнить Уголовный кодекс РФ специальными нормами об ответственности за некоторые виды мошенничества. Так, на основании Федерального закона от 29 ноября 2012 г. N 207-ФЗ в ст. 159.1-159.6 УК РФ мошеннические действия признаются наказуемыми, если они совершаются в сфере кредитования, при получении выплат, с использованием платежных карт, в сфере предпринимательской деятельности, страхования, компьютерной информации.

Закон принят, однако проблемы его применения, как показывает анализ практики по таким уголовным делам, остаются нерешенными. В то же время вопрос об ответственности за специальные виды мошенничества является дискуссионным и неоднозначно воспринимается специалистами, которые дают оценку реформированию уголовного законодательства в этой сфере отношений.

Некоторые авторы поддерживают правильность таких дополнений, иные же критически оценивают вышеназванный Закон, высказывают замечания к нему. Но и те и другие, несомненно, пытаются высказать свою позицию с намерением улучшить ситуацию, связанную с противодействием мошенничеству в целом.

Критические замечания по этому вопросу касаются анализа признаков, характеризующих общий и специальные составы мошенничества, поскольку новые нормы включают в себя и другие объективные и субъективные признаки, относящиеся только к этим составам, что отличает их от признаков мошенничества, ответственность за которое предусмотрена ст. 159 УК РФ.

Например, отмечается, что специальные составы мошенничества имеют помимо основного объекта - права собственности еще и дополнительный, который отсутствует в общей норме. Кроме того, если предметом мошенничества является чужое имущество, то по специальным нормам происходит расширение понятия предмета такого преступления, например денежные средства, иное имущество (ст. 159.2 УК РФ). Специалисты также указывают на то, что, по сути, все новые составы мошенничества имеют бланкетный характер и для применения указанных норм на практике требуется массив нормативных правовых актов, регулирующих ту или иную сферу общественных отношений - предпринимательство, страхование, кредитование и др., что, очевидно, и послужило основанием для дополнения УК РФ специальными составами.

Немало вопросов вызывают проблемы конкуренции общей и специальных норм, предусматривающих ответственность за мошенничество, разграничения этих составов между собой и с существующим "классическим" мошенничеством (ст. 159 УК РФ), понятие которого теперь заужено в связи с появлением новых норм.

Таким образом, мнение по вопросу совершенствования уголовного законодательства об ответственности за мошенничество разделяется, т.е. одна позиция заключается в том, что конкретизация в Уголовном кодексе РФ составов мошенничества в зависимости от сферы правоотношений, в которой они совершаются, снизит число ошибок и злоупотреблений во время возбуждения уголовных дел о мошенничестве, будет способствовать повышению качества работы по выявлению и расследованию таких преступлений, правильной квалификации содеянного органами предварительного расследования и судом, более четкому отграничению уголовно наказуемых деяний от гражданско-правовых отношений. Но в то же время отмечается, что закон об установлении ответственности за специальные виды мошенничества не оправдал ожидаемого, т.е. новые нормы являются избыточными, казуистичными, пределы санкций за специальные виды мошенничества определены в нем без учета характера и степени общественной опасности, а также не ясно, какую из конкурирующих норм о мошенничестве следует признавать приоритетной при квалификации преступления*(1).

В связи с этим возникает вопрос: являются ли нововведения законодателя относительно совершенствования уголовного закона об ответственности за мошенничество позитивным фактором в целях усиления борьбы с такими преступлениями против собственности либо дополнение Уголовного кодекса РФ будет только затруднять его правоприменение? Однозначного ответа на данный вопрос пока не существует, поскольку с момента принятия вышеназванного Закона прошло не так много времени и обобщить судебную практику по уголовным делам такой категории не представляется возможным.

Следует отметить, что согласно ч. 3 ст. 17 УК РФ, если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме. Такой вид конкуренции носит название конкуренции общей и специальной норм. Вместе с тем в специальной норме должны содержаться все признаки общей нормы, однако ей должны быть присущи и свои специфические признаки, позволяющие выделить ее из общей нормы.

Таким образом, если проанализировать все признаки специальных норм о мошенничестве (ст. 159.1-159.6 УК РФ), можно отметить, что не все эти нормы содержат признаки, указанные в ст. 159 УК РФ, т.е. в общей норме. Например, ст. 159.1 об ответственности в сфере кредитования не содержит такого признака объективной стороны преступления, как обман; ст. 159.4 об ответственности в сфере предпринимательской деятельности не содержит признака хищения чужого имущества и т.д.

Из этого следует, что не все специальные нормы о мошенничестве соответствуют признакам, указанным в ст. 159 УК РФ, что нарушает общее правило в уголовном праве о действии и соотношении общей и специальной норм.

Другой вопрос заключается в следующем: возможна ли конкуренция общей и специальной норм в случае, если таковые закреплены в одной главе Уголовного кодекса РФ, как это имеет место в случае ответственности за мошенничество? Статья 159 УК РФ как общая норма и ст. 159.1-159.6 УК РФ имеют один общий объект - право собственности. Таким образом, все указанные составы мошенничества являются однородными, причем соотносятся они как часть и целое, т.е., как предписано в теории уголовного права, одна норма (в данном случае это ст. 159.1-159.6 УК РФ) является частью целого - ст. 159 УК РФ. При этом указанные нормы находятся в отношении подчинения по содержанию.

Как справедливо утверждает В.Н. Кудрявцев, зачастую вновь образуемая специальная норма приобретает дополнительные признаки, характеризующие данный вид преступления гораздо полнее, чем общая норма, так что этот новый состав весьма существенно выходит за ее пределы*(2).

Известно, что для мошенничества характерным является его способ, т.е. обман либо злоупотребление доверием, этим признаком объективной стороны мошенничество отличается от иных преступлений против собственности. Возникает вопрос: по какой норме за мошеннические действия следует квалифицировать преступление, если, например, в ст. 159.4 УК РФ, предусматривающей ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности, либо в ст. 159.6 УК РФ, предусматривающей ответственность за мошенничество в сфере компьютерной информации, вышеуказанные способы совершения преступления не указаны?

В данном случае, как отмечает В.Н. Кудрявцев, эта проблема решается легко с точки зрения правил конкуренции части и целого: в тех случаях, когда норма, предусматривающая способ совершения преступления, находится в конкуренции с нормой, предусматривающей все преступления в целом, должна применяться последняя норма*(3). Следовательно, в случае совершения мошенничества, ответственность за которое предусмотрена специальными ст. 159.4 или 159.6 УК РФ, необходимо квалифицировать такие деяния с учетом признаков, указанных в общей норме, т.е. в ч. 1 ст. 159 УК РФ.

При этом, как отмечается специалистами уголовного права, необходимо иметь в виду, что, по сути, в перечисленных вновь введенных статьях определены отдельные конкретные способы совершения мошенничества, вычлененные из его общего способа, очерченного в ст. 159 УК РФ и определенного в ч. 1 этой статьи*(4).

Исходя из замечаний некоторых авторов по поводу дополнения Уголовного кодекса РФ новыми статьями 159.1-159.6, можно заключить, что весь вопрос заключается в том, существовала ли необходимость такого законодательного решения вообще. То есть можно ли было квалифицировать мошенничество, совершаемое в различных сферах общественных отношений, по ст. 159 УК РФ, при этом не выделяя специальных составов такого преступления.

Если следовать логике законодателя, со времени развития экономических отношений в стране и появления новых видов мошенничества действительно возникла проблема усиления противодействия данным преступлениям уголовно-правовыми мерами. В то же время законодатель ограничился введением в уголовный закон только норм, в которых предусмотрена ответственность лишь за некоторые новые виды мошенничества, охраняя при этом определенную часть общественных отношений, в которых могут совершаться подобные преступления, а именно сферы кредитования, социальных выплат, использования платежных карт, предпринимательства, страхования, компьютерной информации, распределив их в шести уголовно-правовых нормах. Отметим, что для гл. 21 УК РФ об ответственности за преступления против собственности это уже достаточно много.

Но тогда предположим, что мошенничество, совершаемое в других сферах общественных отношений, например земельных, жилищных и других сферах хозяйствования, так или иначе остается без регулирования и защиты уголовным законом. Справедливо ли это? Очевидно, что нет. Однако не будет правильным и дополнение уголовного закона в последующем и другими нормами, устанавливающими ответственность за иные мошеннические действия, которые остались за пределами внимания законодателя. Из этого возникает проблема совершенствования уголовного закона не за счет бесчисленного множества новых норм о мошенничестве, а, может быть, посредством наполнения новым содержанием общей нормы, т.е. ст. 159 УК РФ. При этом, как представляется, в такой норме должны содержаться как общие признаки, характеризующие мошенничество, так и специфические его виды.

Вот что по данному вопросу отмечают специалисты. Одна позиция заключается в том, что поправки следовало включить в ст. 159 УК РФ, прежде всего в части крупного и особо крупного размера похищенного имущества, другая же заключается в том, что указанная норма индифферентна в части охраняемых ею отношений собственности. Сам факт сохранения ее в гл. 21 УК РФ является подтверждением тому и не требует иных доказательств. При этом, разумеется, ст. 159 УК РФ не лишена недостатков, впрочем, как и любая норма Особенной части УК РФ. Иначе и быть не может, поскольку правоприменительная практика сталкивается с новыми формами и способами общественно опасных деяний, которые могут не охватываться этим составом преступления. Однако последнее замечание к ст. 159 УК РФ относится как раз в наименьшей степени, поскольку состав мошенничества сформулирован довольно обще, что обеспечивает долгую жизнь нормы и возможность применять ее в различных исторических и социальных условиях*(5). С данным утверждением трудно не согласиться, поскольку эффективность уголовного закона зависит не от количества принимаемых в него дополнений в виде многочисленных новых норм, в данном случае о мошенничестве, а от того, как этот закон применяется на практике в границах действующих уголовно-правовых норм, и, наконец, от профессионализма лиц, причастных к выявлению и расследованию уголовных дел такой категории.

Таким образом, очевидным является совершенствование уголовного закона посредством уточнения признаков мошенничества, характеризующих общую норму об ответственности за данное преступление, и тогда удалось бы избежать ее "размножения" в виде специальных составов.

Действительно, так или иначе все специальные составы о мошенничестве предполагают, что совершение таких действий практически во всех случаях связано с посягательством на собственность в виде хищения чужого имущества и его завладением путем обмана либо злоупотребления доверием.

Возможно, не следовало так расширять понятие мошенничества относительно различных общественных отношений, специальных субъектов, что, на наш взгляд, вообще размывает как традиционное и классическое уголовно-правовое его определение, так и общественную опасность самого деяния.

Уголовный закон, впрочем, как и другие законы, должен быть стабильным, не подверженным многочисленным изменениям и дополнениям. По этому поводу специалисты отмечают, что стабильность права означает его устойчивость, относительную постоянность, нежелательность частных, тем более поспешных, непродуманных и противоречивых изменений. Вместе с тем динамизм - другая наряду со стабильностью важнейшая характеристика права и законодательства, которая заключается в его способности меняться, обновляться с учетом изменяющихся условий общественной жизни и тем обеспечивать прогрессивное развитие общества и его надежную защиту от общественно опасных посягательств. При этом в случаях, когда правовые нормы меняются слишком часто, в общественные отношения привносится элемент нестабильности, субъекты перестают ориентироваться на правовые предписания, последние утрачивают свое значение, снижается авторитет конкретных законов и права в целом*(6).

Вышесказанное относится и к вопросу совершенствования уголовного законодательства об ответственности за мошенничество, правильному и точному соблюдению законности и безошибочной квалификации общественно опасных деяний, выразившихся в таких преступлениях.

Как отмечал В.Н. Кудрявцев, правильная квалификация исключает неосновательное осуждение лица, действия которого не представляют общественной опасности и не являются противоправными, и создает предпосылки для наказания действительного преступника. Поскольку уголовный закон устанавливает те меры воздействия, которые наиболее эффективны в борьбе с соответствующей категорией преступлений, ошибка в квалификации может ослабить эффективность этой борьбы*(7).

Вопросы квалификации мошенничества как формы хищения были вынесены для обсуждения на научно-практической конференции в Верховном Суде РФ (23 апреля 2015 г.), посвященной проблемам применения судами законодательства об ответственности за мошенничество, присвоение и растрату, в ходе которой были высказаны различные точки зрения, но в основном ученые и практические работники подчеркивали необходимость совершенствования специальных уголовно-правовых норм о мошенничестве, в частности, за такие преступления, совершаемые в сфере предпринимательской деятельности, а также о соотношении норм уголовного и гражданского законодательства, неисполнения договорных обязательств в данной сфере общественных отношений, и другие вопросы.

В литературе критические замечания, касающиеся ответственности за специальные виды мошенничества, в частности, относятся к установлению за такие деяния санкций, которые, как справедливо отмечают специалисты, далеки от совершенства и создают трудности для правоприменителя. Например, вариантность назначения наказания в виде лишения свободы на срок от двух месяцев до десяти лет в частях четвертых ст. 159, 159.1, 159.2, 159.3, 159.5 и 159.6, а во многих других статьях УК РФ и больший разрыв в минимальном и максимальном пределах ничем не оправдан. Составы преступлений с такими большими разрывами в пределах возможного выбора срока лишения свободы относятся к категории тяжких и особо тяжких, и подобный разрыв пределов срока наказания создает условия для коррупции. В таких случаях, если в санкциях статьи установлен максимальный предел лишения свободы в десять лет, минимальный должен быть не менее пяти лет лишения свободы, при этом правильнее применительно, например, к ненасильственным хищениям устанавливать максимальный срок лишения свободы в семь лет и, соответственно, минимальный - три года. Такие пределы в сроках лишения свободы соответствуют и теории психологического восприятия осужденными необходимости искупления вины отбытием наказания*(8).

По данному вопросу высказано также суждение о том, что санкции новых норм о мошенничестве построены вопреки положениям Общей части УК РФ. Согласно ч. 2 ст. 53.1 УК РФ принудительные работы, являясь альтернативой лишению свободы, не могут применяться самостоятельно, а только в порядке замены лишения свободы, назначенного судом. В нормах же о специальных видах мошенничества лишение свободы либо не предусмотрено ч. 1 всех статей, кроме ст. 159.4 УК РФ, либо предусмотрено на меньший срок, чем срок принудительных работ. Поэтому совершенно не понятен механизм назначения принудительных работ, например, на пять лет, если максимальный срок лишения свободы составляет четыре года*(9).

В работах ученых имеются и другие критические замечания, касающиеся санкций за специальные виды мошенничества.

По сути, вышесказанное лишь подтверждает то, что законодатель должен более тщательно изучать проблемы, связанные с реформированием уголовного закона, в том числе касающиеся ответственности за разнообразные виды мошенничества.

Поскольку возникают вопросы, связанные с назначением наказания за мошенничество, и учитывая общие положения о том, что справедливое наказание способствует решению задач и осуществлению целей, указанных в ст. 2 и 43 УК РФ, было бы целесообразным дать соответствующие разъяснения о назначении наказания за специальные виды мошенничества в постановлении Пленума Верховного Суда РФ по вопросам реализации вышеназванных уголовно-правовых норм.

Действительно, определение мошенничества в ст. 159 УК РФ не отличается четкостью изложения всех необходимых для такого деяния признаков, поэтому неоднократно подвергалось критике.

Например, в литературе обращалось внимание на то, что определение в единой норме (ч. 1 ст. 159 УК РФ) мошенничества как совершенного путем обмана или злоупотребления доверием хищения чужого имущества или приобретения права на чужое имущество представляется ошибочным по двум основаниям: социально-правовому и уголовно-правовому. Социально-правовое основание состоит в различной степени общественной опасности названных деяний - хищения чужого имущества и приобретения права на чужое имущество, причем существенно более высокая степень общественной опасности хищения очевидна. Уголовно-правовое основание заключается в том, что судимость за мошенничество, выразившееся в приобретении права на чужое имущество, приравнивается к судимости за мошенничество, представляющее собой хищение чужого имущества, и при определенных условиях, предусмотренных уголовным законом, может стать квалифицирующим или особо квалифицирующим признаком. При этом признание судимости за мошенничество, являющееся приобретением права на чужое имущество, квалифицирующим или особо квалифицирующим обстоятельством, равнозначным судимости за хищение, представляет собой неосновательное усиление уголовной ответственности, по сути завуалированное применение аналогии, запрещенной ч. 2 ст. 3 УК РФ, закрепляющей принцип законности*(10).

Имеются и другие оценки содержания ст. 159 УК РФ, например, относительно способа совершения мошенничества путем злоупотребления доверием. Вопрос заключается в том, можно ли рассматривать мошенничество путем злоупотребления доверием в качестве особой формы хищения вне связи с обманом? Сохранив в ст. 159 УК РФ указание на злоупотребление доверием как на способ мошенничества, законодатель не ушел от тех трудностей квалификации, которые имелись раньше или были предвидимы. Несмотря на то что в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении или растрате" дается разъяснение по определению как обмана, так и злоупотребления доверием, полностью развести их с четкостью понимания данных терминов не удалось. В связи с этим предлагается отказаться от упоминания в тексте ст. 159 УК РФ злоупотребления доверием как формообразующего способа хищения, а также предусмотреть особый состав корыстного злоупотребления доверием при управлении чужим имуществом*(11).

Кроме того, как отмечается в литературе, способ, которым совершается мошенничество, т.е. обман или злоупотребление доверием, является характерным и для иных преступлений корыстной направленности. Коррупция может рассматриваться и как разновидность мошенничества (если оно совершается с использованием служебных полномочий, например, в виде совершаемого с использованием обмана или злоупотребления доверием казнокрадства), поскольку это всегда удовлетворение управленцем своего личного интереса за счет интересов общества (граждан, организаций, собственно общества, органа местного самоуправления, государственного органа) путем обмана или злоупотребления доверием*(12).

Анализ имеющихся в литературе замечаний относительно несовершенства как нормы общего характера, так и специальных норм о мошенничестве (ст. 159, 159.1-159.6 УК РФ) указывает на то, что существует необходимость их реформирования в целях усиления эффективности противодействия таким преступлениям.

Полагаем, что в этом направлении, возможно, следует прибегнуть к совершенствованию именно общей нормы о мошенничестве, расширив при этом понятие мошенничества, его признаков за счет, например, дополнения ст. 159 УК РФ примечанием, в котором дать определение признаков мошенничества, объединяющих все виды таких преступлений, независимо от того, в какой сфере общественных отношений, деятельности они совершались. На наш взгляд, однозначное понимание в уголовном законе такого преступления, как мошенничество, могло бы разрешить те проблемы, которые существуют в настоящее время в связи с дополнением его специальными составами, что способствовало бы наиболее правильному и безошибочному применению данной нормы на практике.

Наибольшее количество замечаний относительно несовершенства специальных норм о мошенничестве касается несогласованности общей нормы и новых составов такого деяния, разницы в определении видов и размеров наказаний за такие преступления, а также несовершенства содержания, перечисленных в ст. 159.1-159.6 УК РФ признаков мошенничества, совершаемого в различных областях общественных отношений, что, как справедливо отмечается, негативно отражается на применении таких норм на практике. В зависимости от конкретного вида мошенничества, ответственность за которые предусмотрена в специальных нормах, законодатель по-разному определил как способ совершения такого преступления, так и их последствия, что опять же приводит к разночтению определения мошенничества в его классическом уголовно-правовом понимании.

Так, в примечании к ст. 159 УК РФ прежде всего необходимо определить мошенничество как хищение чужого имущества, посягающее на права собственника, независимо от сферы хозяйственной (экономической) деятельности, и причиняющее вред правам и законным интересам потерпевшего.

Кроме того, представляется правильным определение в примечании крупного и особо крупного размера, отличающихся по этим признакам от других преступлений против собственности, кражи, грабежа и т.д. Этим будет подчеркиваться особое внимание законодателя к совершенствованию данной нормы с учетом необходимости усиления уголовной ответственности за такие преступления.

Важным для правоприменителя является определение способа совершения мошенничества, поэтому в примечании к ст. 159 УК РФ следует раскрыть признаки обмана и злоупотребления доверием, поскольку посредством их мошенничество отличается от иных преступлений против собственности, совершаемых путем хищения чужого имущества, а также других преступлений, имеющих иной объект посягательства (экономических, должностных и др.). Полагаем, что вышеназванные изменения, внесенные в ст. 159 УК РФ, могли бы способствовать улучшению ситуации в целях противодействия различным видам мошеннических действий.

Библиографический список

Борзенков Г. Разграничение обмана и злоупотребления доверием // Уголовное право. 2008. N 5.

Босхолов С.С. Основы уголовной политики. М., 2004.

Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М., 2013.

Дуюнов В.К. Стабильность и динамизм в уголовном законодательстве. Актуальные проблемы теории и практики применения уголовного закона: матер. первой Всерос. науч.-практ. конф. (26 апреля 2013 г.). М., 2014.

Кленова Т.В. Уголовно-правовая политика в условиях разделения властей // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: матер. XII Междунар. науч.-практ. конф. (29- 30 января 2015 г.). М., 2015.

Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2004.

Минязева Т.Ф. Уголовный закон как разум страны эпохи финансово-экономических перемен. Уголовное право в эпоху финансово-экономических перемен: матер. IX Российского конгресса уголовного права. М., 2014.

Панченко П.Н. Россия на новой волне острейших перемен. Мрак теневых явлений в экономике, политике, праве, культуре. Пути выхода из криминального тупика. М., 2015.

Рарог А.И. Современные тенденции развития российского уголовного закона // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: матер. XI Междунар. науч.-практ. конф. М., 2014.

Тюнин В. "Реконструкция" уголовного законодательства об ответственности за мошенничества // Уголовное право. 2013. N 2.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Кленова Т.В. Уголовно-правовая политика в условиях разделения властей // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: матер. XII Междунар. науч.- практ. конф. (29-30 января 2015 г.). М., 2015. С. 23-24.

*(2) См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2004. С. 224.

*(3) См.: Кудрявцев В.Н. Указ. соч. С. 229.

*(4) См.: Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М., 2013. С. 558-559.

*(5) См.: Тюнин В. "Реконструкция" уголовного законодательства об ответственности за мошенничества // Уголовное право. 2013. N 2. С. 35.

*(6) См.: Дуюнов В.К. Стабильность и динамизм в уголовном законодательстве. Актуальные проблемы теории и практики применения уголовного закона: матер. первой Всерос. науч.-практ. конф. (26 апреля 2013 г.). М., 2014.

*(7) См.: Кудрявцев В.Н. Указ. соч. С. 21.

*(8) См.: Минязева Т.Ф. Уголовный закон как разум страны эпохи финансово-экономических перемен. Уголовное право в эпоху финансово-экономических перемен: матер. IX Российского конгресса уголовного права. М., 2014. С. 79.

*(9) См.: Рарог А.И. Современные тенденции развития российского уголовного закона // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: матер. XI Междунар. науч.-практ. конф. М., 2014. С. 6.

*(10) См.: Босхолов С.С. Основы уголовной политики. М., 2004. С. 124.

*(11) См.: Борзенков Г. Разграничение обмана и злоупотребления доверием // Уголовное право. 2008. N 5. С. 7.

*(12) См.: Панченко П.Н. Россия на новой волне острейших перемен. Мрак теневых явлений в экономике, политике, праве, культуре. Пути выхода из криминального тупика. М., 2015. С. 561.