О необходимости отграничения осознанного неведения от существенного заблуждения при совершении сделки (О.В. Колосовский, журнал "Российский юридический журнал", N 2, март-апрель 2016 г.)

О необходимости отграничения осознанного неведения от существенного заблуждения при совершении сделки

О.В. Колосовский,

соискатель Уральского федерального университета

им. первого Президента России Б.Н. Ельцина (Екатеринбург)

Журнал "Российский юридический журнал", N 2, март-апрель 2016 г., с. 125-135.

В современном обществе "информация и знания являются важнейшим стратегическим активом любого предприятия, источником нововведений, основой экономического и социального прогресса"*(1). Каждое социальное ограничение свободы поиска и использования информации способно нанести безграничный ущерб общественному богатству*(2). В связи с этим в литературе подчеркивается необходимость поощрения субъекта, который, используя незнание (неведение) контрагента, получил переговорное преимущество, если превосходство в знаниях было достигнуто с помощью проявления должной степени заботливости и предусмотрительности, а контрагент с равным успехом мог бы добиться аналогичного результата*(3).

И.Б. Новицкий указывал, что "по общему правилу... каждый из контрагентов вправе направлять свои усилия и заботы на лучшее обеспечение своего эгоистического интереса и не раскрывать глаз противнику, не умеющему должным образом блюсти свой интерес. Каждый должен сам знать, на что идет, подчиняясь известным условиям"*(4). В самом деле, принятие противоположного подхода в качестве общего правила фактически означало бы поощрение незнания участника сделки через аннулирование невыгодной для него сделки в ущерб более инициативному контрагенту. Это поставило бы под угрозу стабильность гражданского оборота, поскольку доверие добросовестных участников оборота к действительности договоров было бы подорвано ради защиты интересов лиц, не проявляющих разумной заботливости и осмотрительности. В то же время если неведение стороны сделки сопряжено с существенным заблуждением, игнорирование интересов участника сделки, совершившего ее под влиянием неведения, вступило бы в противоречие с требованием справедливости. Необходимость обеспечения баланса между правовой защитой индивидуальных интересов лица, находившегося в неведении относительно имеющих значение для совершения сделки обстоятельств, и выполнением социально важной задачи стимулирования частной инициативы, направленной на свободный поиск и использование информации, предопределяет актуальность исследования вопроса о неведении при совершении сделки. Данный вопрос в отечественной науке гражданского права традиционно анализируется в контексте учения о заблуждении при совершении сделки.

Неведение и заблуждение при совершении сделки являются объектом внимания отечественных цивилистов уже более столетия. В ранних работах, затрагивающих данную проблему, вопрос о соотношении указанных понятий, как представляется, был недостаточно разработан, что иногда приводило к неточным выводам. С.А. Муромцев отмечал: "Все, что совершающий сделку принимает в соображение, - что он предполагает и на что рассчитывает - составляет ее обстановку"*(5). Указав на элементы названной обстановки, ученый заключал: "Всякое незнание или заблуждение, которое относится к чему-либо из перечисленного, составляет ошибку в обстановке"*(6). Казалось бы, С.А. Муромцев относил незнание и заблуждение к видам ошибки. Однако далее исследователь употреблял термины "ошибка" и "незнание" уже как разнопорядковые, т.е. нетождественные и не соотносящиеся как род и вид понятия*(7).

Одна из первых попыток прояснить соотношение понятий "заблуждение", "ошибка" и "неведение" в отечественной цивилистике предпринята Д.И. Мейером, который указывал, что "заблуждением в юридическом смысле называется ложное представление о предмете"*(8). Н.Г. Растеряев так трактовал это понятие: "Под заблуждением мы разумеем такие действия, когда воля определяется на основании ложного представления о предмете; когда мотив воли несомненно существует, неверны лишь пределы его или побочные обстоятельства"*(9). Таким образом, Д.И. Мейер и Н.Г. Растеряев четко обозначали, что признак наличия ложного представления о предмете следует считать присущим всякому заблуждению (по крайней мере, в юриспруденции). Однако в последующем оба цивилиста пришли к выводам, несовместимым с исходным определением заблуждения: заблуждение "обнимает собой два вида: или отсутствие познания о предмете определяет волю, или ее определяет ложное представление о предмете. В первом случае заблуждение называется неведением (ignorantia), во втором - ошибкой (error). Если действие совершено под влиянием неведения, то это значит, что если бы у лица было бы представление, которого у него нет, то оно не совершило бы действия или совершило бы его иначе. Если же действие совершено под влиянием ошибки, то это значит, что если бы у лица было бы истинное представление о предмете, то оно не совершило бы действие или совершило бы его иначе"*(10). Таким образом, если допустить, что неведение является видом заблуждения и означает отсутствие представления (познания) о предмете, то дефиниция заблуждения, в которой в качестве его существенного признака было обозначено наличие ложного представления, нарушает логическое правило соразмерности определения понятия, так как оказывается слишком узкой*(11).

Названное правило соблюдено в определении Г.Ф. Шершеневича: "Сделка может быть совершена под влиянием заблуждения, т.е. отсутствия истинного представления о предмете. Оно называется неведением, когда отсутствует какое-либо представление о предмете... Оно называется ошибкой, когда существует ложное представление о действительности..."*(12) И.М. Тютрюмов указывал, что "заблуждение, под влиянием которого может быть совершена сделка, будет называться неведением (ignorantia), когда отсутствует какое-либо представление... или ошибкой (error), когда существует ложное представление о предмете"*(13). Позднее аналогичную позицию высказывал П.И. Стучка*(14).

В современной литературе также встречаются указания на то, что ошибка и неведение составляют два вида (две формы) заблуждения при совершении сделки*(15). Сходную терминологию использует А.В. Сухочев, по мнению которого к видам заблуждения следует отнести незнание и ошибочное знание*(16).

А.Ю. Зезекало подчеркивает недостаточную обоснованность вышеизложенных теоретических построений*(17). Некоторые авторы приводят латинский перевод слов "ошибка" и "неведение" (error и ignorantia соответственно), тем самым создавая впечатление, что доказательства предлагаемого ими способа разрешения вопроса следует искать либо в латинском языке, либо в римском праве.

Результаты проверки первой гипотезы говорят о ее несостоятельности: русское слово "заблуждение" можно перевести на латынь так же, как слово "ошибка", - error*(18), что не объясняет, почему ряд исследователей делают вывод, что заблуждение и ошибка соотносятся как род и вид. Кроме того, отечественные ученые, придерживающиеся анализируемой точки зрения, прямо не ссылаются ни на памятники римского права, ни на работы немецких романистов, что отчасти можно объяснить нежеланием некоторых из них (Д.И. Мейер, Г.Ф. Шершеневич и др.) перегружать информацией материалы, задуманные преимущественно как учебные. В связи с этим кажется уместной попытка провести параллели между интересующими нас суждениями и положениями римского права, а также со взглядами некоторых немецких романистов.

Современный немецкий исследователь Р. Циммерманн, сопоставив сентенции Лабеона ("Незнание права не приносит выгоды"*(19)) и Павла ("Никому не идет на пользу ошибка в праве"*(20), заключает, что термины error и ignorantia "очевидно используются как взаимозаменяемые"*(21). Это положение вряд ли может служить достаточным доказательством тождественности понятий "ошибка" и "неведение", но оно свидетельствует о том, что в римском праве юридические последствия ошибки и неведения определялись сходным образом.

А. Баррилл, ссылаясь на упомянутую сентенцию Лабеона, а также на немецкого профессора Ф. Макельдея, приводил в своем юридическом словаре следующие сведения: "Ignorantia. Лат.: незнание; отсутствие знания. Отличается от ошибки (error) или неправильного представления"*(22). В свою очередь Ф. Макельдей в первой половине XIX в. отмечал, что error и ignorantia различны по своему значению, но подобны в плане юридических последствий: лицо ошибается, когда у него неправильное представление о предмете, в то время как при незнании лицо ничего не знает о предмете*(23).

Ф.К. Савиньи характеризовал ошибку как "состояние сознания, при котором истинное представление о предмете заглушается и вытесняется ложным", а незнание - как "неосознанность самого предмета", при которой "место истинного представления не занимает какое-либо определенное другое", указывая при этом, что error и ignorantia "с юридической точки зрения... полностью подобны друг другу"*(24).

Можно предположить, что именно сформулированное немецкими романистами положение о сходстве юридических последствий незнания и ошибки стало опорным для Д.И. Мейера и некоторых других отечественных цивилистов, посчитавших необходимым объединить error и ignorantia в родовое понятие заблуждения. Тем самым они хотели дополнительно подчеркнуть, что юридические последствия ошибки и незнания должны быть одинаковы. Иначе трудно объяснить, почему за перечислением видов заблуждения и раскрытием их сущности следовало указание на то, что для гражданского права, строго говоря, выделение данных видов лишено смысла: "...В юридическом отношении неведение и ошибка - понятия тождественные: различие между ними не имеет никакого практического значения"*(25). Впоследствии аналогичное мнение высказывали и другие авторы*(26). Между тем в современной юридической литературе подобной аргументации, с нашей точки зрения, не уделяется достаточного внимания.

Д.В. Славецкий, критикуя изложенную позицию, отмечает со ссылкой на ряд работ других авторов, что "под заблуждением необходимо понимать лишь ложное мнение; заблуждаться - значит иметь ошибочное, неправильное представление о предмете"*(27). Исследователь также поясняет, что "неведение, незнание, неосведомленность еще не означают наличия ошибочного мнения", заключая, что "нельзя рассматривать неведение и ошибку как две разновидности заблуждения"*(28).

Думается, что этот вывод заслуживает внимания, однако сопровождающая его аргументация не достигает своей цели. Ставя под сомнение допустимость определения заблуждения как отсутствия правильного представления о предмете, Д.В. Славецкий в доказательство ссылается на ряд произведений, в которых под заблуждением понимается неправильное представление о предмете, а именно на работу, посвященную праву зарубежных государств, словарь русского языка, переводное издание исследования немецких авторов и процитированное выше сочинение Д.И. Мейера. Попытка подтвердить спорное положение отечественной юридической доктрины ссылкой на учебник по зарубежному праву отечественных авторов не вполне уместна. Используя русскоязычное издание сочинения немецких ученых, Д.В. Славецкий не обосновывает корректность перенесения зарубежной терминологии на отечественную почву вопреки распространенному мнению о том, что переводный текст "не может служить надежным источником терминологических построений"*(29). Ссылки на толковый словарь русского языка, а также на изъятое из контекста определение Д.И. Мейера, которое, как было показано, фактически нивелируется в ходе дальнейших рассуждений этого выдающегося ученого, также неубедительны. В то же время довод о равнозначности ошибки и неведения с практической точки зрения, выдвигаемый цивилистами-сторонниками отнесения ошибки и неведения к видам заблуждения, не был опровергнут Д.В. Славецким и остался в его работе без рассмотрения.

Обратимся также к позиции И.Б. Новицкого. Исследователь рассматривал случаи, в которых "лицо не дает себе труда выяснить обстоятельства, имеющие решающее значение при совершении сделки, и вследствие этой своей беззаботности оказывается в заблуждении", отмечая, что в указанных случаях ссылка участника сделки на имевшее место заблуждение не может быть принята судом во внимание*(30). Вместе с тем ситуации, когда неведение не влечет за собой неправильного представления, остались вне поля зрения ученого, который к тому же не привел аргументов в пользу именно такого разрешения спорного вопроса. Более того, сосредоточив внимание лишь на заблуждении, И.Б. Новицкий тем самым невольно лишил себя возможности обосновать, почему суды должны выносить именно такое решение. Как видится, следовало признать, что если лицо, имея возможность получить необходимую информацию, "не дает себе труда" это сделать и осознает, что, совершая сделку, оно не обладает соответствующей информацией, то при данных обстоятельствах отсутствует один из необходимых признаков заблуждения (непреднамеренный характер). Правда, в другом месте автор указывал, что в один ряд с неправильными представлениями надо поставить и неведение о каких-то обстоятельствах*(31), однако это дополнение, как видится, не спасает положения, а наоборот, порождает существенное противоречие. Поясним, в чем оно состоит.

И.Б. Новицкий отмечал, что "следует признать существенным заблуждение в характере предмета, в качествах вещи, которые сами по себе имеют существенное значение"*(32). Однако если считать заблуждение в существенных качествах предмета сделки достаточным основанием для признания сделки недействительной, а всякое неведение приравнивать к заблуждению, то неведение относительно существенных свойств предмета сделки (даже если оно стало следствием непроявления должной заботливости стороной сделки, не принявшей разумных мер для получения соответствующих сведений) нужно признать основанием для ее аннулирования. А это противоречит выводу, вытекающему из приведенных рассуждений И.Б. Новицкого: если лицо не принимает мер по получению необходимой информации и "вследствие этой своей беззаботности оказывается в заблуждении" или неведении (которое автор без каких-либо оговорок приравнивает к заблуждению), то сделка должна быть оставлена в силе. Таким образом, И.Б. Новицкий недостаточно приблизился к всестороннему рассмотрению и разрешению вопроса о необходимости и пределах включения неведения в юридическую конструкцию существенного заблуждения при совершении сделки.

При попытке критически оценить точку зрения, в соответствии с которой неведение и ошибку следует объединить в родовое понятие "заблуждение", в первую очередь необходимо обратить внимание на то, что указанные теоретические построения не вписываются в систему выработанных наукой гражданского права положений о заблуждении при совершении сделки. Существенное заблуждение при совершении сделки рассматривается в отечественной цивилистике либо как случай противоречия между волеизъявлением и волей лица, либо как порок формирования воли, при котором воля соответствует волеизъявлению. Подчеркнем, что сторонники обеих позиций сходятся в одном: при существенном заблуждении речь следует вести о ненамеренном противоречии волеизъявления воле*(33) или же о ненамеренно допущенной неправильности в процессе формировании воли. Не случайно О.А. Красавчиков, констатируя несоответствие воли и волеизъявления в случае заблуждения, указывал, что это несоответствие обусловлено "причинами, неодолимыми для человека"*(34). В свою очередь О.В. Гутников, не поддерживая мнения о том, что при заблуждении воля лица расходится с волеизъявлением, признает, что "данный порок воли является ненамеренным (лицо не специально вводит себя в заблуждение)"*(35). Следовательно, признаком заблуждения при совершении сделки служит ненамеренный характер. А.Ю. Зезекало верно отмечает, что "как таковая ошибка по самой своей сути исключает преднамеренность"*(36) (то же можно сказать о заблуждении*(37)).

Ф.К. Савиньи указывает, что "следствием чистого незнания обычно бывает только бездействие"*(38). Думается, этот вывод связан с тем, что добросовестный участник гражданского оборота, проявляя разумную заботливость и осмотрительность, вряд ли совершит сделку, не имея представления (пусть даже и ошибочного) о том, каких правовых и экономических последствий следует ожидать. Однако не исключена ситуация, когда лицо остается в неведении относительно значимых для совершения сделки обстоятельств и отдает себе в этом отчет, но все же совершает сделку, при этом он не заботится о получении необходимой информации, предполагая в дальнейшем сослаться на имевшее место "заблуждение" и под данным предлогом избежать нежелательных для себя последствий. В зарубежной научной литературе данный вид неведения называется осознанным (conscious ignorance)*(39).

В англо-американской доктрине составители Свода права реституции (Restatement of the Law of Restitution) высказали мнение о том, что осознанное неведение ошибкой не является: "Кто знает, что находится в неведении, тот не ошибается, поскольку не имеет представления о наличии или отсутствии фактов" (примечание к § 6)*(40). Сходное положение содержится и в примечании к § 154 (b) второго Свода договорного права (Restatement (Second) of Contracts): "Даже если ошибающаяся сторона не согласовала условие о том, что она несет риск [ошибки], она могла отдавать себе отчет в том, что ее знания о фактах, к которым имеет отношение ошибка, были ограничены. Если она не только подобным образом отдавала себе отчет в том, что ее знания были ограничены, но и взяла на себя обязательство действовать перед лицом такого осознания, то она несет риск ошибки. В таком случае иногда говорят, что в известном смысле имела место не ошибка, а "осознанное неведение"*(41). Аналогичный вывод справедлив и для отечественного гражданского права: кто принимает решение о совершении сделки, находясь в состоянии неведения и отдавая себе в этом отчет, тот не заблуждается, поскольку, как было отмечено, в российской цивилистике ненамеренный характер заблуждения справедливо считается одним из его основных признаков.

Вместе с тем необходимо учитывать, что "юридическая конструкция - это не застывшее и зацементированное, а живое и динамичное явление"*(42), которое со временем может лишиться некоторых элементов, считавшихся ранее ключевыми или даже смыслообразующими*(43). Не свидетельствует ли приведенное выше указание на отсутствие практического значения в разграничении понятий "неведение", "ошибка", "заблуждение" о том, что признак ненамеренности заблуждения необходимо отбросить как не отвечающий требованиям реальной жизни и безразличный для практики?

В качестве примера неведения при совершении сделки может выступать ситуация, когда лицо совершает сделку, подписывая соответствующий юридический документ, не ознакомившись с его содержанием. В правоприменительной практике выделяются две разновидности этой ситуации, получающие разную правовую оценку.

Если лицо в силу тех или иных обстоятельств (отклонения в состоянии здоровья, малограмотности) было не в состоянии ознакомиться с текстом юридического документа и в связи с этим введено в заблуждение относительно содержания совершаемого им волеизъявления, суды признают такую сделку недействительной как совершенную под влиянием существенного заблуждения*(44). В то же время Верховный суд Республики Карелии в одном из определений отмечает: "...Указание истца о том, что он подписал документ, не читая, свидетельствует об отсутствии правовых оснований для признания отказа от наследства, совершенного истцом, недействительным по основаниям ст. 178 Гражданского кодекса РФ, поскольку, как следует из материалов дела и пояснений истца, истец не знал, какую сделку совершил, подписав заявление у нотариуса, в связи с чем не мог заблуждаться относительно природы совершенной сделки. В соответствии с ч. 1 ст. 9 ГК РФ граждане по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права"*(45). Здесь разграничение между заблуждением и неведением проводится судом неоднозначно: не вполне ясно, следует ли отделить заблуждение от всех случаев неведения или только от осознанного неведения, при котором лицо не было введено в заблуждение. Вместе с тем можно утверждать, что по крайней мере осознанное неведение на практике может рассматриваться независимо от заблуждения. А потому нельзя в полной мере согласиться с заявлением о том, что различия между неведением (прежде всего осознанным) и заблуждением при совершении сделки не имеют практического значения.

Сказанное, однако, не снимает другой вопрос: должны ли упомянутые различия иметь юридическое значение с научной точки зрения? Думается, должны, и не только потому, что в силу догматических соображений заблуждение в отличие от осознанного неведения всегда предполагает ненамеренный характер, но и потому, что в практическом отношении аннулирование сделки лишь на том основании, что лицо сделало осознанный выбор совершить сделку, хотя понимало, что находится в неведении относительно значимых для совершения сделки обстоятельств, как представляется, противоречило бы требованиям справедливости и не отвечало бы потребностям гражданского оборота.

В одном из судебных актов Апелляционного суда Северной Каролины отмечается, что неграмотное лицо, не имеющее представления о содержании подписанного им договора, может быть на этом основании освобождено от исполнения договорного обязательства, если доказано, что другая сторона, воспользовавшись данным обстоятельством, получила несправедливое преимущество*(46). Такая позиция коррелирует с приведенными решениями отечественных судебных органов, исходивших из необходимости признания сделки недействительной в случае, если лицо не было в состоянии ознакомиться с текстом юридического документа и в связи с этим было введено в заблуждение относительно содержания совершаемого им волеизъявления. Сходство подходов вытекает из фундаментального единства представлений о справедливости, в соответствии с которыми сторона договора, обладавшая при его заключении слабой переговорной позицией, нуждается в особой защите.

Для целей такой защиты в англо-американском праве разработана, в частности, доктрина неравенства переговорных возможностей. Знаменитый судья лорд Деннинг отмечал, что английское право при соблюдении определенных условий предоставляет средства судебной защиты лицу, чья переговорная сила была значительно ослаблена, например, по причине неведения*(47). Важно, что неравенство переговорных возможностей тесно связано с ограниченностью свободы выбора у слабой стороны сделки. Так, согласно заключению Верховного суда штата Нью-Джерси субъекты правотворчества не управомочивали производителя автомобилей на использование его явно несоразмерной переговорной силы для того, чтобы снимать с себя ответственность за последствия эксплуатации такого опасного технического средства, как имеющий заводскую неисправность автомобиль, и возлагать ее на рядового потребителя, у которого фактически нет свободы выбора*(48). Другой американский суд указывает, что во многих случаях причиной отсутствия содержательной альтернативы при заключении договора является явное неравенство в переговорной силе*(49). Если же лицо имело возможность сделать иной выбор (например, предпринять разумные меры для получения необходимой информации и на ее основе скорректировать решение о совершении сделки), однако приняло решение совершить сделку, отдавая себе отчет в том, что оно находится в неведении относительно имеющих существенное значение обстоятельств, то в подобном случае нет оснований вести речь о явном неравенстве в переговорной силе.

Более точно было бы вслед за представителями англо-американской правовой доктрины провести различие между кругом ситуаций, когда лицо действительно не обладало переговорной силой, и случаями, в которых лицо такой силой не воспользовалось*(50). Установление оспоримости сделки для последней категории случаев повлекло бы избыточную защиту стороны, которая в действительности не обладает слабой переговорной позицией, вступило бы в противоречие с требованиями справедливости, поставило бы под угрозу законные интересы другой стороны, добросовестно полагавшейся на действительность сделки.

К.И. Скловский отмечает, что сделка в конечном счете выражает то или иное разрешение вопроса о цене, при этом последняя заключает в себе элемент риска, последствия которого "может, конечно, нести только тот, кто самостоятельно и вполне свободно принял решение о цене, иначе экономика неминуемо рухнет: невозможно возлагать риск на того, кто не принял решение. Возложение всех последствий волеизъявления на того, кто принял решение, дает ему право, однако, освободиться от этих последствий, если процесс принятия решения, формирования воли был искажен факторами, находящимися вне его контроля"*(51). Таким образом, и с экономической точки зрения лицо, которое, пребывая в неведении, не могло при проявлении разумной заботливости получить необходимую информацию об имеющих значение для совершения сделки обстоятельствах из-за факторов, находящихся вне его контроля, не должно быть связано последствиями совершенного под влиянием такого неведения волеизъявления. Напротив, на того, кто принимает решение о совершении сделки, пребывая в состоянии неведения и отдавая себе в этом отчет, нужно возложить последствия совершенного волеизъявления.

Обратим внимание и на утверждение К.И. Скловского о том, что "практику решительного аннулирования судами сделки, как только обнаруживаются самые малые, самые формальные основания к этому, нужно признать безусловно вредной, влекущей разрушительные последствия для нашего весьма слабого экономического организма"*(52). Приходится констатировать, что распространенная в отечественной цивилистике точка зрения, в соответствии с которой неведение является видом заблуждения, как раз и может стать таким формальным основанием для признания сделки недействительной вопреки требованиям справедливости и экономической рациональности, поскольку приводит к выводу о том, что всякое неведение при совершении сделки (в том числе осознанное неведение, совмещенное с решением лица о совершении сделки с учетом такого неведения) можно расценить как существенное заблуждение по смыслу ст. 178 ГК РФ.

Итак, осознанное неведение, совмещенное с решением лица о совершении сделки с учетом такого неведения, должно быть исключено из юридической конструкции существенного заблуждения при совершении сделки. Иначе, обеспечив формальный повод для аннулирования сделки лишь на том основании, что лицо сделало осознанный выбор в пользу ее совершения, хотя понимало, что находится в неведении относительно имеющих значение для совершения сделки обстоятельств, наука гражданского права не будет способствовать стимулированию частной инициативы, направленной на свободный поиск и использование информации, и невольно предоставит шанс недобросовестным участникам оборота оспорить любую сделку со ссылкой на обстоятельства, возникшие в результате намеренного бездействия.

Список литературы

Barnhizer D.D. Inequality of Bargaining Power // University of Colorado Law Review. 2005. Vol. 76.

Burrill A.M. A Law Dictionary and Glossary. N. Y., 1870. Vol. 2.

Davies R.E. Contracts: The Basic First-Year Course. 2007. Part 1 // URL: http://www.law.gmu.edu/assets/files/academics/schedule/2007/fall/Davies_C ontracts-Casebook.pdf.

Dow S.B., Ellis N.S. The Payor Bank's Right to Recover Mistaken Payments: Survival of Common Law Restitution Under Proposed Revisions to Uniform Commercial Code Articles 3 and 4 // Indiana Law Journal. 1990. Vol. 65. Iss. 4.

Ellis v. Mullen, 238 S.E.2d 187 (N.C. Ct. App. 1977).

Henningsen v. BloomfieldMotors, Inc., 161 A.2d 69 (N.J. 1960).

Lloyds Bank Ltd v. Bundy [1975] QB 326.

Mackeldey F. Compendium of Modern Civil Law. N. Y., 1845. Vol. 1.

Rowley K.A. To err is human // Michigan Law Review. 2006. Vol. 104.

Sidgwick H. The Principles of Political Economy. N. Y., 2011.

Uncertainty and Risk: Multidisciplinary Perspectives / ed. by G. Bammer, M. Smithson. L., 2012.

Williams v. Walker-Thomas Furniture Co., 350 F.2d 445 (C.A. D.C. 1965).

Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Deventer; Boston, 1992.

Апелляционное определение Суда Еврейской автономной области от 23 марта 2012 г. по делу N 33-109/2012.

Бевзенко Р.С., Хохлов В.А. О диссертации В.А. Белова // Изв. высших учеб. заведений. Правоведение. 2005. N 3.

Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. Вып. 1: Введение и общая часть. Спб., 1894.

Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М., 2005.

Дигесты Юстиниана: в 8 т. / пер. с лат.; отв. ред. Л.Л. Кофанов. М., 2004. Т. 4, 6. Полутом 2.

Занковская С.В. Существенное заблуждение в сделке в советском гражданском праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1950.

Зезекало А.Ю. Заблуждение при совершении сделки. Томск, 2011.

Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы: учеб. пособие. М., 2000.

Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика: учеб. для юрид. вузов и факультетов. М., 1987.

Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958.

Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. М., 2000. Ч. 1.

Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М., 1883.

Мусселиус В. Русско-латинский словарь. Спб., 1891.

Немытина М.В. Методологический смысл категории "юридическая конструкция" // Юрид. техника. 2013. N 7-2.

Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестн. гражданского права. 2006. N 1.

Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954.

Определение Алтайского краевого суда от 16 ноября 2011 г. по делу N 33-9865/2011.

Определение Верховного суда Республики Карелия от 25 мая 2012 г. по делу N 33-1466/2012.

Растеряев Н.Г. Недействительность юридических сделок по русскому праву. Часть общая и часть особенная: Догматическое исследование. Спб., 1900.

Решение Октябрьского районного суда г. Томска от 26 июля 2011 г. по делу N 2-942/11 // URL: http://sudact.ru/regular/doc/uDu2fCrbt1UQ.

Савиньи Ф.К., фон. Система современного римского права: в 8 т. / пер. с нем. Г. Жигулина; под ред. О. Кутателадзе, В. Зубаря. М.; Одесса, 2012. Т. 2.

Скловский К.И. Некоторые проблемы реституции // Вестн. ВАС РФ. 2002. N 8.

Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 2010.

Славецкий Д.В. Принцип защиты слабой стороны гражданско-правового договора: дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2004.

Степанов Д.И. О теории ценных бумаг в России и о теории понятий вообще. Размышления о востребованности догматических построений // Вестн. гражданского права. 2010. N 4.

Стучка П.И. Курс советского гражданского права: в 3 т. М., 1929. Т. 2.

Сухочев А.В. Оспоримые сделки в гражданском праве России: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.

Тютрюмов И.М. Гражданское право. Юрьев, 1922.

Утехина Е.С. Недействительность сделок и ее последствия: гражданско-правовые и налоговые аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003.

Холоденко Ю.В. Недействительность сделок с пороками воли: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.

Черярин А.В. Правовые проблемы недействительности сделок и их последствий в российском законодательстве: дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2006.

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1911.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы: учеб. пособие. М., 2000. С. 66.

*(2) Sidgwick H. The Principles of Political Economy. N. Y., 2011. P. 587.

*(3) Ibid. P. 586.

*(4) Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестн. гражданского права. 2006. N 1. С. 140.

*(5) Цит. по: Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М., 1883. С. 589.

*(6) Там же.

*(7) Там же. С. 614.

*(8) Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. М., 2000. Ч. 1. С. 184.

*(9) Растеряев Н.Г. Недействительность юридических сделок по русскому праву. Часть общая и часть особенная: Догматическое исследование. Спб., 1900. С. 121.

*(10) Мейер Д.И. Указ. соч. С. 184-185; см. также: Растеряев Н.Г. Указ. соч. С. 121.

*(11) См., например: Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика: учеб. для юрид. вузов и факультетов. М., 1987. С. 43.

*(12) Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1911. С. 162.

*(13) Тютрюмов И.М. Гражданское право. Юрьев, 1922. С. 73.

*(14) Стучка П.И. Курс советского гражданского права: в 3 т. М., 1929. Т. 2. С. 258.

*(15) См., например: Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М., 2005. С. 200; Утехина Е.С. Недействительность сделок и ее последствия: гражданско-правовые и налоговые аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 40-41.

*(16) Сухочев А.В. Оспоримые сделки в гражданском праве России: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 106.

*(17) Зезекало А.Ю. Заблуждение при совершении сделки. Томск, 2011. С. 11-12.

*(18) Мусселиус В. Русско-латинский словарь. Спб., 1891. С. 105, 243.

*(19) Дигесты Юстиниана: в 8 т. / пер. с лат.; отв. ред. Л.Л. Кофанов. М., 2004. Т. 4. С. 267.

*(20) Там же. Т. 6. Полутом 2. С. 143.

*(21) Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Deventer; Boston, 1992. P. 604-605.

*(22) Burrill A.M. A Law Dictionary and Glossary. N. Y., 1870. Vol. 2. P. 40.

*(23) Mackeldey F. Compendium of Modern Civil Law. N. Y., 1845. Vol. 1. P. 163.

*(24) Савиньи Ф.К., фон. Система современного римского права: в 8 т. / пер. с нем. Г. Жигулина; под ред. О. Кутателадзе, В. Зубаря. М.; Одесса, 2012. Т. 2. С. 273; см. также: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. Вып. 1: Введение и общая часть. Спб., 1894. С. 117.

*(25) Мейер Д.И. Указ. соч. С. 185.

*(26) Растеряев Н.Г. Указ. соч. С. 121-122; Тютрюмов И.М. Указ. соч. С. 73; Гутников О.В. Указ. соч. С. 200; Холоденко Ю.В. Недействительность сделок с пороками воли: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 60; Черярин А.В. Правовые проблемы недействительности сделок и их последствий в российском законодательстве: дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2006. С. 76-77.

*(27) Славецкий Д.В. Принцип защиты слабой стороны гражданско-правового договора: дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2004. С. 50.

*(28) Там же. С. 50.

*(29) Бевзенко Р.С., Хохлов В.А. О диссертации В.А. Белова // Изв. высших учеб. заведений. Правоведение. 2005. N 3. С. 234.

*(30) Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 105.

*(31) Там же. С. 102.

*(32) Там же. С. 104.

*(33) См., например: Зезекало А.Ю. Указ. соч. С. 20; Занковская С.В. Существенное заблуждение в сделке в советском гражданском праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1950. С. 72 и след.

*(34) Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. С. 97.

*(35) Гутников О.В. Указ. соч. С. 199-200.

*(36) Зезекало А.Ю. Указ. соч. С. 74.

*(37) Там же. С. 22.

*(38) Савиньи Ф.К., фон. Указ. соч. С. 273.

*(39) Rowley K.A. To err is human // Michigan Law Review. 2006. Vol. 104. P. 1413, 1415; Uncertainty and Risk: Multidisciplinary Perspectives / ed. by G. Bammer, M. Smithson. L., 2012. P. 16.

*(40) Цит. по: Dow S.B., Ellis N.S. The Payor Bank's Right to Recover Mistaken Payments: Survival of Common Law Restitution Under Proposed Revisions to Uniform Commercial Code Articles 3 and 4 // Indiana Law Journal. 1990. Vol. 65. Is. 4. P. 785.

*(41) Цит. по: Davies R.E. Contracts: The Basic First-Year Course. 2007. Part 1. P. 503 // URL: http://www.law.gmu.edu/assets/files/academics/schedule/2007/fall/Davies_C ontracts-Casebook.pdf.

*(42) Немытина М.В. Методологический смысл категории "юридическая конструкция" // Юрид. техника. 2013. N 7-2. С. 528.

*(43) Степанов Д.И. О теории ценных бумаг в России и о теории понятий вообще. Размышления о востребованности догматических построений // Вестн. гражданского права. 2010. N 4. С. 68.

*(44) Определение Алтайского краевого суда от 16 ноября 2011 г. по делу N 33-9865/2011; Апелляционное определение Суда Еврейской автономной области от 23 марта 2012 г. по делу N 33-109/2012; решение Октябрьского районного суда г. Томска от 26 июля 2011 г. по делу N 2-942/11 // URL: http://sudact.ru/regular/doc/uDu2fCrbt1UQ.

*(45) Определение Верховного суда Республики Карелия от 25 мая 2012 г. по делу N 33-1466/2012.

*(46) Ellis v. Mullen, 238 S.E.2d 187 (N.C. Ct. App. 1977).

*(47) Lloyds Bank Ltd v. Bundy [1975] QB 326.

*(48) Henningsen v. Bloomfield Motors, Inc., 161 A.2d 69 (N.J. 1960).

*(49) Williams v. Walker-Thomas Furniture Co., 350 F.2d 445 (C.A. D.C. 1965).

*(50) Barnhizer D.D. Inequality of Bargaining Power // University of Colorado Law Review. 2005. Vol. 76. P. 231.

*(51) Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 2010. С. 349.

*(52) Скловский К.И. Некоторые проблемы реституции // Вестн. ВАС РФ. 2002. N 8.