Minima de mail's: о реституции при банкротстве. Комментарий к определениям Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 24.12.2015 N 303-ЭС15-11427 (1) и N 303-ЭС15-11427 (2) (Е.А. Останина, журнал "Вестник экономического правосудия", N 3, март 2016 г.)

Minima de mail's: о реституции при банкротстве. Комментарий к определениям Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 24.12.2015 N 303-ЭС15-11427 (1) и N 303-ЭС15-11427 (2)

Е.А. Останина,

доцент кафедры гражданского права

и процесса ФГБОУ ВПО

"Челябинский государственный университет",

кандидат юридических наук

Журнал "Вестник экономического правосудия", N 3, март 2016 г., с. 12-16.

Предыстория вопроса

Как обычно отмечается в отечественной литературе, реституция представляет собой сугубо техническую операцию по возвращению сторонами друг другу того, что было получено по сделке*(1). Однако если в отношении одной из сторон уже открыто конкурсное производство, вернуть ей переданное по сделке можно, а вот получить от нее исполненное по той же недействительной сделке, очевидно, уже будет очень затруднительно.

Буквальное толкование ст. 61.6 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) позволяет сделать вывод о том, что контрагент обязан возвратить все полученное в конкурсную массу в натуре, а при невозможности возврата в натуре - возместить действительную стоимость этого имущества на момент его приобретения, а также убытки, вызванные последующим изменением стоимости имущества. Взамен (и строго после возврата имущества или его стоимости в конкурсную массу) кредиторы подлежат включению в реестр, как правило, в качестве кредиторов третьей очереди (п. 3 ст. 61.6), если речь не идет о недобросовестных контрагентах, знавших о признаках несостоятельности или недостаточности имущества должника (п. 2 ст. 61.6). Недобросовестные контрагенты получают исполнение после удовлетворения требований кредиторов третьей очереди, т.е. фактически не получают его никогда.

Жесткость норм ст. 61.6 Закона о банкротстве по отношению к добросовестным приобретателям имущества, не знавшим о предстоящем банкротстве должника, побудила искать другое толкование. Таким толкованием (не буквальным, а, скорее, телеологическим) стало взыскание с приобретателя разницы между установленной рыночной стоимостью приобретенного им имущества и суммой, уже уплаченной приобретателем лицу, впоследствии объявленному несостоятельным (банкротом)*(2).

Было предложено и обоснование подобного толкования. Так, в постановлении АС Дальневосточного округа от 15.06.2015 N Ф03-1898/2015 по делу N А51-17166/2012 суд указал, что "возвращение каждой из сторон всего полученного по недействительной сделке осуществляется в порядке, предусмотренном п. 2 ст. 167 ГК РФ и ст. 61.6 Закона о банкротстве, согласно которым возвращение полученного носит двусторонний характер. Таким образом, в случае применения последствий недействительности сделки в виде взыскания действительной стоимости имущества при определении размера этой стоимости необходимо учитывать сумму, уплаченную другой стороной сделки при ее совершении. При ином подходе (взыскание действительной стоимости без учета суммы, уплаченной при совершении сделки) на стороне должника возникает неосновательное обогащение за счет другой стороны сделки в размере суммы, уплаченной при совершении сделки, чем нарушается принцип равноценности компенсационной реституции".

Практика взыскания разницы между рыночной стоимостью имущества, полученного по недействительной сделке, и суммы, уже уплаченной должнику (далее она будет называться практикой сальдо-взыскания), базировалась на следующем толковании ст. 61.6 Закона о банкротстве: эта статья обязывает возвратить в конкурсную массу отчужденную по недействительной сделке вещь, а при невозможности возвратить вещь обязывает вернуть в конкурсную массу ее рыночную стоимость. Часть рыночной стоимости уже уплачена должнику, следовательно, находится в конкурсной массе. Значит, контрагент должен лишь доплатить оставшуюся часть.

Это телеологическое толкование стало распространенным, но не общепринятым. В некоторых актах (например, постановление АС Поволжского округа от 18.02.2015 N Ф06-13741/2013 по делу N А65-20322/2013) отмечалось, что "проведенный судом зачет части требования приобретателя ставит приобретателя в преимущественное положение относительно других кредиторов".

В определении от 21.07.2015 N 303-ЭС15-2858 по делу N А51-7114/2012 ВС РФ высказал свое неприятие практики сальдо-взыскания: "Суд округа, уменьшая подлежащую взысканию с приобретателя действительную стоимость имущества, приобретенного по признанной недействительной сделке, на сумму, уплаченную приобретателем должнику по этой сделке, проигнорировал специальные правила Закона о банкротстве, регулирующие последствия недействительности сделок несостоятельного должника. В силу п. 1 ст. 61.6 Закона о банкротстве в случае признания сделки недействительной в конкурсную массу возвращается все полученное по данной сделке, а при невозможности возврата имущества в конкурсную массу в натуре производится возмещение действительной стоимости этого имущества". Верховный Суд тоже посчитал, что взыскание разницы "влечет предпочтительное удовлетворение требований одного кредитора перед требованиями других кредиторов". Таким образом, ВС РФ подчеркнул необходимость взыскания в конкурсную массу всего полученного контрагентом и недопустимость вычитания из суммы полученного сумм, уже уплаченных должнику.

В анализируемых определениях еще раз был сделан вывод о недопустимости уменьшения взыскиваемой рыночной стоимости отчужденного должником по недействительной сделке имущества на сумму, уже полученную должником.

Обстоятельства дела

Сюжет спора отражает довольно обыденную ситуацию. По одному делу г-жа К. приобрела у юридического лица индивидуальный жилой дом стоимостью 5,4 млн. руб. за 2,4 млн. руб. (определение N 303-ЭС15-11427 (1)). По другому делу она же вместе с г-жой С. приобрела у того же юридического лица за 4,4 млн. руб. дом, оцененный впоследствии в 5,5 млн. руб. (определение N 303-ЭС15-11427 (2)). Затем в отношении юридического лица было возбуждено производство по делу о банкротстве, договоры купли-продажи были признаны недействительными как подозрительные сделки.

Суд первой инстанции, признав сделки недействительными, взыскал с приобретателей рыночную стоимость имущества в полном объеме и одновременно восстановил задолженность должника перед гражданами на сумму уплаченного ими ранее.

Суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции изменил, а суд кассационной инстанции с таким изменением согласился. Последствия недействительности сделки были применены в виде взыскания разницы между рыночной стоимостью отчужденного имущества и той суммой, которую приобретатель ранее уже уплатил должнику в качестве цены по договору. К слову сказать, акты как апелляционной, так и кассационной инстанции были приняты до принятия Судебной коллегией по экономическим спорам ранее упомянутого определения от 21.07.2015 N 303-ЭС15-2858.

Суды апелляционной и кассационной инстанций сослались на компенсационный и двусторонний характер реституции и на то, что взыскание с приобретателя полной рыночной стоимости приобретенного имущества без вычитания того, что уже было уплачено должнику по этой сделке, не будет соответствовать этому компенсационному и двустороннему характеру.

ВС РФ в комментируемых определениях оставил в силе определения суда первой инстанции.

Правовая позиция ВС РФ

В комментируемых определениях было отмечено, что фактически произведенный зачет подлежащей взысканию с приобретателя действительной стоимости недвижимого имущества и суммы, уплаченной приобретателем при покупке этого имущества у должника по недействительной сделке, является существенным нарушением норм законодательства о банкротстве.

Доводы нижестоящих судов о возможности неосновательного обогащения на стороне должника в случае недопущения такого фактического зачета Верховный Суд отверг, пояснив, что, коль скоро у приобретателя есть возможность включить свои требования в реестр требований кредиторов, неосновательное обогащение должника исключается. В итоге ст. 61.6 Закона о банкротстве, как и в определении от 21.07.2015 по делу N 303-ЭС15-2858, была истолкована таким образом, что рыночная стоимость имущества, переданного должником по недействительной сделке, подлежит возврату в конкурсную массу без вычитания из этой стоимости суммы, ранее уплаченной должнику. Взамен требование контрагента по недействительной сделке о реституции уплаченного подлежит включению в реестр.

Насколько справедливо такое толкование?

Толкование ст. 61.6 Закона о банкротстве, предложенное ВС РФ, явно направлено на то, чтобы обеспечить равный подход ко всем требованиям, включенным в реестр, и не допустить преимущественного удовлетворения требований. Стоит, однако, задуматься, насколько оно соответствует соображениям справедливости.

Жесткость банкротной реституции (ст. 61.6 Закона о банкротстве) не раз привлекала внимание исследователей. В частности, А.В. Егоров последовательно отстаивает возможность определения сальдо по реституционным требованиям, в том числе и при банкротстве. Он пишет: если мы посчитаем встречные предоставления по недействительной сделке (они, как правило, друг друга перекрывают) и выведем только одно требование (на сумму разницы между встречными предоставлениями и только если она будет иметь место), то в этой части банкротство ни одной из сторон не будет значительной угрозой*(3).

Безусловно, такое сальдо взаимных требований справедливо по отношению к сторонам сделки. Но в анализируемых определениях речь идет о защите других (помимо стороны сделки, признанной недействительной) конкурсных кредиторов. Насколько оправданным стало бы ущемление их интересов, лишение их возможности обратить взыскание на всю рыночную стоимость имущества, приобретенного по подозрительной сделке? Предположим, что должник действовал бы в гражданском обороте максимально добросовестно и осмотрительно. В таком случае он бы продал имущество, которое стоит 5 млн. руб., за 5 млн., а не за 2, - и в конкурсной массе должника оказалось бы 5 млн. руб. Если же с контрагента взыскать 5 млн. руб., притом что он уже заплатил 2 млн., и при этом не отдать ему обратно уплаченные им 2 млн. - в конкурсной массе окажется 7 млн. руб.

Избранный в анализируемых определениях подход представляет собой попытку защитить всех включенных в реестр кредиторов за счет одного-двух контрагентов по недействительной сделке. Эти судебные акты обходят стороной вопрос о том, почему с приобретателей по данному делу взыскивается значительно больше, чем рыночная стоимость имущества, полученного ими по недействительной сделке.

Заставляя контрагента возвращать в конкурсную массу полную рыночную стоимость имущества, приобретенного по недействительной сделке, независимо от суммы уже уплаченного должнику, ВС РФ серьезно перераспределяет риски, связанные с оборотом недвижимости (а также и иного имущества, которое может продавать будущий банкрот). Риск банкротства продавца отчасти возлагается на покупателя.

При этом достойно внимания, что приобретателями по сделкам в анализируемых делах выступают граждане. Неужели и граждане, приобретая квартиры или дома у застройщика, должны обязательно озаботиться получением отчета оценщика, приобретением имущества по результатам торгов или поиском еще каких-то способов, позволяющих убедиться, что они приобретают недвижимость по цене не ниже рыночной? Комментируемые определения, по сути, дают именно такой сигнал. Представляется, что в них предпринята попытка из двух неизбежных при банкротстве зол выбрать меньшее. Однако попытка эта вышла не совсем удачной.

Влияние анализируемых определений на дальнейшую практику

Нельзя не признать, что для контрагента по недействительной сделке толкование, избранное в комментируемых определениях, довольно жесткое. Оно еще больше увеличивает расходы, связанные с приобретением или отчуждением имущества; теперь приобретатели должны еще тщательнее просчитывать риски банкротства продавца. Расходы на предварительную оценку предполагаемого товара неизбежно возрастут.

Вопрос о том, насколько оправдан такой подход и не является ли взыскание сальдо более приемлемым решением проблемы, пока остается открытым.

------------------------------------------------------------------------

*(1) См., напр.: Щербаков Н.Б. Институт самовольной постройки сквозь призму правоприменения (отдельные вопросы) // Вестник гражданского права. 2007. N 2. С. 120-143.

*(2) Примеры такого подхода см.: постановления АС Уральского округа от 24.02.2015 N Ф09-5428/13 по делу N А07-4656/2010, от 31.03.2014 N Ф09-11972/13 по делу N А47-8892/2012; АС Поволжского округа от 18.12.2014 N Ф06-18362/2013 по делу N А65-11293/2010.

*(3) См.: Егоров А.В. Германская модель зачета в приложении к российским реалиям: теория и практика // Вестник ВАС РФ. 2014. N 3. С. 4-24.