Пределы и ограничения прав и свобод человека и гражданина в России (Д.Г. Назаров, журнал "Законы России: опыт, анализ, практика", N 1, январь 2016 г.)

Пределы и ограничения прав и свобод человека и гражданина в России

Д.Г. Назаров,

старший научный сотрудник Федерального государственного

бюджетного учреждения науки Центра исследования проблем

безопасности Российской академии наук

Журнал "Законы России: опыт, анализ, практика", N 1, январь 2016 г., с. 87-92.

Права и свободы человека и гражданина универсальны, неделимы, взаимозависимы и взаимосвязаны, они имеют равную значимость, ни одно из них не может игнорироваться, умаляться, отодвигаться на второй план даже под предлогом соблюдения других прав и свобод человека. Это принципиальное положение отражено не только в п. 5 Венской декларации*(1), но и в многочисленных резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН, где постоянно подчеркивается системный характер основных прав и свобод человека и гражданина. Суть всех этих положений сводится к тому, что ни одно право и ни одна свобода не должны противопоставляться другим правам и свободам или трактоваться в ущерб им. Это положение воспроизведено и в ряде конституций государств, в частности, в ч. 1 ст. 55 Конституции Российской Федерации.

Под этим углом зрения следует смотреть на различные классификации прав и свобод человека, представленные в научной литературе. Одна из наиболее широко известных классификаций, предложенная К. Васаком, разделяет права и свободы человека на три поколения. К первому поколению относятся гражданские и политические права, называемые в литературе "негативными", поскольку они выражаются в требовании недопущения тех или иных действий со стороны государства; ко второму поколению - социально-экономические права, называемые также "позитивными", поскольку для их реализации требуются активные действия государства; к третьему поколению - коллективные, или солидарные, права, выражающие интересы социальных групп, общностей, народов, международного сообщества. К. Васак к этим правам отнес права на развитие, на мир, на здоровую окружающую среду, на общее наследие человечества, на коммуникацию. Позднее Р.А. Тузмухамедов высказал точку зрения, согласно которой солидарные права принадлежат народам и нациям, и их следует классифицировать как права народов*(2); стали появляться альтернативные версии прав третьего поколения. В частности, некоторые авторы относят к ним различные "новые" права, провозглашенные теми или иными неправительственными организациями и отдельными энтузиастами за годы, прошедшие после принятия Всеобщей декларации и Пактов о правах человека, такие как, например, право на сон, право на самообразование и др.*(3) В последнее время отдельные авторы говорят уже о правах четвертого поколения. Например, Ф.М. Рудинский к таким правам относит права, необходимость закрепления которых возникла в связи с последними открытиями в области биологии, в частности клонированием*(4). Другие авторы, в том числе В.В. Стахова, считают, что "четвертое поколение субъективных прав человека состоит из права на информацию и информационных технологий"*(5).

Надо заметить, что классификация К. Васака неоднократно подвергалась критике по ряду причин и оснований*(6). Долгое время в основе этой критики лежало главным образом негативное отношение к признанию социально-экономических прав со стороны капиталистических стран, в том числе США. Вплоть до конца 1980-х гг. эти страны отрицали юридическую обязательность Пакта об экономических, социальных и культурных правах и не признавали для себя его обязательность*(7). Новый подход проявился лишь на Венской конференции 1993 г. С признанием социально-экономических прав главным объектом критики стали права третьего и последующих поколений, что представляется закономерным в силу относительности и субъективизма критериев использования этих категорий.

Наряду с этим с конца XX в. укрепляется вполне обоснованная, на наш взгляд, точка зрения о недопустимости смешения прав человека и коллективных прав (прав народов). Коллективные права являются производными от интересов тех или иных социальных общностей и могут вступать в противоречие с индивидуальными правами людей, составляющих соответствующую общность, тем самым отрицая самую сущность прав человека, а, следовательно, демонстрируя свои антигуманность и противоправность. Поэтому правами и свободами человека могут быть признаны только те права и свободы, субъектом которых является индивид.

Существующие классификации прав и свобод человека и гражданина следует рассматривать как имеющие исключительно научное, систематизирующее значение. Они ни в коем случае не должны трактоваться как основание для установления каких бы то ни было приоритетов в системе закрепленных на конституционном уровне и охраняемых законом прав и свобод человека, для игнорирования тех или иных прав и свобод под предлогом защиты других, "приоритетных" прав и свобод человека и гражданина. Все права и свободы имеют равную значимость и в равной степени охраняются государством.

Будучи взаимосвязанными и взаимозависимыми, права и свободы человека и гражданина образуют единую систему, в рамках которой они соотносятся и взаимодействуют между собой различными способами. Их системная взаимосвязь, в частности, выражается в том, что все права и свободы имеют свои пределы. Эти пределы вытекают из конкретного содержания каждого отдельно взятого права (свободы), условно вычлененного из системы, как и из положения этого права (свободы) в системе прав и свобод.

Анализ научной литературы по данному исследованию показывает, что многие авторы отождествляют или недостаточно четко разграничивают пределы и ограничения прав и свобод человека. Так, В.Г. Елизаров под правовыми ограничениями свободы массовой информации понимает "установленные законодательством, соответствующие Конституции Российской Федерации пределы (границы) осуществления лицом прав свободно искать, получать, передавать, производить и распространять массовую информацию, выраженные в запретах, обязанностях, мерах ответственности, существование которых предопределено необходимостью защиты конституционно признанных ценностей и обеспечения баланса между интересами личности, общества и государства"*(8). Согласно мнению А.А. Подмарева ограничения прав (свобод) - это установленные законодательством пределы (границы) реализации человеком прав (свобод), выражающиеся в запретах, вторжениях, обязанностях, ответственности, существование которых детерминировано необходимостью защиты конституционно признаваемых ценностей и назначением которых является обеспечение необходимого баланса между интересами личности, общества и государства*(9). А.В. Малько определяет правовое ограничение как "правовое сдерживание противозаконного деяния, создающее условия для удовлетворения интересов контрсубъекта и общественных интересов в охране и защите некоторых ценностей, установленные в праве границы, в пределах которых субъекты должны действовать, исключение определенных возможностей в деятельности лиц*(10). С.С. Алексеев понимал правовое ограничение как границы имеющихся у лиц прав, характеризующих "результат юридического регулирования", который достигается "путем сужения дозволений, новых запрещений, дополнительных позитивных обязываний"*(11).

Во всех приведенных утверждениях проявляется доминирование позитивно-правового подхода над естественно-правовым. Отражая наличие объективного соответствия между пределами и ограничениями прав и свобод, представители данного подхода, на наш взгляд, недооценивают естественно-правовую природу пределов прав и свобод, органическое единство этих пределов с содержанием самих прав и свобод с учетом их универсальности, неделимости, взаимозависимости и взаимосвязанности. Следствием такого подхода становится неизбежное противопоставление любого правового ограничения праву, понимание первого исключительно в смысле умаления, сужения второго. Так, В.Г. Елизаров считает, что "под правовыми ограничениями каких-либо прав и свобод (субъекта) <...> обоснованно понимать правовые нормы, непосредственным результатом которых является уменьшение правовых возможностей (объема прав) самостоятельного свободного (по своему усмотрению) совершения субъектом действий (или воздержания от них) по осуществлению соответствующих прав и свобод"*(12).

Между тем существование пределов права, как нам представляется, вытекает из общественной природы самого права, сущность которого состоит во взаимном согласовании потребностей и притязаний людей. Поэтому пределы того или иного конкретного права не умаляют его, а очерчивают, определяют его контуры, тем самым выявляя содержание этого права. Если по отношению к потребностям людей пределы, устанавливаемые правом, могут рассматриваться как нечто внешнее, ограничивающее, инородное, то по отношению к праву этого сказать нельзя, поскольку эти пределы выражают сущность права. Никакое право, никакая свобода не существуют вне своих пределов, выражающих системные взаимоотношения данного права (свободы) с другими правами и свободами. Иначе говоря, существование пределов права является выражением системного характера прав и свобод, их универсальности, неделимости, взаимосвязи и взаимосвязанности.

Что же касается ограничений прав, то они представляют собой проявление государственного принуждения. Это принуждение может носить правовой (точнее, публично-правовой) характер, и тогда ограничения представляют собой не что иное, как явление позитивного права, в то время как естественные пределы права (свободы) вытекают из самого содержания данного права с учетом содержания других прав и свобод, соответствующие правовые ограничения выражаются в определенных нормах позитивного права на конституционном или законодательном уровне. При этом структура позитивно-правовых ограничений не обязательно должна в точности воспроизводить содержание пределов прав и свобод. С одной стороны, как уже сказано, пределы права (свободы) могут выводиться из содержания данного права (свободы) с учетом содержания всей неделимой системы прав и свобод человека и гражданина в их взаимосвязи и взаимозависимости. С другой стороны, отдельные правовые ограничения могут превышать естественные пределы права.

Таким образом, среди правовых ограничений прав и свобод можно выделить, во-первых, ограничения, выражающие естественные пределы прав и свобод, а значит, не умаляющие их, во-вторых, ограничения, которые умаляют права и свободы, но это умаление носит вынужденный, временный характер, его необходимость обусловлена тем или иным особым состоянием общества, особыми обстоятельствами, особыми условиями той или иной сферы общественных отношений. Поэтому правомерные ограничения второго рода не могут непосредственно устанавливаться на конституционном уровне. В Конституции устанавливается лишь возможность или невозможность, общие принципы и основания введения таких ограничений, оговариваются условия, при соблюдении которых они могут быть введены законодателем.

Е.В. Лысова, ссылаясь на позицию В.Н. Монахова*(13), выделяет среди предусматриваемых Конституцией Российской Федерации ограничений свободы массовой информации, наряду с ограничениями общего характера и ограничениями, действующими в условиях применения специфических правовых режимов, такую группу ограничений, как "ограничения, вытекающие из особенностей правового статуса отдельных категорий субъектов права и их отношений с государством и обществом"*(14). Е.В. Лысова приводит в качестве примера ограничений третьей группы "такие требования законодательства, которые закрепляют правовой статус так называемого "публичного лица" или "официальной фигуры"*(15). Однако, во-первых, вряд ли можно согласиться с тем, что эти понятия, используемые в судебной практике, выражают правовой статус субъекта. Во-вторых, использование этих понятий связано не с ограничением прав и свобод, а, скорее, напротив, с приданием более широкой трактовки допустимым проявлениям свободы слова в случаях, когда объектом критики становится публичное лицо*(16). Например, в решении Европейского Суда по правам человека "Лингенс против Австрии" от 8 июля 1986 г.*(17) сказано, что пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в отношении частного лица, а потому, в отличие от последнего, первый должен проявлять и большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества к каждому его слову и действию. Аналогичные обоснования содержатся в решениях Суда по делам: "Обершлик против Австрии" от 23 мая 1991 г.*(18), "Кастете против Испании" от 23 апреля 1992 г., "Обершлик против Австрии" (N 2) от 1 июля 1997 г.*(19) Верховный Суд РФ следует практике Европейского Суда по правам человека, заключающейся в "проявлении повышенной терпимости судов в случае диффамационных высказываний в адрес политиков, депутатов, правительства и других органов государственной власти"*(20).

Наряду с правовыми ограничениями прав и свобод возможны ограничения со стороны государства, его органов или должностных лиц, органов местного самоуправления, общественных организаций, допускаемые в нарушение законодательных или конституционных установлений. В.Г. Елизаров справедливо замечает, что "установленные законами <...> ограничения могут оказаться и не соответствующими Конституции Российской Федерации, т.е. противоречащими ее нормам"*(21), однако нельзя согласиться, что такие ограничения "будут считаться юридически недействительными"*(22). Признание их недействительными не вытекает автоматически из несоответствия законодательной нормы Конституции РФ. Решение о таком несоответствии должен принять судебный орган.

Согласно ч. 2 ст. 45 Конституции РФ каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. В ч. 1 ст. 45 Конституции РФ устанавливается, что государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется. Гражданин может защитить свои права и свободы от неправомерных ограничений различными способами, в том числе:

в соответствии с ч. 2 ст. 46 Конституции РФ в порядке обжалования в суд общей юрисдикции или арбитражный суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан, предусмотренном Законом РФ от 27 апреля 1993 г. N 4866-I*(23);

в порядке индивидуальной жалобы в Конституционный Суд РФ, если считает, что закон, примененный или подлежащий применению в конкретном деле, нарушает его конституционные права и свободы (ч. 4 ст. 125 Конституции РФ и п. 3 ч. 1 ст. 3 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации"*(24));

другими способами, в том числе путем обращения в международные органы, как судебные, так и несудебные для защиты своих основных прав (ч. 3 ст. 46 Конституции РФ); в порядке прокурорского надзора за соблюдением прав и свобод человека и гражданина (ст. 27 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации"*(25)); путем обращения к Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации (ст. 17 ФКЗ "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации"*(26)); путем обжалования в административном порядке в сфере исполнительной власти*(27); посредством самозащиты своих прав (ст. 14 ГК РФ).

С учетом сказанного нельзя согласиться с А.А. Малиновским, который, выделяя три группы правомочий в составе свободы массовой информации и связывая их с деятельностью трех "подсистем" массовой информации, считает вполне очевидным, "что если любая из трех подсистем массовой информации будет ограничена, а осуществление какого-либо правомочия затруднено, то вряд ли можно говорить о существовании свободы массовой информации"*(28). Как было нами показано, наличие правовых ограничений, выражающих естественные пределы конкретного права (свободы), не является основанием для утверждений об отсутствии или ущемлении соответствующего права (свободы).

Подводя итог всему сказанному выше, мы можем сделать следующие выводы.

Исходя из утвердившегося в современном конституционном праве принципа единства естественно-правового и позитивно-правового подходов к природе прав и свобод человека и гражданина, мы рассматриваем эти права и свободы как систему исключительных, неотчуждаемых личных прав, присущих каждому человеку от рождения, признаваемых, законодательно гарантируемых и охраняемых государством. В свете данного принципа, находящего подтверждение в многочисленных признанных различными государствами документах международного права, нет оснований для противопоставления:

прав и свобод;

прав человека и прав гражданина;

"личных" и "политических" прав;

"негативных" и "позитивных" прав;

прав, относящихся к различным поколениям, как и иным классифицирующим группам прав, выделяемым на теоретическом уровне в целях изучения и систематизации.

Системный характер прав и свобод человека, выражающийся в их универсальности, неделимости, взаимозависимости и взаимосвязанности, не допускает установления каких-либо ценностных иерархий в системе прав и свобод, поскольку такие иерархии могут быть использованы в качестве обоснования преимущественной защиты одних прав и свобод в ущерб другим. Все права и свободы человека и гражданина имеют равную значимость и ценность и в равной степени обеспечиваются защитой со стороны государства.

Перечень прав человека, зафиксированный в международно-правовых документах и Конституции РФ, не должен рассматриваться как исчерпывающий; объем понятия "конституционные права" охватывает всю возможную совокупность надпозитивных прав человека (ч. 1 ст. 55 Конституции РФ).

Системное единство, взаимосвязь и взаимозависимость прав и свобод человека и гражданина выражаются, в частности, в существовании пределов у каждого конкретного права (свободы). Эти пределы имеют естественно-правовую природу, их существование не зависит напрямую от наличия соответствующих нормативно оформленных ограничений соответствующих прав и свобод. Естественные пределы конкретного права (свободы), ни в коей мере не умаляя и не ущемляя данного права, выражают его содержание и его системные взаимосвязи с другими правами и свободами человека и гражданина.

Библиографический список

1. Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М., 1989.

2. Елизаров В.Г. Свобода массовой информации в Российской Федерации (Конституционные основы и правовые ограничения): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.

3. Елизаров В.Г. Свобода массовой информации в Российской Федерации (Конституционные основы и правовые ограничения): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.

4. Карташкин В.А. Права человека и идеологическая борьба // Сов. государство и право. 1987. N 1.

5. Лысова Е.В. Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации: понятие, система, основные тенденции развития (Конституционно-правовой анализ): дис. ... канд. юрид. наук. Владивосток, 2004.

6. Малиновский А.А. Свобода массовой информации: Теоретико-правовые аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995.

7. Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1994.

8. Монахов В.Н. Свобода массовой информации в Российской Федерации: опыт регулирования и реализации // Конституционное право. Восточноевропейское обозрение. 2004. N 2 (47).

9. Общая теория прав человека / отв. ред. Е.А. Лукашева. М.: Норма, 1996.

10. Подмарев А.А. Конституционные основы ограничения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2001.

11. Потапенко С. Диффамация и российская судебная практика // Средства массовой информации и правовые вопросы защиты чести и достоинства. М., 2004.

12. Права человека в современном мире // Марксизм и современность, 2000. N 1 (15).

13. Рудинский Ф. Гражданские права человека: общетеоретические вопросы // Право и жизнь. 2000. N 31.

14. Стахова В.В. Особенности реализации права человека на информацию в России через средства массовой информации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.

15. Тузмухамедов Р.А. "Третье поколение прав человека" и права народов // Сов. государство и право. 1986. N 11.

16. Meron Т. On a Hierarchy of International Human Rights // Amer. Journal of Intern. Law. 1986. Jan. Vol. 80. No I.

17. Robertson A. Human Rights in the World. Manchester, 1972.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Принята на Всемирной конференции по правам человека, Вена, 25 июня 1993 г.

*(2) См.: Тузмухамедов Р.А. "Третье поколение прав человека" и права народов // Сов. государство и право. 1986. N 11. С. 106-113.

*(3) См.: Общая теория прав человека / отв. ред. Е.А. Лукашева. М.: Норма, 1996. С. 443.

*(4) См.: Права человека в современном мире // Марксизм и современность, 2000. N 1 (15); Рудинский Ф. Гражданские права человека: общетеоретические вопросы // Право и жизнь. 2000. N 31.

*(5) Стахова В.В. Особенности реализации права человека на информацию в России через средства массовой информации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005, С. 56-57.

*(6) См.: Meron Т. On a Hierarchy of International Human Rights // Amer. Journal of Intern. Law. 1986. Jan. Vol. 80. No I. P. 1-23; Robertson A. Human Rights in the World. Manchester, 1972. P. 35 и др.

*(7) См.: Карташкин В.А. Права человека и идеологическая борьба // Сов. государство и право. 1987. N 1. С. 120-127.

*(8) Елизаров В.Г. Свобода массовой информации в Российской Федерации (Конституционные основы и правовые ограничения): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 93.

*(9) См.: Подмарев А.А. Конституционные основы ограничения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 65.

*(10) См.: Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1994. С. 59-60.

*(11) Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М. 1989. С. 67.

*(12) Елизаров В.Г. Указ. соч. С. 48.

*(13) См.: Монахов В.Н. Свобода массовой информации в Российской Федерации: опыт регулирования и реализации // Конституционное право. Восточноевропейское обозрение. 2004. N 2 (47). С. 12.

*(14) Лысова Е.В. Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации: понятие, система, основные тенденции развития (Конституционно-правовой анализ): дис. ... канд. юрид. наук. Владивосток, 2004.

*(15) Там же.

*(16) См., например: Решение Европейского Суда по правам человека "Лингенс против Австрии" от 8 июля 1986 г. (опубл. в Series А-103), согласно которому "пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в отношении частного лица. В отличие от последнего первый должен проявлять и большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества к каждому его слову и действию". Аналогичные положения содержатся в решениях Суда по делам: "Обершлик против Австрии" от 23 мая 1991 г. (опубл. в Series А-204), "Кастете против Испании" от 23 апреля 1992 г. (опубл. в Series А-236), "Обершлик против Австрии" (N 2) от 1 июля 1997 г. (опубл. в Reports 1997- IV) // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: в 2 т. Т. 1. М., 2000. С. 524-531, 684-697, 743-754.

*(17) Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: в 2 т. М.: Норма, 2000.

*(18) Там же.

*(19) Там же.

*(20) См.: Потапенко С. Диффамация и российская судебная практика // Средства массовой информации и правовые вопросы защиты чести и достоинства. М., 2004. С. 331-343.

*(21) Елизаров В.Г. Свобода массовой информации в Российской Федерации (Конституционные основы и правовые ограничения): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.

*(22) Там же.

*(23) Закон РФ от 27 апреля 1993 г. N 4866-I "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" // Российская газета. 1993. 12 мая.

*(24) Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" // СЗ РФ. 1994. N 13. Ст. 1447.

*(25) Федеральный закон от 17 января 1992 г. N 2202-I "О прокуратуре Российской Федерации" // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. N 8. Ст. 366.

*(26) Федеральный конституционный закон от 26 февраля 1997 г. N 1-ФКЗ "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации" // СЗ РФ. 1997. N 9. Ст. 1011.

*(27) См.: Указ Президиума ВС СССР от 12 апреля 1968 г. N 2534-VII "О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан" // ВС СССР. 1968. N 17. Ст. 143.

*(28) Малиновский А.А. Свобода массовой информации: Теоретико-правовые аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995. С. 34.