Охрана адвокатской деятельности уголовно-правовыми средствами в странах СНГ (Л.Ю. Ларина, журнал "Адвокат", N 3, март 2016 г.)

Охрана адвокатской деятельности уголовно-правовыми средствами в странах СНГ

Л.Ю. Ларина,

доцент кафедры уголовного права и процесса

Рязанского государственного университета

имени С.А. Есенина,

кандидат юридических наук, доцент

Журнал "Адвокат", N 3, март 2016 г.

Адвокатская деятельность, представляя собой "публичную, возмездную, некоммерческую деятельность особого субъекта - адвоката, оказывающего юридическую помощь физическим и юридическим лицам на профессиональной основе"*(1), широко распространена в каждом современном государстве. Не являются исключением страны СНГ, в каждой из которых адвокатуре отведена довольно значительная роль по оказанию квалифицированной юридической помощи.

На международном уровне признана необходимость гарантировать "независимость адвокатов при осуществлении ими своих профессиональных обязанностей без какого-либо непозволительного ограничения, влияния, вынуждения, давления, угроз или вмешательства, прямого или косвенного, со стороны любой инстанции и по любой причине"*(2). Задачи, возложенные на адвокатов, могут выполняться лишь при обеспечении охраны адвокатской деятельности законодательными средствами, в том числе уголовно-правовыми. С этой точки зрения интересен анализ опыта стран СНГ, правовая система которых схожа с российской.

Ни в одной из стран СНГ законодатель не выделяет преступления в сфере охраны адвокатской деятельности в отдельную главу или раздел. Они, как правило, рассредоточены в разных главах или разделах уголовных кодексов. В Уголовном кодексе Республики Беларусь от 9 июля 1999 г. N 275-З (с изм. и доп. по состоянию на 28 апреля 2015 г.) и Уголовном кодексе Республики Молдова от 18 апреля 2002 г. N 985-XV (с изм. и доп. по состоянию на 9 апреля 2015 г.) нет специальных норм, охраняющих отношения в сфере осуществления адвокатами своей профессиональной деятельности. В Уголовном кодексе Республики Узбекистан от 22 сентября 1994 г. N 2012-XII (с изм. и доп. по состоянию на 20 августа 2015 г.) вообще не встречается упоминание ни о защитнике, ни об адвокате. Следовательно, специальная уголовно-правовая охрана адвокатской деятельности отсутствует. Такой подход представляется не вполне оправданным. Например, в Молдове, в отличие от России, сложилась система полной адвокатской монополии на судебное представительство*(3), что в совокупности с необходимостью обеспечения надлежащего качества и доступности адвокатской деятельности ставит под сомнение возможность обеспечения уголовно-правовой охраны такой деятельности при отсутствии специальных норм.

Наиболее распространенным способом уголовно-правовой охраны адвокатской деятельности в странах СНГ является установление уголовной ответственности за посягательство на жизнь и здоровье адвоката в связи с осуществлением им профессиональных функций. Так, в статье 319 Уголовного кодекса Кыргызской Республики от 1 октября 1997 г. N 68 (с изм. и доп. по состоянию на 28 июля 2015 г.) устанавливается ответственность за убийство судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, работника органа дознания, защитника, эксперта, судебного исполнителя, а равно их близких в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта, совершенное в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц либо из мести за такую деятельность. В этом случае уголовно-правовой охране подлежит лишь жизнь защитников (адвокатов по уголовным делам), хотя деятельность адвоката предусматривает более широкий спектр деятельности. Как справедливо отмечено Т.А. Федотовой, адвокатская деятельность включает в себя деятельность адвоката "по оказанию квалифицированной юридической помощи населению в виде консультаций и составления документов правового характера, участию в судопроизводстве в качестве представителя либо защитника, оказывающего доверителям иные виды правовой помощи с целью защиты их прав, свобод и законных интересов"*(4). Получается, что статья 319 УК Кыргызской Республики охраняет лишь часть адвокатской деятельности.

Аналогичным образом указан потерпевший в части 2 ст. 320 УК Кыргызской Республики, устанавливающей ответственность за угрозы убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества в отношении прокурора, следователя, работника органа дознания, защитника, эксперта, специалиста, судебного исполнителя, а равно их близких.

При этом следует обратить внимание на то, что защитником в силу частей 1 и 2 ст. 44 Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики от 30 июня 1999 г. N 62 (с изм. и доп. по состоянию на 7 августа 2015 г.) является лицо, осуществляющее защиту прав и интересов подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, свидетеля по уголовному делу и оказывающее им юридическую помощь; в качестве защитников на следствии допускаются адвокаты, а в суде в качестве защитника могут быть допущены близкие родственники, законные представители подсудимого и сотрудник уполномоченного государственного органа по защите детей. Из этого определения видно, что статьи 319 и 320 УК Кыргызской Республики не защищают адвокатов, которые выступают в качестве представителей потерпевших, а также в качестве представителей по гражданским и иным категориям дел. В то время как применительно к судье, прокурору, эксперту, специалисту, судебному исполнителю таких ограничений не установлено, и их жизнь и здоровье защищаются вне зависимости от вида судопроизводства.

Схожим образом построены составы преступлений в статьях 287 и 288 Уголовного кодекса Азербайджанской Республики от 30 декабря 1999 г. N 787-IQ (с изм. и доп. по состоянию на 28 апреля 2015 г.), регламентирующих ответственность за посягательство на жизнь судьи, присяжных заседателей, а также на прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, исполнительного чиновника, а равно их близких родственников в связи с рассмотрением дел или соответствующих материалов в суде, или производством предварительного расследования либо исполнением приговора или иного судебного акта, совершенное в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц либо из мести за такую деятельность, а также за угрозу или насильственные действия в отношении тех же лиц в связи с теми же обстоятельствами. В Уголовном кодексе Республики Казахстан ответственность за аналогичные деяния предусмотрена в статьях 408 и 409, сконструированных так же, как в уголовных кодексах Азербайджана и Киргизии.

В Уголовном кодексе Туркменистана от 12 июня 1997 г. N 222-I (с изм. и доп. по состоянию на 2 февраля 2015 г.) специальной уголовно-правовой защите адвокатской деятельности посвящена статья 190, в которой регламентирована ответственность за угрозу или насильственные действия в отношении судьи, народного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, а равно их близких в связи с рассмотрением дел или материалов в суде либо производством предварительного расследования или дознания. Тем самым туркменский законодатель установил лишь специальную охрану здоровья адвокатов при осуществлении функций защитника по уголовным делам.

Фактически так же сконструирована статья 347 УК Армении (в ред. от 9 июня 2015 г.), закрепляющая ответственность за угрозу убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества, а также за применение насилия в отношении прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта или судебного пристава или их близких в связи с ведением предварительного следствия, рассмотрением дела или материалов в суде или в связи с исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта. По сравнению с УК Туркменистана, в указанной норме уголовно наказуемыми признаются также угрозы уничтожением или повреждением имущества, что представляется вполне обоснованным. Вместе с тем, исходя из содержания статьи 5 Закона Республики Армения от 13 января 2005 г. N HO-29 "Об адвокатуре", в этой стране действует адвокатская монополия на защиту по уголовным делам и на судебное представительство. В такой ситуации как минимум нелогичным выглядит подход армянского законодателя, установившего уголовную ответственность за посягательства на здоровье и имущество только тех адвокатов, которые осуществляют защиту по уголовным делам.

Стоит отметить, что в статьях 295 и 296 Уголовного кодекса Российской Федерации охрана адвокатской деятельности также осуществляется посредством установления ответственности за посягательство на жизнь, здоровье, а также за угрозы уничтожением имущества защитника (т.е. адвоката, оказывающего юридическую помощь подозреваемым и обвиняемым по уголовным делам). При этом адвокатская деятельность в России, кроме защиты по уголовным делам, включает оказание юридической помощи другим участникам уголовного судопроизводства (например, потерпевшему, свидетелю, гражданскому истцу и ответчику), представительство в судах по другим категориям дел, представительство в иных органах и организациях и др. Даже оказание адвокатом юридической помощи осужденным не ограничивается защитой по уголовному делу, а затрагивает самые разнообразные отрасли права и формы*(5). Получается, что все указанные виды деятельности российских адвокатов, кроме осуществления функций защитника, лишены уголовно-правовой охраны. Такой подход вряд ли можно признать обоснованным, ведь посягательство на адвоката, осуществляющего представительство потерпевшего или истца, вряд ли можно признать менее общественно опасным, чем посягательство на адвоката-защитника. Если исходить из того, что одним из принципов дифференциации уголовной ответственности выступает "справедливость (распределяющая), которая предполагает соответствие различных оснований уголовной ответственности неодинаковым характеру и (или) степени общественной опасности преступлений"*(6), то можно говорить, что применительно к посягательствам на адвокатов российский законодатель этот принцип не соблюдает.

В рассматриваемом аспекте несколько выгоднее выглядят статьи 398-400 Уголовного кодекса Украины от 5 апреля 2001 г. N 2341-III (с изм. и доп. по состоянию на 10 ноября 2015 г.), предусматривающие ответственность за посягательство на жизнь, угрозу или насилие, уничтожение или повреждение имущества защитника либо представителя лица, а равно их близких родственников в связи с деятельностью, связанной с оказанием правовой помощи. Указанные составы преступлений охраняют жизнь, здоровье и имущество как адвоката-защитника, так и адвоката-представителя в самых разнообразных ситуациях профессиональной деятельности. Фактически эти нормы направлены на обеспечение безопасности адвокатов при осуществлении ими профессиональной деятельности. Хотя и в этом случае нельзя признать охрану полной, поскольку осуществление функций защитника и представителя не охватывает всех видов адвокатской деятельности, закрепленных в статье 19 Закона Украины "Об адвокатуре и адвокатской деятельности" 2013 г. В частности, кроме представительства адвокаты на Украине осуществляют предоставление правовой информации, консультаций и разъяснений по правовым вопросам, правовое сопровождение деятельности юридических и физических лиц, органов государственной власти, органов местного самоуправления, государства, составление заявлений, жалоб, процессуальных и других документов правового характера, а также другие виды адвокатской деятельности, не запрещенные законом. Однако следует признать, что украинский законодатель осуществляет широкую уголовно-правовую охрану адвокатов при осуществлении ими профессиональной деятельности.

Стоит обратить внимание на статью 356 Уголовного кодекса Республики Таджикистан от 21 мая 1998 г. N 574 (с изм. и доп. по состоянию на 18 марта 2015 г.), в которой предусмотрена ответственность за угрозы или насилие в отношении судьи, народного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, адвоката, эксперта, переводчика, судебного пристава или секретаря суда, судебного исполнителя, а равно их близких в связи с производством дознания, предварительного следствия, рассмотрением дел или материалов в суде либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта. Использование термина "адвокат", конечно, существенно расширяет границы уголовно-правовой охраны, но при этом данный состав не защищает адвокатов при представительстве в иных государственных органах (кроме суда и органов расследования преступлений). Например, в силу части 4 ст. 3 Закона Республики Таджикистан от 18 марта 2015 г. N 1182 "Об адвокатуре и адвокатской деятельности" адвокат в числе прочего участвует в качестве представителя физических и юридических лиц в иных (не судебных) органах для разрешения споров; участвует в качестве представителя юридических лиц в разбирательстве в международном коммерческом арбитраже; представляет интересы физических и юридических лиц в государственных органах, органах самоуправления поселков и сел, общественных объединениях и иных организациях и т.д. Получается, что деятельность адвоката, осуществляющего представительство в международном коммерческом арбитраже или комиссии по трудовым спорам, лишена специальной уголовно-правовой охраны.

Следует обратить внимание, что в качестве специального потерпевшего защитник и представитель указаны в статье 316 Уголовного кодекса Азербайджанской Республики, регламентирующей ответственность за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении лиц, участвовавших в уголовном процессе. Однако в данном случае уголовно-правовой охране подлежит адвокатская деятельность только в виде участия в качестве защитника или представителя в уголовном процессе.

В уголовном законодательстве стран СНГ есть составы преступлений, направленные на охрану адвокатской деятельности, аналогов которым в российском законодательстве нет. К числу таковых необходимо отнести предусмотренный статьей 435 Уголовного кодекса Республики Казахстан состав воспрепятствования законной деятельности адвокатов и иных лиц по защите прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в уголовном процессе, а равно оказанию физическим и юридическим лицам юридической помощи либо иное нарушение самостоятельности и независимости такой деятельности, если эти деяния причинили существенный вред правам, свободам или законным интересам человека и гражданина, правам или законным интересам юридических лиц, охраняемым законом интересам общества или государства. В качестве квалифицированного вида данного преступления выступает совершение тех же деяний лицом с использованием своего служебного положения (ч. 2 ст. 435). Объектом этого преступления являются общественные отношения в сфере обеспечения безопасности деятельности любых лиц по оказанию юридической помощи, в том числе адвокатской деятельности. Указание на нарушение самостоятельности и независимости такой деятельности позволяет прийти к выводу о том, что в первую очередь речь идет именно об адвокатах, так как самостоятельность и независимость являются принципами осуществления адвокатской деятельности в силу Закона Республики Казахстан от 5 декабря 1997 г. N 195-I "Об адвокатской деятельности" (с изм. и доп. по состоянию на 2 августа 2015 г.). Кроме того, состав данного преступления по конструкции материальный, и для привлечения к уголовной ответственности необходимо наличие последствий в виде существенного вреда правам и свободам личности, организаций, интересам общества или государства. Содержание понятия "существенный вред" казахстанский законодатель не раскрывает, однако исходя из использования слова "воспрепятствование", можно говорить о том, что совершение указанных деяний всегда направлено на создание затруднений, препятствий в оказании адвокатом юридической помощи. Выполняя объективную сторону данного преступления, виновный создает ограничения на получение гарантированной международными и национальными нормами квалифицированной юридической помощи, что само по себе должно оцениваться как существенное нарушение прав, свобод и интересов личности, общества и государства. Поэтому представляется, что данный состав преступления вполне мог бы носить формальный характер, что позволило бы избежать многих сложностей с определением существенного вреда.

Близкой по содержанию выступает статья 318-1 Уголовного кодекса Кыргызской Республики, в которой предусмотрена уголовная ответственность за воспрепятствование в какой бы то ни было форме реализации прав и исполнению обязанностей защитника, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Кыргызской Республики. К сожалению, данная норма охраняет лишь адвокатскую деятельность в сфере исполнения обязанностей защитника в уголовном судопроизводстве. Однако эта норма носит более абстрактный характер в части описания общественно опасного деяния, что следует признать положительным, поскольку создание препятствий деятельности защитника может иметь самые разнообразные формы и способы. Формальный характер построения данного состава преступления также представляется обоснованным, так как любые препятствия деятельности защитника всегда нарушают право на оказание квалифицированной юридической помощи и, тем самым, ограничивают доступ к правосудию. Абсолютно логичным видится и указание в качестве квалифицирующего признака на совершение данного преступления лицом с использованием своего служебного положения (ч. 2 ст. 318-1 Уголовного кодекса Кыргызской Республики).

Не менее интересными с точки зрения уголовно-правовой охраны адвокатской деятельности выступают отдельные нормы Уголовного кодекса Украины. В частности, статья 374 Уголовного кодекса Украины закрепляет ответственность за недопущение или непредоставление своевременно защитника, а также иное грубое нарушение права подозреваемого, обвиняемого на защиту, совершенное следователем, прокурором или судьей. В указанном составе преступления адвокатская деятельность в уголовном судопроизводстве охраняется посредством защиты прав подозреваемых и обвиняемых.

Однако наиболее ориентированной на охрану адвокатской деятельности является статья 397 Уголовного кодекса Украины, в которой регламентирована ответственность за совершение в какой бы то ни было форме препятствий к осуществлению правомерной деятельности защитника либо представителя лица по оказанию правовой помощи или нарушение установленных законом гарантий их деятельности и профессиональной тайны. Наличие такого состава преступления следует оценить исключительно с положительной стороны: он направлен на охрану адвокатской деятельности не только при осуществлении представительских функций, но и в целом деятельности по оказанию правовой помощи. Также абсолютно логичным видится подход украинского законодателя: в качестве квалифицирующего признака данного состава преступления предусмотрено совершение деяния с использованием служебного положения.

В УК РФ вообще не содержится норм, специально охраняющих адвокатскую деятельность от неправомерного вмешательства или воспрепятствования. В то же время такие деяния в российской действительности весьма распространены. По мнению А. Рагулина, наиболее часты примеры вмешательства в адвокатскую деятельность в виде уговоров, подкупа, высказывания в отношении адвоката угроз, незаконных допросов и обысков адвокатов, проведения в отношении них оперативно-розыскных мероприятий, необоснованного возбуждения в отношении адвоката уголовного дела*(7). С этой точки зрения российскому законодателю необходимо изучить зарубежный опыт уголовно-правовой охраны и рассмотреть возможность его применения в отечественном законодательстве. К сожалению, в российской уголовно-правовой науке пока еще уделяется мало внимания преступлениям в сфере адвокатской деятельности. Диссертационные исследования, посвященные преступлениям против правосудия, лишь вскользь упоминают о защитнике как о специальном потерпевшем*(8). А отдельные попытки предложений о совершенствовании законодательства в этой области слабо аргументированы*(9).

Довольно интересной с позиций защиты адвокатской деятельности уголовно-правовыми средствами представляется статья 200 УК Армении, в которой регламентирована ответственность за незаконную передачу служащему коммерческой или иной организации, осуществляющему управленческие функции, третейскому судье, аудитору или адвокату денег, ценных бумаг, иного имущества либо оказание услуг имущественного характера за совершение действий (бездействие) в пользу дающего взятку в связи с занимаемым этими лицами положением. Кроме того, этой же статьей предусмотрена ответственность и за получение указанными лицами такой взятки. Здесь указание на адвоката призвано обеспечить надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей. Не исключена ситуация, когда адвокат примет незаконное вознаграждение ("взятку") от противоположной стороны по делу за совершение некоторых действий в ее пользу. В этом случае ответственность и для адвоката, и для лица, давшего взятку, наступит по рассматриваемой статье.

Подводя итог проведенного исследования, можно констатировать, что в странах СНГ уголовно-правовая охрана адвокатской деятельности осуществляется в трех формах:

1 - непосредственная охрана адвокатской деятельности посредством установления уголовной ответственности за воспрепятствование законной деятельности адвокатов и воспрепятствование деятельности защитника или представителя по оказанию правовой помощи;

2 - охрана адвокатской деятельности посредством обеспечения защиты жизни и здоровья, имущества адвокатов от посягательств, связанных с их профессиональной деятельностью;

3 - охрана адвокатской деятельности посредством обеспечения права подозреваемого, обвиняемого на защиту.

При этом в большинстве стран СНГ уголовно-правовая охрана касается только деятельности адвокатов по уголовным делам несмотря на то, что адвокатская деятельность охватывает значительно более широкий спектр деятельности, а в некоторых странах даже установлена адвокатская монополия на защиту по уголовным делам и судебное представительство. Стремление же законодателей отдельных государств расширить рамки уголовно-правовой охраны адвокатской деятельности следует оценивать исключительно с положительной стороны, и российскому законодателю следует обратить на такую практику пристальное внимание.

Библиография

Абазалиев Р.К. Уголовная ответственность за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования: дисс. ... канд. юрид. наук. - М., 2009.

Висков Н.В. К вопросу об уголовно-правовых гарантиях прав адвокатов: сравнительно-правовой анализ // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 5: Юриспруденция. 2012. N 2.

Егорова Н.А. Принципы дифференциации и унификации уголовной ответственности за управленческие преступления // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2010. N 3 (14).

Колобашкина С.С. Адвокатская деятельность в системе защиты прав граждан: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. - М., 2011.

Кузнецова О.Б. Право осужденных на бесплатную юридическую помощь, оказываемую адвокатом // Законодательство и экономика. 2015. N 5.

Кулешов Ю.И. Преступления против правосудия: проблемы теории, законотворчества и правоприменения: дисс. ... докт. юрид. наук. - Владивосток, 2007.

Лобанова Л.В. Преступления против правосудия: Проблемы классификации посягательств, регламентации и дифференциации ответственности: дис. ... докт. юрид. наук. - Казань, 2000.

Профессия адвоката в странах Восточного партнерства: доклад в рамках совместной программы Европейского союза и Совета Европы "Содействие правовой реформе в странах Восточного партнерства". - Страсбург, 2012. (Электронный ресурс) // Режим доступа: http://www.coe.int/t/dghl/cooperation/capacitybuilding/source/judic_refor m/RU%20Profession%20of%20Lawyers_Russian_Final%20version.pdf.

Рагулин А. Защита для защитников // Российский адвокат. 2015. N 6.

Федотова Т.А. Адвокатская деятельность и проблемы судебного представительства: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. - М., 2009.

Харисов К.Н. Ответственность за преступное вмешательство в деятельность лиц, осуществляющих правосудие и уголовное преследование: проблемы теории и законотворчества: дисс. ... канд. юрид. наук. - Казань, 2004.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Колобашкина С.С. Адвокатская деятельность в системе защиты прав граждан: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. - М., 2011. С. 10.

*(2) См. Рекомендацию N R(2000)21 Комитета министров Совета Европы "О свободе осуществления профессии адвоката" (Принята 25.10.2000 на 727-ом заседании заместителей министров) // (дата обращения: 10.02.2016).

*(3) Профессия адвоката в странах Восточного партнерства: доклад в рамках совместной программы Европейского союза и Совета Европы "Содействие правовой реформе в странах Восточного партнерства". - Страсбург, 2012. С. 24, 25 (Электронный ресурс) // Режим доступа: http://www.coe.int/t/dghl/cooperation/capacitybuilding/source/judic_refor m/RU%20Profession%20of%20Lawyers_Russian_Final%20version.pdf (дата обращения: 10.02.2016).

*(4) Федотова Т.А. Адвокатская деятельность и проблемы судебного представительства: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. - М., 2009. С. 8.

*(5) Кузнецова О.Б. Право осужденных на бесплатную юридическую помощь, оказываемую адвокатом // Законодательство и экономика. 2015. N 5. С. 54-63.

*(6) Егорова Н.А. Принципы дифференциации и унификации уголовной ответственности за управленческие преступления // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2010.N 3 (14). С. 38, 39.

*(7) Рагулин А. Защита для защитников // Российский адвокат. 2015. N 6. С. 8, 9.

*(8) Абазалиев Р.К. Уголовная ответственность за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования: дисс. ... канд. юрид. наук. - М., 2009; Кулешов Ю.И. Преступления против правосудия: проблемы теории, законотворчества и правоприменения: дисс. ... докт. юрид. наук. - Владивосток, 2007; Лобанова Л.В. Преступления против правосудия: Проблемы классификации посягательств, регламентации и дифференциации ответственности: дисс. ... докт. юрид. наук. - Казань, 2000; Харисов К.Н. Ответственность за преступное вмешательство в деятельность лиц, осуществляющих правосудие и уголовное преследование: проблемы теории и законотворчества: дисс. ... канд. юрид. наук. - Казань, 2004.

*(9) Висков Н.В. К вопросу об уголовно-правовых гарантиях прав адвокатов: сравнительно-правовой анализ // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 5: Юриспруденция. 2012. N 2. С. 201-205.