Объект преступлений против военной службы (В.Е. Суденко, журнал "Право в Вооруженных Силах - Военно-правовое обозрение", N 11, ноябрь 2015 г.)

Объект преступлений против военной службы

В.Е. Суденко,

доцент, кандидат юридических наук,

доцент Юридического института

ФГБОУ ВПО "МГУПС (МИИТ)"

Журнал "Право в Вооруженных Силах - Военно-правовое обозрение", N 11, ноябрь 2015 г., с. 69-74.

Приступая к рассмотрению объекта преступления против военной службы, необходимо отметить довольно большое число научных исследований различных аспектов данной темы. Так, согласно антологии диссертаций по военному праву в различные годы в нашей стране подготовлено и защищено 40 диссертаций по военно-уголовному праву, 20 диссертаций по вопросам военной криминологии, 35 диссертаций по проблемам военно-уголовного процесса, 34 диссертации по военной криминалистике*(1).

Практически во всех указанных работах в той или иной степени затрагиваются различные аспекты, связанные с исследованием объекта преступлений против военной службы. В прямой постановке данный вопрос был предметом исследований, проведенных О.К. Зателепиным*(2), В.Д. Меньшагиным*(3), В.П. Шупленковым*(4), другими учеными. Тем не менее, важность и актуальность дальнейшей разработки понятия объекта преступления против военной службы и формулирования его определения сохраняется, поскольку проблема объекта преступления - одна из наиболее дискуссионных тем теоретических исследований в области уголовного права в целом и военно-уголовного права в частности.

Различные ученые по-разному определяют объект преступления, однако до настоящего времени так и не выработано единого мнения относительно данного элемента состава преступления. В этой связи Г.П. Новоселов вполне справедливо отмечает, что "одним из главных аспектов существующей ныне концепции объекта преступления является вопрос о его понятии"*(5).

Проблема понятия объекта преступления, при всей кажущейся простоте, сопряжена со значительными трудностями. Дело в том, что длительное время объектом любого преступления считались общественные отношения, т.е. те отношения, которые возникают между людьми во время совместной их практики либо общения и которые охраняются правовыми и моральными нормами.

После Октября 1917 г. криминалисты советской уголовно-правовой школы разработали теорию объекта преступления, на основании которой таковым признавались общественные отношения, охраняемые уголовным законом, путем изменения которых и наносится социальный вред*(6). При этом, общественными отношениями считались такие отношения между людьми, которые возникали в ходе их взаимного общения или совместной деятельности и которые охранялись не только правовыми, но и моральными нормами. Таким образом, к объекту преступления была отнесена вся система названных выше общественных отношений, которая, как объявлялось, соответствовала интересам трудящегося народа. Данная формулировка стала использоваться авторами учебников, монографий, диссертаций, статей без приведения доказательств того, отчего, собственно, общественные отношения признаются и общим объектом преступлений, и объектом конкретного преступления.

Начиная с 1924 г. советская уголовно-правовая наука бездоказательно объявляла объектом всяких преступлений общественные отношения и утверждала, что преступным посягательством именно им причиняется вред или ущерб. Концепция объекта преступлений как общественных отношений считалась единственно правильной, обладала и пользовалась, по сути, научной монополией.

Указанную концепцию, ставшую общепризнанной в науке советского уголовного права, в ряде случаев вполне можно считать справедливой при признании объектом преступления отношений, возникающих, например, при нарушении избирательных прав. Однако, в силу нерешенности ряда важнейших вопросов, данная концепция не стала и не могла стать универсальной теорией.

В настоящее время в исследованиях проблемы объекта преступления продолжает существовать мнение об этом элементе состава преступления как об общественных отношениях*(7), однако в их содержание включаются различные понятия. К примеру, В.Б. Боровиков полагает, что непосредственным объектом вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления являются "...общественные отношения, создающие условия для правильного нравственного и физического развития личности несовершеннолетнего"*(8).

Если говорить об объекте указанного преступления как об "условиях для правильного нравственного и физического развития личности несовершеннолетнего", о чем пишет В.Б. Боровиков, то вряд ли вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления посягает на "условия развития личности несовершеннолетнего", поскольку такие условия существуют отдельно от субъекта данного преступления, они формируются обществом, государством, закрепляются в той или иной степени в законодательстве и никак не страдают и не могут пострадать от преступного посягательства. Думается, что ни вор, ни хулиган, ни иное лицо, совершающее преступление против несовершеннолетнего, не могут посягать на условия для правильного нравственного и физического развития личности несовершеннолетнего, поскольку не обладают в этом отношении никакими средствами.

Полагаем, что теории объекта преступления как общественных отношений требуется новая доктрина, которая отвечала бы современным представлениям юриспруденции. Думается, что наиболее интересна концепция о том, что "объект преступления - это интерес, благо, это определенная ценность". Конечно, данная формулировка должна пройти глубокую теоретическую разработку, должна стать объектом специальных научных исследований. В настоящей же статье мы остановимся лишь на отдельных вопросах, относящихся к данному элементу состава преступления. В рамках статьи мы следуем идеям наших более ранних работ*(9).

Переходя к анализу теоретических изысканий в области разработки понятия объекта преступления, обратим внимание на то, что вряд ли будет полезным безосновательное отвержение всех достижений уголовно-правовой науки советского периода времени. В свое время профессор Н.И. Загородников писал, что, отвергая все разработки советских теоретиков уголовного права, можно оказаться в плену длительное время внедрявшихся в юридическую науку априорных и абстрактных штампов и шаблонов*(10). Анализируя сложившиеся в советской школе уголовного права учения об объекте преступления, следует обращать внимание и на разработки, проведенные дореволюционными учеными А.Ф. Кистяковским, С.В. Познышевым, Н.Д. Сергиевским, В.Д. Спасовичем, Н.С. Таганцевым, а также современными исследователями - Н.Ф. Кузнецовой, А.В. Наумовым, Г.П. Новоселовым, Б.В. Яцеленко и др. Не следует избегать и опыта науки зарубежного уголовного права.

Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 г. (далее - УК РФ), как и все предыдущие, не содержит определения объекта преступления, что вызывает необходимость осуществления научных разработок науки уголовного права в данной сфере. Имеются различные точки зрения на понятие объекта преступления и на его содержание. Определяя в качестве объекта преступления то, на что направлено посягательство виновного лица, то, чему может быть причинен или причиняется вред, теоретики уголовного права разделились во мнении: а что же на самом деле содержит это понятие - человека как такового, общественные отношения между людьми или определенные интересы и социальные блага?

Обращаясь к дореволюционной отечественной уголовно-правовой науке, отметим, что в то время имела место теория объекта преступления как правового блага*(11), под которым понимались жизнь, здоровье, собственность, другие ценности. Даже в послереволюционный период развития отечественной науки некоторые ученые вполне обоснованно считали непосредственным объектом преступления не только общественные отношения, но еще те или другие интересы государства либо общества*(12).

Как сказано выше, советская юридическая литература традиционно определяла в качестве объекта преступления только одно явление - общественные отношения, которые защищаются от преступных посягательств посредством применения уголовного закона. Однако не всегда понятие объекта преступления как общественного отношения "срабатывает". Относится это, прежде всего, к преступлениям против личности, например к убийству*(13). Полагать, что жизнь человека в смысле общественных отношений выступает в качестве объекта убийства, по нашему мнению, вряд ли правомерно, поскольку это снижает драгоценность человека как биологического существа, ценность жизни в целом, которая дается человеку не общественными отношениями, а природой.

Научные исследования послереволюционной школы уголовно-правовой науки, посвященные объекту преступления, не смогли до конца разрешить три важнейшие проблемы, относящиеся к объекту преступления:

- прийти к единообразному пониманию сущности содержания общественных отношений;

- как преступными деяниями причиняется вред общественным отношениям и что происходит с ними после причинения им вреда;

- всегда ли подтверждается понятие объекта преступления как общественных отношений при анализе отдельных составов преступлений.

Из сказанного закономерно вытекает вопрос: если на поставленные вопросы нет достаточно ясных ответов, то почему же только общественные отношения и более ничто должны нами признаваться объектом всякого преступления*(14)? Причем объектом и общим, и родовым, и непосредственным.

По нашему мнению, концепция, согласно которой объектом преступления являются общественные отношения, требует замены на иную, отвечающую современному требованию юриспруденции. Незавершенность научных исследований понятия и содержания объекта преступной деятельности, запутанность, неоднозначность, разноречивость рекомендаций ученых прежнего времени (да и настоящего также) в определенной степени привели к умалению значимости объекта преступления при осуществлении правоприменителями квалификации общественно опасных деяний.

Для целей эффективного решения данного вопроса необходимы такие важные характеристики, как реализация права потерпевшего, его интересы, принадлежащие ему блага, т.е. то, что понятием "общественные отношения" вряд ли может быть охвачено, а потому и не охватывается. Мы считаем, что объектом преступлений выступает широкий круг ценностей, а общественные отношения являются только частью этого круга. Понятием общественных отношений не охватываются, к примеру, некоторые личные интересы и блага человека - его жизнь, здоровье, интересы неприкосновенности его собственности и др. Кроме того, доктрина понятия и содержания объекта преступления в виде общественных отношений, по нашему мнению, вряд ли соответствует современным воззрениям на оценку социальных ценностей, взятых уголовным законом под защиту. Существенный недостаток этой теории - преувеличение значения категории "публичное" по сравнению с категорией "частное" в сфере социальной жизни, когда человек с его интересами, благами, правами отодвигается на второй план.

Крупнейший представитель науки уголовного права дореволюционного периода Н.С. Таганцев считал объектом преступления субъективные права человека, интересы его жизни. Он пишет, что "посягательство на норму в ее реальном бытии является посягательством на правоохраняемый интерес жизни, на правовое благо"*(15). Определяя преступление как "деяние, посягающее на юридическую норму в ее реальном бытии*(16)", Н.С. Таганцев видел за нормой "в ее реальном бытии" действительную сущность интереса (блага), которая защищается от преступных посягательств посредством применения уголовного закона. Кроме того, этот ученый определял преступление как "деяние, посягающее на такой охраняемый нормой интерес жизни, который в данной стране, в данное время признается столь существенным, что государство в виду недостаточности других мер угрожает посягавшему на него наказанием"*(17).

Поддерживая приведенную выше теорию, профессор А.В. Наумов полагает, что в качестве объекта преступления следует признавать те интересы, которые подвергаются преступному деянию и которые защищаются уголовным законом*(18).

Мы полагаем, что объектом преступления необходимо признавать те законные интересы и блага, которые охраняются нормами уголовного закона и на которые посягает преступное деяние. Применительно к преступлениям против военной службы, по нашему мнению, таковыми выступают интересы военной службы и в конечном итоге - интересы обороноспособности государства.

Через объект определяется юридическая конструкция определенного состава преступления, место преступления в Особенной части уголовного закона. Преступные посягательства на такой объект, как интересы военной службы, включены законодателем в отдельный раздел УК РФ, поименованный "Преступления против военной службы".

Объект преступления используется и для отграничения одних преступных посягательств от других, когда смежные составы преступлений, совпадающие внешне по способу деяния, обладают разной направленностью и разным социальным содержанием, приобретая различную уголовно-правовую квалификацию. Примером могут служить взяточничество (ст. 290 УК РФ) и коммерческий подкуп (ст. 204 УК РФ), умышленные уничтожение или повреждение военного имущества (ст. 346 УК РФ) и умышленные уничтожение или повреждение имущества (ст. 167 УК РФ). Установление объекта преступления позволяет точно квалифицировать содеянное и назначить справедливое наказание. Таким образом, установление объекта преступления имеет важное как теоретическое, так и практическое значение.

В дореволюционной России существовала теория объекта преступления как правового блага*(19), т.е. жизнь, здоровье, собственность, иные ценности. В советский период развития отечественной науки некоторые ученые полагали, что непосредственным объектом преступления выступают не только общественные отношения, но и другие интересы государства и общества*(20).

Существующая теория объекта как общественного отношения представляется не совсем верной, так как сложности ее всеобщего признания вытекают из вышеизложенных противоречий, что выдвигает потребность в ее замене другой концепцией, которая бы отвечала современным представлениям юриспруденции. В этом мы придерживаемся концепции, что "объект преступления - это интерес или благо как определенная ценность". Безусловно, приведенное определение требует глубокой теоретической проработки и должно стать предметом специального научного исследования. В настоящей статье мы лишь остановились на концептуальных проблемах этого элемента состава преступления.

Итак, теория, в соответствии с которой общественные отношения являются объектом преступления, вызывает вполне обоснованные сомнения.

Обращаясь к объекту преступлений против военной службы, отметим, что имеются трактовки данного понятия, по сути, не имеющие существенных различий. Г.Г. Криволапов полагает, что объектом воинских преступлений является установленный порядок прохождения военной службы (воинский правопорядок)*(21). Сходной позиции придерживаются в своих работах С.М. Кочои, П.А. Волостнов, О.К. Зателепин, С.С. Хабиров*(22) и другие авторы. По мнению П.Г. Пономарева, "...непосредственными объектами преступлений против военной службы являются общественные отношения, образующие отдельные элементы порядка несения и прохождения военной службы"*(23).

Можно сказать, что значительное количество теоретиков уголовного права считают объектом преступлений против военной службы установленный порядок прохождения военной службы, т.е. вред (ущерб) причиняется самому порядку прохождения военной службы, закрепленному в соответствующих нормативных актах. Однако известно, что любое общественно опасное деяние, признаваемое преступлением, всегда причиняет вред именно объекту преступления. В связи с этим возникает вопрос, какой же вред причиняется совершенным преступлением порядку прохождения военной службы? Ведь если чему-то причиняется вред, то это "что-то" обязательно должно измениться. Но как изменяется установленный военным законодательством порядок прохождения военной службы? Указанный порядок вряд ли может измениться от какого бы то ни было преступного посягательства. Его вправе и в состоянии изменить только законодатель либо тот соответствующий орган, который принимает и утверждает воинские уставы и другие акты, регулирующие прохождение военной службы. Так чему же причиняется вред по причине совершения преступления против военной службы? Ответ на данный вопрос остается открытым.

Подобные сомнения возникают и относительно общественных отношений, которые многими авторами признаются в качестве объекта воинских преступлений.

Здесь можно привести мнение А.В. Коваля, который вполне обоснованно отмечает, что в качестве объекта воинских преступлений выступают охраняемые уголовным законом блага*(24).

Вред, безусловно, причиняется, но не порядку прохождения военной службы как таковому, не каким-то абстрактным общественным отношениям, а интересам военной службы и в конечном итоге интересам обороноспособности государства.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Корякин В.М. Военное право: антология диссертаций: в 2 ч. М., 2011. Ч. 2. С. 287-512.

*(2) Зателепин О.К. Объект преступления против военной службы: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998; Его же. Уголовно-правовая охрана военной безопасности Российской Федерации: автореф. ... дис. д-ра юрид. наук. М., 2013.

*(3) Меньшагин В.Д. Преступления против обороны СССР: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1951.

*(4) Шупленков В.П. Проблемы уголовно-правовой борьбы с преступлениями против обороны СССР: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1986.

*(5) Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. М., 2001. С. 16-17.

*(6) См., напр.: Гельфер М.А. Объект преступления. М., 1960. С. 19.

*(7) Уголовное право. Общая часть / под ред. Б.В. Здравомыслова, Ю.А. Красикова, А.И. Рарога. М., 1994. С. 110-116; Уголовное право России. Часть Общая / отв. ред. Л.Л. Кругликов. М., 1999. С. 116-119; Уголовное право России. Общая и Особенная части. М., 2007. С. 98-100 и др.

*(8) Уголовное право России. Общая и Особенная части. С. 118.

*(9) Суденко В.Е. Объект транспортных преступлений с бланкетной диспозицией // Актуальные проблемы уголовного права и криминалистики: сб. науч. ст. Вып. 19. М., 2012; Его же. Транспортные преступления и их анализ // Мир транспорта. 2013. N 4 (48). С. 170-174; Его же. Объект преступления: интересы и блага или общественные отношения? // Материалы международной научно-практической конференции. Феодосия (Крым) - Москва, 2015. С. 199-202 и др.

*(10) Загородников Н.И. Объект преступления: от идеологизации содержания к естественному понятию // Проблемы уголовной политики и уголовного права: межвуз. сб. науч. тр. М., 1994. С. 5.

*(11) Сергиевский Н.Д. Русское уголовное право. Часть Общая. СПб., 1908. С. 56; Познышев С.В. Учебник уголовного права. Общая часть. М., 1923. С. 53.

*(12) Курс советского уголовного права. Т. 4. М., 1970. С. 163.

*(13) Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. С. 147; Пашковская А.В. Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. М., 1999. С. 201.

*(14) См., напр.: Гавриш С.Б. Теоретические предпосылки исследования объекта преступлений // Право и политика. 2000. N 11. С. 4.

*(15) Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. М., 1994. Т. 1. С. 36.

*(16) Там же.

*(17) Там же. С. 40.

*(18) Наумов А.В. Указ. соч. С. 149.

*(19) Сергиевский Н.Д. Указ. соч. С. 53.

*(20) Курс советского уголовного права. Т. 4. С. 163.

*(21) Уголовное право России. Общая и Особенная часть. М., 2007. С. 785.

*(22) Кочои С.М. Уголовное право. Общая и Особенная части: Краткий курс. М., 2010; Уголовное право. Особенная часть: учеб. для вузов. 4-е изд. М., 2010. С. 952, 955; Зателепин О.К. Объект преступления против военной службы. М., 1999; Хабиров С.С. Субъективная сторона преступлений против военной службы: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.

*(23) Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: учеб. / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М., 2008. С. 725.

*(24) Коваль А.В. К вопросу о понятии коррупции и объекте преступлений коррупционной направленности (уголовно-правовой аспект) // Электронное научное издание "Военное право". 2009. Вып. 4. URL: http://www.voennoepravo.ru/node/3735.