Российские правоведы на перепутье: материалистический рационализм или субъективный идеализм? (В.М. Сырых, журнал "Журнал российского права", N 1, январь 2016 г.)

Российские правоведы на перепутье: материалистический рационализм или субъективный идеализм?

В.М. Сырых,

доктор юридических наук, профессор,

заведующий отделом теории и истории права

и судебной власти Российского государственного

университета правосудия

Журнал "Журнал российского права", N 1, январь 2016 г., с. 75-89.

В современных условиях методология правовых исследований, проводимых российскими правоведами, переживает далеко не лучшие времена. В целом суть ее эволюции характеризуется стремлением идеологов субъективного идеализма (экзистенциализма, феноменологии, герменевтики и др.)*(1) предать забвению метод материалистической диалектики и его требования к точности, глубине и обоснованности научных знаний. Они же стремятся придать статус научного знания субъективным представлениям о предмете исследования, добываемым, как правило, из письменных источников, текстов, подготовленных другими авторами. В этих условиях утрачивается ценность традиционных методов научного познания эмпирических фактов; методологический арсенал правоведения медленно, но неуклонно наполняется приемами и средствами с весьма сомнительными познавательными способностями.

Более конкретно этот негативный для правовой науки процесс проявляется в следующих основных направлениях:

1) явное умаление научного потенциала диалектико-материалистического метода как единственно возможной философской основы методологии правовых исследований, уравнивание его с гносеологическими возможностями метафизического метода, а также методологии и философии субъективного идеализма;

2) интенсивная пропаганда познавательных возможностей методов научного познания, разработанных современными представителями субъективного идеализма, в том числе дискурс-анализа, диалогической парадигмы, антропологической методологии и др.*(2); одновременно предпринимаются попытки реализовать в правоведении методы феноменологии и герменевтики;

3) сведение критериев научного теоретического знания права и государства до уровня конвенционального, интуитивного знания, основной формой которого выступали бы не понятия и категории, а концепты как некие интуитивные представления об отражаемой реальности;

4) подмена исследования непосредственной предметно-практической деятельности, публично-правовой практики как необходимого условия объективности научного теоретического знания анализом разного рода текстов. Как уверяет В.М. Будилов, в праве нет ничего вне текста - вербального или невербального*(3), а согласно основному постулату герменевтики читающий чужой текст должен понимать его значительно глубже и полнее, даже по сравнению с писавшим его автором.

Абстрактное отвержение диалектического метода, обвиненного в догматизме и антинаучности, имевшее место в работах С.С. Алексеева, В.С. Нерсесянца, А.Б. Венгерова и других идеологов новой либеральной парадигмы теории права в 90-х гг. прошлого столетия, не получило широкой поддержки у российских правоведов и в настоящее время входит в число научных анахронизмов. В научном общественном мнении диалектический метод остается по-прежнему ведущим философским методом как общей теории права, так и правоведения в целом, что нельзя не признать позитивным фактом. Однако в подобном позитиве есть и заметный негатив, который характеризуется существенным отходом от действительной роли диалектико-материалистического метода, его низведением с позиции "единственного научного метода познания" до роли равноценного, равнозначного другим философским методам и учениям. Некогда основополагающий, главный метод оказался в лучшем случае первым среди равных.

Характеризуя систему философских методов правоведения, С.А. Калинин отмечает, что в их числе "выделяют такие парные и взаимодействующие между собой подходы, как диалектика и метафизика, материализм и идеализм. При этом жесткое противопоставление идеализма и материализма, вытекающее из истории мысли западной цивилизации в постреформенную эпоху и отсутствующее в иных типах мировоззрения, следует считать некорректным... Противопоставление снято в рамках постнеклассической науки путем определения сферы адекватности и обоснованности каждого метода"*(4).

Аналогичные мысли высказывает В.Н. Жуков, полагая, что "среди наиболее крупных философских направлений XIX-ХХ вв., сыгравших ту или иную роль в развитии теоретико-правовой науки, выделяются: 1) позитивизм, 2) диалектический и исторический материализм, 3) феноменология, 4) экзистенциализм, 5) прагматизм, 6) религиозная философия, 7) фрейдизм"*(5). Соответственно, по мнению ученого, "редкий автор использует методологию только одной философской школы, его инструментарий, как правило, включает в себя элементы разных подходов". В результате "сейчас все больше ощущается тенденция утраты гегелевско-марксистской методологией монопольного положения, ведется поиск новых познавательных подходов"*(6).

Побасенка о снятии противоречий между материализмом и идеализмом, диалектикой и метафизикой, другими философскими доктринами относится к числу тех же либеральных иллюзий, что и достижение классовой гармонии между капиталистами, крупными собственниками и их наемными работниками. Реально сущее противоречие не может быть разрешено на уровне научных теорий, если оно присуще объективной реальности, неспособной в исследуемый период и даже в отдаленной перспективе уничтожить условия, культивирующие это противоречие, равно как и само противоречие. Наука может лишь посредством софистики придать видимость гармонии, согласования противоречивых сторон, но от этого в непосредственной реальности ничего не меняется. В то же время, пытаясь отретушировать реально сущее, сгладить его наиболее острые углы, наука осознанно вступает на скользкий путь научных иллюзий и фальсификаций.

Ни при каких условиях материализм нельзя согласовать с идеализмом, равно как и наоборот. Этому препятствуют их основания, состоящие из таких принципиально различных, противоположных феноменов, как объективно существующий и закономерно развивающийся мир и сознание в форме Абсолюта, Всевышнего или индивида. Никогда и ни при каких условиях метафизика не может быть поднята до высот диалектики, ибо рассудочное обыденное суждение о постепенных, эволюционных процессах развития, лишенных скачков и переходов одного состояния в развитии исследуемого в другое, не способно мыслить диалектически, вести поиск оснований, механизмов и процессов объективного развития реально сущего мира. Эти положения, обоснованные основоположниками марксизма-ленинизма, не утратили своего значения по настоящее время.

Поскольку мир, как единство природы, общества и мышления, остается неизменным в совокупности развивающих его законов (по крайней мере современными исследованиями не добыто данных, опровергающих данный тезис), постольку и способ его философского подлинно научного познания, основанный на диалектике развития сущего, его закономерностей, также остается неизменным и не способным ни к каким компромиссам со своими философскими антиподами.

Миф о плюрализме, равнозначности диалектико-материалистического метода с его философскими антиподами потребовался для того, чтобы облегчить восприятие юридической общественностью методов герменевтики и феноменологии и других, созданных западноевропейскими философами, стоящими на позиции субъективного идеализма, уверовать в них как в новую панацею от всех, даже самых сложных проблем правоведения. При этом компромисс между диалектическим материализмом и философскими идеалистическими учениями, как следует из соответствующих работ, необходимо сопряжен с отказом от ряда существенных положений, требований материалистической гносеологии и логики. Диалектику препарируют как "волки козлика, оставляя от него лишь ножки, да рожки". Проиллюстрируем изложенное на примере исследований герменевтического и синергетического методов, проведенных российскими правоведами.

Пытаясь представить герменевтический метод в глазах российской научной общественности в качестве метода, обладающего большим творческим потенциалом, А.И. Овчинников настойчиво внедряет тезис о том, что "правовое мышление профессора юриспруденции отличается от правового мышления обычного человека лишь более обоснованными рационально-дискурсивными надстройками ценностных предпочтений". В основе же теоретического правового мышления лежит отнюдь не философское, мировоззренческое знание, как утверждают маститые правоведы, а самое что ни на есть "повседневное знание права"*(7). Соответственно, и "объяснительная функция правового мышления в отличие от объяснения в естественных науках заключается в систематизации правовых знаний, приведении их в целостную, непротиворечивую систему"*(8). Тут уж не до диалектического материализма и его исходных принципов объективности, всесторонности, историзма и конкретно-исторического подхода!

Понятийный аппарат правовой науки, как полагают сторонники герменевтического подхода, лишен объективности, носит оценочный и конвенциональный характер*(9). В правоведении, как и любом ином социальном познании, понятия "являются конструкциями конструкций, образованных в обыденном сознании действующих на социальной сцене людей"*(10). Как полагает А.И. Овчинников, результаты исторического познания напрямую "зависят от индивидуального понимания понятий, которыми оперирует ученый". Феодализм обнаруживается на Руси не потому, что он действительно был, а потому, что ученый своеобразно интерпретирует понятие "феодализм"*(11). Словом, способность авторов договариваться, как им следует интерпретировать соответствующее понятие, является необходимым и первостепенным залогом успешного развития правовой науки.

С изложенных позиций сторонников герменевтики получается, что традиционное представление о правовой науке как системе теоретических знаний о государстве и праве является результатом мифотворчества, представляет собой суждение, весьма далекое от действительного положения дел. Правоведение же в его современном виде представляет собой не более чем эмпирическую науку, содержание которой составляют аксиологические оценки правоведов на действующие политико-правовые институты. А.И. Овчинников полностью солидаризируется с высказыванием А.И. Экимова, согласно которому "помимо интересов и ценностей никакой правовой идеологии и, соответственно, правовой науки, не существует и в принципе существовать не может"*(12).

Названные и иные положения герменевтики принципиально расходятся с материалистическими основами правовой науки, традиционно разделяемыми большинством российских правоведов, направлены на их ниспровержение. Однако основоположники герменевтики, равно как и их адепты, уклоняются от прямой полемики с материалистической теорией познания и логикой. Их основными оппонентами выступают Р. Декарт, Дж. Локк и частично И. Кант как основоположники господствовавшего в течение веков классического идеала научного познания, основанного на субъектно-объектной гносеологии. Однако современная теория субъектно-объектной гносеологии представлена отнюдь не этими авторами, а основоположниками диалектического материализма - К. Марксом, Ф. Энгельсом, В.И. Лениным.

Следовательно, А.И. Овчинников, желая утвердить герменевтическое видение юридического мышления, должен был весь пафос критики сосредоточить на основах диалектического материализма, детально рассмотреть их и с фактами в руках показать их неприемлемость, устарелость, несостоятельность и т.п. Однако в своей монографии он не только не рассмотрел ни одного положения теории познания и логики диалектического материализма, но даже, как следует из приведенного перечня литературы, не прочел ни одной работы К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина.

Борясь "с тенями минувшего", автор, бесспорно, облегчает себе путь к победе. Он одним махом побивает "рационализм, сциентизм, объективизм, эволюционизм, натурализм"*(13), а вместе с ними и диалектико-материалистическую теорию познания и логику, примененную российскими правоведами в правовой науке в трактовке ее предмета, закономерных связей, сущности правовых понятий, роли теоретических знаний в исследовании права. Но эта победа существует лишь в воображении адептов герменевтики. Системное сравнение, сопоставление изложенных "новаций" герменевтики с познавательными актами, осуществляемыми учеными-юристами, и их результатами убедительно свидетельствует о том, что покушение герменевтики на основы материалистически истолкованной теории правовой науки является покушением с негодными средствами. В результате препарирования текста по рецептам герменевтики западноевропейскими учеными даже от гегелевской диалектики, как обоснованно показывает Э.В. Ильенков, "сохраняется только ее фразеология, терминология, ее своеобразный синтаксис да произвольно перетолкованная "семантика", одна словесная оболочка без одухотворявшей ее когда-то мысли"*(14).

Еще дальше в "гармонизации" материалистической диалектики с новыми методами исследования идет А.Б. Венгеров. По его уверениям, не синергетика предстает частным случаем диалектики, а, наоборот, она включает в себя диалектику в качестве своего частного случая*(15). Как следует из пояснений ученого, синергетика - это наука "о самоорганизующихся случайностных процессах", в которых "именно случай толкает систему в неожиданном, непредсказуемом направлении".

Дальнейшая агитация А.Б. Венгерова за синергетику ограничивается побасенкой о том, как следует отличать "бифуркацию" от "флуктуации", и приведением таблицы об отличиях синергетики от диалектики. Образцовых примеров, подтверждающих высокие методологические способности синергетики, автор не привел. В его учебнике изложение материала ведется традиционным догматическим, формально-юридическим методом, несмотря на то что автор брал на себя обязательство показать, как синергетика работает в теории права*(16).

Попытку показать действительные потенции синергетики в правоведении предпринял К.В. Шундиков, уверяя читателей в том, что экстраполяция универсальных методологических положений теории синергетики позволяет определиться в самом общем понимании "феномена самоорганизации правовой жизни". Названный феномен предстает как "процесс формирования, поддержания и изменения относительно устойчивого порядка в системе юридически значимых социальных отношений посредством взаимодействия ее структурных компонентов"*(17). Далее автор формулирует алгоритм анализа специфики механизмов самоорганизации, проявляющих себя в области правовой жизни общества. И оказывается, что большая часть составляющих алгоритма положений представляет собой не что иное, как парафраз диалектико-материалистического метода с использованием терминологии синергетики.

Диалектико-материалистическое требование конкретно-исторического подхода предстает первым требованием синергетического изучения механизмов правовой самоорганизации. Суть этого требования, согласно К.В. Шундикову, сводится к необходимости изучения многообразия факторов, детерминирующих социальные отношения в сфере правового регулирования. Второе требование синергетического анализа, в соответствии с которым феномены параметров порядка должны рассматриваться во взаимосвязи в форме конкуренции и кооперации, в материалистической диалектике известно как принцип единства и борьбы противоположностей. Третье требование синергетики, сведенное к рассмотрению проблем неустойчивых состояний механизма самоорганизации правовой жизни, ее структур, тенденций к нелинейным трансформациям и фактору случайности, является оригинальным с точки зрения формы изложения. По содержанию оно дублирует диалектику соотношения возможности и действительности.

Основной акцент новизны синергетики, на котором настаивают ее сторонники, заключается в том, что она способна выявлять действие случайного в закономерном развитии реальном, однако ничего нового по сравнению с диалектической трактовкой перехода из возможности в действительность не добавляют. Если в непосредственной реальности случайный фактор имел решающее значение в развитии права, иных явлений, то с позиций материалистической диалектики такой результат стал возможным по трем причинам. Либо в результате развития фактор, считавшийся случайным, находился в неразвитом состоянии и по мере своего формирования перерос в закономерный фактор, либо фактор ошибочно считался случайным, поскольку не был изучен сколько-нибудь полно и обстоятельно. Возможна и третья причина: решающее действие случайного фактора является результатом волюнтаристской, субъективной деятельности государства, общества и иных субъектов.

Согласно диалектико-материалистической методологии изучение случайностей является необходимым условием становления и формирования любой научной теории. Случайности действуют в непосредственной практике, в том числе в политико-правовой сфере. Без обстоятельного выяснения всех эмпирически наблюдаемых связей и зависимостей исследуемого социального явления, процесса, их непосредственного бытия невозможно объективно-истинное восхождение от абстрактного к конкретному, ориентированное на выявление закономерностей функционирования предмета исследования.

Таким образом, синергетика, если она действительно несет с собой новые действенные способы познания случайностей в непосредственной практике, может использоваться лишь на эмпирическом этапе научного познания либо при проведении прогнозных исследований развития государства и права. На теоретическом же этапе, где процесс познания ведется на уровне закономерного и необходимого, синергетика, как и иные эмпирические методы, будет бессильна. Поэтому в любом случае синергетика не может заменить диалектику, тогда как правильное осознание ее места в системе других познавательных средств без диалектико-материалистического метода оказывается невозможным.

Небрежение диалектико-материалистическим методом познания права в условиях пандемии субъективного идеализма в форме герменевтики, синергетики, иных "современных" методов идеалистического толка существенно ограничивает научный потенциал российских правоведов, лишает их надежной методологической базы. В то же время справедливости ради следует признать, что искушение российских правоведов новыми методами пока недостаточно эффективно и сводится по преимуществу к описанию содержания предлагаемых методов, а также к описанию возможных новых горизонтов в познании, которые методы способны дать при их удачном применении. В то же время действительный методологический потенциал новых методов чаще всего либо описывается на уровне общих положений, либо лишь "опримеривается", иллюстрируется отдельными вопросами, проблемами правовой теории и юридической практики.

В результате новыми методами пока всерьез "заболевают" лишь отдельные единицы. Основная масса российских правоведов к проблемам "методологического прогресса", развиваемым с позиции субъективного идеализма, относится достаточно индифферентно, предпочитая иметь в руках традиционный формально-догматический, юридический метод, чем ловить в небе многообещающие, но малопонятные методы герменевтики, феноменологии, синергетики, диалогического экскурса и т.д. Кроме того, многие из них, памятуя о своих хождениях по ваковским коридорам в поисках искомой ученой степени, на всю жизнь запомнили значение новизны, а также ее научной обоснованности, достоверности как неотъемлемых свойств научного знания и не очень-то доверяют новейшим веяниям субъективных идеалистов, связанным со снижением требований к качеству и новизне научных исследований.

В числе наиболее заметных работ российских ученых-юристов, продолжающих и развивающих традиционное воззрение на метод правовой науки как единство диалектико-материалистического метода, общих и частных приемов познания, а также противостоящих попыткам внедрять в российское правоведение методологию субъективного идеализма, можно назвать публикации Н.В. Варламовой, Н.А. Власенко, И.Ю. Козлихина, М.Н. Марченко, В.В. Лазарева и С.В. Липеня, Н.В. Михалкина и А.Н. Михалкина, К.Е. Торчилина и др.*(18) Заметно обнадеживает оптимизм Н.В. Варламовой, обоснованно верящей в то, что "наука (в том числе и юридическая наука), основанная на вполне классической рациональности (что не исключает уточнения ее отдельных канонов), никоим образом не отменяется"*(19).

Тем не менее вопреки абстрактной вере в разумность классической научной рациональности в российском правоведении проявляется прямо противоположная ей динамика. Из "методологического прогресса" постмодерна отдельные, чаще всего не самые лучшие положения постепенно переходят в практику научных исследований, овладевают научными массами.

В последнее время общепризнанные термины "понятие" и "теория", обладающие логической строгостью и четкостью, российскими правоведами были дополнены, а кое-где и вовсе заменены терминами "концепт" и "концепция", имеющими заманчивое звучание, хотя и малопонятными по содержанию. Негативные последствия такой замены, в частности, ярко проявили себя в докторской диссертации Е.В. Сазонниковой "Наука конституционного права России и концепт "культура": вопросы теории и практики"*(20). Сама же автор, наоборот, считает, что все лучшие, самые оригинальные, самые творческие положения ее диссертации были получены благодаря концепту "культура".

К счастью для юридической общественности, Е.В. Сазонникова не стала скрывать источник методологической и теоретической мощи концепта "культура". Его содержание автор определяет чисто интуитивным путем, не затрудняя себя обоснованием сущностного, необходимого характера включенных в него признаков, как этого требует наука логика. В одном из пунктов новизны, вынесенных на защиту, она прямо признается в этом, отмечая: "Концепты - это обобщения существенных признаков явлений не только на рациональной основе, но с учетом жизненного опыта, интуиции и воображения субъекта познания. Концепты ("культура", "нравственность", "справедливость", "экология" и др.) обеспечивают теоретическую организацию знания, когда мышление научными понятиями является неплодотворным, потому что трудно обобщить признаки явлений логически".

Признание, прямо скажем, неожиданное, сделанное не то случайно, не то вследствие недостаточного знания автором элементарных требований логики и философии. Получается примечательная мысль. Мышление научными понятиями признается неплодотворным, поскольку процесс выведения их признаков затрудняется процедурой их обобщения и обоснования. Использование концептов снимает эту проблему полностью, поскольку допускает субъективное формулирование признаков с учетом жизненного опыта, интуиции и воображения субъекта познания.

Е.В. Сазонникова, однако, не права. Интуиция и фантазия выступают необходимыми свойствами познающего субъекта при выведении не только понятий, категорий, но и любых иных научных знаний. Фантазия, признавал В.И. Ленин, есть качество величайшей ценности. Ибо "в самом простом обобщении, в элементарной общей идее ("стол" вообще) есть известный кусочек фантазии..."*(21). Но результаты фантазии лишь первый шаг на пути к истинному знанию, фантаст может и ошибаться. Для того чтобы отделить акты фантазии как фантазии от актов порождения нового знания, необходим специальный научный анализ, который явно недолюбливает Е.В. Сазонникова, "потому что трудно обобщить признаки явлений логически". Однако без преодоления этих трудностей, без обоснования, проверки актов фантазии теоретически, логически и практически научного знания получить невозможно, тогда как "концептов" можно настряпать сколько угодно. Все, что автор нафантазирует, сочтет нужным включить в содержание концепта, то так тому и быть.

Руководствуясь подобным пониманием авторской свободы, Е.В. Сазонникова в диссертации как минимум трижды меняет содержание концепта "культура". Первоначально она интерпретирует его как совокупность верований, ценности, просвещенности и др., затем представляет как совокупность терминов, использованных в текстах действовавших конституций РСФСР. Далее она определяет названный концепт в качестве синонима понятия "отношения в сфере культуры, регулируемые нормами конституционного права".

Однако сможет ли правовая наука сохранить себя в статусе знания закономерного, сущностного, необходимого, если каждый исследователь по примеру Е.В. Сазонниковой отвергнет процедуры строгого научного обоснования содержания понятий, категорий и перейдет на концепты, формулируемые произвольно по своему усмотрению и неоднократно меняемые по ходу исследования? Скорее всего, нет, поскольку наука лишается своих фундаментальных свойств, отличающих ее от обыденного, мифологического и тому подобного донаучного знания - рациональности и обоснованности. Между тем сегодня в российской юридической литературе термин "концепт" имеет достаточно широкое хождение, используется примерно в тех же целях, что и в работе Е.В. Сазонниковой, - для придания наукообразной формы своим далеко не научным результатам.

Еще одним негативным явлением в современной российской юридической литературе, в котором далеким эхом слышатся постулаты герменевтического метода, предстает ныне весьма распространенная практика проведения научных исследований по литературным источникам, без изучения непосредственного бытия, практики действия исследуемого явления. Призыв герменевтики "вчувствоваться" в чужие тексты лучше, чем в собственные, и этим ограничивать научный анализ пока не получил прямого и широкого воплощения в работах юристов, но заметно сократил их интерес к изучению практики действия права, государства и иных явлений.

В публикациях современных правоведов практика предстает в снятом виде, через положения, выводы, цитаты, содержащиеся в других источниках. При этом путаются исторические эпохи и научные школы, авторские комментарии сводятся к минимуму и по преимуществу в целях придания единства, целостности текста, состоящего из многих цитат и положений. По нашему мнению, нет необходимости иллюстрировать данную весьма распространенную практику подготовки научных работ конкретным примером. Каждый не единожды встречался и продолжает встречаться с работами, подготовленными по подобной антинаучной методе.

Подобный мозаичный метод не способен дать достоверных, целостных представлений о непосредственном, реальном бытии исследуемого. Невозможно установить конкретно-исторические условия бытия исследуемого, его необходимые связи и отношения, довольствуясь лишь сбором представлений других авторов. В результате подмены непосредственной политико-правовой практики сбором воззрений других авторов происходит смена темы исследования. Изучение проблемы теории права, отраслевой юридической науки подменяется описанием и систематизацией истории политических или правовых воззрений, высказанных в юридической литературе.

Автор, обещая раскрыть, например, проблемы источников права, функций государства, реализации права, в действительности излагает совокупность представлений правоведов по исследуемой проблеме, что весьма интересно, но к целям исследования, ориентированным на познание непосредственной реально-сущей практики, они никакого отношения не имеют. В исследованиях такого рода знания объективной реальности должны быть получены исследователем непосредственно из письменных источников (документов), действующего законодательства, актов правоприменительной и иной практики, а также посредством проведения конкретно-социологического наблюдения в форме опроса или иным способом.

Однако социологические данные о действии права и государства в настоящее время по ряду причин российскими правоведами практически не используются, а соответствующие исследования проводятся крайне редко. Небрежение социологическими исследованиями является еще одной негативной компонентой современной эволюции методологии правовых исследований и заметным шагом назад по сравнению с советской юридической наукой. Недостаточное внимание российских правоведов к социально-правовым исследованиям способствует усилению догматических начал в работах современных авторов и создает реальную угрозу возрождения того печального прошлого правовой науки, когда все теоретические конструкции ученых строились на догматическом анализе действующего законодательства и цитатничестве.

Правовая наука, призванная научно обосновать оптимальные пути совершенствования правовой надстройки применительно к условиям рыночных отношений, становится жертвой этих отношений. Государство не желает нести достаточные материальные расходы на развитие социально-правовых исследований практики действия законодательства, тогда как заинтересованный в таких результатах исследователь не имеет надлежащих средств на их проведение. По уровню научной обоснованности теоретических знаний действующей практикой современная российская правовая наука вернулась далеко назад, в первую половину прошлого столетия, когда догматика и цитирование были основными средствами научного познания юриста.

В результате как из юридической науки, так и юридической практики удаляется всякая возможность располагать и творчески использовать получаемую с помощью социально-правовых исследований информацию относительно динамики права, механизмов его воплощения в конкретных правоотношениях, уровня эффективности действия норм права. Одновременно российские правоведы лишаются возможности иметь достоверную информацию о состоянии правового сознания и правового воспитания индивидов и должностных лиц, о социально-правовых аспектах деятельности государственных органов и должностных лиц, причинах преступлений и иных правонарушений, о личности преступника, а также составлять научно обоснованные прогнозы эффективности проектируемых норм права. Однако, как убедительно показывает история правовой науки, позитивистская доктрина, неспособная подняться выше догматического анализа действующего законодательства, представляет собой описательную науку, дисциплину низшего теоретического порядка*(22). Не следует ожидать особо значимых успехов в деятельности законодательных и иных правотворческих органов, односторонне ориентированных на информацию о качестве законодательства, об имеющихся в нем правотворческих ошибках и статистических данных о правонарушениях.

В настоящее время в соответствии с Указом Президента РФ от 20 мая 2011 г. N 657 "О мониторинге правоприменения в Российской Федерации" законотворческими органами и органами государственной исполнительной власти ведется большая организационная и аналитическая работа по оценке качества действующего законодательства и практики его применения. Согласно Методике осуществления мониторинга правоприменения в Российской Федерации*(23) названным органам предписывается осуществлять сбор и обобщение информации, характеризующей юридический аспект права, его недостатки и несовершенства.

В то же время значимая и полезная деятельность, связанная с мониторингом правоприменения, лишенная социально-правовой информации о действии норм права, останавливается на полпути. Для целей совершенствования законодательства недостаточно одного знания несовершенств текста нормативного права, необходимо иметь также четкие представления о результатах воплощения норм права в конкретных правоотношениях и о социально-правовых факторах, влияющих на результативность действия норм права. Без такой информации, как известно, невозможно ни получение знаний реальных механизмов действия норм права, ни, соответственно, успешное проектирование эффективно действующих норм права. Однако названная Методика не только не требует проведения социально-правовых исследований с целью получения информации о социальном действии права, что заметно упрощает задачи мониторинга, но и делает менее значимыми его результаты для целей правотворчества.

Таким образом, вышеизложенные и иные недостатки, которыми поражена методология современного научного исследования права и государства, возникли отнюдь не случайно. Они стали возможны, с одной стороны, под воздействием пропаганды методологии субъективного идеализма, а с другой - вследствие отсутствия специальных исследований специфики применения в правоведении диалектико-материалистической методологии и ее неспособности пока дать четкие ответы на ряд неясных вопросов современного правопознания. Отсюда логически необходимо вытекают четыре урока (вывода).

Урок первый. Традиционным для российского правоведения предстает методология научного познания, основанная на творческом применении, следовании диалектико-материалистическому методу, его принципам и канонам, достоверность и высокий творческий потенциал которой доказаны теоретически, логически и исторически. Тщетны поиски какой-либо иной новой методологии познания на путях субъективного или объективного идеализма.

Правовые доктрины, ориентированные на применение идеалистической методологии научного познания, не способны обеспечить системного раскрытия механизма и закономерностей функционирования и развития права как социального явления, поскольку, как и всякий идеализм, по словам В.И. Ленина, представляют собой пустоцвет, растущий на "живом дереве, живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного, объективного, абсолютного, человеческого познания"*(24). Основной недостаток всех методологий идеалистического толка, как и всего идеализма в целом, состоит в одностороннем, преувеличенном развитии, возведении в абсолют одной из черточек, сторон, граней объективного и способов его познания.

Материалистическая методология правовой науки не отрицает возможности и целесообразности исследования проблем правоведения с применением методов герменевтики, феноменологии, экзистенциализма, ориентированных на углубленное изучение правосознания, индивидуального права отдельной личности. Любой метод, основанный на познанных закономерностях объективной реальности, заслуживает внимания и использования. Однако материалистическая методология обоснованно отказывает названным методам в их претензиях на единственно научный метод правовой науки, в их способности обеспечить формирование нового правопонимания, благодаря которому удастся решить все ранее не решенные и нерешаемые общие проблемы правоведения.

Закономерные связи, исследуемые правовой наукой на уровне таких основополагающих компонентов общественно-экономической формации, как общество, его отдельные социальные слои, государство, экономика, публичный интерес, общие блага, могут быть познаны и раскрыты в ходе их непосредственного изучения, в их тотальной целостности. Как было доказано еще Г. Гегелем и К. Марксом, единственной научной формой решения этой задачи выступает восхождение от абстрактного к конкретному. На уровне индивидуального сознания, непосредственного бытия личности общее, закономерное находит также отражение и опосредствование, но вследствие его разнообразного сложного сочетания, переплетения со случайным, второстепенным, посредством актов "вчувствования", толкования текстов и иных юридически значимых актов отдельных индивидов не может быть выявлено сколько-нибудь достоверно и обоснованно.

Научно обоснованный подход к изучению индивидуального познания не только целесообразен, но и необходим, но лишь после того, как будут познаны и раскрыты закономерные связи права на уровне тотального целого, когда будут известны определяющие его зависимости от экономики, государства, политики. Исследование в прямо противоположном порядке, как это предлагается методологией субъективного идеализма, при отсутствии достоверных знаний о целом, об условиях бытия индивида приводят к тому, что сознание индивида фактически определяется субъективными воззрениями исследователя, который фарширует сознание исследуемого другого по образу и подобию собственного сознания.

Урок второй. Диалектико-материалистическая методология как действенное средство современных исследований подлежит постоянному и системному совершенствованию, развитию применительно к конкретно-историческим условиям функционирования исследуемых политико-правовых явлений. Современные условия бытия общества, государства и права заметно отличаются от аналогичных процессов, применительно к познанию которых К. Маркс, Ф. Энгельс и В.И. Ленин разрабатывали диалектико-материалистическую методологию научного познания. Поэтому первостепенной задачей российских правоведов в области правоведения должно стать системное изложение современной формы диалектико-материалистического познания, максимально приближенной к особенностям действующего гражданского общества, правового государства и непосредственного бытия личности. Одновременно следует диалектико-материалистический метод от всего наносного, мифологического, что было сочинено советскими философами и правоведами в целях обоснования политико-правовой конъюнктуры советского государства. Постоянное развитие и совершенствование материалистической методологии правовой науки, как и любого научного теоретического знания, является непременным условием успешного обеспечения возлагаемых на нее надежд в научном познании.

Первым позитивным шагом на пути совершенствования методологии правовой науки должны стать меры, связанные с восстановлением социально-правовых исследований в качестве необходимого и обязательного исследования во всех, без какого-либо исключения, отраслях науки российского права. Только опираясь на широкий социально-правовой анализ практики действия законодательства, российские правоведы смогут успешно выявлять закономерности становления правового государства, правовой формы рыночных отношений, пути и способы всемерной охраны прав и свобод личности, а также полностью отрешиться от ныне широкого практикуемых, но явно антинаучных методов типа эклектики и компиляции.

Урок третий. Разработка диалектико-материалистического метода не должна ограничиваться общей постановкой и обоснованием тех или иных его принципов, требований, положений. Увлеченность этой стороной дела советских правоведов явилась одной из основных причин догматизации ими данного метода и недостаточно умелого его применения в конкретных исследованиях, осуществляемых по преимуществу с позиции юридического позитивизма. В то же время, сколько бы правоведы ни живописали о высоких потенциальных способностях герменевтики, синергетики, феноменологии, они не сумеют преодолеть скепсиса значительной части российских правоведов до тех пор, пока на примере конкретного исследования не покажут, что обещанные способности методов не просто звук, но и суть дела. Как бы ни критиковали юридический позитивизм, тем не менее он остается практически единственным методом, с помощью которого создана развитая теория права, к тому же пользующаяся большой популярностью у юристов.

Системно примененная диалектико-материалистическая методология должна привести к созданию материалистической теории права, основы которой были заложены К. Марксом и Ф. Энгельсом, но и по настоящее время не получившей системного воплощения в форме целостной теории. Решение этой задачи в какой-то мере упрощается в связи с предпринятой нами попыткой изложить такую теорию, показав, что она не отрицает самостоятельного значения позитивистской доктрины права, но идет заметно дальше ее, представляя механизм правового регулирования как диалектическое отрицание отрицания трех равноценных форм права: позитивного, индивидуального и конкретного, выраженного в форме договора или правоприменительного акта*(25).

Урок четвертый. Формирование высокой методологической культуры российских правоведов, обретение ими навыков творческой, методологически грамотной научной деятельности должны предусматриваться государственным образовательным стандартом в качестве одного из ведущих направлений обучения по программам магистерской и аспирантской подготовки. При этом как минимум следует устранить дублирование и параллелизм курсов "философия права" и "история и методология юридической науки", сделать основной акцент на формирование навыков ведения творческой, исследовательской работы, системно и последовательно обучать традиционной методологии научных исследований, а не пытаться "галопом по Европам" читать все имеющиеся в современной правовой науке методологические подходы и приемы. Имея системные представления об одной методологии научного познания, обучающийся сумеет самостоятельно и со знанием дела реализовать свои предпочтения относительно всех иных методов познания. Обладая самыми поверхностными знаниями обо всех методах, он не сможет ни дать им верной, профессиональной оценки, ни выбрать надлежащие методологические средства для проведения конкретного исследования, он вынужден будет занимать конформистскую позицию, полагаясь на опыт и вкусы других исследователей.

Таким образом, дальнейшее эволюционное развитие методологии правовой науки, учитывая прошлый негативный опыт ее разработки и уроки, которые российские правоведы должны извлечь из этого опыта, позволит поднять методовооруженность российских правоведов на уровень высокого профессионализма, обеспечивающего дальнейший углубленный анализ предмета правовой науки и ликвидацию таких ныне широко практикуемых негативных явлений, как мелкотравчатый эмпиризм, эклектика, хвостизм, компиляция и плагиат.

Библиографический список

Будилов В.М. Невербальные правовые тексты и невербальная правовая коммуникация: к дискуссии о понятии правовой действительности и предмете правоведения // Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции. Т. 1. СПб., 2014.

Варламова Н.В. Методологические проблемы современной юридической науки // Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции. Т. 2. СПб., 2014.

Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1998.

Власенко Н.А. Метод теории государства и права // Теория государства и права. М., 2009.

Жуков В.Н. Государство. Право. Власть. Философия и социология. М., 2015.

Зырянов А.В. Синергетический подход в исследовании государства. Челябинск, 2015.

Иванский В.П. Феноменология права на частную жизнь в эпоху постмодерна // Вестник Университета дружбы народов. 2011. N 3.

Ильенков Э.В. Диалектика и герменевтика // Современная зарубежная концепция диалектики: критические очерки. М., 1987.

Калинин С.А. Методологическая основа и методы научного познания права // Общая теория права. Минск. 2014.

Козлихин И.Ю. О нетрадиционных подходах к праву // Правоведение. 2006. N 1.

Лазарев В.В., Липень С.В. Методология теории государства и права // Теория государства и права. М., 2000.

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29; Т. 45.

Малахов В.П. Правосознание: природа, содержание, логика. М., 2001.

Марченко М.Н. Проблемы общей теории государства и права. Т. 1. 2007.

Михалкин Н.В., Михалкин А.Н. Философия права. М., 2011.

Овчинников А.И. Правовое мышление: теоретико-методологический анализ. Ростов н/Д, 2003.

Пантыкина М.И. Феноменология права и современность // Общественные науки и современность. 2014. N 3.

Сазонникова Е.В. Наука конституционного права России и концепт "культура": вопросы теории и практики: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2012.

Сырых В.М. Материалистическая теория права. Т. 1-3. М., 2011.

Сырых В.М. Материалистическая теория права. Т. 4: Действительность индивидуального права. М., 2014.

Сырых В.М. Материалистическая философия публичного права. М., 2015.

Торчилин К.Е. Материалистическая диалектика как метод правовой науки. URL: http://ru.convdocs.org/docs/index-4268.html.

Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология. М., 1971.

Честнов И.Л. Методология юриспруденции // История и методология юридической науки. СПб., 2014.

Честнов И.Л. Постклассическая теория права. СПб., 2012.

Шундиков К.В. Синергетический подход в правоведении. Проблемы методологии и опыт теоретического исследования. М., 2013.

Экимов А.И. Политические интересы и юридическая наука // Государство и право. 1966. N 12.

------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Зырянов А.В. Синергетический подход в исследовании государства. Челябинск, 2015; Иванский В.П. Феноменология права на частную жизнь в эпоху постмодерна // Вестник Университета дружбы народов. 2011. N 3. С. 48-63; Малахов В.П. Правосознание: природа, содержание, логика. М., 2001; Овчинников А.И. Правовое мышление: теоретико-методологический анализ. Ростов н/Д, 2003; Пантыкина М.И. Феноменология права и современность // Общественные науки и современность. 2014. N 3. С. 151-158; Честнов И.Л. Постклассическая теория права. СПб., 2012; Шундиков К.В. Синергетический подход в правоведении. Проблемы методологии и опыт теоретического исследования. М., 2013.

*(2) См.: Честнов И.Л. Методология юриспруденции // История и методология юридической науки. СПб., 2014. С. 166-402.

*(3) См.: Будилов В.М. Невербальные правовые тексты и невербальная правовая коммуникация: к дискуссии о понятии правовой действительности и предмете правоведения // Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции. Т. 1. СПб., 2014. С. 314.

*(4) Калинин С.А. Методологическая основа и методы научного познания права // Общая теория права. Минск. 2014. С. 19-20.

*(5) Жуков В.Н. Государство. Право. Власть. Философия и социология. М., 2015. С. 501.

*(6) Жуков В.Н. Указ. соч. С. 501.

*(7) См.: Овчинников А.И. Указ. соч. С. 61, 73.

*(8) Там же. С. 173.

*(9) Там же. С. 51, 125.

*(10) Там же. С. 179.

*(11) Там же. С. 40-41.

*(12) Экимов А.И. Политические интересы и юридическая наука // Государство и право. 1966. N 12. С. 6.

*(13) Овчинников А.И. Указ. соч. С. 14.

*(14) Ильенков Э.В. Диалектика и герменевтика // Современная зарубежная концепция диалектики: критические очерки. М., 1987. С. 163.

*(15) См.: Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1998. С. 317.

*(16) Там же.

*(17) Шундиков К.В. Указ. соч. С. 188-189.

*(18) См.: Варламова Н.В. Методологические проблемы современной юридической науки // Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции. Т. 2. СПб., 2014. С. 220-261; Власенко Н.А. Метод теории государства и права // Теория государства и права. М., 2009. С. 282-287; Козлихин И.Ю. О нетрадиционных подходах к праву // Правоведение. 2006. N 1. С. 31-40; Лазарев В.В., Липень С.В. Методология теории государства и права // Теория государства и права. М., 2000. С. 13-17; Марченко М.Н. Проблемы общей теории государства и права. Т. 1. 2007. С. 32-39; Михалкин Н.В., Михалкин А.Н. Философия права. М., 2011; Торчилин К.Е. Материалистическая диалектика как метод правовой науки. URL: http://ru.convdocs.org/docs/index-4268.html.

*(19) Варламова Н.В. Указ. соч. С. 261.

*(20) Сазонникова Е.В. Наука конституционного права России и концепт "культура": вопросы теории и практики: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2012.

*(21) Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 330; Т. 45. С. 125.

*(22) См.: Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология. М., 1971. С. 168.

*(23) Утв. постановлением Правительства РФ от 19 августа 2011 г. N 694.

*(24) Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 322.

*(25) См.: Сырых В.М. Материалистическая теория права. Т. 1-3. М., 2011; Сырых В.М. Материалистическая теория права. Т. 4: Действительность индивидуального права. М., 2014; Сырых В.М. Материалистическая философия публичного права. М., 2015.