Генезис уголовно-процессуального законодательства об ответственности юридических лиц в России (О.И. Семыкина, журнал "Журнал российского права", N 1, январь 2016 г.)

Генезис уголовно-процессуального законодательства об ответственности юридических лиц в России

О.И. Семыкина,

кандидат юридических наук,

старший научный сотрудник

Центра сравнительно-правовых исследований

Института законодательства и сравнительного

правоведения при Правительстве Российской Федерации

Журнал "Журнал российского права", N 1, январь 2016 г., с. 138-146.

Отправной точкой в генезисе российского уголовно-процессуального законодательства *(1) о применении к юридическим лицам мер воздействия за совершение уголовно наказуемых деяний можно считать принятие в результате Судебной реформы 1864 г. Устава уголовного судопроизводства*(2) (далее - Устав 1864 г.). Актуализация в этот период возможности применения к юридическим лицам процессуальных мер именно в рамках уголовного судопроизводства обосновывалась по трем направлениям. Во-первых, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.*(3) (далее - Уложение 1845 г.) все уголовно наказуемые деяния разделялись на две категории - преступления и проступки, причем ответственность юридических лиц очерчивалась категорией проступков. Во-вторых, наличие в нормах Уложения 1845 г. санкций, распространяющихся на юридических лиц (например, денежных взысканий к обществу, когда их должностные лица, виновные в присвоении или растрате, были не в состоянии возместить причиненные убытки; к рекрутским участкам за нарушение правил постановки на учет и взыскания рекрутских повинностей (ст. 511-515); к сельскому (ст. 528) и еврейскому (ст. 530) обществам за укрывательство беглых рекрутов и проч.*(4)), не корреспондировалось с процессуальными нормами - в Уставе регламентировался порядок применения процессуальных мер в виде закрытия юридических лиц, как правило, за проступки против имущества и доходов казны (ст. 1152-1155). В-третьих, закрепление как в нормах материального, так и процессуального уголовного законодательства указаний о признании юридических лиц субъектами уголовно наказуемых деяний приводило к диссонансу с основополагающим принципом личной ответственности в уголовных делах (ст. 1 Уложения 1845 г., ст. 15 Устава 1864 г.), на что обращалось пристальное внимание в доктрине*(5) и правоприменительной практике*(6).

Наиболее концептуально особенности уголовного судопроизводства в части применения к юридическим лицам мер процессуального воздействия регламентировались в нормах Устава 1864 г. о расследовании уголовных дел о преступлениях против государственной собственности*(7). Ответственность за эти виды преступных посягательств устанавливалась в разд. VII "О преступлениях и проступках против имущества и доходов казны" Уложения 1845 г. Сюда включались общественно опасные деяния против казенного имущества, монетного права казны и прав казны на различные доходы, в их числе: 1) подделка монеты (фабрикация фальшивой монеты - кража и мошенничество, чеканка монеты, подделка и употребление правительственного штемпеля, колебание общественного кредита); 2) подделка других денежных знаков (подделка государственных кредитных билетов, привоз фальшивых из-за границы и участие в их в сбыте; подделка билетов государственного казначейства (серий), билетов кредитных установлений, сохранной казны, комиссии, погашения долгов, ломбардных билетов); 3) подделка гербовой бумаги (подделка гербовой бумаги казначейства; подделка бандеролей для табака и их употребление; подделка таможенных клейм, почтовых марок, конвертов); 4) нарушение горных постановлений (разработка на казенных землях золота, серебра или платины без разрешения правительства, а на частных - владельца и правительства; неверная записка добытого металла в шнуровные книги; подделка клейм и знаков для сокрытия похищенного золота, серебра или платины; кража металлов и камней с казенных приисков); 5) нарушение соляной, винной, табачной регалий (незаконная добыча из казенных источников соли; незаконный провоз товаров с нарушением таможенных акцизов); 6) контрабанда (провоз иностранных товаров через границу с нарушением таможенных правил)*(8).

Однако в контексте уголовно-процессуального законодательства производство по уголовным делам о перечисленных преступлениях и проступках разграничивалось: одни из них преследовались в общем порядке, другие - в порядке особого судопроизводства. Так, применительно к преступлениям и проступкам против казенной собственности, нарушающим общие уголовно-правовые нормы (например, о фальшивомонетничестве), исключалось вмешательство в уголовный процесс административной власти в лице учреждений казенного управления. Нарушения Уставов казенных управлений (к примеру, подчистки и поправки в декларациях), напротив, относились к подсудности уголовных судов лишь на основании их фискальной юридической природы, предполагающей не только возмещение причиненного казне ущерба, но и назначение виновному не подлежащего оспариванию денежного взыскания. В последнем случае требовалось участие в уголовном судопроизводстве специального административного ведомства - казенного управления. В свете существующей в доктрине уголовного права тенденции "смешивать преступления против казенной собственности с нарушениями Уставов казенного управления"*(9) такое законодательное уголовно-процессуальное разграничение носило принципиальный характер. Изъятия из общего порядка судопроизводства по уголовным делам против имущества и доходов казны, вычлененные в Уставе 1864 г. в группу норм об особом порядке досудебного и судебного производства, преодолевали недостатки в отправлении правосудия*(10) и существенно "разгружали" органы полиции. Особенности отправления правосудия по таким уголовным делам регламентировались в ст. 1124-1213 Устава 1864 г.

Значительный массив дел о малозначительных преступлениях и проступках, нарушающих Уставы казенного управления, относился к непосредственному ведению казенного управления и разбирался по правилам, закрепленным в соответствующих Уставах*(11). Видовой перечень таких деяний устанавливался в приложении к ст. 1124 Устава 1864 г. и включал посягательства, нарушающие: 1) Уставы монетные (разд. VII гл. II Уложения 1845 г.); 2) Уставы о гербовой бумаге (разд. VII гл. III Уложения 1845 г.); 3) Уставы горные (разд. VII гл. IV Уложения 1845 г.); 4) Уставы о соли (разд. VII гл. V Уложения 1845 г.); 5) постановления о питейном сборе (разд. VII гл. VI Уложения 1845 г.); 6) постановления об акцизах с табака (разд. VII гл. VII Уложения 1845 г.); 7) постановления об акцизах с сахарного песка (разд. VII гл. VIII Уложения 1845 г.); 8) Уставы таможенные (разд. VII гл. IX Уложения 1845 г.). При расследовании названных уголовных нарушений казенные управления наделялись полномочиями, во-первых, назначать денежные взыскания (штраф с конфискацией различных предметов либо без таковой, а при невозможности виновного уплатить штраф - тюремное заключение) и, во-вторых, закрывать перечисленные в Уставе 1864 г. юридические лица. Все иные преступления и проступки против имущества и Уставов казенного управления, не включенные в приложение к ст. 1124 Устава 1864 г., преследовались по общим правилам уголовного судопроизводства (ст. 114 Устава 1864 г.) с учетом изъятий, установленных в гл. I разд. IV Устава 1864 г.

Возбуждение уголовных дел о преступлениях против имущества и доходов казны было отнесено к компетенции должностных лиц казенных управлений. Исключение распространялось на местности, в которых отсутствовали должностные лица казенного управления - в них возбуждение уголовного дела и защита казенных интересов производились полицией (ст. 1129 Устава 1864 г.)*(12). Таким образом, полиция, возбуждая уголовное дело, действовала либо как самостоятельное учреждение, либо как представитель административного управления. В последнем случае, согласно разъяснению Сената по нарушениям уставов казенных управлений, возбуждение дел предоставлялось как чинам этих управлений, так и полиции, но право дальнейшего преследования (обвинение виновных в суде, обжалование приговоров и проч.) принадлежало казенным управлениям (за исключением дел о нарушениях, сопряженных с ущербом для казны)*(13). Иными словами, по делам о нарушениях Уставов казенных управлений "никто лучше казенного управления как специального учреждения" не мог "определить значение каждого обнаруженного при следствии факта и вывести из совокупности таких фактов окончательного заключения о необходимости"*(14) применения процессуальных мер, предания суду обвиняемого либо об освобождении его от дальнейшего уголовного преследования.

В рамках расследования уголовных дел о нарушениях Уставов казенных управлений должностные лица казенных управлений наделялись одним весьма важным правом, существование и процедура реализации которого в рамках российского уголовного судопроизводства даже в настоящее время не покидает дискуссионного олимпа, прежде всего в среде органов финансовой разведки. В соответствии со ст. 1152 Устава 1864 г. должностные лица казенных управлений имели право применять до постановления приговора суда временные процессуальные меры к юридическим лицам в виде закрытия юридических лиц (торговых и ремесленных заведений, фабрик и заводов). Однако уголовно-процессуальное законодательство предусматривало одно ограничение в применении таких мер, не позволяющее развивать практику превышения должностных полномочий и административного произвола. В рамках стадии предварительного расследования нарушений Уставов казенных управлений закрытие юридических лиц применялось при условии, когда иным способом пресечь обнаруженное посягательство и предотвратить нанесение ущерба казенным интересам не представлялось возможным. Такой порядок закрытия был обусловлен управленческими замедлениями, дающими обвиняемым возможность скрывать свое имущество.

Вынося распоряжение о закрытии имущественного комплекса юридического лица, должностные лица казенного управления несли персональную ответственность за любой вред и убытки, если по факту рассмотрения уголовного дела в суде устанавливалась неосновательность применения этой меры (ст. 1155 Устава 1864 г.). Подобная ответственность должностных лиц казенного управления была воспринята в Уставе 1864 г. в качестве своеобразной "административной гарантии" судебной ответственности, оказывающей "давление на правосудие"*(15).

В процессуальном порядке применения меры по закрытию юридических лиц, отраженной в ст. 1152, Устав 1864 г. предусматривал два исключения. Во-первых, эта мера не распространялась на заводы для выделки питей: их деятельность могла быть временно приостановлена органами акцизного надзора, но закрывались они исключительно на основании определения судебного места. Во-вторых, закрытие таких юридических лиц, как табачные и спичечные фабрики, осуществлялось не казенными управлениями, а органами акцизного надзора.

В комментариях к Уставу 1864 г. право закрытия каких-либо заведений, фабрик и заводов именовалось административной мерой*(16). В связи с тем, что в силу презумпции невиновности (ст. 14 Устава 1864 г.) уголовное судопроизводстве отвергало вмешательство административных властей, возникал закономерный вопрос о легитимности применения при расследовании уголовных дел меры в виде закрытия юридических лиц, к тому же без передачи уголовного дела в суд, не имея возможности представить доказательства причастности юридического лица к преступлению, руководствуясь, таким образом, лишь признанием общественной опасности его дальнейшей деятельности. По этому поводу члены Государственного Совета сошлись в основании, дающем "администрации право принимать по отношению к различным группам лиц меры, по существу ничем не отличающиеся от наказания, под предлогом предупреждения преступлений"*(17).

Правило, закрепленное в ст. 1152 Устава 1864 г., ставило перед следственной практикой два вопроса: 1) имел ли право судебный следователь закрывать названные в процессуальной норме заведения по собственной инициативе либо по требованию казенного управления; 2) наделялся ли судебный следователь полномочием отмены распоряжения казенного управления о закрытии такого заведения? В сфере правоприменения оба обозначенных вопроса разрешались отрицательно. С одной стороны, как пояснял П.В. Макалинский, закрытие торгового или ремесленного заведения, фабрики или завода следовало рассматривать как ограничение прав собственности, и по общему правилу всякое ограничение прав частных лиц должно допускаться не иначе, как по определению судебной власти, при этом оно не предоставлено даже мировым судьям*(18). В частности, в силу предписаний п. 1 ст. 34 Устава 1864 г. уголовные дела о проступках, за которые в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. определяются выговоры, замечания и внушения, денежные взыскания не свыше 300 руб., арест на срок не свыше трех месяцев, заключение в тюрьме не свыше одного года, изымались из разбирательства мировых судей в случаях, когда наказание за проступок было сопряжено по закону с закрытием торгового или промышленного заведения. С другой стороны, изъятие из компетенции судебного следователя полномочия закрывать имущественные комплексы корреспондировалось с рядом аспектов: а) согласно ст. 1152 Устава 1864 г. закрытие заведений относилось к полномочиям казенных управлений, причем подобное право судебных следователей в этой уголовно-процессуальной норме не формулировалось*(19); б) по смыслу ст. 1152 Устава 1864 г. закрытие заведений допускалось в целях пресечения обнаруженного преступления, а меры пресечения преступлений в компетенцию судебных следователей не входили; в) в отличие от ст. 1144 Устава 1864 г., в силу ст. 1152 закрытие заведений применялось до постановления приговора суда, но не до распоряжения судебного следователя; г) судебный следователь не мог давать никаких указаний в части закрытия (либо открытия) заведений на основании ограничений ст. 1155 Устава 1864 г., согласно которым виновными в неосновательном закрытии заведений могли признаваться только должностные лица казенных управлений, в свою очередь, неосновательность применения такой меры обнаруживалась лишь при рассмотрении дела в суде*(20).

Таким образом, в полномочиях судебных следователей и мировых судов право на применение закрытия имущественных комплексов юридических лиц не регламентировалось. В досудебной стадии расследования эта процессуальная мера носила временный "административный" характер. По смыслу ст. 1152-1155 Устава 1864 г. закрытие торговых или ремесленных заведений, фабрик и заводов приобретало статус уголовно-правовой меры только по факту вынесения приговора мирового суда о нарушениях Устава казенного управления*(21).

Вместе с тем, несмотря на положительный, пусть и весьма ограниченный, подход законодателя к решению вопроса об ответственности юридических лиц в Уложении 1845 г. и возможности применения к ним процессуальных мер в соответствии с Уставом 1864 г., доктринальные разработки в большей части отвергали саму посылку их практической целесообразности*(22). Так, Н.С. Таганцев, комментируя один из основных принципов уголовного права - принцип личной ответственности, цитировал ряд судебных актов: "лицо юридическое не может подлежать уголовной ответственности за преступные деяния входящих в состав онаго лиц, или его агентов, которые, в порядке уголовного суда, лично ответствуют за такие действия, каждый сам за себя"; "юридические лица не могут подлежать уголовному преследованию за преступные действия своих агентов, и сии последние должны, в порядке уголовного суда, лично ответствовать каждый за себя"; "если же нарушение заключалось в неисполнении каких-либо возложенных на юридическое лицо общих или особенных обязанностей, то за сие отвечают все члены правления или же вообще все лица, заведующие делами онаго в совокупности"*(23). Но содержались в этом комментарии два аргумента, позволяющие отойти от вышеприведенных постулатов: "всякий несет уголовную ответственность сам за себя, за изъятием случаев, точно определенных в законе"; "согласно точному смыслу ст. 15 уст. уг. суд., в уголовном деле всякий несет ответственность за себя, т.е. за собственную свою вину, за деяние или упущение, им самим совершенное, и каждое исключение из этого общего правила уголовного правосудия должно быть ясно и положительно оговорено законом"*(24).

Согласно ст. 15 Устава 1864 г. "В делах уголовных всякий несет ответственность только за себя. В вознаграждении вреда, причиненного преступлением или проступком, за подсудимого могут отвечать и другие лица, но лишь в указанных законом случаях"*(25). Вполне возможно, что такая формулировка принципа личной ответственности обусловливала противоречивость судебной практики в части применения в рамках уголовного судопроизводства взысканий к юридическим лицам, например по уголовным делам о контрабанде. Если торговое или промышленное заведение принадлежало акционерному обществу или товариществу на паях, то ответственности подвергались лица, "непосредственно виновные в контрабанде, а в случае неуплаты присужденной с них пени или взыскания в течение одного месяца со времени вступления в законную силу судебного приговора, при отсрочке же в день наступления срока или в случае необнаружения виновных", денежная пеня или взыскание обращались "на означенное общество или товарищество"*(26). В силу преобладания начал личной ответственности признавалось незаконным уголовное преследование целых обществ без конкретизации в уголовном деле каждого физического лица, виновного в совершении преступления. Однако по одному из уголовных дел о сбережении лесов Сенат допустил "возможность обвинения в лесной порубке целого крестьянского общества без поименного указания обвиняемых"*(27). Как полагал П.В. Макалинский, такой подход правоприменителя к назначению имущественных взысканий в виде наказания в отношении юридических лиц по уголовным делам о нарушениях Уставов казенных управлений предопределялся двойственным характером этих посягательств - "преобладанием в них фискального и гражданского начал перед уголовным"*(28).

Подводя итог, можно констатировать, что в регламентации применения процессуальной меры в виде закрытия юридических лиц по уголовным делам о преступлениях против имущества и доходов казны Устав 1864 г. не был безукоризнен, но он, несомненно, соответствовал тенденциям XIX в. и допускал возможность дальнейшего инновационного развития. С момента обнародования Устава 1864 г. у судей появилось право толкования законов "по общему их смыслу". Как следствие, "правосудие стало руководиться не столько законом и правдой, сколько тенденцией"*(29), а в российской правовой системе устоялись судебные разъяснения уголовно-процессуальных и уголовно-правовых норм.

Выделяя особенности судопроизводства по уголовным делам против имущества и доходов казны, Устав стоял на линии строгого разграничения преступлений и проступков против казны и нарушений Уставов казенного управления. До сих пор такой подход не утратил своей актуальности. Сегодня прослеживается тенденция к усилению охраны казенных интересов, прежде всего в бюджетообразующих отраслях экономики. Например, при совершенствовании современного антиотмывочного законодательства можно проработать имеющийся теоретический и практический опыт применения положений Устава 1864 г. о мерах по закрытию имущественных комплексов юридических лиц. В свете сказанного представляются своевременными суждения В.К. Случевского о том, что многое изменилось в условиях отправления нашего правосудия, но существовавшее некогда сознание правосудия, хотя и в преображенном виде, продолжает жить в тех традициях и навыках, которые были оставлены им в наследство*(30).

Библиографический список

Лафитский В.И., Семыкина О.И. Уголовная ответственность юридических лиц в отечественном законодательстве: к истории вопроса "pro et contra" // Журнал российского права. 2014. N 2.

Макалинский П.В. Практическое руководство для судебных следователей, состоящих при окружных судах. Ч. II. СПб., 1907.

Макалинский П.В. Практическое руководство для судебных следователей, состоящих при окружных судах. Ч. II. Пг., 1915.

Максимович Л. Указатель российских законов, временных учреждений, суда и расправы с высочайшего соизволения. Ч. II (1651-1699 гг.). М., 1803.

Неклюдов Н.А. Общая часть уголовного процесса (конспект). СПб., 1875.

Неклюдов Н. Руководство для мировых судей. Устав уголовного судопроизводства. СПб., 1867.

Обзор законодательных работ по составлению Судебных уставов 20 ноября 1864 года // Журнал Министерства юстиции. 1864. N 22.

Памятники русского права: в 8 вып. Вып. 6: Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года. М., 1957.

Познышев С.В. Уголовный процесс. Б.м., б.г.

Полянский Н.Н. Уголовный процесс: уголовный суд, его устройство и деятельность: лекции. М., 1911.

Свод Законов уголовных. Кн. I: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1866.

Семыкина О.И. Правосудие по уголовным делам о преступлениях против имущества и доходов казны по Уставу уголовного судопроизводства // 150 лет Уставу уголовного судопроизводства: современное состояние и перспективы развития уголовно-процессуального законодательства: сб. матер. междунар. науч.-практ. конф.: в 2 ч. М., 2014. Ч. 2.

Сергиевский Н.Д. Курс лекций по уголовному праву. Ярославль, 1880.

Случевский В.К. Из первых лет жизни Судебных уставов // Журнал Министерства юстиции. 1914. N 9.

Солнцев Г. Российское уголовное право (по изданию 1820 г.) / под ред. Г.С. Фельдштейна. Ярославль, 1907.

Судебные уставы // Журнал Министерства юстиции. 1864. N 22.

Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. 2. 2-е изд. СПб., 1867.

Таганцев Н.С. Курс уголовного права. Часть Общая. Кн. 1: Учение о преступлении. СПб., 1874.

Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т. I. 2-е изд. СПб., 1902.

Тимановский А. Сборник толкований русских юристов к Судебным уставам Императора Александра Второго за двадцать пять лет (1866-1891). СПб., 1892.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года / издано Н.С. Таганцевым. 16-е изд. СПб., 1912.

Шмонин А.В., Семыкина О.И. Преступления экономической направленности: понятие и генезис уголовного законодательства / отв. ред. А.В. Шмонин. М., 2013.

------------------------------------------------------------------------

*(1) В более ранних правовых источниках, например в Соборном уложении 1649 г., ответственность коллективных образований дифференцировалась в качестве уголовно-правовой меры, применяемой за укрывательство преступников и недоносительство о преступлениях (в частности, в ст. 60-62) (см.: Памятники русского права: в 8 вып. Вып. 6: Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года. М., 1957). В Указе от 24 марта 1655 г. закреплялось, что за укрывательство общиной 20-30 беглых холопов наказание в виде повешенья распространялось как минимум на четыре-шесть человек этой общины (двора) (см.: Максимович Л. Указатель российских законов, временных учреждений, суда и расправы с высочайшего соизволения. Ч. II (1651-1699 гг.). М., 1803. С. 26).

*(2) См.: Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. 2. 2-е изд. СПб., 1867.

*(3) См.: Свод Законов уголовных. Кн. I: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1866.

*(4) Подробнее см.: Лафитский В.И., Семыкина О.И. Уголовная ответственность юридических лиц в отечественном законодательстве: к истории вопроса "pro et contra" // Журнал российского права. 2014. N 2. С. 5-13.

*(5) См., например: Таганцев Н.С. Курс уголовного права. Часть Общая. Кн. 1: Учение о преступлении. СПб., 1874. С. 8-17; Неклюдов Н.А. Общая часть уголовного процесса (конспект). СПб., 1875. С. 23; Сергиевский Н.Д. Курс лекций по уголовному праву. Ярославль, 1880. С. 338.

*(6) См., например: Решение уголовного кассационного департамента Сената 1884 г. N 4 по делу российского общества транспортных кладей; Решение уголовного кассационного департамента 1885 г. N 28 по делу о таганрогской таможне; Решение уголовного кассационного департамента 1896 г. N 17 по делу директоров ревельского общества морских купаний // Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т. I. 2-е изд. СПб., 1902. С. 370-379.

*(7) См.: Семыкина О.И. Правосудие по уголовным делам о преступлениях против имущества и доходов казны по Уставу уголовного судопроизводства // 150 лет Уставу уголовного судопроизводства: современное состояние и перспективы развития уголовно-процессуального законодательства: сб. матер. междунар. науч.-практ. конф.: в 2 ч. М., 2014. Ч. 2. С. 245-250.

*(8) Подробнее см.: Шмонин А.В., Семыкина О.И. Преступления экономической направленности: понятие и генезис уголовного законодательства / отв. ред. А.В. Шмонин. М., 2013. С. 82-86.

*(9) Тимановский А. Сборник толкований русских юристов к Судебным уставам Императора Александра Второго за двадцать пять лет (1866-1891). СПб., 1892. С. 624.

*(10) См.: Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. 2. С. 435-436, 438.

*(11) См.: Неклюдов Н. Руководство для мировых судей. Устав уголовного судопроизводства. СПб., 1867. С. 47-48, 303-324.

*(12) См.: Обзор законодательных работ по составлению Судебных уставов 20 ноября 1864 года // Журнал Министерства юстиции. 1864. N 22. С. 564, 573; Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. 2. С. 445-447.

*(13) См.: Познышев С.В. Уголовный процесс. Б.м., б.г. С. 70.

*(14) Тимановский А. Указ. соч. С. 627.

*(15) См.: Полянский Н.Н. Уголовный процесс: уголовный суд, его устройство и деятельность: лекции. М., 1911. С. 41-44.

*(16) См.: Судебные уставы // Журнал Министерства юстиции. 1864. N 22. С. 430.

*(17) Полянский Н.Н. Указ. соч. С. 34-35.

*(18) См.: Макалинский П.В. Практическое руководство для судебных следователей, состоящих при окружных судах. Ч. II. СПб., 1907. С. 675-676.

*(19) В правоприменительной деятельности положения ст. 1152 Устава толковались в тесной взаимосвязи с предписаниями ст. 11-12 Устава о том, что судебные следователи разрешали юридические вопросы по точному разуму существующих законов, а в случае неполноты, неясности или противоречия законов - "не останавливать уголовное дело, не испрашивать разрешения суда, основывая решение на общем смысле законов" (Макалинский П.В. Практическое руководство для судебных следователей, состоящих при окружных судах. Ч. I. С. 90-96).

*(20) См.: Макалинский П.В. Практическое руководство для судебных следователей, состоящих при окружных судах. Ч. II. Пг., 1915. С. 724-725.

*(21) См.: Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. 2. С. 455.

*(22) Жизнеспособность идеи уголовной ответственности юридических лиц обосновывалась, например, Г. Солнцевым. См.: Солнцев Г. Российское уголовное право (по изданию 1820 г.) / под ред. Г.С. Фельдштейна. Ярославль, 1907. С. 73.

*(23) Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года / издано Н.С. Таганцевым. 16-е изд. СПб., 1912. С. 5.

*(24) Там же.

*(25) Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. 2.

*(26) Макалинский П.В. Практическое руководство для судебных следователей, состоящих при окружных судах. Ч. I. С. 104.

*(27) Там же. С. 100-101.

*(28) Там же. С. 102.

*(29) Тимановский А. Указ. соч. С. 2.

*(30) См.: Случевский В.К. Из первых лет жизни Судебных уставов // Журнал Министерства юстиции. 1914. N 9. С. 233.