Институт условного завещания в зарубежных странах в контексте свободы вероисповедания (И.А. Мухаметзарипов, журнал "Российский юридический журнал", N 6, ноябрь-декабрь 2015 г.)

Институт условного завещания в зарубежных странах в контексте свободы вероисповедания

И.А. Мухаметзарипов,

кандидат исторических наук, заместитель директора

Центра исламоведческих исследований Академии наук

Республики Татарстан (Казань)

Журнал "Российский юридический журнал", N 6, ноябрь-декабрь 2015 г., с. 89-98.

Правовое регулирование вопросов наследования гарантирует каждому члену общества возможность жить и трудиться, понимая, что все приобретенные и произведенные им материальные и духовные блага перейдут близким ему лицам согласно его воле. Воля наследодателя может быть обусловлена и его религиозными воззрениями, нормами его вероисповедания. Сегодня международно-правовые акты и законы большинства государств закрепляют принцип свободы совести и вероисповедания. В результате религиозные предпочтения наследника могут не совпадать с мнением наследодателя. Каковы же пределы свободы воли наследодателя при составлении завещания, в котором он требует от наследников соблюдения тех или иных религиозных правил и норм под угрозой лишения их права на наследственное имущество?

В наследственном праве некоторых стран англосаксонской правовой семьи существуют понятия "conditional gift" и "conditional will", обозначающие завещание, по которому передача имущества и имущественных прав наследнику связывается с наступлением какого-либо события или совершением (несовершением) какого-либо действия. Такие завещания часто приводят к наследственным спорам и требуют тщательного изучения их текста судом, установления фактов из жизни наследников, учета воли наследодателя и мнения исполнителя завещания (душеприказчика). Важную роль играет вероисповедание наследодателя, его отношение к религии, интерпретация им религиозных норм. Именно сфера наследственного права способна стать сферой "столкновения" норм законодательства и положений религии.

Американский исследователь Г. Бейер выделяет наиболее часто встречающиеся в завещаниях условия, оспоримые по законодательству США: 1) условия, связанные со вступлением в брак: ограничения на вступление в первый брак; ограничения на вступление в брак до достижения определенного возраста; ограничения, требующие согласия специально уполномоченного лица; требования об обязательном вступлении бенефициара в брак или сохранении им существующего брака; вступление бенефициара в брак к определенному сроку; запрещение пережившему супругу вступать в новый брак; 2) условия, побуждающие к расторжению брака или к раздельному проживанию: предоставление имущества только в случае расторжения существующего брака или смерти супруга бенефициара; 3) условия, касающиеся вероисповедания: обращение в определенное вероисповедание, воспитание ребенка в рамках какой-либо религии; 4) условия, связанные с поведением: отказ от употребления наркотиков, алкоголя, других вредных привычек; неучастие в совершении преступлений; получение определенного образования; достижение необходимого возраста; отказ от принадлежащих бенефициару прав; отказ от переселения пережившего супруга в дом престарелых; 5) другие условия, касающиеся личного поведения: требование к бенефициарам не общаться с родственниками, оставленными без наследства; не вступать в ряды вооруженных сил; сохранить фамилию*(1).

Не все перечисленные условия непосредственно связаны с требованиями религии, однако многие из них могут быть мотивированы культурными воззрениями наследодателя, его негативным отношением к другим традициям, культурам, вероисповеданиям. Такое отношение может складываться, в том числе, под влиянием религиозных установок. Восприятие наследодателем требований своей религии может сильно отличаться от мнения большинства верующих или позиции официальных религиозных структур, но его личная воля, будучи облеченной в форму односторонней сделки, приобретает хотя и оспоримую, но юридическую силу. При этом подобное завещание зачастую посягает не только на свободу вероисповедания, но и на такие неотъемлемые права человека, как право на вступление в брак, создание семьи, воспитание детей и др.

В странах общего права к завещаниям, в которых содержатся дискриминационные условия по признаку расы, пола или религии, часто относятся терпимо. В частности, прецедентным является дело Blathwayt v. Baron Cowley, в котором Палата лордов признала законной оговорку наследодателя о том, что наследники лишаются имущества в случае перехода в католицизм. Аналогично в деле University of Victoria v. British Columbia (Ministry of the Attorney General) Верховный суд Британской Колумбии признал законным завещание, в котором стипендия из сумм наследственного имущества выплачивалась только студентам-католикам*(2). В деле Trustees of Church Property of the Diocese of Newcastle v. Ebbeck Верховный суд Австралии заключил следующее: завещатель может "оговорить, что его имущество должно перейти только к лицам определенного вероисповедания", и "соответствующий выгодополучатель будет лишен права наследования, если он не откажется от той или иной религии"*(3).

Ф. дю Туа пишет, что подобные завещательные оговорки могут быть признаны дискриминационными только в двух случаях: 1) неопределенность формулировок в завещании; 2) их противоречие основам правопорядка*(4).

В первом случае показательным является дело Clayton v. Ramsden. В нем Палата лордов признала не соответствующим закону условие завещания, по которому наследство переходило к дочери-наследнице, только если она вступала в брак с лицом еврейского происхождения и иудейского вероисповедания, так как завещатель не оставил указаний по поводу того, кого считать евреем по происхождению и иудеем по вероисповеданию. В результате дочь не могла заранее установить, подходит ли ее будущий супруг под условия завещания*(5).

Более сложной является ситуация, когда завещание противоречит "основам правопорядка". В таких случаях суды в странах общего права признают завещания недействительными в части, не отвечающей закону. В деле Re Lysaght: Hill v. Royal College of Surgeons of England английский суд посчитал дискриминационным условие завещания учредителя траста, по которому студенты иудейского или католического вероисповедания исключались из стипендиатов в Королевском хирургическом колледже, хотя прямо не назвал это условие нарушением основ правопорядка*(6). Наоборот, Апелляционный суд Онтарио в деле Re Canada Trust Co. v. Ontario (Human Rights Commission) пришел к выводу о том, что ограничение круга стипендиатов британцами "белой расы и христианского исповедания протестантского толка" нарушает основы правопорядка. Суд постановил, что оговорка означает следующее: 1) учредитель траста убежден, что белая раса в целом более одарена природой, поэтому ей можно доверить развитие цивилизации; 2) учредитель траста верит, что мировой прогресс зависит от поддержки христианской религии. Суд признал завещательную оговорку недействительной, оставив в силе завещание в целом*(7).

С оспариванием условного завещания связано дело In re Estate of Feinberg (2009 г.). Согласно завещанию жителя штата Иллинойс Макса Файнберга, умершего в 1986 г., после его смерти учреждался траст, в который передавались все его финансовые активы, а пережившая его супруга Эрла Файнберг назначалась пожизненным бенефициаром траста с ограниченным правом распределения его основных средств. В случае смерти Эрлы Файнберг все активы должны были унаследовать потомки Макса Файнберга при одном условии: потомок, вступивший в брак не по правилам иудаизма или с лицом неиудейского вероисповедания, должен был "считаться умершим для целей настоящего завещания с даты подобного брака", а доля такого наследника переходила к детям Макса Файнберга - Майклу или Лейле.

Завещание дополнительно предоставило Эрле Файнберг ограниченное право на распределение долей в рамках траста, но только в пользу потомков Макса Файнберга. В 1997 г. супруга умершего воспользовалась своим правом и составила собственное завещание, по которому двое ее детей (Майкл и Лейла) и каждый из ее пяти внуков, подпадающий под условия завещания Макса Файнберга (т.е. вступивший в брак с иудеем по канонам иудаизма), получают по 250 тыс. долл. США. Если один из внуков не удовлетворял этому условию, то его доля переходила соответственно к Майклу или Лейле. Таким образом, Эрла Файнберг изменила завещание мужа. Во-первых, она распределила доли наследственного имущества по конкретным наследникам, а не по группам "безымянных потомков", причем все внуки получали равные доли; во-вторых, завещала выплатить указанные доли за счет основного имущества траста, а не его доходов, тем самым фактически ликвидируя траст после своей смерти.

Пять внуков Эрлы Файнберг вступили в брак в период с 1990 по 2001 г., сама она умерла в 2003 г. После ее смерти выяснилось, что только сын Лейлы Джон удовлетворяет условию завещания и получает оговоренную в нем денежную сумму. Дочь Майкла Мишель решила оспорить данное положение и подала иск на своего отца как исполнителя завещаний Макса и Эрлы. Суд первой инстанции признал завещание Макса Файнберга недействительным и противоречащим основам правопорядка, поскольку оно ограничивало индивидов в свободе выбора супруга и вступления в брак. Апелляционный суд оставил решение в силе. И только Верховный суд штата Иллинойс посчитал, что оговорка в завещании Макса Файнберга соответствует основам правопорядка и имеет юридическую силу, поскольку Эрла Файнберг своим завещанием распределила доли между наследниками, уже вступившими в брак. По мнению судей, Эрла Файнберг, исполняя волю мужа, тем не менее изменила его завещание, прекратив существование траста и применение завещательной оговорки в отношении неопределенного круга будущих наследников*(8).

Отметим, что наследодатели в странах общего права часто учреждают трасты, передавая имущество в доверительную собственность управляющему. Именно управляющий трастом обязан после смерти наследодателя следить за исполнением условий завещания и длительное время обеспечивать периодические выплаты бенефициарам.

Среди исследователей существуют разногласия по вопросу действительности условных завещаний. Так, Л.Э. и Э. Дж. Вайнриб полагают, что принцип свободы завещания является абсолютным и наследодатель вправе самостоятельно определять условия завещания, в том числе ограничивая наследников по признакам религии и расы*(9). Есть и сторонники ликвидации любых форм дискриминации в завещаниях и трастах. Например, М. Хардинг считает, что суды как публичные учреждения всегда должны стоять на страже основ правопорядка и конституционных норм даже при рассмотрении сугубо частноправовых вопросов. В ответ на рассуждения супругов Вайнриб о нарушении государством личной автономии граждан посредством ограничения свободы завещания М. Хардинг заявил, что запрет любых форм дискриминации распространяется и на сферу наследственного права, так как в плюралистическом обществе государство не имеет права с помощью собственных постановлений утверждать нормы, которые дискриминируют отдельных лиц*(10). Ш. Грэттан и Х. Конвей также отказываются рассматривать частное право как сферу, полностью независимую от государственной политики и государственного вмешательства*(11).

"Примирительную" позицию занимает О. Генри. Он ссылается на мнение Верховного суда штата Иллинойс по делу In re Estate of Feinberg и полагает, что вмешательство государства в наследственные отношения и признание завещательной оговорки недействительной возможно только в случае, если подобное условие "является карательным по природе или обусловлено нанесением ущерба, фанатичным или зловредным мотивом"*(12). Следовательно, при отсутствии подобных целей и мотивов ограничение наследников по признаку религии следует считать законным.

Дж. Коллитон уверен, что трасты, ограничивающие бенефициаров по признакам расы или пола даже в индивидуальном порядке, незаконны и не должны исполняться в рамках американского общего права как нарушающие принципы государственной политики*(13). При этом исследователь предлагает судам подходить к рассмотрению каждого подобного дела о дискриминации индивидуально*(14). Напротив, К. Элмор высказывает опасение в том, что индивидуальное рассмотрение таких дел не решит проблему, и предлагает судам ссылаться на статутное право и судебные прецеденты*(15). В поддержку последнего подхода выступают Ш. Грэттан и Х. Конвей, предлагающие трактовать понятие "основы правопорядка" в контексте положений канадского Кодекса о правах человека 1981 г., канадской Хартии прав и свобод, включенной в Конституционный закон 1982 г. (в отношении Канады) и Закона о правах человека 1998 г. (в отношении Великобритании)*(16). М. Хардинг подчеркивает важность применения британского Закона о правах человека, так как данный нормативный акт имплементирует положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. в английское общее право, что позволит изменить отношение к завещаниям и трастам дискриминационного характера*(17).

Обратимся к проблеме условных завещаний в странах романо-германской правовой семьи. Законы многих европейских государств содержат запрет на включение в завещание положений, нарушающих общественный порядок или общественную нравственность. Такие нормы есть, например, в ст. 900 Гражданского кодекса Франции*(18), п. 1 § 138 Гражданского уложения Германии*(19), ст. 900 Гражданского кодекса Бельгии*(20), ст. 4:44, 4:45 Гражданского кодекса Нидерландов*(21). Причем по ГК Нидерландов завещание признается недействительным (полностью или в части), если противоречит общественной морали, общественному порядку или обязательной норме закона. В принципе, любая завещательная оговорка, дискриминирующая наследника по признаку религии или иным основаниям, в перечисленных странах континентального права признается недействительной.

Для европейских стран, входящих в Совет Европы, актуальной является практика Европейского Суда по правам человека. Интерес вызывает дело Pla & Puncernau v. Andorra, решение по которому было вынесено 13 июля 2004 г.*(22) В 1939 г. Каролина Пуйоль Оллер, мать Франсеск-Хавьера Пла Пуйоля, завещала ему все свое имущество. Однако по условию завещания ее сын должен был в свою очередь передать это имущество в порядке наследования своему ребенку или внукам от "законного и церковного брака". В случае невыполнения этого условия имущество переходило к детям и внукам от дочерей К. Пуйоль Оллер.

Ф.-Х. Пла Пуйоль женился на Розер Пансерно Педро, и в 1969 г. супруги усыновили Антони Пла Пансерно, полностью возложив на себя родительские обязательства. В 1995 г. Ф.-Х. Пла Пуйоль передал унаследованное им имущество Антони, одновременно предоставив своей супруге пожизненную ренту. Правнучки К. Пуйоль Оллер Каролина и Иммакулада Серра Арени в 1997 г. обратились в магистратский суд с исковым заявлением о признании Антони незаконным наследником. Суд отказал в иске, отметив, что оговорку в завещании К. Пуйоль Оллер следует толковать расширительно, поскольку завещание составлялось в соответствии с законодательством Андорры по состоянию на 1939 г., и нельзя утверждать, что К. Пуйоль Оллер хотела бы лишить Антони наследства. Сестры обжаловали решение магистратского суда, и 18 мая 2000 г. Верховный суд Андорры, основываясь на нормах римского, канонического, каталонского и испанского права, заключил, что Антони как приемный сын не может считаться ребенком от законного и церковного брака и, следовательно, не имел права унаследовать имущество К. Пуйоль Оллер. Верховный суд постановил передать имущество ее правнучкам как законным наследницам. Конституционный суд Андорры признал данное решение законным.

Антони Пла Пансерно и Розер Пансерно Педро обратились в ЕСПЧ с жалобой на нарушение судами Андорры положений ст. 8 (право на уважение частной и семейной жизни) и ст. 14 (запрет любых форм дискриминации) Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. ЕСПЧ пришел к выводу о том, что решения судов Андорры нарушили ст. 8 и 14 Конвенции. Судьи отметили, что хотя ЕСПЧ не был учрежден для урегулирования споров частноправового характера, он не может остаться в стороне от неправильного толкования национальным судом норм законодательства, вступающих в противоречие с положениями и общими принципами Конвенции. В данном же случае суды Андорры лишили Антони права наследования, ограничив его в правах на основании неравенства между биологическими и приемными детьми.

Отметим, что двое судей ЕСПЧ (Н. Брэтца и Л. Гарлики) не согласились с мнением большинства судей по указанному делу. С их точки зрения, положения Конвенции о запрете любых форм дискриминации распространяются на законодательные и судебные органы государства, но не ограничивают частных лиц в распоряжении их собственным имуществом. Наоборот, свобода выбора завещателя основывается на ст. 8 Конвенции и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, и государство должно обеспечить исполнение его воли (даже если завещатель отдает предпочтение одним наследникам перед другими), за исключением отдельных случаев нарушения фундаментальных принципов Конвенции.

Казалось бы, дело Pla & Puncernau v. Andorra уже неактуально, так как связано с завещанием, составленным в 1939 г. в соответствии с устаревшим законодательством, которое основывалось на нормах католической церкви. Но схожая проблема с завещательными оговорками, обусловленными религиозными нормами, может возникнуть, например, в Великобритании. 13 марта 2014 г. Юридическое общество Англии и Уэльса опубликовало Правила наследования по шариату. В п. 2.5 Правил прямо указывается, что завещатель, проживающий в Англии и Уэльсе, может распределить свое имущество согласно шариату на основании Закона о завещаниях 1837 г. и Закона о наследовании 1975 г. Пункт 3.6 Правил гласит: "Некоторые принципы шариата отличаются от английских законов о наследовании. К примеру, по шариату невозможно наследование после умершего наследника. Не проводится различие между детьми от разных браков, однако незаконные или приемные дети не относятся к наследникам по шариату. Наследники мужского пола в большинстве случаев получают в два раза больше наследственного имущества, чем наследники женского пола той же очереди. Немусульмане не наследуют имущество полностью, и признаются только мусульманские браки. Аналогичным образом разведенный супруг не является более наследником по шариату, поскольку его правомочие основывается на законном мусульманском браке, существующем на момент смерти наследодателя"*(23).

Как видим, признание британскими судами завещаний, составленных по правилам шариата, может повлечь новые жалобы в ЕСПЧ. Кроме того, следует учитывать, что в Великобритании существует институт траста, который может быть учрежден завещанием. Завещатели-мусульмане в силу п. 4.3 Правил могут учреждать шариатский консультационный комитет, состоящий из экспертов по шариату и обладающий правом давать управляющему трастом указания по поводу соответствия его действий и действий наследников нормам шариата.

Таким образом, вполне возможно возникновение ситуации, аналогичной той, что сложилась по делу Pla & Puncernau v. Andorra, в особенности в условиях усиления миграции из исламских стран и увеличения количества замкнутых мусульманских общин, живущих согласно собственному своду религиозных норм. К примеру, верующий мусульманин может оставить завещание с указанием разделить его имущество по шариату. Эта оговорка способна породить множество вопросов и противоречий, связанных с правилами наследования по шариату и их применимостью в государстве, право которого не основано на предписаниях ислама*(24). Вновь возникнет спор между принципом свободы завещания и запретом любых форм дискриминации. Первый обязывает уважать мнение и волю наследодателя, поскольку только он, будучи собственником имущества, имеет исключительное право определять его дальнейшую судьбу. Если бы завещатель знал, что его завещательная оговорка будет признана противоречащей закону, он мог бы передать имущество, например, религиозной организации, подарить кому-либо или даже уничтожить. Имеет ли суд право самостоятельно определять судьбу наследственного имущества вопреки воле завещателя, если в законодательстве условное завещание подобного характера прямо не запрещено? Получается, что происходит вмешательство в посмертную волю человека, мнение которого по поводу изменения завещания установить уже невозможно. Насколько такое вмешательство допустимо, даже если оно признано судом правомерным? Представляется разумным для урегулирования споров прямо указывать в законе пределы свободы завещания, чтобы завещатель мог заранее решить, как ему следует поступить со своим имуществом.

Возможно ли составление условного завещания в России? М.Ю. Барщевский считает условные завещания не противоречащими закону, однако полагает, что "недопустимы такие условия завещания, которые влекут ограничение гарантированных Конституцией РФ прав и свобод граждан. Например, условия о выборе той или иной профессии, поступлении в институт, проживании в конкретном населенном пункте, исполнении (или, наоборот, неисполнении) религиозных обрядов, вступлении в брак с определенным лицом и т.п. - все это условия незаконные"*(25). Другие исследователи - У.А. Атаев*(26), М.Ю. Девицын*(27) и А.Л. Маковский*(28) - более категоричны и рассматривают такие завещания как недействительные, поскольку они могут повлечь негативные последствия в виде нарушения неотъемлемых прав и свобод наследника, ограничения его вещных прав, незавершенности наследственного правопреемства, нарушения прав кредиторов наследодателя.

Актуальной для правовой практики Российской Федерации является позиция ЕСПЧ по делу Pla & Puncernau v. Andorra, так как она в целом соответствует положениям современного российского законодательства. В Гражданском кодексе РФ не оговаривается возможность совершения условного завещания, однако и прямого запрета на это нет. Поэтому необходимо рассматривать отдельные нормы ГК РФ в их взаимосвязи. Пункт 1 ст. 1119 ГК РФ предоставляет завещателю возможность по своему усмотрению завещать имущество любым лицам, любым образом определить доли наследников в наследстве, лишить наследства одного, нескольких или всех наследников по закону, не указывая причин такого лишения, а также включить в завещание иные распоряжения, но только в случаях, предусмотренных ГК РФ. Под такими распоряжениями в соответствии со ст. 1137 и 1139 могут пониматься лишь завещательный отказ (возложение на наследника обязанности имущественного характера) и завещательное возложение (возложение на наследника обязанности совершить какое-либо действие имущественного или неимущественного характера, направленное на осуществление общеполезной цели).

Казалось бы, при помощи указанных норм можно возложить на наследника какие-либо обязанности, основанные на религиозных правилах, которые ограничат свободу выбора наследника. Однако следует помнить, что п. 5 ст. 1118 ГК РФ признает завещание односторонней сделкой. Поэтому при нарушении положений ГК РФ, влекущих недействительность завещания, последнее является недействительным в силу признания его таковым судом (оспоримое завещание) или независимо от такого признания (ничтожное завещание) (п. 1 ст. 1131 ГК РФ). Завещание может быть признано судом недействительным по иску лица, права или законные интересы которого нарушены этим завещанием (п. 2 ст. 1131 ГК РФ). В силу ст. 168 и 169 ГК РФ недействительны сделки, нарушающие требования закона или иного правового акта, а также совершенные с целью, противной основам правопорядка и нравственности. Таким образом, завещание, ограничивающее права и свободы наследников по признакам расы, пола, национальности, вероисповедания, а также устанавливающее иные формы дискриминации и неравенства, признается российским законодательством ничтожным или, по меньшей мере, оспоримым полностью или в части.

Проведенный анализ положений иностранного и отечественного наследственного права и судебной практики показывает неоднозначность отношения к проблеме условного завещания с религиозным элементом. На наш взгляд, данная проблема в перспективе сохранится, особенно в странах общего права. Этому способствует относительно слабая кодификация норм наследственного права, в результате чего вопрос о действительности условного завещания часто решается по усмотрению судьи, самостоятельно устанавливающего пределы воли наследодателя. Подход же стран романо-германской правовой семьи в целом сводится к детальной регламентации наследования по завещанию, однако даже при этом составление условного завещания подробно не регулируется. Для выяснения позиции законодателя приходится прибегать к анализу отдельных положений о сделках и завещаниях. Полагаем, что включение в закон норм, которые запрещают завещательные оговорки, дискриминирующие наследников по признакам пола, расы, религии, иным основаниям, не только обеспечит более полное соблюдение основных прав и свобод человека, но и позволит наследодателю стать более осведомленным о пределах свободы завещания и решить судьбу своего имущества еще при жизни. Тем самым будет гарантировано исполнение его воли.

Список литературы

Beyer G.W. Manipulating the Conduct of Beneficiaries with Conditional Gifts // Estate Planning Developments for Texas Professionals. October, 2012; URL: http://papers.ssrn.com/sol3/papers. cfm?abstract_id=2152003.

Burgerliches Gesetzbuch. § 138 Sittenwidriges Rechtsgeschaft; Wucher // URL: http://www.gesetze-im-internet.de/bgb/138.html.

Burgerlijk Wetboek Boek 4 // URL: http://wetten.overheid.nl/BWBR0002761/Boek4/Titel4/geldigheidsdatum_04-02 -2015.

Canada Trust Co. v Ontario Human Rights Commission // URL: http://casebrief.wikia.com/wiki/Canada_Trust_Co._v_Ontario_Human_Rights_C ommission.

Church property trustees, diocese of Newcastle v. Ebbeck. 1960 // URL: https://jade.barnet.com.au/Jade.html#!article=65509.

Clayton v. Ramsden. 1943. AC // URL: http://swarb.co.uk/clayton-v-ramsden-hl-1943.

Code Civil (Belgique) // URL: http://www.ejustice.just.fgov.be.

Code civil des Franfais. Article 900 // URL: http://www.legifrance.gouv.fr/affichCodeArticle.do;jsessionid=BA41F7840A1 A2BD96EDBBB7EBBD99A99.tpdjo14v_2?idArticle=LEGIARTI000006433551&cidTexte= LEGITEXT000006070721&dateTexte=20150204.

Colliton J.W. Race and Sex Discrimination in Charitable Trusts // Cornell Journal of Law and Public Policy. 2003. Vol. 12. N 2.

Elmore C.T. Public Policy or Political Correctness: Addressing the Dilemma of Applying Public Policy to Inheritance Issues // Estate Planning & Community Property Law Journal. 2009. Vol. 2. N 1.

Grattan Sh., Conway H. Testamentary Conditions in Restraint of Religion in the Twenty-First Century: An Anglo-Canadian Perspective // McGill Law Journal. 2005. Vol. 50.

Harding M. Some Arguments Against Discriminatory Gifts and Trusts // Oxford Journal of Legal Studies. 2011. N 2.

Henry O. If You Will It, It Is No Dream: Balancing Public Policy and Testamentary Freedom // Northwestern Journal of Law & Social Policy. 2011. Vol. 6. Issue 1.

In re estate of Max Feinberg, Deceased (Leila R. Taylor v. Michael B. Feinberg et al. (Michael B. Feinberg, Appellant; Michele Trull, Appellee)). 2009 // URL: http://www.state.il.us/court/opinions/supremecourt/2009/september/106982. pdf.

Lamek P. S. A. Re Lysaght: Hill v. Royal College of Surgeons of England. Case Comment // Osgoode Hall Law Journal. 1966. Vol. 4. N 1.

Pla and Puncernau v. Andorra. 2004 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng-press/pages/search.aspx?i=003-1049247 -1085914.

Sharia succession rules // The Law Society of England and Wales: URL: http://www.lawsociety.org.uk.

Toit F. du. Constitutionalism, Public Policy and Discriminatory Testamentary Bequests - A Good Fit Between Common Law and Civil Law in South Africa's Mixed Jurisdiction? // Tulane European & Civil Law Forum. South Africa's Mixed Jurisdiction. 2012. Vol. 27.

Weinrib L.E., Weinrib E.J. Constitutional Values and Private Law in Canada // Human Rights in Private Law / ed. by D. Friedman, D. Barak-Erez. Oxford; Portland, 2001.

Атаев У.А. Условные завещания и их недопустимость в российском наследственном праве // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопр. теории и практики. 2013. N 4: в 3 ч. Ч. II.

Барщевский М.Ю. Наследственное право: учеб. пособие. М., 1995.

Девицын М.Ю. О недопустимости условных завещаний // Наследственное право. 2009. N 1.

Мухаметзарипов И.А. Особенности функционирования шариата в округе Оренбургского Магометанского Духовного Собрания в конце XVIII - начале XX вв. Казань, 2012.

Маковский А.Л. Как лучше гарантировать наследование. Нормы наследственного права в проекте части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации // Законодательство и экономика. 1997. N 3-4.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Beyer G.W. Manipulating the Conduct of Beneficiaries with Conditional Gifts // Estate Planning Developments for Texas Professionals. October, 2012; URL: http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2152003.

*(2) Toit F. du. Constitutionalism, Public Policy and Discriminatory Testamentary Bequests - A Good Fit Between Common Law and Civil Law in South Africa's Mixed Jurisdiction? // Tulane European & Civil Law Forum. South Africa's Mixed Jurisdiction. 2012. Vol. 27. P. 99.

*(3) URL: https://jade.barnet.com.au/Jade.html#!article=65509.

*(4) Toit F. du. Op. cit. P. 99.

*(5) URL: http://swarb.co.uk/clayton-v-ramsden-hl-1943.

*(6) Lamek P. S. A. Re Lysaght: Hill v. Royal College of Surgeons of England. Case Comment // Osgoode Hall Law Journal. 1966. Vol. 4. N 1. P. 113-121.

*(7) URL: http://casebrief.wikia.com/wiki/Canada_Trust_Co._v_Ontario_Human_Rights_C ommission.

*(8) URL: http://www.state.il.us/court/opinions/supremecourt/2009/september/106982. pdf.

*(9) Weinrib L. E., Weinrib E. J. Constitutional Values and Private Law in Canada // Human Rights in Private Law / ed. by D. Friedman, D. Barak-Erez. Oxford; Portland, 2001. P. 48-49, 56, 67-68.

*(10) Harding M. Some Arguments Against Discriminatory Gifts and Trusts // Oxford Journal of Legal Studies. 2011. N 2. P. 318, 322-323.

*(11) Grattan Sh., Conway H. Testamentary Conditions in Restraint of Religion in the Twenty-First Century: An Anglo-Canadian Perspective // McGill Law Journal. 2005. Vol. 50. P. 511, 531.

*(12) Henry O. If You Will It, It Is No Dream: Balancing Public Policy and Testamentary Freedom // Northwestern Journal of Law & Social Policy. 2011. Vol. 6. Issue 1. P. 215.

*(13) Colliton J.W. Race and Sex Discrimination in Charitable Trusts // Cornell Journal of Law and Public Policy. 2003. Vol. 12. N 2. P. 275, 292.

*(14) Ibid. P. 298.

*(15) Elmore C.T. Public Policy or Political Correctness: Addressing the Dilemma of Applying Public Policy to Inheritance Issues // Estate Planning & Community Property Law Journal. 2009. Vol. 2. N 1. P. 223.

*(16) Grattan Sh., Conway H. Op. cit. P. 531.

*(17) Harding M. Op. cit. P. 311.

*(18) URL: http://www.legifrance.gouv.fr/affichCodeArticle.do;jsessionid=BA41F7840A1 A2BD96EDBBB7EBBD99A99.tpdjo14v_2?idArticle=LEGIARTI000006433551&cidTexte= LEGITEXT000006070721&dateTexte=20150204.

*(19) URL: http://www.gesetze-im-internet.de/bgb/____138.html.

*(20) URL: http://www.ejustice.just.fgov.be.

*(21) URL: http://wetten.overheid.nl/BWBR0002761/Boek4/Titel4/geldigheidsdatum_04-02 -2015.

*(22) URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng-press/pages/search.aspx?i=003-1049247 -1085914.

*(23) Sharia succession rules // The Law Society of England and Wales: URL: http://www.lawsociety.org.uk.

*(24) Со схожей проблемой в дореволюционной России сталкивались судьи и юристы, которым приходилось разрешать споры российских мусульман по завещаниям, составленным по шариату, с учетом положений отечественного законодательства (см., например: Мухаметзарипов И.А. Особенности функционирования шариата в округе Оренбургского Магометанского Духовного Собрания в конце XVIII - начале XX вв. Казань, 2012. С. 100-141).

*(25) Барщевский М.Ю. Наследственное право: учеб. пособие. М., 1995. С. 61.

*(26) Атаев У.А. Условные завещания и их недопустимость в российском наследственном праве // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопр. теории и практики. 2013. N 4: в 3 ч. Ч. II. C. 20-22.

*(27) Девицын М.Ю. О недопустимости условных завещаний // Наследственное право. 2009. N 1. С. 14-16.

*(28) Маковский А.Л. Как лучше гарантировать наследование. Нормы наследственного права в проекте части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации // Законодательство и экономика. 1997. N 3-4. С. 38.