Правовое регулирование интеграции местных судебных систем в правовую систему Российской Империи в первой половине XVIII в. (В.А. Воропанов, журнал "Российский юридический журнал", N 6, ноябрь-декабрь 2015 г.)

Правовое регулирование интеграции местных судебных систем в правовую систему Российской Империи в первой половине XVIII в.

В.А. Воропанов,

кандидат исторических наук, доцент,

заведующий кафедрой государственного управления,

правового обеспечения государственной и муниципальной службы

Челябинского филиала Российской академии народного хозяйства

и государственной службы при Президенте Российской Федерации (Челябинск)

Журнал "Российский юридический журнал", N 6, ноябрь-декабрь 2015 г., с. 211-221.

Имперская модель русской государственности, обусловленная присоединением к России монголо-тюркских государственных образований, а также зависимых от них и иных народов Восточной Европы и Северной Азии, получила закономерное развитие в XVI-XVIII вв. Неотъемлемой частью внутренней политики Российского государства стала последовательная интеграция нерусского населения и территорий в "систему" империи. Если в бывших ханствах была распространена уездная система, то политические образования, чьи социальные элиты оформили договорные отношения с Россией, пользовались правами автономии. Методы и средства государственного управления были нацелены на укрепление политической лояльности подданных. Верховная власть прилагала усилия по инкорпорации местных элит в систему служилых отношений, консолидации привилегированных сословий. При этом соглашения, заключенные между царями и генеральной старшиной Войска Запорожского (1659-1687 гг.)*(1) или калмыцкими ханами, были направлены на безусловное ограничение их политической самостоятельности.

Об особом правовом положении территорий, вновь присоединенных к России, свидетельствовала деятельность приказов Великого княжества Литовского, Великой России, Казанского и Мещерского дворца, Калмыцких дел, Лифляндских дел, Малороссийского, Сибирского, Смоленского, наконец, областных финансовых приказов. Однако самостоятельные системы судов в областях, применявших местные источники права, действовали только на основании договоров. Если казацкие суды слободских полков подчинялись разрядному воеводе*(2), башкирский народ находился в исключительной подсудности уфимских воевод, чьи решения обжаловались в приказах Великой России и Казанского дворца, то судом высшей инстанции в Войске Запорожском являлся гетман, а функции надзора осуществлял Малороссийский приказ*(3).

В Калмыцкой степи сложилась система улусных судов. Возникновение ханской власти в лице тайши Аюки облегчило налаживание сотрудничества царской администрации с этнической знатью. Статусом общекалмыцкого органа управления к концу XVII в. пользовался зарго в составе восьми членов - тусалакчи и заргучи из числа духовных лиц, а также тайшей и зайсангов из улусов, принадлежавших хану. Для ведения дел, касавшихся остальных улусов, в ставке хана находились их представители. Улусные зарго подчинялись тайшам-владельцам. Делопроизводство в зарго вели бичачи, надзорные и приставские функции исполняли яргучи. В приграничных населенных пунктах и торговых местах Астраханского края вырабатывался опыт проведения смешанных судов с участием служилых людей - приставов, назначенных воеводой, и бодокчеев - посредников, уполномоченных ханом. При разбирательстве дел государевы люди руководствовались российским законодательством, калмыцкие представители - положениями "Цааджин-Бичик", или Степного уложения, составленного в 1640 г. на основе ойратских обычаев и письменных нормативных источников. Противоречия, возникавшие среди судей, а также крупные дела разрешались путем вмешательства воеводы и хана*(4).

Петр Великий и его преемники форсировали включение подданных в единый общественный строй, упростили организацию политической элиты и ускорили интеграцию ее этнических групп. Вне общероссийской переписи были оставлены жители Малой (т.е. коренной) России. Старые виды "сборов" в области и порядок их взимания подтвердил указ от 16 апреля 1723 г., ограничивший произвол старшины*(5). Если выходцам из Малой России верховная власть позволила селиться в периферийных провинциях ("в указных местах"), то самовольных колонистов из Великой России следовало принудительно возвращать на места прежнего жительства, о чем вновь напомнил указ Сената от 3 декабря 1724 г.*(6) В то же время монарх не оставил без внимания правовые статусы подданных, проживавших в области "полков российских городов", усилив государственный контроль за местным населением*(7). В ходе ревизии монарх поручил выявить среди жителей слободских полков выходцев из Великой России для привлечения их к исполнению установленных для каждого сословия повинностей, а также Малороссии, предписав "объявить, что они переписываются токмо для известия, а не для поборов, и никаких государственных сборов никогда положено не будет"*(8). Вне учета были оставлены кочевые татары Астраханской губернии, башкиры Уфимской провинции и туземцы Сибирской губернии*(9).

Социальные реформы благоприятствовали укреплению государственно-правового единства империи, складыванию условий для становления единой системы ее судебных органов. В то же время законодатель предусмотрел необходимость учета всеми органами центрального управления особого статуса периферийных народов: "И понеже кроме российских государств и земель, разныя другия знатныя провинции и области российскому скипетру подчинены... которыя особливыя привилегии имеют, того ради долженствует каждый коллегиум о том осведомиться и с привилегии их взять списки, и каждый народ по их подтвержденным от его величества правам и привилегиям управлять"*(10).

Поступательной интеграции местных судебных систем в правовую систему Российской империи способствовало развитие правового регулирования статуса областей, пользовавшихся политической самостоятельностью в различном объеме. Признание особого сословного, административного и судебно-правового устройства Ревельской и Рижской губерний, образованных в 1719 и 1713 гг.*(11), обусловило учреждение в столице нового суда специальной подсудности - Юстиц-коллегии лифляндских и эстляндских дел, уполномоченной осуществлять правосудие по делам, отнесенным к судам как общей, так и духовной юрисдикции*(12). В соответствии с жалованными грамотами от 1 и 13 марта 1712 г. в Остзейском крае продолжали работу гофгерихт в Риге в составе 13 судей, оберландгерихт в Ревеле, ландгерихты, магистраты и другие судебные органы*(13).

В 1737 г. Сенат настоял на безусловной подотчетности Юстиц-коллегии лифляндских и эстляндских дел, руководствовавшейся шведским процессуальным законодательством, суду высшей инстанции*(14). По указу от 14 января 1744 г. на северо-западе империи была учреждена Выборгская губерния в составе Выборгской и Кексгольмской провинций, а также отданных России Швецией финских земель, что одновременно расширило юрисдикцию территориальной Юстиц-коллегии*(15). Указом от 25 июня 1735 г. Сенат предписал подчиняться требованиям Юстиц-коллегии лифляндских и эстляндских дел Выборгскому магистрату, указом от 13 ноября 1751 г. - Эстляндскому "духовному Обер-апелляционному суду"*(16). Именной указ от 23 февраля 1734 г. предусматривал представительство в Коллегии духовных лиц протестантских общин по делам церковной подсудности ("Такия духовныя чужестранных законов, случающияся здесь, дела разсматривать в оной Юстиц-коллегии, на основании каждаго исповедания, призывая к тому разсмотрению из духовных персон, обретающихся здесь, тех же законов, о котором суд производиться имеет и решение чинить с ними вместе")*(17).

Полномочия губернаторов в Остзейском крае были различными: если в работу Лифляндского гофгерихта начальнику губернии вмешиваться возбранялось, то в Эстляндском обер-ландгерихте ("консисториальном и апелляционном суде") он возглавил коллегию*(18).

Осуществление правосудия в Калмыкии, Малороссии, ряде других казацких областей по традиции находились под надзором Коллегии иностранных дел. В апреле - мае 1722 г. император подчинил Малороссию Сенату, ее казацкие силы - Военной коллегии, прекратил выборы гетмана и передал функции Малороссийского приказа и воеводы в Глухове Малороссийской коллегии в составе президента и шести русских штаб-офицеров, ставшей высшей судебной инстанцией в области*(19).

Во второй четверти XVIII в. верховная власть продолжала поиск оптимальной модели управления Малороссией. После учреждения в 1727 г. Белгородской губернии Киевская губерния*(20) была ограничена краем, разделенным на десять полков. Сокращение перечня таможенных сборов на административной границе между Великой и Малой Россией завершилось в 1758 г. с закрытием органов таможенного управления*(21). В периоды возрождения гетманства (1727, 1750 г.) Малороссия переходила в компетенцию Коллегии иностранных дел; наконец, по указу от 17 января 1756 г. она была окончательно передана в ведение Экспедиции малороссийских дел, учрежденной при Сенате*(22). В 1734 г. законодатель вновь заменил должность гетмана коллегиальным органом, подчиненным Сенату, - "временным" Правлением гетманского уряда в составе трех русских офицеров и трех представителей генеральной старшины*(23). Непосредственным представителем монарха в Малороссии, советником гетмана являлся министр (1727-1750 гг.). Канцелярия министерского правления осуществляла политический надзор и предварительное расследование политических преступлений*(24). Указ Сената от 14 мая 1746 г. закрепил право подданных на обжалование решений и действий Генеральной войсковой и Министерской канцелярий в суде высшей инстанции посредством высшего органа надзора - генерал-рекетмейстера*(25). В подчинении гетмана или Правления гетманского уряда находились органы отраслевого управления, включая Генеральный войсковой суд. В 1728 г. монарх возвратил Генеральному войсковому суду статус высшей инстанции в Малороссии, назначив его президентом гетмана, членами - трех русских офицеров и трех представителей генеральной старшины*(26). Органы казацкой администрации ("генеральная старшина, бунчуковые товарищи, полковая старшина и сотники") продолжали исполнять роль третейских судов*(27).

Именной указ от марта 1736 г. предписывал жителям городов подавать апелляции на решения магистратов и ратуш в Генеральную войсковую канцелярию*(28). В соответствии с общими правилами осуществления юрисдикции в Российской империи "великорусские" купцы находились в специальной подсудности: обвинения их в совершении тяжких преступлений ("розыскные и убивственные дела") рассматривали Киевская губернская и Министерская канцелярии, их конфликты и споры могли разбирать остальные общеимперские органы власти ("в Киевской губернской канцелярии, а в Глухове и в полках у великороссийских комендантов, а где комендантов нет, то у великороссийских же и малороссийских же полковников в полковых и в сотенных канцеляриях"); дела с участием малороссиян находились в подсудности местных судов*(29).

Указом от 7 октября 1758 г. Сенат подтвердил действие в Малороссии типовых словесных судов при магистратах на основании Таможенного устава, указом от 15 декабря того же года уточнил порядок обжалования их решений в губернской канцелярии и Сенате*(30).

В торговле России с придунайскими провинциями Османской империи ведущая роль принадлежала группе иммигрантов, сложившейся во второй половине XVII ст. в Нежине. Община постоянно пополнялась выходцами с территории бывшей Византийской империи, демонстрировавшими единство религиозной и культурной идентичности*(31). Жалованной грамотой от 11 марта 1710 г. царь подтвердил "грекам" право самоуправления и выборного управления, включая специальную подсудность имущественных споров, закрепленное в гетманских "универсалах"*(32). Преемники Петра I также охотно соглашались с преимуществами, дарованными русскими гетманами "греческому купеческому братству". Неотъемлемым правом общины иммигрантов и торговых гостей служило самостоятельное разрешение материальных исков*(33). В отношении прочих горожан санкционировалось действие магдебургского права*(34). Апелляционное правосудие по делам как Греческого суда*(35), так и Нежинской ратуши вершилось в Генеральной войсковой канцелярии.

В целях унификации правоприменительной практики законодатель санкционировал работу по упорядочению местного права*(36). Об объективных трудностях, с которыми в 1720-1750-х гг. столкнулась Комиссия, занятая составлением проекта свода местных законов, свидетельствует указ Сената от 31 августа 1761 г. "О разсмотрении, изменении и дополнении Статута, по коему в Малороссии суд и расправа производится, также и законов, имеющих действие в Киеве"*(37).

Между тем гетман граф К.Г. Разумовский поддержал стремление старшинской знати к укреплению политической автономии и присвоению ей прав шляхетского сословия. Повысить значение казацкой элиты была призвана судебная реформа: в новый состав Генерального суда входили двое судей и десять депутатов от полков, полковые суды были заменены городскими, земскими и подкоморскими судами, рассматривавшими уголовные, гражданские и межевые дела; члены судов, восстановленных на основании Литовского статута, действовавшего в Малороссии, избирались старшиной. Гетман ввел практику съездов старшины в Глухове для обсуждения наиболее важных дел. Глуховская рада 1763 г. от имени Войска Запорожского и малороссийского народа одобрила восстановление договорных отношений с русским монархом, а также предложение закрепить за родом Разумовских наследственное гетманство*(38).

В 1734 г. в Российскую империю возвратились сеченские казаки. Новая Сечь получила казенное финансирование ("денежное и хлебное жалованье, также порох и свинец"), пользовалась самоуправлением, ежегодно переизбирая кошевого атамана, и как военная единица подчинялась русскому командованию, с 1750 г. - гетману. Надзор над Войском Запорожским был поручен коменданту Ново-Сеченского ретраншемента*(39). В 1743 г. Сенату пришлось вмешаться в территориальный спор Войска Донского и Войска Запорожского, уполномочить коменданта крепости св. Анны разграничить их владения*(40), указами от 7 декабря 1743 г. и 7 августа 1756 г. предупредить сеченских казаков об обязанности соблюдать законодательство и международные договоры России.

Указами от 5 августа 1746 г. и 13 марта 1749 г. Сенат подтвердил для Ревельской губернии и Запорожской Сечи действие указа от 17 марта 1744 г., предусматривавшего назначение высшей меры наказания в Российской империи исключительно судом высшей инстанции*(41).

В то же время продолжалась политика огосударствления органов самоуправления остальных казачьих общин. Если Войско Донское получало указы из Военной коллегии, то иные атаманы и войсковые канцелярии подчинялись местным органам военной администрации - губернаторам*(42). Законодатель планомерно усиливал регулирование судебной деятельности органов военной и казачьей администрации, сужая область применения источников обычного права. Так, в 1740-е гг. на территории Войска Донского в связи с указами Сената об обязательной высылке лиц, самовольно оставивших место жительства или службы в губерниях, были учреждены сыскные начальства*(43). Именной указ от 25 августа 1740 г. не только обязал канцелярию Яицкого казачьего войска использовать типовые формы делопроизводства, но и зафиксировал временный характер действия сословных судебно-правовых традиций*(44). Реформирование системы управления Яицким казачьим войском завершилось установлением полного контроля губернатора за сферой осуществления правосудия*(45).

Калмыцкое ханство оставалось в ведении Коллегии иностранных дел. В 1710 г. хан Аюка подтвердил русское подданство калмыков. С 1713 г. канцлер Г.И. Головкин поставил внешние сношения калмыцкого хана под прямой надзор Коллегии иностранных дел, инструктировав казанского губернатора П.М. Апраксина, затем его преемника в должности П.С. Салтыкова ("Аюкихана калмыцкого и других владельцов калмыцких посланцов в Китаи и в другие тамошние места пропускать не изволите. И надлежит милости вашей в том поступать со осмотрением и острожностиею") и отклонив возражения Аюки*(46). С 1715 г. деятельность этнической элиты контролировал полномочный представитель царя, полномочиями которого впервые был наделен комендант Саратова стольник Д.Е. Бахметьев*(47). При начальнике "Калмыцких дел", перемещенных в 1717 г. из ставки хана в Саратов, состояли приставы, переводчики, толмачи и ученики калмыцкого языка*(48). В октябре 1721 г. губернатор А.П. Волынский возвратил хану сообщение, помеченное им по устоявшейся практике как "указ", чем подтвердил статус местных администраций ("ибо в государстве е. ц. в-ства никто не повинен указов его слушать")*(49).

Превращение Калмыкии в составную часть Российского государства зафиксировали жалованные грамоты от 22 февраля 1725 г. и 17 февраля 1731 г., санкционировавшие ханскую власть*(50). В 1727 и 1742 гг. "Калмыцкие дела" были перемещены ближе к Астрахани - в Царицын и, наконец, во вновь созданную Енотаевскую крепость. В 1752 г. приставы ("дворяне") были назначены не только в русские приграничные города, но и к нойонам, управлявшим улусами Калмыцкого ханства*(51). Другим органом, отвечавшим за разрешение конфликтов и споров пограничного населения*(52), выступала Астраханская контора татарских и калмыцких дел*(53). 14 февраля 1732 г. Сенат учредил в Астрахани школу, в которой готовили детей калмыков, обращенных в православие, к замещению должностей переводчиков*(54).

По мере утверждения политического сюзеренитета в договоры с этническими лидерами последовательно включались уголовно-правовые требования верховной власти. Так, "шертные записи" 1724 г. обязали наместника Калмыцкого ханства "суд и справедливость всякую надлежащую чинить и ни кого ни до какого убытка и разорения не допускать; також кражи и воровства всеми мерами искоренять, и в том никого не щадить"*(55). Астраханский и казанский губернатор А.П. Волынский вытеснял правовые обычаи калмыков из практики судопроизводства: к подозреваемым применялись пытки, к лицам, осужденным за совершение тяжких преступлений, - смертная казнь. Этнические лидеры полагали, что разрешить противоречия можно с помощью разработки законодательства, учитывавшего традиции кочевников*(56).

На русско-калмыцких отношениях отрицательно сказывались ослабление ханской власти и междоусобицы, традиционные для кочевого мира*(57). В феврале 1741 г. руководство Калмыцкой комиссией было поручено опытному администратору В.Н. Татищеву, способствовавшему преодолению политической конфронтации в улусах, развитию военного сотрудничества и предпринявшему шаги к ослаблению позиций калмыцкой знати*(58). Наместники продолжали настаивать на необходимости разработки специального законодательства. "Понеже между россиан и калмык в больших и малых, явных и тайных делах суд и расправа производится не одинаково, но разными образы и по подобию жребия, от чего в. в-ства калмыцкой народ несет великую тягость", - доложил Дондук-Даши 6 июля 1742 г.*(59) Грамотой от 31 августа того же года наместнику было велено "суд чинить по древним правам и обычаям, как было при Аюке, а в остальных делах сноситься и соглашаться с остальными владельцами и с губернатором"*(60). 10 февраля 1736 г. Коллегия иностранных дел возложила ответственность за подготовку проекта специального закона ("особливого права") на саратовского воеводу В.П. Беклемишева, указом от 31 августа 1742 г. - на губернатора В.Н. Татищева. Усилия местных органов власти, направленные на внесение принципиальных изменений в систему калмыцкого права, оказались безуспешными*(61). Не имели положительных последствий и указы Коллегии иностранных дел от 24 декабря 1746 г. и 23 января 1750 г., направленные губернатору И.О. Брылкину*(62).

В то же время несоответствие Степного уложения реалиям общественной жизни, а также обязательства наместника и нойонов по борьбе с преступностью побудили Дондук-Даши ввести в практику назначения наказаний калмыкам, обвиненным в совершении хищений, битье плетью и членовредительство, одобренное Коллегией иностранных дел. Коллегия последовательно настаивала на распространении на лиц, осужденных за совершение умышленных убийств, наказания в соответствии с русским законодательством, признав применение материального возмещения вреда неприемлемым*(63).

Вероисповедная политика стала способом ускоренной интеграции калмыков в состав российского населения и вовлечения их в имперское правовое поле. В 1736 г. по инициативе Петра Тайшина Коллегия иностранных дел обязала начальство Оренбургской экспедиции выселить из калмыцких улусов крещеных лиц. Основным центром их проживания стал Ставрополь-на-Волге*(64). В то же время, регулируя процесс заселения Оренбуржья, Сенат подтвердил действие соглашений с ханами о возвращении соплеменников-нехристиан в места старых кочевий*(65). Губернские власти подготовили законопроект об образовании из ставропольских калмыков казачьего войска во главе с коллегиальным органом, внешне напоминавшим зарго, действовавшим в ханстве, - "Калмыцким судом" в составе ("в образе генеральной старшины") "градского командира", этнического лидера, войсковых полковника, судьи, писаря и трех зайсангов, ежегодно переизбиравшихся "из лучших людей". В подсудности Калмыцкого суда находились "все дела гражданския и неважныя преступления". Суд применял обычаи ("доколе права российския познают"), его решения обжаловались в Оренбургской губернской канцелярии. Обязательному утверждению губернского начальства подлежали приговоры к смертной казни и ссылке. В Оренбурге разбирались поземельные и владельческие споры.

Итак, в законодательстве Российской империи был установлен особый порядок осуществления апелляционного правосудия по делам из областей со сложившимися системами права: суды как вновь завоеванных Лифляндии и Эстляндии, преобразованных в Рижскую и Ревельскую губернии, так и Малороссии замкнулись на центральные суды специальной подсудности - Юстиц-коллегию лифляндских и эстляндских дел и Малороссийскую коллегию, в состав которых вошли представители местных элит.

Стремление верховной власти укрепить стабильность политических отношений с элитами областей, наделенных "жалованными грамотами" и признаками автономии, способствовало сохранению местных систем судов. Объем полномочий начальников Киевской, Ревельской и Рижской губерний в сфере осуществления правосудия не противоречил законодательным актам, регулировавшим специальный статус областей. В то же время строительство судебной системы в области Войска Запорожского, находившейся в религиозном и церковном единстве с Россией, обусловливалось как объективным поиском оптимальной модели организации местного управления, так и политической конъюнктурой эпохи. Ускорению административной интеграции области способствовало установление новых границ Киевской губернии, упразднение в соответствии с общеимперским законодательством местных таможен. В 1756 г. Коллегия иностранных дел окончательно передала гетманскую область в ведение Сената.

В качестве суда высшей инстанции Сенат не только оценивал решения о назначении высшей меры наказания, но и рассматривал жалобы на решения и действия высших местных судов - Генеральной войсковой канцелярии, а также Канцелярии министерского правления - особого представительства монарха при гетмане, осуществлявшего производство по делам о политических преступлениях. В начале 1760-х гг. в области получила развитие политическая самоорганизация казацкой элиты, в Малороссии была закреплена разветвленная судебная система. Между тем систематизация разнородных источников права, традиционно действовавших на ее территории, и включение их в правовую систему Российской империи результатов не принесли.

Магистраты Малороссии, действовавшие на основе магдебургского права, были оставлены вне общеимперской системы магистратов. Вне юрисдикции местных судов находились купцы из России, чьи дела разбирали Киевская губернская канцелярия и Канцелярия министерского правления, а также низшие органы военной администрации согласно их предметной подсудности. Усилия по развитию международных торгово-экономических отношений обусловили поддержку автономного положения иммигрантов из Османской империи ("греков"), составивших отдельную этнокультурную группу городского населения.

В эпоху юридического оформления империи в состав России вошло Калмыцкое ханство, где действовала система "национальных" судов - зарго. Новыми органами, регулировавшими отношения пограничного населения, используя принцип правового плюрализма, стали Астраханская контора татарских и калмыцких дел, объединившая в своем составе представителей коренного и пришлого кочевых народов, и "Калмыцкие дела".

Сложная внутриполитическая ситуация в калмыцких улусах побуждала верховную власть усиливать контроль за этнической элитой, активно вмешиваться в сферу уголовно-правовых отношений населения Астраханского края: наместник ханства гарантировал соблюдение правосудия, органы общеимперской администрации стремились повышать значение русского законодательства в делах с участием калмыков как в России, так и в ханстве.

Сближению народов была призвана способствовать религиозная миссия. Если население ханства, подобно населению Войска Донского, оставалось под управлением Коллегии иностранных дел, то крещеные калмыки, переведенные на жительство в Ставропольскую провинцию, были включены в общественный строй России в качестве этнического служилого сословия, аналогичного казачьему. Подобно Войску Донскому Калмыцкое войско, подведомственное Военной коллегии, пользовалось правами самоуправления. "Калмыцкий суд" стал результатом искусственной трансформации степных правовых традиций.

Список литературы

Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографической экспедицией Императорской Академии наук. Спб., 1836. Т. IV. N 206, 211.

Батмаев М.М. Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVII-XVIII вв. Элиста, 2002.

Витевский В.Н. И.И. Неплюев, верный слуга Отечества, основатель Оренбурга и устроитель Оренбургского края. Казань, 1891.

ГААО. Ф. 394. Оп. 1. Д. 194. Л. 1-2.

Джунджузов С.В. Калмыки в Среднем Поволжье и на Южном Урале (середина 30-х годов XVIII - первая четверть XIX века). Оренбург, 2011.

Дорджиева Е.В. Конфессиональный вопрос в имперской политике по отношению к традиционной калмыцкой элите в XVIII веке // Известия Самарского науч. центра РАН. 2008. N 4. Т. 10.

Дорджиева Е.В. Роль В.Н. Татищева в ограничении ханской власти в Калмыкии в 1741-1745 гг. // Татищевские чтения: материалы Всерос. конф. (10-11 октября 2002 г.). Тольятти, 2002.

Каррас Я. Греческие купцы в России в 1700-1715 гг. // Исторические судьбы России в научном наследии В.Н. Татищева: материалы Междунар. науч. конф. / под ред. В.В. Ишина, И.В. Торопицына. Астрахань, 2004.

Костенков К.И. Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии. Спб., 1870.

Кундакбаева Ж.Б. Деятельность В.Н. Татищева в пограничной области // Исторические судьбы России в научном наследии В.Н. Татищева: материалы Междунар. науч. конф. / под ред. В.В. Ишина, И.В. Торопицына. Астрахань, 2004.

Лазарев А.Я. Киевская губерния и Гетманская Украина в период первой и второй губернских реформ Петра I // Известия Уральского федерального ун-та. Сер. 2. Гуманитарные науки. 2012. N 2.

Нарожный Е.И. Астраханские проекты В.Н. Татищева // Сборник русского исторического общества. М., 2002. N 5.

Новолетов М.Г. Калмыки. Исторический очерк. Спб., 1884.

Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. Астрахань, 1922.

Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Астрахань, 1927. Ч. 2.

Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Астрахань, 1929. Ч. 3-4.

Петрухинцев Н., Смирнов А. Уложение для Украины // Родина. 2003. N 2.

Полное собрание законов Российской империи. Спб., 1830-1916. Собр. I. Т. I. N 262, 330, 368, 375, 376, 447, 449, 519, 573; Т. II. N 943, 1279; Т. IV. N 1771, 2027, 2260, 2302, 2495, 2501, 2585; Т. V. N 2703, 2723, 2831, 3287; Т. VI. N 3534, 3750, 3819, 3989, 4000, 4010, 4090; Т. VII. N 4196, 4513, 4533, 4576, 4609, 4660, 4784, 5041, 5098, 5141; Т. VIII. N 5324, 5380, 5448, 5481, 5699, 5911, 5960, 6000; Т. IX. N 6430, 6485, 6539, 6540, 6542, 6548, 6589, 6611, 6614, 6754, 6895, 6888; Т. X. N 7228, 7335, 7352, 7382, 7549, 7733, 7800; Т. XI. N 8006, 8215, 8279, 8311, 8359, 8589, 8392, 8394, 8535, 8595, 8656, 8804, 8836, 8847; Т. XII. N 8856, 8964, 9110, 9135, 9174, 9175, 9282, 9285, 9312, 9400, 9554; Т. XIII. N 9586, 9727, 9808, 9886, 9905; Т. XIV. N 10498; Т. XV. N 10825, 10886, 10905, 11317.

Русско-китайские отношения в XVIII в.: материалы и документы. Т. 1: 1700-1725 / отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., 1978. N 111, N 117, N 118.

Рябинин А. Исторический очерк // Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генерального штаба. Ч. 1: Уральское казачье войско / сост. А. Рябинин. Спб., 1866.

Сборник Императорского Русского Исторического общества. Спб., 1914. Т. 144.

Серов Д.О. Судебная реформа Петра I: Историко-правовое исследование. М., 2009. Яковенко Н. Очерк истории Украины в Средние века и в раннее Новое время / пер. с укр. В. Рыжковского. М., 2012.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Полное собрание законов Российской империи (далее - ПСЗ РИ). Спб., 1830-1916. Собр. I. Т. I. N 262, 330, 368, 375, 376, 447, 519, 573; Т. II. N 943.

*(2) Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографической экспедицией Императорской Академии наук. Спб., 1836. Т. IV. N 206. С. 273-274; ПСЗ РИ. Собр. I. Т. I. N 449; Т. II. N 1279.

*(3) Там же. Т. IV. N 211. С. 288.

*(4) Подробнее см.: Батмаев М.М. Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVII-XVIII вв. Элиста, 2002. С. 92, 255-258, 263, 264.

*(5) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. VII. N 4196. П. 1-6, 10, 12.

*(6) Там же. N 4609.

*(7) Там же. Т. IV. N 1771, 2027, 2585; Т. IX. N 6430.

*(8) Там же. Т. VI. N 4000, 4090.

*(9) Там же. Т. V. N 3287; Т. VII. N 4533; Т. VIII. N 5481; Т. XI. N 8836.

*(10) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. VI. N 3534. Гл. XXVII.

*(11) Там же. Т. IV. N 2302, 2495, 2501; Т. V. N 2703, 2723, 2831; Т. VI. N 3819. П. 9.

*(12) Там же. Т. VIII. N 6000; Т. IX. N 6485.

*(13) Подробнее см.: Серов Д.О. Судебная реформа Петра I: Историко-правовое исследование. М., 2009. С. 172-174, 201, 211, 213-214.

*(14) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. X. N 7382; Т. XI. N 8006.

*(15) Там же. Т. XII. N 8856, 8964.

*(16) Там же. Т. IX. N 6754; Т. XIII. N 9905.

*(17) Там же. Т. IX. N 6548; Т. X. N 7352.

*(18) Там же. Т. VIII. N 5380, 5448.

*(19) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. VI. N 3989, 4010; Т. VII. N 4196. П. 10; N 4513. П. 6.

*(20) Подробнее см.: Лазарев А.Я. Киевская губерния и Гетманская Украина в период первой и второй губернских реформ Петра I // Известия Уральского федерального ун-та. Сер. 2. Гуманитарные науки. 2012. N 2. С. 133-145.

*(21) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. XV. N 10825.

*(22) Там же. Т. VII. N 5098, 5141; Т. VIII. N 5911; Т. XIV. N 10498.

*(23) Там же. Т. IX. N 6539, 6540, 6542, 6589; Т. XII. N 9400.

*(24) Там же. Т. XI. N 8535.

*(25) Там же. Т. XII. N 9285.

*(26) Там же. Т. VIII. N 5324. П. 1.

*(27) Там же. Т. IX. N 6614. П. 4.

*(28) Сборник Императорского Русского Исторического общества (далее - СИРИО). Спб., 1914. Т. 144. С. 35.

*(29) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. XII. N 9135.

*(30) Там же. Т. XV. N 10886. П. 1; N 10905.

*(31) Подробнее см.: Каррас Я. Греческие купцы в России в 1700-1715 гг. // Исторические судьбы России в научном наследии В.Н. Татищева: материалы Междунар. науч. конф. / под ред. В.В. Ишина, И.В. Торопицына. Астрахань, 2004. С. 90-98.

*(32) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. IV. N 2260.

*(33) Там же. Т. IX. N 6614. П. 13; Т. XI. N 8279, 8656.

*(34) Там же. Т. IX. N 6895. П. 1.

*(35) СИРИО. Т. 144. С. 50-51.

*(36) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. IX. N 6611. П. 5; N 6614. П. 3; N 6888.

*(37) Там же. Т. XV. N 11317; см. также: Петрухинцев Н., Смирнов А. Уложение для Украины // Родина. 2003. N 2. С. 89-93.

*(38) Подробнее см.: Яковенко Н. Очерк истории Украины в Средние века и в раннее Новое время / пер. с укр. В. Рыжковского. М., 2012. С. 672-676.

*(39) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. XI. N 8595; Т. XIII. N 9808, 9886.

*(40) Там же. N 8804; Т. XII. N 9282.

*(41) Там же. Т. XII. N 9312; Т. XIII. N 9586.

*(42) Там же. Т. VI. N 3750; Т. VII. N 5041; Т. XI. N 8311; Т. XII. N 9554; Т. XIII. N 9727.

*(43) Там же. Т. XI. N 8359, 8589.

*(44) Там же. N 8215. П. 1, 4.

*(45) Подробнее см.: Витевский В.Н. И.И. Неплюев, верный слуга Отечества, основатель Оренбурга и устроитель Оренбургского края. Казань, 1891. С. 52-54, 58-59, 84, 87; Рябинин А. Исторический очерк // Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генерального штаба. Ч. 1: Уральское казачье войско / сост. А. Рябинин. Спб., 1866. С. 33, 37-38.

*(46) Подробнее см.: Русско-китайские отношения в XVIII в.: материалы и документы. Т. 1: 1700-1725 / отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., 1978. N 111. С. 159; N 117. С. 165; N 118. С. 165-166.

*(47) Подробнее см.: Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Астрахань, 1929. Ч. 3-4. С. 33-34, 111-114; Русско-китайские отношения в XVIII в.: материалы и документы. N 118. С. 165.

*(48) Подробнее см.: Батмаев М.М. Указ. соч. С. 71-73.

*(49) Подробнее см.: Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. Астрахань, 1922. С. 30-31.

*(50) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. VII. N 4660; Т. VIII. N 5699.

*(51) Подробнее см.: Костенков К.И. Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии. Спб., 1870. С. 11-12.

*(52) Подробнее см.: Батмаев М.М. Указ. соч. С. 321.

*(53) ГААО. Ф. 394. Оп. 1. Д. 194. Л. 1-2.

*(54) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. VIII. N 5960.

*(55) Там же. Т. VII. N 4576. I. Шерть Калмыцкого владельца Черен-Дондука.

*(56) Подробнее см.: Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Астрахань, 1927. Ч. 2. С. 93-94.

*(57) Подробнее см.: Там же. С. 124-125.

*(58) Подробнее см.: Дорджиева Е.В. Роль В.Н. Татищева в ограничении ханской власти в Калмыкии в 1741-1745 гг. // Татищевские чтения: материалы Всерос. конф. (10-11 октября 2002 г.). Тольятти, 2002. С. 61-65; Кундакбаева Ж.Б. Деятельность В.Н. Татищева в пограничной области // Исторические судьбы России в научном наследии В.Н. Татищева. С. 58-61; Нарожный Е.И. Астраханские проекты В.Н. Татищева // Сборник русского исторического общества. М., 2002. N 5. С. 189-190 и др.

*(59) Цит. по: Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. 2. С. 108.

*(60) Цит. по: Новолетов М.Г. Калмыки. Исторический очерк. Спб., 1884. С. 66.

*(61) Подробнее см.: Батмаев М.М. Указ. соч. С. 61; Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. 2. С. 95-124.

*(62) Подробнее см.: Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. 2. С. 128, 130-131, 133-134.

*(63) Подробнее см.: Батмаев М.М. Указ. соч. С. 61-64; Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. 2. С. 126, 134, 140-145.

*(64) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. X. N 7228, 7335, 7549, 7733, 7800; Т. XI. N 8392, 8394, 8847; Т. XII. N 9110, 9174; Джунджузов С.В. Калмыки в Среднем Поволжье и на Южном Урале (середина 30-х годов XVIII - первая четверть XIX века). Оренбург, 2011. С. 25-43; Дорджиева Е.В. Конфессиональный вопрос в имперской политике по отношению к традиционной калмыцкой элите в XVIII веке // Известия Самарского науч. центра РАН. 2008. N 4. Т. 10. C. 975-982.

*(65) ПСЗ РИ. Собр. I. Т. VII. N 4784; Т. XII. N 9175.