К вопросу о правовом плюрализме (С.В. Бирюков, журнал "Журнал российского права", N 2, февраль 2016 г.)

К вопросу о правовом плюрализме

С.В. Бирюков,

кандидат юридических наук, доцент кафедры теории

и истории государства и права

Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского

Журнал "Журнал российского права", N 2, февраль 2016 г., с. 16-26.

Термины "правовой монизм" и "правовой плюрализм" не используются в догматической юриспруденции, встречаются в работах социологически ориентированных юристов, активно употребляются социологами, иными гуманитариями. Их введение обусловлено разрывом жесткой связи между правом и государством, внешним взглядом на право. В исторической перспективе этому способствуют разнородные явления - колониализм, федерализация, регионализация, глобализация, развитие международного права, кризис идеи государственного суверенитета и т.д.

Для многих сторонников существования правового плюрализма это понятие отражает истинную природу права, ситуации плюрализма преобладают в европейской традиции права и в остальном мире, для их оппонентов право в обществе, напротив, всегда единообразно. Будем исходить из того, что могут использоваться оба указанных понятия. Они отражают абстрактные типы, к которым приближаются исторические состояния права в том или ином обществе.

Отталкиваясь от позиций основоположников концепции правового плюрализма (Г.Д. Гурвич, Дж. Гриффитс, С.Э. Мерри), правовой монизм (централизм) можно определить как ситуацию, при которой в обществе действует одна система права, поведение людей регулируется одним правопорядком. Дж. Гриффитс описывает его как идеологию унифицированного и иерархического упорядочения нормативных положений*(1). Таким образом, правовой монизм ассоциируется с единой системой официального права и с юридическим позитивизмом.

Правовой плюрализм (децентрализм), напротив, есть такая ситуация, когда в обществе действует несколько конкурирующих систем права*(2), "такое положение вещей, при котором поведение соответствует более чем одному правопорядку"*(3). В настоящее время этот термин применяется к следующим противопоставлениям:

в социологии права - юридическое право и социальное право современного общества (право государства, право юристов и свободное право; право в книгах и право в жизни; официальное право и "вульгарное" право и т.п.)*(4);

в антропологии права - юридическое право и обычное право народа, замкнутой общины, проживающих среди прочих этносов и общин*(5).

В сравнительном правоведении, международном праве термин "правовой плюрализм" используется реже, но признаются правовая множественность человечества, мультикультурализм (плюрализм культуры).

Важной составляющей концепции правового плюрализма является утверждение о "неправительственных" социальных полях, которые генерируют обязательные нормы*(6). Под ними понимают общину, деревню, диаспору, корпорацию и проч. В этом можно видеть преемственность идей Л.И. Петражицкого, П.А. Сорокина, Г.Д. Гурвича, Б. Малиновского о наличии права в социальном смысле внутри различных групп, организаций*(7). Кроме того, имеет место выделение сильного и слабого юридического плюрализма. В первом случае подразумевается "сосуществование внутри одной социальной группы правопорядков, которые не принадлежат к единой системе"*(8), во втором - выделяются подсистемы в рамках единой системы права.

Цели введения понятия "правовой плюрализм" разнятся. Среди его сторонников можно обнаружить полевых исследователей, пытающихся адекватно передать множественность правового опыта, и акторов, которые стремятся к изложению оригинальной теории. Понятие используется для обоснования и прав человека, и прав коллективов, например коренных малочисленных народов, приоритета обязанностей перед ними над правами отдельного индивида. Иногда с его помощью выражают антиюридические взгляды. Можно сравнить мнения Г. Дж. Бермана и А.Г. Дугина. Для первого плюрализм юрисдикций и правовых систем на Западе очевиден и является источником превосходства закона, свободы индивида*(9). С точки зрения второго, на Западе нет никакого плюрализма, это евразийский принцип, который позволяет противопоставить индивидуалистическое римское право и основанное на органической связи обязанностей и прав русское право*(10).

По мнению критиков, доктрина правового плюрализма является "скороспелой", в действительности нужно либо вести речь о социальном плюрализме (имея в виду проблемы соотношения права и других регуляторов), либо не множить понятия и использовать устоявшуюся терминологию (коллизии и конкуренция, противоречия в праве).

Думается, что можно последовательно рассмотреть эту концепцию применительно к юридическому праву, праву в социальном смысле и взаимоотношению между ними. Для автора юридическое право - это право в том понимании, которое используется в юриспруденции, то право, которое признано государством, обеспечено возможностью соответствующего принуждения, отличается большей степенью институционализации. Напротив, социальное право - более широкое понятие, которое используется в ряде гуманитарных наук. Оно охватывает любые императивно-атрибутивные правила в обществе, может быть обеспечено возможностью санкции как государства, так и иной организации, общности, характеризуется неполным отграничением от других нормативных систем.

Такой анализ позволяет найти точку пересечения исследований по социологии, антропологии и другим гуманитарным дисциплинам с традиционной юриспруденцией. Поэтому использование термина оправдано в рамках междисциплинарных исследований.

Плюрализм в юридическом праве (полиюридизм). Противопоставление самодостаточных систем права внутри государства возможно, если в нем признано наличие нескольких самостоятельных суверенов, что противоречит принципу государственного суверенитета. Гарантией защиты этого принципа выступают единые правоохранительные органы. Возникновение идеи суверенитета отразило объективную тенденцию: процессы цивилизации, смены традиционного общества на современное, небольших объединений людей на более многолюдные, разделения труда шли параллельно с процессом нарастающей специализации в управлении обществом (бюрократизации). Смена городов-государств на союзы городов, династических государств на национальные отражала эту тенденцию. Данный вывод характерен для многих классиков социологии от К. Маркса до М. Вебера. Позднее процесс исследовали такие авторы, как Н. Элиас, М. ван Кревельд, отечественный правовед Т.В. Кашанина*(11).

Пока государственная власть остается легитимной, существуют эффективные правоохранительные органы, система юридического права является единой или стремится к единству. В любом государстве существуют основополагающие тезисы централизма, выраженные в доктрине или закрепленные в законодательстве. Укажем на ч. 1 ст. 3 Конституции РФ и правовые позиции Конституционного Суда РФ о невозможности существования двух верховных и независимых властей в федеративном государстве*(12). Наиболее сложные для этой доктрины ситуации связаны с представлениями о сосуществовании права государства и международного права, обычного права, права субъектов федерации, локального права организаций. Юридический ответ на это: данные виды права либо являются подсистемами единой системы, либо определяются как право в социальном, а не в юридическом смысле.

Так, международное право нуждается в признании либо через процедуры имплементации, либо через общую санкцию, закрепленную в конституциях государств. Безотносительно к конкретному государству международное право не поддерживается возможностью принуждения и может рассматриваться как неофициальное право. Такой взгляд был характерен, скажем, для Л.И. Петражицкого, Г.Д. Гурвича*(13). Обычное право становится юридическим после санкционирования применения обычаев в законодательстве, правоприменительном решении, в противном случае оно остается неофициальным правом.

Привычный юридический позитивизм адекватно реконструирует существующую реальность внутри "статичного", развитого и суверенного государства. Говорить о полиюридизме можно лишь изменив точку отчета:

1) с исторической точки зрения государство может быть неразвитым или, напротив, распадаться. В подобных ситуациях юристу остается сделать один из двух выводов: либо юридического права в отсутствие единого суверена не появилось (оно исчезло), существует лишь множество видов социального права, либо юридическое право неоднородно и гарантируется несколькими суверенами.

Так, в Средние века действовал принцип "разорванности, расчлененности права"*(14). Доктрина была основана на том, что правитель "воздает каждому свое, за каждым признает его право"*(15). Большую часть правовой мозаики Средневековья можно отнести к праву в социальном смысле. В то же время существовало зарождающееся право государства, а отдельные корпорации (церковь) претендовали на суверенитет, формирование общезначимого права. Другой известной ситуацией является право колониальных образований. Колонизаторы могли согласиться с персональным, а не с территориальным принципом (местные законы применяются к коренным жителям, колониальные - к европейцам и смешанным случаям)*(16);

2) с международной точки зрения мир состоит из многих государств и, следовательно, юрисдикций, систем права. Субъект права подпадает под действие одного правопорядка, но может сменить место жительства, гражданство, регистрацию и систему права. Человек в течение жизни может попадать под действие многих национальных правопорядков (эмиграция, туризм, деловые поездки и проч.). В современном мире он способен выбирать юрисдикцию и без географического перемещения. Так, ст. 1210, 1211 ГК РФ позволяют сторонам договора, имеющим различное гражданство, выбирать право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по договору. Этот выбор изменяет правовое положение сторон. При выборе в пользу иностранного права будет иметь место легальная реализация иностранного права на территории России без его имплементации;

3) с точки зрения широкого подхода к праву оно проявляется не только в нормах, но и в соответствующих им правосознании, правоотношениях. Отсюда юридический плюрализм можно соотнести с многообразием представлений о праве, которое допускается в рамках системы права.

Для правовой науки это наличие нескольких учений о праве, правопониманий. Для правотворчества - право на выбор варианта регулирования, которое реализуется в правотворческом процессе. До принятия нормы может иметь место диалог о праве, неудачную норму возможно изменить, приостановить, отменить. При этом развитие права идет по разным каналам (как через законодательство, так и через судебную практику). Таким образом, в статике право едино, но его генезис основан на плюрализме. Для реализации права - это право на выбор (в допустимых рамках) варианта поведения. Здесь можно привести известное утверждение Ж. Карбонье: "Мы сможем обнаружить подлинный правовой плюрализм... при условии, что будем противопоставлять не сами нормы, а различные виды их применения"*(17). Можно указать на судебное и административное усмотрение, парадоксы невластной реализации права, на то, что сами принципы права по-разному понимаются гражданами, предпринимателями, представителями власти, различных юридических профессий. В начале 1990-х гг. в реальных общественных отношениях в России конкурировали две правовые парадигмы - советское и новое, либеральное, представление о праве. Сегодня этим же объясняется разница в правовых оценках споров национальными судами и Европейским судом по правам человека.

В настоящее время полиюридизм также усматривают в противопоставлениях: "право государства - международное право, поддержанное возможностью применения силы международного сообщества", "право признанного государства - право непризнанного государства", "право Европейского Союза - право конкретного европейского государства", "право государства - право транснациональной корпорации". Собственно полиюридизм тут отсутствует. В то же время это не исключает важности анализа противоречий в праве и того, что в ряде случаев эти противоречия могут отражать не слабость или распад государства, а тенденцию к формированию права наднационального уровня.

Плюрализм юридического и иного социального права. Большинство случаев правового плюрализма, которые описываются в литературе, относятся к этой рубрике. В этом смысле рассмотренный выше полиюридизм лишь исключение. Как писал Г.Д. Гурвич, плюрализм правовых порядков и все подготавливающие его институты "не могут даже быть выявлены... без обращения к идее социального права"*(18). В современной литературе о плюралистическом понимании права в ракурсе двух его пластов (официального и неофициального) пишет В.М. Баранов*(19).

Нужно обратить внимание на то, что первичное социальное право, как оно возникло до появления развитого государства или существует сегодня вне прямого контакта с ним, имеет иные по сравнению с юридическим правом закономерности. Это - другое право, юрист здесь возьмет само слово "право" в кавычки. И. Сабо так и писал: "...когда говорят о праве без государства, в кавычках должно стоять слово "право", ибо в действительности это не право..."*(20). Тот же В.М. Баранов признается: "...не стоило теневой регулятор называть правом... Теневое право - жизнь, но не правовая"*(21). В связи с этим полагаем, что социальное право, конечно, не является юридическим. Здесь используется более общее, минимальное понятие о праве. Главный практический смысл такого словоупотребления, например, в социальной философии заключается в том, чтобы подчеркнуть следующее: нормы свободного поведения не всегда устанавливаются государством, бывают и ситуации, когда юридическое право не действует за пределами правительственного квартала и тогда "второе полушарие права" определяет уровень свободы в обществе.

Исследователи общества давно выделили особенности такого социального права:

1) сфера его действия определяется не по территориальному, а по личностному принципу. Имеет значение не место правоотношения, а принадлежность лица к роду, племени, иной общности. Изначальным субъектом выступает не человек, а общность. Право через социальный статус отдельных лиц обеспечивает свободное бытие коллектива;

2) это право редко порождает новый статус, оно ограничивается признанием сложившегося положения субъекта, существующего порядка, правовая свобода лица зависит от его социальной силы. Изменения в социальной значимости приводят к изменению применяемого права;

3) для него не характерны принципы формального равенства, законности, справедливости в юридическом смысле. Это не вполне "персонально неопределенное" право. Здесь все более откровенно, индивидуально.

Подобные черты фиксировались в отношении средневекового права*(22). В.В. Бочаров, анализируя "неписаные законы" российского общества, тоже пишет, что в основе обычного права лежат идеи выгоды вышестоящих и ограниченно понятой справедливости (вышестоящий субъект "должен давать жить другим", не наносить ощутимый вред интересам общности и нижестоящих субъектов)*(23). Можно сказать, что это формула первичного социального права. Она, таким образом, расходится с идеальным образцом социального права интеграции, который рисуют в своих учениях Г.Д. Гурвич и другие социалисты.

С формальной точки зрения это право носит устный либо смешанный (письменно-устный) характер, не выделяется в отдельную сферу общественной жизни, для него не характерны развитые профессиональная специализация, доктрина, систематизация источников.

Юридическое право формируется в условиях роста зависимости представителей различных групп друг от друга, появления единого суверена, способного подчинить территорию, роста значения письменности, развития самосознания, выделения юридической профессии. В результате этих факторов данному праву и становятся присущи такие принципы, как формальное равенство, законность и справедливость. Вспомним идеи В.С. Нерсесянца. Это вовсе не означает, что юридическое право становится естественным правом на Земле, оно просто имеет тенденцию превращаться в равный стандарт, обеспечивающий сосуществование всех частей внутри большого территориального общества. Для этого должны быть в основном преодолены крайняя несправедливость, агрессивное насилие, социальная, расовая, национальная, религиозная рознь. Поэтому юридическое должно отражать идею "свободы для всех", а не "свободы сословия", стремиться к централизму. Чем более сложной становится взаимозависимость в обществе, тем в большей степени к этому идеалу стремится право. Оно становится самостоятельной силой, способной уравнивать статусы существующих групп, порождать новые статусы.

Можно указать на ключевые вехи на этом пути вроде эдикта Каракаллы 212 г. или Манифеста об отмене крепостного права 1861 г. Такие события знаменуют закрепление приоритета юридического права над социальным. В связи с этим можно понять причины, почему в обществах "юридического" типа гипертрофированное значение придается формальному равенству расовых, национальных, сексуальных групп, почему, по меткому наблюдению Р. Алекси, всякое право притязает на правильность, объявляет себя справедливым*(24), а любое государство признает себя правовым.

Такие особенности социального и юридического права влияют на их взаимодействие. Юридическое право формируется из социального, зависит от него, но в ходе своего развития все реже напрямую заимствует образцы норм общежития. Это либо происходит с нормами, едиными для всех слоев общества, либо имеет место в периоды кризисов, революций, когда отрицание юридического права выносит на поверхность установки иного социального слоя. Наиболее плодотворные примеры таких заимствований дают нам правовые системы мононациональных (моноконфессиональных) обществ, постреволюционное право.

Так, мусульманское или еврейское право ближе к социальному, чем к юридическому образцу, изначально - это право религиозных общин, но оно остается востребованным на государственном уровне в особых случаях, имеющих место в Саудовской Аравии, Кувейте или Израиле. Здесь концепция прав человека предполагает свободу при условии сохранения устоев религии. Некоторым авторам это позволяет утверждать, что в таких странах закрепляются права только мусульман (иудеев), а не всех жителей*(25). Советское право до 1950-х гг. тоже в некоторой степени являлось социальным, не совсем юридическим. Можно указать на появление "лишенцев", учет классовой принадлежности, падение роли юристов, значение принципа "революционного правосознания и совести", ограничение юридического образования, придание официального статуса партийным структурам, что позволяет некоторым авторам говорить об отсутствии права в течение всего советского периода*(26). Точнее будет констатировать своеобразное пересечение начал юридического и иного социального права, крайнюю зависимость права от иных подсистем общества.

В условиях стандартного государства социальное право проникает в юридическое опосредованно: имеет место юридизация обычаев и локальных норм: они не только санкционируются, но и проходят селекцию, огранку. Часто они полностью формализуются, приобретают характер общих норм, отрываются от первичной среды. Так, И.Е. Синицина указывала на похожие последствия записи африканских правовых обычаев в кодексы обычного права, деятельности высших колониальных судов*(27). Даже в случае прямого лоббирования интересов конкретного субъекта норма будет сформулирована как общее правило: будет соблюден принцип формального равенства, результатом правотворчества теоретически сможет воспользоваться персонально не определенный круг лиц.

Именно юридическое право является правом интеграции общества в целом, что объясняет его претензию на приоритет над правом частных групп, постепенное поглощение последнего, данная тенденция вряд ли оспорима. В то же время структура права в конкретном обществе может быть сложнее этой презумпции. Г. Вудман обращает внимание на различные варианты "политики государственного права" в отношении конкурирующей системы: политика конфликта, политика разделения, политика агломерации, политика интеграции, политика объединения. Он указывает, что негосударственные системы права способны ощущать себя "официальными", пытаться проводить политику в отношении других систем*(28).

Можно привести много примеров сосуществования в обществе юридического и значимого иного права. Юридическое признание равноправия граждан до сих пор уживается в Индии с сохранением кастовости, подобное характерно для многих восточных и южных государств. Как представляется, социальное право не может полностью исчезнуть, превратиться в юридическое.

Значение для этого вывода имеют тезисы социальной науки, этологии, в том числе утверждения о становлении генетического аппарата человека в рамках небольших сообществ охотников и собирателей, о продолжающемся отборе образцов поведения в рамках малых первичных групп и ориентации на референтные группы и т.д. Даже если в процессе возникновения современного общества отбор ведется по линии учета взаимозависимости различных общностей, отдельные группы и слои могут генерировать образцы для последующего преобразования всей социальной ткани, в том числе юридического права. Отличие между ведущими социальными философами, как известно, заключается лишь в том, какому слою отдается пальма первенства в преобразовании общества. При этом группы, которые не могут претендовать на магистральную роль, часто успешно сохраняют свои культурные нормы, а их "демонизация" является крайним упрощением.

В результате, хотя юридическое право и преобладает во многих типах общества, тем не менее оно, во-первых, само в некотором смысле является первичным социальным правом; во-вторых, в любом случае требует определенной социализации, превращения в юридическое социальное право; в-третьих, при несоблюдении этих условий не реализуется, уступая место праву конкретных групп.

Можно заметить, что юридическое право исходит из дуализма статуса человека-гражданина. Фиксация прав иностранцев и апатридов происходит исторически медленно. Централизация и установление общего стандарта во многих случаях заканчивается "на государственной границе". Право до сих пор отчасти следует логике первичного социального права: "свой - чужой", происходит только укрупнение правового сообщества. Не обходится и без эксцессов правовой сегрегации отдельных категорий граждан.

Процесс социализации юридического права включает не только легитимацию, принуждение и воспитание. В целом речь идет о том, что норма законодательства, которая не имеет соответствия с жизнью, должна воплотиться в правосознание и правоотношения. При этом она неизбежно деформализуется, индивидуализируется, расшифровывается, переводится на язык социального права, а в какой-то мере деформируется. Этот процесс можно соотнести с отражением образцов высокой культуры в массовой. Известна метафора Ж. Карбонье "вульгарное право"*(29). Практические приметы этого:

1) истолкование нормы и ее положительного значения применительно к конкретному лицу, социальной общности;

2) невластная реализация не столько юридической нормы в полноте ее значения, сколько представления, неточного знания о ней, отложившегося в памяти субъекта, часто по аналогии со схожим обычаем, отмененным законом;

3) дублирование норм законодательства государства от имени "сильного мира сего" - президента, губернатора, руководителя организации, неформального лидера;

4) предоставление беспрепятственной возможности реализации права сильным, субъектам, принадлежащим определенным стратам, необходимость для остальных отстаивать, получать такое право через индивидуальное властное решение; противоположная тенденция в отношении обязанностей.

Все эти явления закономерны, выступают платой за реализацию юридического права и изживаются лишь отчасти и постепенно по мере развития правосознания, роста величины социальных групп, их взаимозависимости.

Плюрализм в социальном праве. Любое общество состоит из пересекающихся и взаимодействующих групп, организаций. Любая стабильная группа или организация может порождать социальные нормы. Следовательно, современный человек живет в условиях плюрализма в социальном праве, он "переключается" на различные режимы регулирования поведения в зависимости от того, в жизни какой группы или организации он участвует в настоящий момент, какие установки он усвоил, какую общность считает референтной.

Системы социального права некоторых групп и организаций приобретают особое значение, оказывают определяющее влияние, в результате чего появляются системы социального права разных уровней (право группы и право сословия, слоя, корпорации), определяется содержание возникающего или изменяется содержание существующего юридического права. Некоторые системы социального права являются первичными по времени образования по отношению к юридическому праву, другие появляются в условиях существования государства, приспосабливаются к нему, третьи - вырастают из юридического права и имеют другую логику.

Значение правового плюрализма. Роль правового плюрализма неоднозначна. Для отдельного субъекта он может породить ситуацию выбора системы права, что расширяет пространство решений, сферу свободного действия. Известны ситуации, когда смена вероисповедания и системы права в средневековой Европе влекла отмену уже назначенной смертной казни, возможность развода*(30). Смена гражданства и сегодня используется для уклонения от юридической ответственности, службы в армии, уменьшения налогообложения, регистрации брака, в целом - для более стабильной, устойчивой жизни. В то же время правовой плюрализм связан с сегрегацией, сословным, религиозным и прочим социальным разделением. В Средневековье только в некоторых случаях у субъекта существовал выбор права и суда, в целом же применимое право определялось социальным статусом лица*(31). В таких условиях человек часто не может пользоваться равным стандартом правовой свободы по сравнению с людьми, принадлежащими к привилегированными общностям. Это снижает социальную мобильность, препятствует развитию общества.

В этом смысле можно сказать, что развитие единого юридического права есть развитие сферы свободы. Но этот же процесс в конечном счете может увеличить взаимозависимость внутри общества, сферу социального контроля за поведением элиты, а затем по эффекту бумеранга - и всех граждан. Однако тенденция к упадку суверенного государства, к вытеснению государственного права правом международных организаций, союзов государств тоже не меняет направления исторического движения и лишь вначале ведет к плюрализму, понимаемому как возможность выбора системы права. В действительности она может быть связана с постепенным формированием нового правового монизма, с еще большим ростом сферы социального контроля, стандартизацией права, уменьшением возможности влияния человека на разные уровни бюрократии.

Библиографический список

Алекси Р. Дуальная природа права // Российский ежегодник теории права. 2009. N 2. СПб., 2011.

Баранов В.М. Теневое право. Н. Новгород, 2002.

Бенда-Бекманн К. фон. Зачем беспокоиться о правовом плюрализме? Вопросы изучения и осуществления политики правового плюрализма // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999.

Бенда-Бекманн К. фон. Правовой плюрализм в международном контексте // Обычай и закон. Исследования по юридической антропологии. М., 2002.

Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998.

Бочаров В.В. Неписаный закон: антропология права. СПб., 2013.

Варьяш И.И. Опыт пиренейских мусульман: вне закона, но в социуме // Право в средневековом мире. СПб., 2001.

Варьяш О.И. Городское право и право в городе как фактор единения // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. М., 2000.

Вудман Г. Теория права, антропология и плановый правовой плюрализм // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999.

Гурвич Г.Д. Философия и социология права. СПб., 2004.

Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.

Девятайкина Н.И. Право и произвол в итальянском городе XIV века глазами Петрарки // Право в средневековом мире. СПб., 2001.

Дугин А. Правовой плюрализм как евразийское понимание о праве. URL: http://www.evrazia.org/modules.php?name=News&file=article&sid=2270 (дата обращения: 22.03.2015).

Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. М., 2003.

Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986.

Кашанина Т.В. Происхождение государства и права. М., 2004.

Ковлер А.И. Антропология права и правовой плюрализм (права человека и права народов) // Олень всегда прав. Исследования по юридической антропологии. М., 2003.

Кревельд М. Расцвет и упадок государства. М., 2006.

Мотыка К. Предвосхищая Малиновского: вклад Петражицкого в изучение правового плюрализма // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999.

Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000.

Сабо И. Общая теория права. М., 1974.

Синицина И.Е. Обычай и обычное право в современной Африке. М., 1978.

Стриджбош Ф. Концепции правового плюрализма и их применимость в контексте изучения юридической практики у молуккцев в Нидерландах // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999.

Сюкияйнен Л.Р. Ислам и права человека в диалоге культур и религий. М., 2014.

Томанаха Б.Т. Понимание правового плюрализма: от прошлого к настоящему, от локального к глобальному // Право и правоприменение в зеркале социальных наук: хрестоматия современных текстов. М., 2014.

Хинц М. Правовой плюрализм и "основная норма" Кельзена: к антропологии юриспруденции // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999.

Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Т. 2. М.; СПб., 2001.

------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Хинц М. Правовой плюрализм и "основная норма" Кельзена: к антропологии юриспруденции // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999. С. 166.

*(2) См.: Бенда-Бекманн К. фон. Правовой плюрализм в международном контексте // Обычай и закон. Исследования по юридической антропологии. М., 2002. С. 87.

*(3) Цит. по: Ковлер А.И. Антропология права и правовой плюрализм (права человека и права народов) // Олень всегда прав. Исследования по юридической антропологии. М., 2003. С. 38.

*(4) См., например: Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986. С. 179-182.

*(5) См., например: Бенда-Бекманн К. фон. Зачем беспокоиться о правовом плюрализме? Вопросы изучения и осуществления политики правового плюрализма // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999. С. 9-13.

*(6) См.: Томанаха Б.Т. Понимание правового плюрализма: от прошлого к настоящему, от локального к глобальному // Право и правоприменение в зеркале социальных наук: хрестоматия современных текстов. М., 2014. С. 165-166.

*(7) См.: Гурвич Г.Д. Философия и социология права. СПб., 2004. С. 58; Мотыка К. Предвосхищая Малиновского: вклад Петражицкого в изучение правового плюрализма // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999. С. 173-178.

*(8) Стриджбош Ф. Концепции правового плюрализма и их применимость в контексте изучения юридической практики у молуккцев в Нидерландах // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999. С. 10.

*(9) См.: Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998. С. 27.

*(10) См.: Дугин А. Правовой плюрализм как евразийское понимание о праве. URL: http://www.evrazia.org/modules.php?name=News&file=article&sid=2270 (дата обращения: 22.03.2015).

*(11) См.: Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Т. 2. М.; СПб., 2001. С. 18-234; Кревельд М. Расцвет и упадок государства. М., 2006. С. 11-158; Кашанина Т.В. Происхождение государства и права. М., 2004. С. 92-99, 322-324.

*(12) См., например, постановление КС РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П.

*(13) См.: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 184; Гурвич Г.Д. Указ. соч. С. 88.

*(14) Варьяш О.И. Городское право и право в городе как фактор единения // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. М., 2000. С. 237.

*(15) Девятайкина Н.И. Право и произвол в итальянском городе XIV века глазами Петрарки // Право в средневековом мире. СПб., 2001. С. 328.

*(16) См.: Томанаха Б.Т. Указ. соч. С. 153.

*(17) Карбонье Ж. Указ. соч. С. 184.

*(18) Гурвич Г.Д. Указ. соч. С. 54.

*(19) См.: Баранов В.М. Теневое право. Н. Новгород, 2002.

*(20) Сабо И. Общая теория права. М., 1974. С. 102.

*(21) Баранов В.М. Теневое право как антиюридическая жизнь // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2014. N 4. С. 9.

*(22) См., например: Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984. С. 167-197; Элиас Н. Указ. соч. С. 64-67, 226-229.

*(23) См.: Бочаров В.В. Неписаный закон: антропология права. СПб., 2013. С. 65.

*(24) См.: Алекси Р. Дуальная природа права // Российский ежегодник теории права. 2009. N 2. СПб., 2011. С. 20-24.

*(25) См.: Сюкияйнен Л.Р. Ислам и права человека в диалоге культур и религий. М., 2014. С. 32-33, 43, 45, 75-76.

*(26) См.: Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. М., 2003. С. 305.

*(27) См.: Синицина И.Е. Обычай и обычное право в современной Африке. М., 1978. С. 26.

*(28) См.: Вудман Г. Теория права, антропология и плановый правовой плюрализм // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999. С. 13-19.

*(29) См.: Карбонье Ж. Указ. соч. С. 192-194.

*(30) См.: Варьяш И.И. Опыт пиренейских мусульман: вне закона, но в социуме // Право в средневековом мире. СПб., 2001. С. 321-322.

*(31) См.: Томанаха Б.Т. Указ. соч. С. 147-153.