Пределы доказывания в уголовном судопроизводстве (исследование с позиций разумного формализма) (Д.В. Зотов, журнал "Журнал российского права", N 2, февраль 2016 г.)

Пределы доказывания в уголовном судопроизводстве (исследование с позиций разумного формализма)

Д.В. Зотов,

кандидат юридических наук,

и. о. заведующего кафедрой организации

судебной власти и правоохранительной деятельности

Воронежского государственного университета

Журнал "Журнал российского права", N 2, февраль 2016 г., с. 105-117.

Существуют различные взгляды на понятие "пределы доказывания". Многоаспектность формулировок предполагает критический анализ имеющихся определений.

В исследованиях дореволюционных процессуалистов проблема самостоятельности и оригинальности понятия "пределы доказывания" не ставилась. И.Я. Фойницкий понимал пределы судебного исследования как тождественные предмету доказывания, установление которых необходимо в интересах подсудимого и других лиц, участвующих в деле, а также экономии и практических нужд процесса*(1).

Понятие "пределы" не выходит из границ предмета доказывания и у М.В. Духовского, который писал, что объем и количество доказательств, требуемых для дела, определить заранее нельзя. В то же время ученый давал некоторые указания по этому поводу, ссылаясь на А.Ф. Кони: "Старый порядок суда не содержал указаний на пределы исследования преступного деяния, - он, по-видимому, дозволял доказывать в деле все, но не всеми способами, ограничивая последние разными условиями. Новый порядок, установив точную формулировку обвинения на суде, дозволил доказывать не все, а лишь то, что входит в область исследуемого деяния обвиняемого, но допускает доказывать это всеми способами"*(2).

Вопрос о сущности пределов доказывания становится сравнительно новой проблемой в теории доказательств только в советский период, причем после принятия Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г., УПК РСФСР 1960 г., а также УПК других союзных республик. В литературе было обращено внимание на то, что понятие "пределы доказывания", несмотря на частое использование его процессуалистами, не отличается определенностью и нуждается в специальной разработке*(3).

Одной из первых работ, посвященных этому вопросу, является монография Г.М. Миньковского, в которой исследованы пределы доказывания как самостоятельный элемент процесса доказывания и важнейший компонент уголовно-процессуальной деятельности, выявлены связи и соотношения с другими основополагающими категориями теории доказательств, показано их научное и практическое значение. Однако итогом научного поиска явилось непоследовательное утверждение, что пределы доказывания по конкретному делу, по сути, есть границы предмета доказывания и должны использоваться как понятия идентичные*(4). Впоследствии автор отказался от такой позиции, мотивируя это невозможностью отождествления понятий с неодинаковым значением*(5).

Отождествление предмета и пределов доказывания прослеживается также в работах других ученых. Например, М.С. Строгович видел в предмете доказывания "пределы и направления исследования по делу"*(6), а Р.Д. Рахунов считал, что пределы доказывания - "это менее удачное выражение обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу"*(7). Не приобретают процессуальной самобытности пределы доказывания и сегодня в работах некоторых ученых*(8).

Вместе с тем такой подход сложно назвать конструктивным, поскольку он не фиксирует явление, объективно существующее в науке и практике процессуального доказывания. Поэтому в теории доказательств постепенно обосновывалось и самостоятельное значение понятия "пределы доказывания", критическое рассмотрение которого представляется значимым для выработки собственного понимания вопроса.

Так, в исследованиях А.С. Александрова и С.А. Фролова сложно уловить суть пределов доказывания, которые сначала утверждают о тождественности понятий "пределы доказывания" и "пределы следствия" (и предварительного расследования, и судебного следствия), после чего считают, "что объективное наполнение пределов судебного следствия составляют пределы доказывания - таковыми надо считать те обстоятельства, необходимость установления которых детерминирована содержанием обвинения, позицией сторон, предписаниями материального и процессуального закона, целью и задачами уголовного судопроизводства, но также другими факторами, которые условно можно обозначить как "судебно-следственная ситуация"*(9).

С одной стороны, неоправданно определять понятие как себе тождественное. С другой - несмотря на взаимное пересечение, очевидно, что доказывание не идентично следствию ни по задачам, ни по этапам, ни по уровням, ни по субъектам и проч. Поэтому пределы следствия и пределы доказывания полностью совпадать не могут. Вызывают также возражение множество обстоятельств, далеко перешагнувших границы предмета доказывания. Очевидно следующее: все, что подлежит доказыванию, определяется предметом доказывания, пределы которого нельзя отождествлять с пределами доказывания. При этом явным перебором выглядит упоминание судебно-следственных ситуаций, многообразие которых не всегда детерминирует обстоятельства, входящие в пределы доказывания и уж тем более подлежащие доказыванию. Сложно представить, какие обстоятельства, требующие доказывания, может вызвать судебно-следственная ситуация, например, связанная с неявкой свидетеля для дачи показаний по уважительной причине.

В определении пределов доказывания можно также исходить из того, что все особенности уголовно-процессуального познания сосредоточены в состояниях вероятности и достоверности. Соответственно, "при достижении достоверного знания об обстоятельствах предмета доказывания познание характеризуется одними пределами - состоянием достоверности; при получении вероятного знания об обстоятельствах предмета доказывания познание имеет другие пределы - состояние вероятности, - пишет Р.В. Костенко. - В этом смысле достижение достоверных пределов доказывания происходит за счет перерастания совокупности доказательств в их достаточность"*(10). Предложенная концепция "состояния доказанности" перекликается с концепцией "момента доказанности", выдвинутой С.А. Шейфером, который определяет пределы доказывания как "границы познавательной деятельности следователя и суда, определяемые моментом, когда цель доказывания оказывается достигнутой, т.е. когда с необходимой степенью надежности (вероятно либо достоверно) установлены подлежащие доказыванию обстоятельства. В этот момент доказывание прекращается, ибо необходимость в нем отпадает"*(11).

Заманчивость предложенных подходов обусловлена тем, что пределы доказывания рассматриваются как итог преобразования вероятности в достоверность. "Пределы", по сути, выступают тем, к чему стремится вся познавательная деятельность, т.е. целью доказывания. Однако здесь значение "пределов" сводится лишь к пассивному фиксированию состояний-моментов доказанности предмета - от версий различной степени вероятности до достоверного знания. Пределы доказывания перестают быть активным компонентом познавательной деятельности и их роль в механизме доказывания статична. Проблематичность рассмотренных концепций в том, что "пределы" перестают служить средствами доказывания и фактически отождествляются с целью познавательной деятельности. В отдельных случаях это может рассматриваться как недопустимая подмена цели доказывания ее средствами.

В свое время А.А. Хмыров и А.М. Ларин пришли к выводу, что пределы доказывания выражают категорию единичного для конкретного дела в отличие от предмета доказывания - общего для всех*(12), поскольку пределы доказывания есть совокупность вспомогательных (доказательственных) фактов в отличие от предмета доказывания как совокупности искомых фактов*(13). Данная позиция представляется довольно спорной.

Во-первых, при таком соотношении предмета и пределов доказывания предмет вырисовывается как некий негибкий стандарт, не учитывающий особенностей конкретного уголовного дела. Иными словами, предмет доказывания "беспредметен" по отношению к отдельному преступлению, а специфика задается лишь пределами доказывания, собранными из факультативных (промежуточных) фактов. Предложенное понимание предмета лишает его универсальной способности проявляться в конкретном уголовном деле, поскольку эта роль отводится пределам доказывания. То есть понимание пределов как отражение единичного влечет отсутствие общих пределов доказывания, в том числе необходимых (обязательных) пределов, без которых доказывание невозможно. В этом плане следует согласиться с С.А. Шейфером в том, что "конкретизировать обстоятельства, подлежащие доказыванию применительно к условиям отдельного преступления, действительно необходимо, поскольку в законе (ст. 73 УПК РФ) они изложены в виде общей схемы. Но в этих случаях речь идет об определении предмета доказывания на уровне, относящемся к конкретному преступлению, а вовсе не о пределах доказывания. Смешивать эти понятия нельзя"*(14).

Во-вторых, как быть в тех случаях, когда искомые факты устанавливаются напрямую, минуя вспомогательные? Такое вполне возможно, и не редкость по делам, например, где есть реальная явка с повинной. Означает ли это, что по уголовному делу отсутствуют пределы доказывания? Вряд ли. Вероятно, требуются иные подходы к пониманию пределов доказывания.

Одной из предпосылок формирования понятия "пределы доказывания" часто выступает обращение к законодательной формулировке ч. 1 ст. 88 УПК РФ, устанавливающей, что все собранные доказательства в совокупности подлежат оценке с точки зрения достаточности. Буквальное толкование приведенной нормы позволило ряду ученых считать, что пределы доказывания - это совокупность доказательств, достаточная для установления обстоятельств, имеющих значение для дела*(15). Подобное понимание является наиболее популярным и распространенным среди процессуалистов. Однако предложенный подход имеет также свои недостатки.

Во-первых, пределы доказывания сводятся к совокупности доказательств, хотя эти понятия не равнозначны. Процессуальная совокупность не может представлять разрозненный набор доказательств без логических связей между собой. Даже в тех случаях, когда доказательства противоречат друг другу, их взаимосвязь продолжает существовать - их связывает относимость к предмету доказывания. Поэтому совокупность доказательств шире пределов доказывания, так как включает не только наличие доказательств, но и их логическую взаимосвязь, которая является необходимым звеном в процессе перехода от количества к качеству, т.е. от пределов доказывания к достаточности доказательств. В связи с этим оправданной представляется норма УПК Украины (ст. 94), где в качестве критерия оценки совокупности доказательств называется не только достаточность, но и взаимосвязь.

Во-вторых, с количественных позиций совокупность предполагает некую сумму, множественность числом более одного. Поэтому признание пределов как совокупности доказательств исключает возможность их достижения за счет единичного доказательства, что, конечно, не соответствует реальному положению дел. Практика знает случаи, когда процессуальное решение может быть обосновано в отсутствие суммарной совокупности доказательств.

Существует мнение, что в понятие "пределы доказывания" стоит включать не только доказательства, но и процессуальные действия - способы их получения*(16). Несогласие с подобной точкой зрения аргументируется тем, что такие действия ведут лишь к процессуальному формированию средств доказывания (доказательств, пределов доказательств). Ведь способы доказывания сами по себе не в состоянии что-либо обосновывать в предмете доказывания, так как они реализуются в необходимой форме процессуального правоотношения, содержание которого составляют права и обязанности его участников по собиранию, проверке и оценке доказательств. "К сожалению, следователи зачастую в обвинительном заключении или в постановлении о прекращении уголовного дела прибегают к ссылке не только на источник, но и на следственные действия, - пишет А.С. Барабаш. - Например, указывая, что вина обвиняемого устанавливается и другими следственными действиями. Но ведь не следственные действия используются в процессе доказывания, а их результат - доказательства! Иначе в пределы доказывания можно включать не только следственные действия, но также тактические и методические рекомендации криминалистики и все другое, при помощи или с использованием чего были получены доказательства"*(17).

Часто пределы доказывания выражаются через такие показатели, как объем, границы, широта, глубина, круг, полнота, мера, степень, точность, детализация, конкретизация и др. Палитра предлагаемых формулировок настолько разнообразна и удивительна для довольно-таки четких уголовно-процессуальных отношений, что представить все имеющиеся точки зрения затруднительно, поэтому в ознакомительном аспекте следует ограничиться лишь некоторыми мнениями ученых. Так, М.М. Михеенко считал, что "пределы доказывания определяют глубину, степень исследования обстоятельств, круг, объем доказательств и их источников, доказательственных фактов, процессуальных действий, необходимых для этого"*(18). С точки зрения Л.М. Карнеевой, "если предмет доказывания рассматривать как границы исследования обстоятельств дела по горизонтали, то пределы доказывания, определяющие глубину их исследования, можно условно определить как границы по вертикали"*(19). При этом случается, что дефиниция включает в себя сразу несколько характеристик и делает восприятие сущности перегруженным и затруднительным. Например, одно из самых многоаспектных определений пределов доказывания давал Ф.Н. Фаткуллин: "Такие границы этой деятельности, которые выражают полноту проверяемых следственных версий, глубину исследования подлежащих установлению фактов (обстоятельств), объем доказательств их источников, обязательных для признания наличия или отсутствия этих фактов, и достаточность обоснования выводов по делу"*(20).

Предложенные взгляды были подвергнуты обоснованной критике П.С. Элькинд, считавшей, что в подобных случаях происходит отождествление существа самого института с последствиями его применения, т.е. названные показатели сами по себе пределами доказывания не являются, а выступают результатом применения соответствующих пределов доказывания. В связи с этим вызывает недоумение, по какой причине сама П.С. Элькинд определяет пределы доказывания через "объем доказательств"*(21)? Аналогичные суждения и у Л.Д. Кокорева, также усматривающего в приведенных характеристиках результаты применения пределов доказывания, но выводящего понятие пределов доказывания через "объем доказательственного материала, который необходим по каждому конкретному делу для обеспечения необходимых границ оптимальной глубины и полноты исследования соответствующих фактов и обстоятельств"*(22). Трудность понимания таких определений объясняется тем, что мера как результат выводится через меру как условие.

Другой проблемой всех критикуемых определений выступает многогранность самих характеристик и сложность их восприятия. О них невозможно прямо сказать, что они показывают - качество или количество; о чем должна идти речь - об информационных свойствах доказательства, позволяющих познать обстоятельства дела, или о самом наличии источника доказательства, содержащего сведения о соответствующих обстоятельствах?

Свои варианты решений этих вопросов были предложны П.А. Лупинской, которая считала, что пределы доказывания не могут характеризоваться с количественной стороны, так как закон наполняет их качественным содержанием в таких категориях, как "достаточность", "недостаточность", "достоверность", "недостоверность". Предостерегая от обращения к формально-автоматическим правилам доказывания, автор пишет: "Информация, используемая в уголовном процессе, не имеет однозначного значения и не может быть выражена в количественных показателях. Здесь, как правило, имеет место "несчитанная" статистика, а выводы основываются на логическом осмысливании полученной информации с учетом требований закона, практики доказывания"*(23). Аналогичных взглядов придерживался и Р.Д. Рахунов, полагавший, что под пределами доказывания нельзя "иметь в виду сумму тех доказательственных фактов, при помощи которых устанавливается предмет доказывания. Нельзя, потому что количественный подход несовместим с принципом оценки доказательств по внутреннему убеждению и объективно толкает в направлении - чем больше доказательственных фактов, тем лучше"*(24).

Следует согласиться лишь с тем, что процессуально значимая информация не может быть выражена только через количественные характеристики, позволяющие решить все вопросы предмета доказывания. Ее предназначение состоит в доведении определенного содержания до субъекта познания, при этом качественная составляющая таких сведений будет оставаться и в тех случаях, когда они выражены в количественных показателях (глубина, степень, широта, границы, объем и др.). Восприятие сведений о преступлении только с количественных позиций несколько односторонне.

Однако уголовно-релевантная информация не берется ниоткуда и не существует сама по себе. Важен источник ее получения. Аксиоматично, что для уголовного процесса существование информации вне источника бесполезно, равно как и наличие источника без сведений делает его бессмысленным. Но если качественная сторона сведений является обязательным (имманентным) и неотделимым условием их существования, то в характеристике источника доказательств вполне можно выделить обособленные как качественные (относимость, допустимость), так и количественные черты. Количественная составляющая понятия источника доказательств должна быть выражена:

а) в наличии источника, предусмотренного законом (что, по сути, и отражает понятие пределов доказывания);

б) возможном указании в законе на конкретный источник (необходимые пределы доказывания), содержащий сведения, обосновывающие искомый факт;

в) количестве требуемых источников, которые закон вполне может определить (например, запрет обоснования обвинения единственным собственным признанием, равно как и возможность оправдания, основанная на единственном отрицании подсудимым своей виновности).

Подобная интерпретация количественных аспектов доказывания вовсе не влечет формирования формально-достоверных выводов, автоматически следующих из имеющихся посылок. Стоит оставаться реалистами и, избегая ошибок прошлого, взять положительные проявления формализованного пути познания и использовать их в практике современного доказывания.

В сегодняшнем процессе довольно сложно бесповоротно отречься от легальной теории доказательств, включающей механизмы количественной оценки доказательств. Это противоречило бы как положениям действующего закона, так и современной практике доказывания. Количественную сторону пределов доказывания не стоит отождествлять с правилами механического "взвешивания" по формальной теории доказательств, буквально отмененной Указом Александра II в 1864 г. Речь не может идти о том, что закон наперед устанавливает, какую силу должно иметь каждое доказательство, а суду остается лишь подсчитать количество "законных" источников доказательств, не входя в оценку их содержания. Отчасти в защиту теории легальных доказательств следует заметить, что отнюдь не лучше ее "мертвящего формализма" стало идеалистическое восприятие свободы судейского убеждения.

Поэтому идеи разумного формализма и вдумчивого применения формально-количественных инструментов уголовно-процессуального познания остаются чертами современного процесса, поскольку "свободной оценки доказательств в чистом виде не существует ни в одной правовой системе. В российском уголовном процессе доказательства оцениваются по формально-дискреционному принципу: свобода внутреннего убеждения судьи дополняется (ограничивается) установленными в законе правилами оценки доказательств. Негативные проявления формализма, безусловно, должны устраняться, но полный отказ от него маловероятен даже в отдаленной перспективе и едва ли необходим"*(25).

О возможности исследования понятия "пределы доказывания" в формально-количественном аспекте свидетельствуют работы ряда отечественных процессуалистов.

Так, после того как Г.М. Миньковский пересмотрел ранее отстаиваемые взгляды об идентичности понятий "пределы доказывания" и "предмет доказывания", он приходит к выводу, что пределы доказывания определяют границы процесса доказывания с качественной и количественной сторон: "С качественной стороны они предполагают определение такой совокупности доказательств, которая могла бы обеспечить установление каждого элемента предмета доказывания, а с количественной стороны они должны гарантировать достоверность установления этих обстоятельств. Практическое наращивание надежности осуществляется путем собирания нескольких доказательств с "перекрывающим" друг друга содержанием"*(26).

Предложенные основания принципиально решают вопрос о возможности исследования понятия "пределы доказывания" через призму количественных оценок. При этом внимательный анализ изложенной позиции показывает, что пределы есть не количественное выражение сведений, а совокупность источников доказательств, в которых они содержатся. Значимость такого вывода состоит в возможности формирования объективных предпосылок исследования роли формальных регуляторов оценки доказательств в системе свободного внутреннего убеждения.

Вместе с тем некоторые из предложенных идей представляются спорными. В первую очередь сложно согласиться с пониманием "пределов" как границ процесса доказывания, которые Г.М. Миньковский видит в установлении объема средств достижения цели, т.е. предмета доказывания*(27). Пределы процесса доказывания не могут быть сведены лишь к формированию надлежащих средств. Процесс доказывания как многоаспектное понятие включает целый комплекс компонентов, каждый из которых может и должен быть ограничен соответствующими пределами. Ведь, помимо самих пределов доказывания, представляется правомерным выделение пределов самого предмета доказывания, пределов этапов (элементов) доказывания, пределов уровней доказывания, пределов способов доказывания, определения пределов для круга субъектов доказывания, пределов логической и практической познавательной деятельности и, наконец, временных пределов доказательственной деятельности и др.

Противоречивость приведенных взглядов состоит также в том, что если пределы доказывания понимать как "несколько доказательств с "перекрывающим" друг друга содержанием", что, по сути, сводится к совокупности источников, то такие "пределы" как раз не могут выступать фактическим основанием для установления предмета доказывания, даже при условии, что их "перекрывающее" содержание будет обеспечивать достоверность. Такой подход в действительности будет носить формально-односторонний характер. Фактическим основанием предмета доказывания должна быть не только совокупность достоверных сведений и их источников, но и их достаточность. Однако понятие "достаточность" в приведенных суждениях не усматривается.

Проблема определения "пределов доказывания" развита в исследованиях А.С. Барабаша: "Пределы характеризуют существующее наличие доказательств, достаточность характеризует их с позиции возможности получения знания. Пределы доказывания - количественная характеристика, достаточность - качественная. Или точнее, пределы доказывания превращаются в новое качество, в знание при их достаточности. Достаточность характеризует скачок - переход количества в качество"*(28). Причем таким знанием, по мнению автора, выступает сам предмет доказывания*(29). Итогом таких рассуждений выступает определение пределов доказывания как "совокупность информации, которая привлекается следователем или судом в доказательственную деятельность для обоснования выводов по делу"*(30). Однако и этот подход вызывает определенные нарекания.

Во-первых, нельзя согласиться с тем, что пределы доказывания, даже понимаемые как совокупность информации, способны преобразовываться в предмет доказывания. Здесь налицо логическая ошибка, связанная с подменой тезиса аргументом. Тезисом (тем, что требуется доказать) является предмет доказывания. Его обосновывают аргументы - совокупность доказательств (пределы доказывания). Задача аргумента состоит в установлении тезиса, а не в превращении в него. Другими словами, доказывающее не должно превращаться в доказываемое. Сведения об обстоятельствах дела лишь характеризуют факт, но сами в обстоятельства дела не обращаются.

Во-вторых, несмотря на то что А.С. Барабаш активно отстаивает идею о самостоятельности понятия "достаточность", оно у него сливается с пределами, становится их чертой, поскольку субъекты доказывания оценивают их с позиций достаточности или недостаточности. В связи с этим сложно согласиться с точкой зрения о ярко выраженной субъективной окраске пределов доказывания, так как они "являются совокупностью доказательств, используемой конкретным субъектом в процессе доказывания. С позиции одного субъекта - есть совокупность доказательств, устанавливающая обстоятельства предмета доказывания, с позиций другого - ее может и не быть, и в данной ситуации предметом спора является достаточность собранных доказательств для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию"*(31). Проблема в том, что использование отдельным субъектом той или иной совокупности доказательств не меняет их объективного значения, не увеличивает и не уменьшает объема сведений, отражаемого доказательством, не отменяет наличие исследуемой информации. В данном аспекте пределы доказывания следует считать объективной категорией. Субъективной может быть лишь соответствующая оценка субъектом объективного наличия совокупности доказательств.

В-третьих, при рассмотрении понятий "пределы доказывания" и "достаточность" речь идет лишь о процессуально значимых сведениях вне источника их нахождения, без объяснения причин подобного подхода. Однако такое видение, особенно "достаточности", является слишком узким и не вмещает всей полноты одного из самых сложных элементов оценки доказательств. Ведь оценка достаточности немыслима в условиях игнорирования источников доказательств. Само наличие источников, а также их допустимость выступают непременной предпосылкой для оценки достаточности содержащихся в них сведений.

Завершая анализ мнений о сущности пределов доказывания, нельзя не сказать о точке зрения Л.М. Карнеевой, считающей "более правильным связывать пределы доказывания со степенью познания входящих в предмет доказывания обстоятельств (категорией качественной), а не с объемом доказательств (категорией скорее количественной)"*(32). Такое понимание есть очередная попытка преодоления количественного восприятия пределов доказывания. Но нечеткость предложенных "переходников" очевидна. Возможно, их может распознать и почувствовать опытный практик, но с теоретических позиций они трудноуловимы. Однако предложенный "качественный подход" оставляет не раскрытым центральную проблему пределов доказывания - при помощи чего, какими средствами обеспечить доказанность обстоятельств уголовного дела. Восполнению таких пробелов посвящено определение А.В. Победкина, по которому пределы доказывания есть "степень доказанности обстоятельств, входящих в предмет доказывания (достаточная или недостаточная для принятия процессуального решения), определяемую на основании внутреннего убеждения правоприменителя, в свою очередь базирующемся на количестве доказательств, собранных способами, предусмотренными уголовно-процессуальным законом"*(33). Анализ приведенного понятия показывает, что, по сути, пределы доказывания в авторском понимании - это достаточность, основанная на количестве источников доказательств. О недопущении смешения понятий "пределы" и "достаточность" уже упоминалось. Однако примечательность приведенных точек зрения состоит в демонстрации тщетности попыток уйти от количественной составляющей в понимании пределов доказывания, поскольку основанием внутреннего убеждения неизменно выступает совокупность доказательств.

Подводя итог критической оценке имеющихся взглядов на понятие "пределы доказывания", следует констатировать факт бесплодности отказа от формально-количественных установок в их определении. Представляется, что количественная модель пределов доказывания должна складываться из следующего.

Во-первых, буквальное понимание пределов доказывания как количества доказательств было бы неоправданно в силу действия принципа свободной оценки доказательств и запрета их суммарным комбинациям обосновывать процессуальные решения. Вместе с тем не отражает реального понимания пределов доказывания и указание на совокупность доказательств. С одной стороны, как уже было указано, совокупность доказательств шире пределов доказывания, так как включает не только наличие доказательств, но и их логическую взаимосвязь. С другой стороны, совокупность предполагает некую сумму, множественность, количество более одного. Поэтому признание пределов как совокупности доказательств исключает возможность их достижения за счет единственного доказательства, что, конечно, не соответствует реальному положению дел. В связи с этим излишне категоричной представляется позиция Р.В. Костенко, считающего, что "ни одно прямое или косвенное доказательство независимо от своей убедительности не может считаться достаточным для принятия процессуального решения, если оно не подтверждается другими доказательствами"*(34). Несложно представить случаи, когда единственного доказательства вполне достаточно для возбуждения уголовного дела, избрания меры пресечения, назначения экспертизы, дачи санкций в сфере судебного контроля и др. Различный характер процессуальных решений во многом определяет, требуется или нет совокупность доказательств для их обоснования. Так, классический запрет ч. 2 ст. 77 УПК РФ на использование единственного признания вины обвиняемым без подтвержденной совокупности доказательств необходим для формирования обвинения (утверждения обвинительного акта или заключения), но того же одного признания вполне достаточно для избрания меры пресечения. В связи с этим оптимальным для определения пределов доказывания следует считать понятие "число", которое включает в себя как единичные факты, так и их множественность.

Во-вторых, понимание пределов доказывания как числа доказательств не отвечает на ранее поставленный вопрос - речь идет об информационных свойствах доказательства, позволяющих познать обстоятельства дела, или о наличии источника доказательства. Для его разрешения следует обратиться к современному пониманию понятия "доказательство", которое представляет единство сведений об обстоятельствах дела (содержание), содержащихся в предусмотренных законом источниках (форма). Это проявление смешанной (синтезированной) концепции доказательств, где единство сведений и источника вовсе не является неразделимым с позиций научного познания. Объективная возможность раздельного самостоятельного исследования формы и содержания в понятии "доказательство", научное обособление источника от содержащихся в нем сведений открывает перспективы для разграничения понятий "пределы доказывания" и "достаточность доказательств" - пределы доказывания определяют наличие источника, в то время как достаточность отражает их качественное содержание с позиций возможности формирования процессуальных выводов. При этом пределы доказывания выступают лишь как необходимое условие для оценки достаточности доказательств. Здесь в полной мере работает философский закон перехода количества в качество: достаточность как качественный элемент, основанная на количественных пределах доказывания, позволяет приблизиться к решению того или иного процессуального вопроса. В этом смысле точка зрения о "перерастании совокупности доказательств в их достаточность"*(35) заслуживает поддержки.

Итак, пределы доказывания определяются как число источников доказательств, требуемое для обоснования процессуального решения.

При этом количественная составляющая понятия "пределы доказывания" может быть выражена:

а) в наличии источника, предусмотренного законом;

б) в возможном указании в законе на конкретный источник (необходимые пределы доказывания), содержащий сведения, обосновывающие искомый факт;

в) в числе необходимых источников, которые закон вполне может определить.

Библиографический список

Александров А.С., Фролов С.А. Относимость уголовно-процессуальных доказательств. Н. Новгород, 2011. URL: http://kalmovsky-k.narod.ru/b/aleksandrov_2011/mdex.html (дата обращения: 15.09.2014).

Астафьев А.Ю. Пределы свободной оценки доказательств в современном уголовном процессе // Судебно-правовая реформа 1860-х гг. в России и современное уголовно-процессуальное право (посвящается 150-летию принятия Судебных Уставов 1864 г.): матер. III Междунар. науч.-практ. конф., проводимой в Российской академии правосудия. М., 2014.

Барабаш А.С. Сущность уголовного процесса и его роль в формировании ответственности правонарушителя. Красноярск, 1997.

Белкин А.Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. М., 2005.

Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж, 1978.

Громов Н.А., Зайцева С.А. Оценка доказательств в уголовном процессе. М., 2002.

Духовский М.В. Русский уголовный процесс. М., 1910.

Карнеева Л.М. Привлечение к уголовной ответственности. Законность и обоснованность. М., 1971.

Карнеева Л.М., Кертэс И. Источники доказательств по советскому и венгерскому законодательству. М., 1985.

Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. Воронеж, 1995.

Костенко Р.В. Доказательства в уголовном процессе: концептуальные подходы и перспективы правового регулирования: дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2006.

Костенко Р.В. Доказательства и пределы доказывания в уголовном судопроизводстве // Уголовное право. 2008.

Курдадзе М.З. Пределы доказывания на предварительном следствии. Тбилиси, 1986.

Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России. Самара, 2007.

Ларин А.М. Расследование по уголовному делу. М., 1970.

Лупинская П.А. Решения в уголовном процессе: теория, законодательство, практика. М., 2010.

Миньковский Г.М. Пределы доказывания в советском уголовном процессе. М., 1956.

Михеенко М.М. Доказывание в советском уголовном судопроизводстве. Киев, 1984.

Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М., 2000.

Победкин А.В. Уголовно-процессуальное доказывание. М., 2009.

Полянский Н.Н. Очерк развития советской науки уголовного процесса. М., 1960.

Рахунов Р.Д. О понятии доказательства и главном факте доказывания // Советское государство и право. 1965. N 12.

Стойко Н.Г., Барабаш А.С. Доказывания при прекращении уголовных дел: вопросы реабилитации и освобождения от уголовной ответственности. Красноярск, 1996.

Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. I.

Теория доказательств в советском уголовном процессе / отв. ред. Н.В. Жогин. М., 1973.

Ульянова Л.Т. Предмет доказывания и доказательства в уголовном процессе России. М., 2008.

Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань, 1976.

Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1910.

Хмыров А.А. Косвенные доказательства в уголовных делах. СПб., 2005.

Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. М., 2008.

------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1910. С. 227-228.

*(2) Духовский М.В. Русский уголовный процесс. М., 1910. С. 204.

*(3) См.: Полянский Н.Н. Очерк развития советской науки уголовного процесса. М., 1960. С. 101.

*(4) См.: Миньковский Г.М. Пределы доказывания в советском уголовном процессе. М., 1956. С. 4.

*(5) См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе / отв. ред. Н.В. Жогин. М., 1973. С. 188.

*(6) Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. I. С. 361.

*(7) Рахунов Р.Д. О понятии доказательства и главном факте доказывания // Советское государство и право. 1965. N 12. С. 100.

*(8) См., например: Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России. Самара, 2007. С. 113.

*(9) Александров А.С., Фролов С.А. Относимость уголовно-процессуальных доказательств. Н. Новгород, 2011. URL: http://kalmovsky-k.narod.ru/b/aleksandrov_2011/index.html (дата обращения: 15.09.2014).

*(10) Костенко Р.В. Доказательства в уголовном процессе: концептуальные подходы и перспективы правового регулирования: дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2006. С. 68-69; Костенко Р.В. Доказательства и пределы доказывания в уголовном судопроизводстве // Уголовное право. 2008. С. 93.

*(11) Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. М., 2008. С. 86.

*(12) См.: Хмыров А.А. Косвенные доказательства в уголовных делах. СПб., 2005. С. 14-17.

*(13) См.: Ларин А.М. Расследование по уголовному делу. М., 1970. С. 64.

*(14) Шейфер С.А. Указ. соч. С. 85.

*(15) См.: Белкин А.Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. М., 2005. С. 50; Громов Н.А, Зайцева С.А. Оценка доказательств в уголовном процессе. М., 2002. С. 97; Курдадзе М.З. Пределы доказывания на предварительном следствии. Тбилиси, 1986. С. 13-14; Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М., 2000. С. 33; Теория доказательств в советском уголовном процессе / отв. ред. Н.В. Жогин. С. 187; Ульянова Л.Т. Предмет доказывания и доказательства в уголовном процессе России. М., 2008. С. 65.

*(16) См.: Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж, 1978. С. 92; Михеенко М.М. Доказывание в советском уголовном судопроизводстве. Киев, 1984. С. 105; Победкин А.В. Уголовно-процессуальное доказывание. М., 2009. С. 120-121.

*(17) Барабаш А.С. Сущность уголовного процесса и его роль в формировании ответственности правонарушителя. Красноярск, 1997. С. 85-86.

*(18) Михеенко М.М. Указ. соч. С. 105.

*(19) Карнеева Л.М. Привлечение к уголовной ответственности. Законность и обоснованность. М., 1971. С. 104.

*(20) Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань, 1976. С. 70.

*(21) Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Указ. соч. С. 92.

*(22) Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. Воронеж, 1995. С. 240.

*(23) Лупинская П.А. Решения в уголовном процессе: теория, законодательство, практика. М., 2010. С. 129.

*(24) Рахунов Р.Д. Указ. соч. С. 100.

*(25) Астафьев А.Ю. Пределы свободной оценки доказательств в современном уголовном процессе // Судебно-правовая реформа 1860-х гг. в России и современное уголовно-процессуальное право (посвящается 150-летию принятия Судебных Уставов 1864 г.): матер. III Междунар. науч.-практ. конф., проводимой в Российской академии правосудия. М., 2014. С. 75.

*(26) Теория доказательств в советском уголовном процессе / отв. ред. Н.В. Жогин. С. 188.

*(27) См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе / отв. ред. Н.В. Жогин. С. 188.

*(28) Барабаш А.С. Указ. соч. С. 88.

*(29) См.: Стойко Н.Г., Барабаш А.С. Доказывания при прекращении уголовных дел: вопросы реабилитации и освобождения от уголовной ответственности. Красноярск, 1996. С. 27.

*(30) Барабаш А.С. Указ. соч. С. 89.

*(31) Барабаш А.С. Указ. соч. С. 88.

*(32) Карнеева Л.М., Кертэс И. Источники доказательств по советскому и венгерскому законодательству. М., 1985. С. 14.

*(33) Победкин А.В. Указ. соч. С. 120-121.

*(34) Костенко Р.В. Указ. соч. С. 74.

*(35) Костенко Р. Указ. соч. С. 93.