Новеллы ГК РФ в нормах о залоге и независимой гарантии: проблемы теории и практики (В.В. Арестов, журнал "Образование и право", N 11-12, ноябрь-декабрь 2015 г.)

Новеллы ГК РФ в нормах о залоге и независимой гарантии: проблемы теории и практики

В.В. Арестов,

студент 5 группы 3 курса Института права ФГБОУ ВПО

"Московский государственный юридический университет

имени О.Е. Кутафина (МГЮА)"

Научный руководитель:

Л.Ю. Василевская,

доктор юридических наук, профессор

Журнал "Образование и право", N 11-12, ноябрь-декабрь 2015 г., с. 20-25.

В последнее время реформы гражданского законодательства существенным образом затрагивают способы обеспечения исполнения обязательств. В связи с этим возникает множество вопросов, в частности о практике хозяйствующих субъектов и судебно-арбитражной практике. Представляется целесообразным акцентировать особое внимание на новеллах таких институтов гражданского права, как залог и независимая гарантия.

Залог

Федеральный закон от 21.12.2013 N 367-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации" вносит существенные изменения, направленные, в частности, на усиление защиты прав предшествующего залогодержателя.

Считаем необходимым обратить внимание прежде всего на определение юридической природы залогового права. В доктрине существуют разногласия относительно того, какой характер носит залоговое право, вещно-правовой или обязательственный. Данная теоретическая дискуссия является одной из причин противоречий и в судебно-арбитражной практике. Судебная практика насчитывает достаточно примеров, когда залоговый спор разрешается по-разному в зависимости от того, какой именно подход к природе залога выбран в качестве верного.

В настоящее время российское гражданское право определяет залог в объективном смысле как обязательственное правоотношение. Именно с этим, как нам представляется, связаны основные проблемы практики по залоговым спорам: суды разрешают конкретные споры на основе подходов, принятых в договорном праве, совершенно неудовлетворительно (для залогодержателей).

Однако более примечательным является п. 5 ст. 334 Гражданского кодекса Российской Федерации от 30.11.1994 г. N 51-ФЗ (далее - ГК РФ), согласно которому кредитор или иное лицо, в чьих интересах был наложен запрет на распоряжение имуществом, обладает правами и обязанностями залогодержателя в отношении этого имущества с момента вступления в силу решения суда, которым требования кредитора были удовлетворены.

Таким образом, законодатель отождествил две разнородные правовые конструкции - право кредитора на арестованное имущество и право залога, придавая им одинаковую правовую природу. В связи с данным нововведением как в цивилистической доктрине, так и в правоприменительной практике имеет место множество вопросов, в том числе касающихся справедливости и обеспечения равенства прав субъектов гражданского оборота.

Рассматриваемое нововведение порождает, скорее, положительные последствия в практике правоприменения. Так, до внесения данных изменений в ГК РФ был установлен безусловный залоговый иммунитет от обращения взыскания на заложенное имущество. Соответственно, должники по обязательствам имели возможность избежать ареста на их имущество, а именно заложить это имущество аффилированным лицам. В настоящее время законодатель ограничивает данные злоупотребления, и кредитор, в чьих интересах был наложен запрет на распоряжение имуществом, становится фактически последующим залогодержателем.

Однако думается, что не вполне справедливо, когда возникновение судебного залога зависит от того, какое решение примет суд в случае предъявления одним из кредиторов должника ходатайства об обеспечении иска. Известно, что добиться принятия судом обеспечительных мер более слабому кредитору невозможно, поскольку последний, в силу своего слабого (относительно других кредиторов) материального положения, не имеет возможности предоставить надлежащее контробеспечение. Таким образом, трудно говорить о равных юридических возможностях субъектов имущественного оборота.

Стоит отметить, что изменения норм о залоге направлены на усиление защиты прав залогодателя. Так, если залогодержатель обратил взыскание во внесудебном порядке на предмет залога с нарушением законодательства, залогодатель вправе предъявить иск к залогодержателю о пресечении действий по реализации заложенного имущества (см., - напр., п. 20 Постановления Пленума ВАС РФ от 17.02.2011 N 10 "О некоторых вопросах применения законодательства о залоге"). Данное обстоятельство усиливает положение залогодателя, который, помимо возможности предъявления после нарушения виндикационных требований и иска о взыскании убытков, получает возможность защитить свои интересы еще на этапе нарушения его имущественных прав.

Нельзя не обратить внимания на то, что ранее по общему правилу залогодержатель был вправе в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обеспечиваемого обязательства реализовать право на обращение взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке. В настоящее время ГК РФ отдает приоритет судебному порядку, однако соглашением между сторонами может быть предусмотрено иное (п. 1 ст. 349 ГК РФ). Статья 349 ГК РФ закрепляет случаи, при которых соглашение о внесудебном порядке ничтожно. В случае внесудебного обращения взыскания должник вправе предъявить какие-либо возражения, в связи с чем обращение возможно в дальнейшем только путем обращения в суд. Сам факт поступления возражений от должника свидетельствует о наличии спора (п. 21 Постановления Пленума ВАС РФ N 10).

Интересно также отметить появление возможности защиты добросовестного владения заложенным имуществом, устанавливая которую законодатель проводит аналогию с вещными правоотношениями по ограничению виндикации.

Независимая гарантия

Законодатель внес существенные изменения в § 6 гл. 23 ГК РФ. Банковская гарантия по действующему ГК РФ в настоящее время является одним из видов независимой гарантии. Были внесены изменения во все статьи указанного параграфа. При этом одна статья была признана утратившей силу - ст. 369 "Обеспечение банковской гарантией обязательства принципала", а другая добавлена - ст. 375.1 "Ответственность бенефициара".

Независимая гарантия, как известно, появилась из института поручительства (ГК 1964 г. отождествлял данные понятия). В связи с этим встает вопрос об обоснованности придания обособившемуся способу обеспечения неакцессорного характера, а также усиления его независимости от основного обязательства.

Редакция ГК РФ до 1 июня 2015 г. допускала возможность выдачи гарантии только банками, иными кредитными учреждениями или страховыми организациями. Таким образом, с целью укрепления положения данных субъектов последние по объективным причинам заинтересованы в максимальном обособлении от иных правоотношений участников гражданского оборота. Думается, что такая юридическая природа независимой гарантии обусловлена именно этими причинами.

Принцип независимости гарантии в процессуальном плане понимается следующим образом: в предмет доказывания по делу по иску бенефициара к гаранту входит только проверка судом соблюдения бенефициаром порядка предъявления требований по банковской гарантии с приложением указанных в гарантии документов и указанием на нарушение принципалом основного обязательства [1].

Рассматриваемые изменения являются в определенной степени результатом рецепции норм международного права о независимой гарантии. Так, из смысла ст. 3 Конвенции ООН "О независимых гарантиях и резервных аккредитивах" от 11 декабря 1995 г. следует, что обязательство гаранта перед бенефициаром считается независимым в том случае, если оно не зависит от наличия или действительности обеспечиваемой сделки или не определяется каким-либо условием, не указанным в самом обязательстве (за исключением представления документов или иного подобного действия или события в рамках деятельности гаранта).

Превалирующая часть изменений данного института направлена главным образом на укрепление положения гаранта. Об этом также свидетельствует следующая поправка.

Внесено заслуживающее внимания изменение в п. 1 ст. 379 ГК РФ. Ранее право гаранта потребовать от принципала возмещения выплаченных по гарантии сумм следовало из соглашения гаранта с принципалом. В новой редакции законодатель закрепляет в диспозитивной норме обязанность принципала возместить гаранту его расходы, которая уже в соглашении сторон может быть изменена. Таким образом, по действующему законодательству принципал обязан возместить гаранту выплаченные в соответствии с условиями независимой гарантии денежные суммы, если соглашением о выдаче гарантии не предусмотрено иное.

Новые правила позволяют существенно снизить риски гаранта остаться без возмещения выплаченных бенефициару средств. Дело в том, что действовавшая ранее редакция п. 1 ст. 379 ГК РФ вызывала множество споров и вела к злоупотреблениям со стороны принципала. Так, по мнению некоторых теоретиков и практиков, гарант имел право на удовлетворение своих регрессных требований только в том случае, если это право предоставлено ему договором с принципалом.

Такой подход приводил к тому, что со стороны принципала возникало неосновательное сбережение, которое, тем не менее, признавалось законным. Однако принципал - это должник, не исполнивший основного обязательства.

Законодатель закрепил независимость гарантийного обязательства гаранта перед бенефициаром не только от обеспечиваемого обязательства, но и от отношений гаранта с принципалом, а также от каких-либо других обязательств. Редакция ст. 370 ГК РФ до 1 июня 2015 г. позволяла трактовать обязательство гаранта как зависящее от отношений с принципалом.

Из смысла нормы, закрепленной в п. 2 ст. 370 ГК РФ, следует, что гарант не вправе, в частности, выдвигать против требования бенефициара возражения, которые вытекают из обеспечиваемого или иного обязательства, в том числе из соглашения о выдаче гарантии. Помимо прочего, гарант не вправе ссылаться в своих возражениях против требования бенефициара на обстоятельства, не указанные в гарантии.

Гарант может выдвинуть свои возражения по полученному требованию только в случае, когда текст гарантии содержит указание на соответствующие обстоятельства. Если такого условия нет, то гарант должен заплатить по требованию бенефициара.

Вышеизложенное позволяет резюмировать следующее: представляется необходимым признать существование некоторых правовых коллизий и пробелов в правовом регулировании рассматриваемых отношений, которые подлежат разрешению не только путем формирования той или иной правоприменительной практики и принятия постановлений Пленума ВС РФ, но и на законодательном уровне.

Список литературы

[1] Постановление ФАС Московского округа от 29.03.2012 по делу N А40-63658/11-25-407.