Принцип эстоппель в свете реформы общей части обязательственного права (Д.В. Федоров, журнал "Образование и право", N 11-12, ноябрь-декабрь 2015 г.)

Принцип эстоппель в свете реформы общей части обязательственного права

Д.В. Федоров,

студент группы БЮР 1310 факультета права НИУ ВШЭ

Научный руководитель:

М.А. Баратова,

старший преподаватель кафедры гражданского

и предпринимательского права НИУ ВШЭ

Журнал "Образование и право", N 11-12, ноябрь-декабрь 2015 г., с. 146-151.

Реформа общей части обязательственного права ГК РФ закрепила в п. 2 ст. 307 обязанность сторон обязательства при установлении, осуществлении и защите гражданских прав действовать добросовестно, подтвердив, в общем, очевидное распространение принципа добросовестности на обязательственные правоотношения.

Одним из важных аспектов добросовестного поведения вообще и при установлении и осуществлении обязательств в особенности является принцип эстоппель - правило недопустимости противоречия ранее совершенным действиям или воздержанию от таковых. Суть его заключается в следующем: если лицо дало разумное основание полагать, что оно своим правом пользоваться не будет, то впоследствии оно не может изменить свою позицию по этому вопросу.

Смысл выделения принципа эстоппель состоит в том, что он помогает конкретизировать принцип добросовестности, зачастую подвергаемый критике за свою абстрактность и отсутствие ясных критериев применения. Принцип эстоппель предоставляет судам широкую дискрецию, однако наличие определенных условий его применения устанавливает рамки для судейского усмотрения.

В ГК РФ принцип эстоппель прямого выражения не находит и может быть выведен лишь посредством толкования принципа добросовестности. В то же время последняя реформа ГК РФ закрепила в общей части договорного права ряд новелл, объединенных идеей недопустимости противоречивого поведения, - п. 2 ст. 431.1, п. 3 ст. 432 и п. 5 ст. 450.1. При этом актуальность принципа эстоппель этими нормами не исчерпывается, так как, будучи, по сути, частным случаем принципа добросовестности, он также имеет общее значение для всех гражданских правоотношений. Вместе с тем соответствующие новеллы могут быть сопоставлены между собой, а также с принципом эстоппель в его "классическом" виде, что позволит выявить тенденции правового регулирования указанного начала в российской правовой системе.

Прежде чем переходить к анализу условий применения эстоппеля, добавим, что, хотя он был выработан английскими судами, выражаемая рассматриваемым началом идея недопустимости противоречивого поведения известна многим правопорядкам. Например, в Германии применение принципа последовательного поведения можно увидеть в судебной практике по ст. 242 Германского гражданского кодекса, устанавливающей обязанность добросовестного поведения. Защита заявителя о непоследовательном поведении другого лица осуществляется на основе возражения non concedit venire contra factum proprium [3, с. 127]. В качестве частного проявления non concedit venire contra factum proprium рассматривается также ст. 1.8 Принципов УНИДРУА. Из этого вытекает, что выражаемая принципом идея эстоппель имеет интернациональный характер и нельзя абсолютизировать правильность применения соответствующей конструкции в странах общего права. Условия применения эстоппеля судами общего права можно схематично представить следующим образом: 1) выражение субъектом ясной и недвусмысленной позиции по вопросу факта или права; 2) восприятие этой позиции другим субъектом и изменение своих действий в соответствии с ней; 3) изменение первым субъектом своей первоначальной позиции; 4) наличие у второго субъекта ущерба в результате непоследовательного поведения первого субъекта [2, с. 9].

Теперь можем сопоставить соответствующие условия применения эстоппеля в правовых системах общего права с новеллами ГК РФ, позиционируемыми обычно как частное выражение принципа эстоппель.

Все новеллы для реализации заключенных в них положений требуют от субъекта определенного волеизъявления: п. 2 ст. 431.1 - принятие стороной исполнения контрагента по договору; п. 3 ст. 432 и п. 5 ст. 450.1 - принятие стороной исполнения по договору или иное волеизъявление (перечень оставлен открытым).

Нельзя не заметить, что лишь п. 2 ст. 431.1 в качестве первичного волеизъявления предусматривает только принятие исполнения, не допуская какой-либо альтернативы. Строгость рассматриваемого положения в этом вопросе представляется странной, особенно в свете п. 2 и п. 5 ст. 166 ГК РФ, которые оставляют довольно широкий простор для толкования поведения, свидетельствующего о воле стороны сохранить сделку.

Что касается вопроса о том, какой характер должно иметь первичное волеизъявление для применения эстоппеля, уместно рассмотреть еще одну новеллу - п. 6 ст. 450.1, закрепляющую в российском праве аналог английского института waiver, который нередко смешивается с принципом эстоппель, причем в правоприменительной практике судов стран общего права. Такое смешение происходит в результате аналогичных последствий обеих конструкций - отсутствия права. Как отмечается в литературе, waiver имеет сходство с принципом эстоппель в том, что также создает ожидания другой стороны о последующем неприменении контрагентом права, от которого отказался [2, с. 42].

Отличие waiver от принципа эстоппель можно провести по характеру волеизъявления, который приводит к отказу от права (waiver) или потери права (в случае эстоппель). Если первичное волеизъявление в механизме эстоппель выражается в конклюдентных действиях, то отказ от права представляет собой юридический акт, отражающий намерение лица отказаться от права и совершенный в установленной законом или договором форме. Правовые последствия отказа от права наступают вследствие заявительного намерения субъекта права, юридический результат которого не требует нахождения оправдания в создании ожиданий другой стороны [1, с. 665]. Наступление юридического результата уже в силу лишь волеизъявления объясняется наличием в законе прямо предусмотренных последствий такого действия: лицо утрачивает право, и последующее его осуществление не допускается. Очевидно при этом, что такое действие должно быть совершено в предусмотренной законом или договором форме. Первичное волеизъявление как условие применения эстоппеля, напротив, должно выражаться в конклюдентных действиях, последующее противоречие которым в законе или договоре не предусмотрено. Этот вывод объясняется самой ролью принципа добросовестности, который, как уже указывалось, является основанием принципа эстоппель. Выполняя функцию "последнего рубежа", принцип добросовестности не находит применения в ситуации, когда последствия нарушения ожиданий стороны прямо предусмотрены законом или договором.

Второе условие применения эстоппеля - необходимость доказывания лицом, заявляющим о применении эстоппеля того, что он совершил действия или воздержался от таковых, добросовестно полагаясь на волеизъявление другой стороны [1, с. 619]. Данное условие не представлено ни в одной из новелл, которые принято считать отражением принципа эстоппель. Соответствующее требование можно найти лишь в ранее включенном в ГК РФ п. 5 ст. 166.

Указанное обстоятельство вызывает вопрос: зачем вообще требуется доказывать тот факт, что жертва непоследовательного поведения доверилась представлению другой стороны и совершила на этой основе действия или воздержалась от таковых? Если признавать требование последовательного поведения как проявление общего принципа добросовестности, то само изменение позиции свидетельствует о недобросовестности лица.

На наш взгляд, принцип добросовестности проявляется в данной ситуации не столько в требовании последовательного поведения, сколько в недопустимости нанесения ущерба добросовестной стороне изменчивым поведением другого лица. Таким образом, следует делать акцент на добросовестности пострадавшей стороны.

Из этого следует, что применение эстоппеля без выяснения того, доверилось ли представлению другое лицо и совершило ли на основе этого действия, противоречит назначению конструкции, открывая путь для ее формального применения. Последствием такого подхода может стать лишение права лица, по неосторожности совершившего действия, которые потенциально могли бы сигнализировать о его позиции. Отказ от права, в отличие от первоначального волеизъявления, имеет явно направленный характер на утрату права, что и позволяет в данном случае не исследовать возможные последствия изменения первоначальной позиции.

Таким образом, отсутствие в новеллах указания на то, что лицо должно совершить на основе представления какие-либо действия или воздержаться от таковых, вряд ли можно признать последовательным замыслом законодателя. Применение эстоппеля находится в сильной зависимости от обстоятельств, что требует от законодателя особой осторожности при формулировании условий использования рассматриваемого начала. В связи с этим представляется удачной содержащаяся в п. 3 ст. 432 ГК РФ формулировка "с учетом конкретных обстоятельств", которая отсутствует в двух других новеллах. Это придает соответствующей конструкции гибкость применения, хотя и, безусловно, расширяет дискрецию суда [4].

Третье условие - изменение представления, присутствует во всех новеллах: п. 2 ст. 431.2 - требование признание договора недействительным; п. 3 ст. 432 - незаключенным; п. 5 ст. 450.1 - последующий отказ от права. При этом первоначальное и последующее волеизъявления должны касаться одних и тех же фактических обстоятельств [1, с. 619]. Данное требование находит косвенное выражение лишь в п. 3 ст. 432, допускающем применение эстоппеля "с учетом конкретных обстоятельств". Остальные нормы такого положения не содержат, что следует признать упущением законодателя [4].

Четвертое условие - наличие ущерба, не упоминается ни в одной из новелл. К данному основанию применимы выводы, сделанные нами относительно такого условия, как доверие первоначальному волеизъявлению и совершение на этой основе действий или воздержание от таковых. В то же время в большинстве случаев добросовестное доверие первоначальному представлению и совершение на этой основе действий влечет за собой возникновение ущерба.

Помимо условий применения эстоппеля, следует отметить проблему субъектного состава, при котором допустима реализация соответствующего принципа. Сомнительным является, например, различие в субъектном составе в п. 2 ст. 431.2 и п. 3 ст. 432.

Итак, на основе сопоставления условий применения эстоппеля в правовых системах общего права с новеллами ГК РФ мы можем сделать вывод, что в целом введенные в результате реформы положения отражают императив непротиворечивого поведения как одного из проявлений принципа добросовестности. Однако наличие противоречий в рассмотренных нормах не только с английской моделью, которые можно было бы оправдать как специфику российской правовой системы, но и между собой говорит об отсутствии у законодателя системного подхода.

Эти противоречия выражаются в:

1) неоправданной редукции видов первичного волеизъявления, которые могут создать у другого лица представление в п. 2 ст. 431.1; особенно странным это выглядит на фоне п. 2 и п. 5 ст. 166 ГК РФ;

2) отсутствии указания в п. 2 ст. 431.1 на создание первичным волеизъявлением ожиданий у другого лица, принимая во внимание наличие соответствующего условия в п. 5 ст. 166 ГК;

3) отсутствии в п. 2 ст. 431 и п. 5 ст. 450.1 ГК РФ оговорки "с учетом конкретных обстоятельств", придающей гибкость конструкции, в отличие от п. 3 ст. 432;

4) сомнительном с политико-правовой точки зрения различии в субъектном составе между п. 2 ст. 431 и п. 3 ст. 432, п. 5 ст. 450.1.

Список литературы

[1] Каламкарян Р.А., Мигачев Ю.И. Международное право: Учебник. М.: Эксмо, 2004.

[2] Седова Ж.И., Зайцева Н.В. Принцип эстоппель и отказ от права в коммерческом обороте Российской Федерации. М.: Статут, 2014.

[3] Bowden P. L'Interdiction de se contredire au detriment d'autrui (Estoppel) as a Substantive Transnational Rule in International Commercial Arbitration // Transnational rules in international commercial arbitration. 1993.

[4] URL: http://zakon.ru/blog/2015/2/23/reforma_gk_rf_v_chasti_norm_dogovornogo_pr ava_posle_vtorogo_chteniya_kommentarij_k_osnovnym_polozhen (дата обращения: 07.10.2015).