Транснациональная коррупция как состав международного преступления (А.А. Гравина, журнал "Журнал российского права", N 12, декабрь 2015 г.)

Транснациональная коррупция как состав международного преступления

А.А. Гравина,

кандидат юридических наук,

ведущий научный сотрудник отдела

уголовного и уголовно-процессуального законодательства;

судоустройства Института законодательства и сравнительного

правоведения при Правительстве Российской Федерации

Журнал "Журнал российского права", N 12, декабрь 2015 г., с. 87-100.

Коррупция приобретает в настоящее время глобальный характер. Международное сообщество признает, что данное явление подрывает принцип верховенства закона, политическую стабильность, основы функционирования государственного аппарата, затрудняет экономическое развитие, пронизывает все сферы жизни любой страны. Таким образом, коррупция относится к преступлениям международного характера.

Первая Международная конференция по унификации уголовного права 1927 г. причислила к международным те преступления, ответственность за которые предусматривалась международными конвенциями*(1). Такие преступления относятся к категории транснациональных преступлений. В последние десятилетия возникли новые формы транснациональных преступлений. В этот период были приняты Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию 1999 г.*(2), Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности 2000 г.*(3), Конвенция ООН против коррупции 2003 г.*(4)

Конвенция против транснациональной организованной преступности рассматривает коррупцию как один из видов организованной преступности. Для характеристики коррупции как транснационального преступления следует пояснить, какими признаками обладает транснациональное преступление.

В этой Конвенции наиболее полно раскрыто понятие транснационального преступления - это преступление, совершенное в более чем одном государстве либо в одном государстве, если существенная часть его подготовки, планирования, руководства или контроля имеет место в другом государстве. Оно может быть совершено в одном государстве, но при участии организованной преступной группы, которая осуществляет преступную деятельность в более чем одном государстве. И наконец, оно может быть совершено в одном государстве, но его существенные последствия имеют место в другом государстве (п. 2 ст. 3 Конвенции).

Таким образом, транснациональная коррупция означает, что она не ограничивается пределами одного государства. Преступные связи распространяются на иные государства. В результате коррупция представляет опасность для ряда государств и обретает международный характер. В Конвенции подчеркивается, что транснациональная организованная преступность опасна совершением серьезных преступлений. Такого рода преступления ст. 3 Конвенции определяет как имеющие транснациональный характер и совершенные при участии организованной преступной группы.

В связи с отнесением транснациональной коррупции к международному преступлению и возможной последующей имплементацией этого состава в российское уголовное право целесообразно рассмотреть состав международного преступления*(5).

Как отмечает Р.А. Адельханян, "самые разнообразные юридические признаки, характеризующие деяние как преступное, можно сгруппировать в соответствии с признаками самого преступления следующим образом: признаки преступного деяния; юридические признаки нормы международного уголовного права; опасность для мирового правопорядка; определенный в нормах международного права интерес (группа интересов), которому деянием причиняется вред; противоправность деяния; указание на преступность деяния либо описание деяния как преступного в правовой норме; нередко - описание последствий такого деяния; виновность (указание на психическое отношение лица к содеянному), мотивы и цели; индивидуальная ответственность; признаки, характеризующие субъект преступления в соответствии с международным уголовным правом"*(6).

Таким образом, схема состава преступления в международном уголовном праве совпадает с общепринятой схемой в теории уголовного права.

В настоящее время в теории уголовного права обосновывается мнение, что объектом уголовно-правовой охраны могут быть не только общественные отношения в традиционном их понимании, но и реальные блага, интересы. Такое понимание объекта преступления корреспондирует пониманию объекта правоотношения в международном уголовном праве. Учитывая, что задачей международного уголовного права является обеспечение и поддержание мирового правопорядка, обоснованно следует вывод: мировой правопорядок является общим объектом всех преступлений по международному уголовному праву. При этом под мировым правопорядком надо понимать всю совокупность благ и интересов, охраняемых системой международного права в целом.

В международном уголовном праве допускаются обе формы преступного деяния - как действие, так и бездействие. При этом надо учитывать, что большая часть международных преступлений представляет собой сложную и разветвленную деятельность многих лиц, осуществляемую на протяжении длительного времени. Во многих составах международных преступлений непосредственное значение приобретают факультативные признаки (время, место, обстановка, средства и способ совершения преступления).

В отличие от национальных уголовных законов в источниках международного уголовного права зачастую отсутствуют какие-либо указания на признаки, характеризующие субъект преступления. В международных актах речь обычно идет о "лице", "всяком лице", "любом лице". "В силу понимания правоотношения в международном уголовном праве и его принципов, - отмечает Р.А. Адельханян, - в качестве субъекта преступления должен пониматься только человек - по крайней мере, на современном этапе развития международного уголовного права. Правоотношения и ответственность "иных лиц" (юридических, государственных органов и государства в целом) носят принципиально иной характер"*(7). Еще в римском праве действовал принцип societas delinquere non potest - юридические лица не могут совершать преступления.

В отличие от национального законодательства, в котором всегда устанавливается возрастной предел, с которого возможно признание человека субъектом преступления, в источниках международного уголовного права отсутствует указание на минимальный возраст привлечения к уголовной ответственности. Составу международного преступления известно такое понятие, как специальный субъект преступления.

Как и в национальном законодательстве, основной характеристикой субъективной стороны любого международного преступления является вина. Допускается возможность прямого или косвенного умысла. Неосторожная вина в международном уголовном праве - явление исключительное. На возможность такой формы вины в виде небрежности либо легкомыслия можно указать, как правило, лишь в составах преступлений экологического характера.

Многие составы преступлений содержат прямое указание на такие признаки субъективной стороны, как мотивы и цели совершения преступления. В таких случаях установление этих признаков становится обязательным.

Если обратиться к Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, то в ней содержатся положения, касающиеся состава международного преступления: осознания, умысла, цели (подп. "f" п. 2 ст. 6). Аналогичные понятия характеризуют и состав преступления в российском уголовном праве.

Таким образом, состав международного преступления имеет незначительные отличия от состава преступления в национальном законодательстве, в данном случае в российском уголовном праве, что создает основу для имплементации международных правовых норм в российское законодательство.

Конвенция против транснациональной организованной преступности указывает лишь некоторые виды коррупции, ограничиваясь перечнем преступлений, аналогичных даче и получению взятки. Но в то же время она явилась шагом к унификации законодательства по борьбе с коррупцией. Ее положения получили дальнейшее развитие в Конвенции против коррупции. Заслуга этих актов в том, что они были достаточно последовательными в своем стремлении повлиять на европейское континентальное уголовное законодательство в целях восприятия им "широкого" понятия коррупции*(8).

Первоначально к международным преступлениям были отнесены преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности. Своеобразной кодификацией норм о международных преступлениях стал Римский статут Международного уголовного суда 1998 г., который к 2008 г. ратифицировали более 100 государств.

В последнее время наблюдается тенденция роста преступлений, которым присущи признаки транснациональных преступлений*(9). Уголовные кодексы большинства стран содержат специальную главу о международных преступлениях. Однако коррупция в число этих преступлений не включена.

Несмотря на повышенную опасность коррупции для международного сообщества, четко определить ее транснациональный состав как международного преступления не представляется возможным, как и сформулировать его на национальном уровне. Причина кроется в том, что коррупция представляет не единое общественно опасное противоправное деяние, а является социальным явлением, которое выражается не только в подкупе чиновников и представителей власти. Она многолика и проявляется в различных формах. Поэтому в качестве универсального предлагается следующее определение коррупции: противоправное использование должностным или иным лицом своего положения в целях получения ненадлежащей выгоды для себя или третьих лиц, предоставление другими лицами такой выгоды, а также посредничество и иные формы содействия в совершении указанных деяний*(10).

Имплементацию международных норм в национальное законодательство можно проиллюстрировать на примере российского уголовного права. Федеральный закон от 4 мая 2011 г. N 97-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции" осуществил имплементацию международных норм, расширив круг лиц, которые могли быть привлечены к ответственности за получение взятки. В статье 290 УК РФ перечень таких субъектов дополнен иностранными должностными лицами и должностными лицами публичных международных организаций. Статья 291 УК РФ дополнена указанием на наказуемость дачи взятки иностранному должностному лицу либо должностному лицу публичной международной организации лично или через посредника.

С принятием Федерального закона от 25 декабря 2008 г. N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" в Уголовном кодексе РФ было уточнено содержание коррупции. Оно раскрывается через отнесение к коррупционным преступлениям взяточничества, злоупотребления служебным положением, коммерческого подкупа либо иного незаконного использования физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения материальной выгоды, услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконного предоставления такой выгоды.

Это соответствует видам коррупции, определенным международными правовыми актами: злоупотребление служебным положением; подкуп и хищение имущества в частном секторе; отмывание доходов от преступлений; воспрепятствование осуществлению правосудия.

Дальнейшая имплементация в российское уголовное законодательство международных норм в области коррупции произошла после ратификации Россией Конвенции против коррупции. С принятием Федерального закона от 25 декабря 2008 г. N 280-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 года и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 года и принятием Федерального закона "О противодействии коррупции" было расширено действие примечания к ст. 201 "Злоупотребление полномочиями" УК РФ. В него была включена ст. 304 "Провокация взятки либо коммерческого подкупа" и ст. 199.2 "Сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов и (или) сборов" УК РФ.

Ратифицировав данную Конвенцию, Российская Федерация сделала существенный шаг к совершенствованию российского национального права, признав юрисдикцию ряда конвенциональных норм. Преступлениями коррупционной направленности были признаны преступления, предусмотренные названной Конвенцией, а именно: получение и дача взятки (ст. 290, 291 УК РФ); определение понятия иностранного должностного лица и должностного лица публичной международной организации как субъектов преступлений, предусмотренных статьями 290, 291, 291.1 УК РФ (ч. 2 Примечания к ст. 290 УК РФ); коммерческий подкуп (ст. 204, 290 УК РФ); легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем либо приобретенных лицом в результате совершения им преступления (ст. 174, 174.1 УК РФ); приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК РФ), и ряд преступлений против правосудия.

Таким образом, ратифицировав Конвенцию против коррупции, законодатель, хотя и косвенно, обозначил те основные преступления, которые следует считать коррупционными*(11).

Дополнительным протоколом к Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию государствам-участникам вменено в обязанность предусмотреть в национальном законодательстве уголовную ответственность за "активный" и "пассивный" подкуп национальных и иностранных третейских судей (арбитров). В связи с этим был разработан законопроект о дополнении Уголовного кодекса РФ статьей об ответственности за подкуп третейских судей и предложена редакция соответствующей статьи. В настоящее время в Российской Федерации третейские суды функционируют как независимые субъекты права, являясь некоммерческими организациями, поэтому подкуп их не подпадает под признаки ст. 204 УК РФ. Если Уголовный кодекс РФ будет дополнен такой статьей, состав коммерческого подкупа третейских судей (арбитров) пополнит перечень коррупционных преступлений.

Для придания транснациональному составу коррупции статуса международного уголовного преступления такой состав должен прежде всего найти отражение в национальном уголовном законодательстве. Это означает обязательность признания преступными всех видов коррупционных проявлений, отнесенных международными правовыми актами к коррупционным преступлениям. Насколько это реально в настоящее время?

Взаимодействие международного права и национального уголовного законодательства представляет сложную проблему. Не все международные правовые акты имплементируются в национальный уголовный закон. В Российской Федерации, к примеру, единственным уголовным законом является Уголовный кодекс РФ. Принцип взаимодействия определен доктриной международного права: международные правовые нормы имеют для современного уголовного права системообразующее значение*(12). Они определяют содержание и направление развития национального законодательства, но не вторгаются в его сферу.

Однако не все указания об отнесении тех или иных правонарушений к коррупционным преступлениям целесообразно имплементировать в российское уголовное законодательство. В числе таких указаний - отнесение к коррупционному преступлению отмывания доходов от любого преступления. Высказывается мнение, что включение в орбиту коррупции все новых составов ведет к размыванию границ уголовно-правового вмешательства в борьбу с этим явлением.

Юридическая общественность неоднократно высказывалась за возвращение в систему наказаний конфискации имущества. Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ ст. 52 УК РФ, устанавливающая этот вид наказания, признана утратившей силу.

Между тем международное сообщество считает конфискацию имущества наиболее серьезным средством борьбы с коррупцией. Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию рекомендовала государствам - членам Совета Европы принимать законодательные меры, наделяющие правоохранительные органы правом конфисковать доходы от уголовных правонарушений или имущество, стоимость которого эквивалентна таким доходам (ст. 19). Конвенция против коррупции устанавливает, что каждое государство, подписавшее Конвенцию (Россия в том числе), в максимальной степени принимает такие меры, какие могут потребоваться для обеспечения возможности конфискации (ст. 31).

Исключив из Уголовного кодекса РФ конфискацию как вид наказания, законодатель восстановил ее, но отнес к "иным мерам уголовно-правового характера", что не равнозначно наказанию за совершенное преступление. Иные меры уголовно-правового характера являются самостоятельной формой уголовно-правового воздействия на лиц, совершивших преступления, альтернативные наказанию, но они не отождествляются с наказанием. Такие меры лишены карательного элемента, органически присущего любому виду уголовного наказания. Основной критерий разграничения наказания и иных мер уголовно-правового характера заключается именно в том, что кара в уголовном праве может рассматриваться только в рамках наказания. Иным мерам уголовно-правового характера она не присуща. Как и наказание, такие меры являются средством уголовно-правового воздействия, но совершенно иного характера. Они дополняют либо альтернативны карательному воздействию наказания, но не заменяют его и не используют карательный механизм, свойственный наказанию. Конфискация имущества предусмотрена ст. 81 УПК РФ, но не в качестве наказания, а в результате признания имущества вещественным доказательством.

Не случайно ни один международный правовой акт, определяющий основные принципы и формы противодействия коррупции, не содержит транснационального состава коррупции как международного преступления.

С юридической точки зрения коррупция означает в первую очередь нелегальность определенных форм поведения, например влияние противоправными методами на принятие решений органов публичной власти (как коллегиально, так и единолично). Коррупция проявляется в сфере коммерческой деятельности, способствует образованию монополий и усилению нечестной конкуренции. Наиболее серьезные проблемы в международных экономических и политических отношениях создает коррупция на высшем уровне в финансовых, политических и административных сферах*(13). По причине разнообразия форм коррупции существует разнообразие и в определении ее понятия как на национальном уровне, так и между государствами, что затрудняет работу по противодействию коррупции.

Исходя из определения коррупции, содержащегося в Федеральном законе "О противодействии коррупции", Т.О. Кошаева, например, относит к коррупционным как преступления, так и иные виды правонарушений коррупционной направленности, связанные с корыстным использованием должностным лицом своего служебного положения, а также действия, совершаемые иными лицами вопреки интересам государственной службы, имеющие признаки взяточничества (подкупа) и совершаемые в целях личного обогащения либо иной личной заинтересованности*(14).

К коррупционным относят и другие преступления, посягающие на различные сферы общественных отношений, например присвоение и растрату, превышение должностных полномочий, фальсификацию доказательств и другие составы*(15).

В коллективной монографии Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ приведены примеры различного подхода в понимании коррупции на международном уровне. Так, Всемирный банк в одном из своих докладов дал чрезмерно широкий перечень коррупционных преступлений, отнес к их числу кражу, уклонение от таможенных и налоговых обязательств. С таким выводом, отмечают авторы монографии, нельзя согласиться. Если пойти по этому пути, то к коррупции придется отнести любое корыстное преступление. Такой путь просто непродуктивен*(16).

В большинстве стран коррупция раскрывается через составы отдельных правонарушений. В Великобритании установлено понятие коррупционно направленного действия. В законодательстве США термином "коррупция" охватываются противоправные действия с участием не только физических, но и юридических лиц, публичных и частных структур как в самих США, так и за их пределами.

"В настоящее время коррупция вышла на новый транснациональный уровень, что обусловливает необходимость принятия глобальных международно-правовых мер"*(17). Однако, как отмечалось выше, международные правовые акты, признающие необходимость противодействия коррупции, не позволяют дать единое для мирового сообщества определение понятия коррупции как транснационального преступления. В то же время указанные выше конвенции содержат перечень преступлений коррупционной направленности. Учитывая, что международные правовые акты являются обязательными для государств, взявших на себя обязательства, вытекающие из международного договора, введенного государством в действие, открываются широкие возможности для имплементации норм международного права в сфере противодействия коррупции в российское законодательство.

В совокупности международные правовые нормы позволяют дать общую характеристику транснациональному составу коррупции как преступлению.

Основными международными правовыми актами, определившими категорию коррупционных преступлений, явились Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию и Конвенция ООН против коррупции. Одним из видов проявления коррупции, при котором должна быть установлена уголовная ответственность, Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию называет подкуп. Наказуемым должен быть признан подкуп национальных публичных должностных лиц, с тем чтобы эти должностные лица совершили действия или воздержались от их совершения при осуществлении своих функций (ст. 2-11). То есть в Конвенции речь идет об уголовной ответственности за дачу и получение взятки.

Названная Конвенция расширила круг лиц, подлежащих ответственности за получение взятки, распространив ее на публичных должностных лиц.

Национальное законодательство может устанавливать уголовную ответственность за подкуп иностранных публичных должностных лиц, должностных лиц международных организаций, членов международных парламентских собраний (ст. 5, 9-12).

Конвенция полагает необходимым установить уголовную ответственность юридических лиц за активный подкуп, злоупотребление влиянием в корыстных целях и отмывание доходов.

Конвенция против коррупции помимо подкупа публичных должностных лиц государства, иностранных публичных должностных лиц, должностных лиц публичных международных организаций отнесла к коррупционным преступлениям хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование имущества публичным должностным лицом; злоупотребление влиянием в корыстных целях; злоупотребление служебным положением; незаконное обогащение; хищение имущества в частном секторе; отмывание доходов от преступлений; воспрепятствование осуществлению правосудия (ст. 17-20, 22-25). Данная Конвенция не только содержит наиболее полный перечень коррупционных преступлений, но и раскрывает их содержание. Рассмотрим более подробно эти составы.

Во всех международных правовых актах, затрагивающих противодействие коррупции, к числу коррупционных преступлений относится, как отмечалось выше, подкуп. Конвенция против коррупции, по сути, формирует виды и признаки коррупции в виде подкупа. При этом выделяются две формы: подкуп национальных публичных должностных лиц (ст. 15) и подкуп иностранных публичных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций (ст. 16).

Международному уголовному праву известны понятия "активного" и "пассивного" подкупа. "Активный" подкуп означает преступление, совершаемое лицом, которое обещает и дает взятку, в отличие от понятия "пассивного" подкупа, под которым подразумевается получение должностным лицом взятки.

Статья 15 Конвенции формулирует оба вида подкупа национального публичного должностного лица. Уголовно наказуемыми признаются обещание, предложение или предоставление публичному должностному лицу, лично или через посредников, какого-либо неправомерного преимущества для самого должностного лица или иного физического или юридического лица, с тем чтобы это должностное лицо совершило какое-либо действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей.

Коррупционным преступлением признается вымогательство или принятие публичным должностным лицом, лично или через посредников, какого-либо неправомерного преимущества для самого должностного лица или иного физического или юридического лица, с тем чтобы это должностное лицо совершило какое-либо действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей.

Обращаем внимание на более широкое по сравнению с российским законодательством определение предмета подкупа. В отличие от ст. 290 УК РФ взятка не ограничивается получением только имущественной выгоды. Подкуп определяется Конвенцией как вымогательство или принятие публичным должностным лицом лично или через посредников какого-либо неправомерного преимущества для самого должностного лица или иного физического или юридического лица, с тем чтобы это лицо совершило какое-либо действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей (ст. 15). Следовательно, предметом взятки могут быть блага как материального, так и нематериального характера. Таковыми могут быть протекции, покровительство, трудоустройство после отставки, в том числе близких или родственников. Именно такие факты имеют достаточно широкое распространение на практике.

Самостоятельное преступление образует подкуп иностранного публичного должностного лица либо должностного лица публичной международной организации. Действие или бездействие с его стороны совершается для получения или сохранения коммерческого или иного неправомерного преимущества в связи с ведением международных дел (ст. 16). В равной мере уголовно наказуемым является как активный, так и пассивный подкуп.

Коррупционные преступления образуют хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование публичным должностным лицом в целях извлечения выгоды для себя самого или другого физического или юридического лица какого-либо имущества, находящегося в ведении этого публичного должностного лица в силу его служебного положения.

Значительно проще усмотреть коррупцию, когда она проявляется в противоправных действиях, но опасность ее заключается также в оказании давления должностных лиц на органы государственной власти для принятия выгодного для них решения. И на это обращено внимание в Конвенции. Такие действия рассматриваются как коррупционные и образуют самостоятельное преступление - "злоупотребление влиянием в корыстных целях". Они совершаются с целью получения от администрации или публичного органа государства какого-либо неправомерного преимущества для первоначального инициатора таких действий или любого другого лица.

Принципиально новыми и перспективными являются положения Конвенции о конфискации, взыскании и возвращении активов, о технической помощи и механизмах их осуществления.

Особо следует обратить внимание на ст. 20 Конвенции о необходимости установления уголовной ответственности за незаконное обогащение, т.е. значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать (ст. 20). Именно такая мера была бы реальным шагом в борьбе с коррупцией. Иначе требование закона декларировать государственными служащими свои доходы остается полумерой и не может рассматриваться как эффективное средство противодействия коррупции.

Конвенция требует установления уголовной ответственности юридических лиц за активный подкуп, злоупотребление влиянием в корыстных целях и отмывании доходов.

В соответствии с Конвенцией каждое государство-участник обеспечивает применение в отношении юридических лиц, привлекаемых к ответственности, эффективных, соразмерных и оказывающих сдерживающее воздействие уголовных санкций, в том числе материальных (ст. 26).

Начиная с 1990-х гг. в российском юридическом сообществе как на доктринальном уровне, так и при рассмотрении соответствующих законопроектов активно обсуждается вопрос о целесообразности установления уголовной ответственности для юридических лиц.

Среди ученых и практиков нет единого мнения. Сторонники установления такой ответственности ссылаются на то, что "необходимость включения в УК РФ норм об ответственности юридических лиц вызвана все более частыми фактами их участия в коррупционных действиях, особенно в сфере международных коммерческих сделок"*(18).

Но преобладает иная точка зрения. Противники введения уголовной ответственности для юридических лиц считают такое нововведение уязвимым как с теоретических, так и с практических позиций. Отрицается сама возможность вины юридического лица в виде умысла и неосторожности. Потребуется реформирование ряда институтов уголовного права: соучастия, стадий совершения преступления, обстоятельств, исключающих преступность деяния, и др.*(19) Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию предусматривает возможность привлечения юридических лиц к уголовной ответственности в связи с их активным подкупом, злоупотреблением влияния в корыстных целях и отмыванием доходов, полученных преступным путем, если они совершены в интересах юридического лица любым физическим лицом.

Однако ни ст. 18 вышеназванной Конвенции, ни ст. 10 Конвенции против транснациональной организованной преступности, ни ст. 26 Конвенции против коррупции не обязывают государства устанавливать именно уголовную ответственность юридических лиц, а предоставляют государствам-участникам самим выбрать вид ответственности с учетом внутреннего законодательства*(20).

Актуальным остается требование имплементации в Уголовный кодекс РФ ст. 20 Конвенции ООН против коррупции об установлении уголовной ответственности за незаконное обогащение. Предлагается, например, дополнить Кодекс статьей "Злостное незаконное обогащение" в следующей редакции: "Обогащение виновным вопреки закону и совершенное должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой либо иной организации, в особо крупных размерах"*(21).

Противники введения уголовной ответственности за незаконное обогащение ссылаются на то, что она существенно нарушила бы принцип презумпции невиновности. Однако полагают вполне допустимой ее как меры дисциплинарной ответственности в ведомственных нормативных актах, направленных на предупреждение коррупции.

Таким образом, перечень коррупционных преступлений, определенный международными правовыми актами, неоднозначно воспринимается и уголовным законодательством, и юридической общественностью. Одни из них рассматриваются законом как коррупционные преступления, другие признаются преступлениями, но при этом отрицается их коррупционная направленность. Есть и такие коррупционные преступления, которые предполагается имплементировать в уголовное законодательство в будущем.

Отсутствие в настоящее время единообразия в оценке видов коррупционных преступлений позволяет, на наш взгляд, предложить рамочную формулировку состава коррупции как международного уголовного преступления, имеющего транснациональный характер.

В большинстве стран коррупция раскрывается через составы отдельных преступлений коррупционной направленности. Представляется, что этот принцип целесообразно применить и в данном случае, выделив общий состав, содержащий определение коррупции в широком смысле, и специальные составы, в которых раскрывается содержание отдельных видов коррупционных преступлений*(22).

Учитывая, что понятие коррупции в широком смысле связано со злоупотреблением властью, т.е. служебным положением, злоупотреблением должностными полномочиями, поэтому охватывает ряд должностных коррупционных составов преступлений, возможно определить общий состав транснациональной коррупции как "противоправное использование должностным или иным лицом своего положения в целях получения ненадлежащей выгоды для себя и третьих лиц, предоставление другими лицами такой выгоды, а также посредничество и иные формы содействия в совершении иных коррупционных преступлений".

Конкретные (специальные) составы транснациональной коррупции предлагается рассмотреть на примере наиболее распространенного вида коррупционных преступлений - подкупа (активного и пассивного).

Состав преступления "Подкуп национальных публичных должностных лиц" можно предложить в следующей редакции:

часть 1: "Обещание, предложение или предоставление публичному должностному лицу, лично или через посредников, какого-либо неправомерного преимущества как для самого должностного лица, так и для иного физического или юридического лица, с тем чтобы должностное лицо совершило действие или бездействие при выполнении своих обязанностей в пользу лица, предоставляющего неправомерные преимущества" (активный подкуп);

часть 2: "Вымогательство или принятие публичным должностным лицом, лично или через посредников, какого-либо неправомерного преимущества как для самого должностного лица, так и для иного физического или юридического лица, с тем чтобы это должностное лицо совершило действие или бездействие при выполнении своих обязанностей в пользу лица, предоставляющего неправомерные преимущества" (пассивный подкуп).

Самостоятельный состав коррупционного преступления должен представлять подкуп иностранного публичного должностного лица или должностного лица публичной международной организации:

часть 1: "Обещание, предложение или предоставление иностранному публичному должностному лицу или должностному лицу публичной международной организации, лично или через посредников, каких-либо материальных или нематериальных благ за совершение им действий или бездействие для получения или сохранения коммерческого или иного неправомерного преимущества в связи с ведением международных дел" (активный подкуп);

часть 2: "Вымогательство или принятие иностранным публичным должностным лицом или должностным лицом публичной международной организации, лично или через посредников, каких-либо материальных или нематериальных благ за совершение действий или бездействие для получения лицом, совершающим подкуп, или сохранения им коммерческого или иного неправомерного преимущества в связи с ведением международных дел" (пассивный подкуп).

Категория специальных составов транснациональной коррупции достаточно большая и должна включать такие преступления, как хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование имущества публичным должностным лицом; злоупотребление влиянием в корыстных целях; злоупотребление служебным положением; незаконное обогащение; хищение имущества в частном секторе; отмывание доходов от преступлений; воспрепятствование осуществлению правосудия.

Перечисленные составы транснациональной коррупции наряду с другими коррупционными преступлениями, определенными международными правовыми актами, представляют опасность для всего международного сообщества, что предопределяет потребность установления за их совершение уголовной ответственности.

Библиографический список

Адельханян Р.А. Преступность деяния по международному уголовному праву: учеб. пособие. М., 2002.

Богданов Е.В. Проблемы уголовной ответственности юридических лиц.

Власов И.С., Голованова Н.А., Кубанцев С.В. и др. Уголовное законодательство зарубежных государств в борьбе с коррупцией / под ред. И.С. Власова. М., 2009.

Додонов В.Н. Влияние международного права на национальное уголовное законодательство // Международное право и национальное законодательство: монография. М., 2009.

Карпец И.И. Преступления международного характера. М., 1979.

Кашепов В.П., Кошаева Т.О. Криминализация - инструмент уголовно-правового воздействия на коррупционную преступность // Коррупция. Природа. Проявления. Противодействие: монография / отв. ред. Т.Я. Хабриева. М., 2012.

Келина С.Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового Уголовного кодекса РФ // Уголовное право: новые идеи. М., 1994.

Кошаева Т.О. Коррупция и закон: перспективы противодействия. Уфа, 2013.

Курс уголовного права. Т. 5: Особенная часть / под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. М., 2007.

Кушниренко С., Зоточкин А. Об имплементации в национальное законодательство России международных правовых норм, направленных на усиление борьбы с коррупцией // Уголовное право. 2006. N 6.

Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. М., 1999.

Максимов С.В. Коррупция, закон, ответственность. М., 2008.

Мирошниченко Д.В. Уголовно-правовое воздействие на коррупцию. М., 2010.

Наумов А.В. О соотношении норм международного и уголовного права // Советская юстиция. 1993. N 19.

Правовые механизмы имплементации антикоррупционных конвенций: монография / отв. ред. О.И. Тиунов. М., 2012.

Уголовно-правовое воздействие / под ред. А.И. Рарога. М., 2012.

Федоров А.В. Уголовная ответственность юридических лиц за коррупционные преступления // Журнал российского права. 2015. N 1.

------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Курс уголовного права: Т. 5. Особенная часть / под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. М., 2007. С. 341.

*(2) Ратифицирована Россией Федеральным законом от 25 июля 2006 г. N 125-ФЗ.

*(3) Ратифицирована Россией Федеральным законом от 26 апреля 2004 г. N 26-ФЗ.

*(4) Ратифицирована Россией Федеральным законом от 8 марта 2006 г. N 40-ФЗ.

*(5) О составе преступления в международном уголовном праве см.: Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. М., 1999; Наумов А.В. О соотношении норм международного и уголовного права // Советская юстиция. 1993. N 19; Карпец И.И. Преступления международного характера. М., 1979; Адельханян Р.А. Преступность деяния по международному уголовному праву: учеб. пособие. М., 2002.

*(6) Адельханян Р.А. Указ. соч. С. 15.

*(7) Адельханян Р.А. Указ. соч. С. 19.

*(8) См.: Власов И.С. Предисловие коллективной монографии (Власов И.С., Голованова Н.А., Кубанцев С.В. и др. Уголовное законодательство зарубежных государств в борьбе с коррупцией / под ред. И.С. Власова. М., 2009. С. 14).

*(9) См.: Додонов В.Н. Влияние международного права на национальное уголовное законодательство // Международное право и национальное законодательство: монография. М., 2009. С. 605.

*(10) См.: Правовые механизмы имплементации антикоррупционных конвенций: монография / отв. ред. О.И. Тиунов. М., 2012. С. 9.

*(11) См.: Кашепов В.П., Кошаева Т.О. Криминализация - инструмент уголовно-правового воздействия на коррупционную преступность // Коррупция. Природа. Проявления. Противодействие: монография / отв. ред. Т.Я. Хабриева. М., 2012. С. 172-173.

*(12) См.: Додонов В.Н. Указ. соч. С. 612-613.

*(13) См.: Кушниренко С., Зоточкин А. Об имплементации в национальное законодательство России международных правовых норм, направленных на усиление борьбы с коррупцией // Уголовное право. 2006. N 6. С. 108.

*(14) См.: Кошаева Т.О. Коррупция и закон: перспективы противодействия. Уфа, 2013. С. 14-15.

*(15) См.: Мирошниченко Д.В. Уголовно-правовое воздействие на коррупцию. М., 2010. С. 82-86.

*(16) См.: Власов И.С. Указ. соч. С. 6-7.

*(17) Правовые механизмы имплементации антикоррупционных конвенций: монография / отв. ред. О.И. Тиунов. М., 2012. С. 9.

*(18) Кушниренко С., Зоточкин А. Указ. соч. С. 109; см. также: Келина С.Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового Уголовного кодекса РФ // Уголовное право: новые идеи. М., 1994; Федоров А.В. Уголовная ответственность юридических лиц за коррупционные преступления // Журнал российского права. 2015. N 1.

*(19) См.: Богданов Е.В. Проблемы уголовной ответственности юридических лиц; Уголовно-правовое воздействие / под ред. А.И. Рарога. М., 2012.

*(20) Отрицая уголовную ответственность юридических лиц, российское законодательство тем не менее предусматривает такую ответственность в административном праве.

*(21) Максимов С.В. Коррупция, закон, ответственность. М., 2008. С. 120.

*(22) Выделение общего и специальных составов использовано при конструкции так называемых должностных преступлений в Уголовном кодексе РФ.