Аксиологический подход в международном праве (Е.Е. Рафалюк, журнал "Журнал российского права", N 10, октябрь 2015 г.)

Аксиологический подход в международном праве

Е.Е. Рафалюк,

кандидат юридических наук, старший научный сотрудник

Центра правового анализа и прогнозирования Института

законодательства и сравнительного правоведения при

Правительстве Российской Федерации

Журнал "Журнал российского права", N 10, октябрь 2015 г.

С древних времен предназначение права связывается с утверждением справедливости, добра, свободы, равенства, общего блага. О ценностных основаниях права еще в III в. н.э. писал выдающийся римский юрист Ульпиан: "Изучающему право надо прежде всего узнать, откуда произошло слово "право" (ius). Право получило свое название от "правосудия" (iustitia), ибо, согласно превосходному определению Цельса, право есть наука о добром и справедливом... По заслугам нас назвали жрецами, ибо мы заботимся о правосудии, возвещаем понятия доброго и справедливого, отделяя справедливое от несправедливого, отличая дозволенное от недозволенного, желая, чтобы добрые дела совершенствовались не только путем страха наказания, но и путем поощрения наградами, стремясь к истинной, если я не заблуждаюсь, философии, а не к мнимой"*(1).

Таким образом, право в своем идеальном, сущностном смысле базируется на ценностях, и потому его познание будет неполным без аксиологического осмысления.

Известно, что аксиология (от др.-греч. - ценность), или теория ценностей, есть раздел философии, изучающий природу ценностей, их место в реальности, структуру ценностного мира, т.е. связи различных ценностей между собой, с социальными и культурными факторами и структурой личности.

Изучением ценностей, которые обеспечиваются правом, и ценностей самого права как такового занимается философия права*(2).

Ценность, имеющая универсальный характер, вошла в философию права в качестве самостоятельной категории в 60-е гг. XIX в. Немецкий философ Рудольф Г. Лотце одним из первых попытался четко отграничить мир явлений и мир внутренних ценностей. По его мнению, мир ценностей является "самым действительным из всего на свете". Кроме того, он указал также на собственную ценность вещей, улавливаемую нашей способностью чувствовать*(3). В дальнейшем сформировалось отдельное направление в философии - аксиология, становление которого связано с именами таких философов, как В. Виндельбанд, Г. Риккерт, П.Г. Наторп.

По мнению В. Виндельбанда, "ценность предполагает общеобязательность и носит во всеобщем обязательное признание. Это нормативное долженствование ценности имеет свое сверхъестественное основание. Высшие ценности эмпирической жизни - знание, нравственность, искусство - становятся живыми деяниями Божества в человеке и приобретают в трансцендентальном сознании более высокое и глубокое значение". В связи с этим задача философии - постичь "общезначимые ценности", которые образуют общий план всех функций культуры и основу всякого отдельного осуществления ценности. Философия "рассматривает их не как факты, но как нормы". Г. Риккерт в отличие от В. Виндельбанда не сводил предмет философии к теории ценностей, утверждая, что философия призвана "найти третье царство", в котором были бы объединены "мир действительности" с "миром трансцендентальных ценностей"*(4).

В центре познания аксиологии находится понятие "ценность". Истолкование ценности как свойства оцениваемых объектов или как образца, на основе которого выносится оценка, является классическим*(5). Эта трактовка, доминировавшая в мышлении Нового времени, используется и в современный период. Ценностью объявляется предмет некоторого желания, стремления (объект, значимый для человека или группы лиц) или же тот образец, на который опирается оценка. Как писал в 20-е гг. прошлого века Р.Б. Пери, "ценность - любой предмет любого интереса"*(6). Я.Ф. Фриз, И.Ф. Гербарт, Р.Г. Лотце понимали под ценностями те социальные по своему происхождению образцы, на которые зачастую, но отнюдь не всегда, опираются выносимые оценки. Использование понятия ценности в смысле устойчивого, общеобразовательного идеала или образца, на основе которого выносятся конкретные оценки, характерно для аксиологии А. фон Мейнонга, этических теорий М. Шелера, Н. Гартмана, А. Гильдебранда и др. Обычные в аксиологии рассуждения об особом "мире ценностей", отнесение к ценностям истины, добра, красоты и т.п. правомерны лишь при понимании ценностей как образцов*(7).

Подход к пониманию ценностей как образцов оценивания широко используется в аксиологии, социологии и почти во всех общетеоретических рассуждениях о ценностях.

Между тем, как пишут А.А. Ивин и И.П. Никитина, "такое понимание основательно искажает и запутывает проблему ценностей, так как большинство реальных оценок не опираются на какие-либо образцы, а для многих объектов устоявшиеся образцы их оценки просто отсутствуют. Ценности не существуют вне ситуации (реального или потенциального) оценивания, так же как истинность невозможна вне описания реальности. Далее, в каждой новой ситуации человек не только оценивает, но и уточняет, конкретизирует или пересматривает тот образец, на основе которого принято выносить оценочное суждение о рассматриваемых объектах"*(8).

В неклассическом мышлении, начавшем формироваться в начале XX в., понимание ценностей постепенно становится принципиально иным. Ценность истолковывается уже не как свойство оцениваемых предметов или образцов оценивания, а как отношение, в частности отношение между оцениваемым объектом и утверждением о том, каким должен быть этот объект. Дж. Мур одним из первых истолковал "добро" не как свойство оцениваемых объектов, а как отношение между объектом и мыслью о нем*(9). В дальнейшем неклассического определения ценностей придерживались Б. Рассел, Л. Витгенштейн, К.И. Льюис и др., в отечественной литературе - О.Г. Дробницкий*(10), А.А. Ивин*(11), В.В. Бычков*(12) и др.*(13)

Несмотря на различия в трактовках, ценностям присущи специфические черты, позволяющие их отличать от других философских категорий. Исследуя аксиологическую основу международных отношений, чилийский профессор Лаутаро Риос Альварес отмечает следующие основополагающие свойства ценностей: "а) Они требуют всегда какой-либо действительности - одно существо, вещь, действие, поведение, - к которой имеют привязку. Иными словами, они требуют конкретной основы. b) Эти понятия имеют содержание, подлежащее оценке, что делает их ценными и одновременно отличает одни от других, с) Ценности имеют полярность. Иными словами, каждой ценности (имеющей положительное значение) соответствует антиценность (отрицательный полюс). Таким образом, хорошее противопоставляется плохому: справедливости - несправедливость, красоте - неказистость, d) Ценности имеют иерархию. Они не все одинаково ценны, а наоборот, допускают градацию от высших к низшим, е) Каждая из ценностей приемлет степени интенсивности - в большей или меньшей степени, f) Данные понятия не являются рациональными в том смысле, что они не охватываются одним лишь умом, а, скорее, интуицией, в ходе эмоционального, личного и конкретного опыта тех лиц, которые их осознают, g) Самым важным является то, что данные понятия имеют высокую эффективную нагрузку. Действительно стоит бороться за них, в том числе с риском для жизни или жертвуя этой жизнью, как о том свидетельствуют Сократ, Спартак, Томас Мор, Махатма Ганди, Нельсон Мандела или Мартин Лютер Кинг"*(14).

Проблема человеческих ценностей принадлежит к числу вечных, следовательно, всегда актуальных проблем философии и науки*(15).

Несмотря на то что ценности являются столь же древними, как и само человечество*(16), любой аксиологический анализ носит культурно-исторический, т.е. по необходимости частный и преходящий, а не абсолютный характер, так как в разные эпохи человеческой истории отношение к общечеловеческим ценностям было и остается различным*(17).

Действительно, нельзя не признавать того, что ценности могли приобретать различные наименования, а также занимать различное иерархическое положение в структуре многочисленных культур, которые возникали за историю человечества. Но во все эпохи они существовали, будь то в активном или латентном состоянии, выстраивая курс развития рода человеческого, в частности на этапах его кризиса*(18).

Международное право с точки зрения аксиологии базируется на общезначимых для всего человечества в целом и для каждого человека в отдельности ценностных ориентациях, нормах поведения, установках и призвано их охранять. К защищаемым международным правом ценностям можно отнести, например, права человека, международный мир и безопасность, равенство прав больших и малых наций, равноправие мужчины и женщины, уважение к обязательствам, социальный прогресс*(19).

Основополагающие международно-правовые ценности нашли отражение в принципах международного права, международно-правовых обычаях, универсальных конвенциях и декларациях*(20).

Следует отметить, что осознание государствами, правительствами и людьми общезначимых для них ценностей происходило постепенно. Так, идея ограничения права на войну, как и многие другие основополагающие принципы международного права, получили свое нормативное закрепление только лишь на современном этапе развития международного права в Уставе Организации Объединенных Наций 1945 г. Хотя известно, что еще голландский мыслитель первой половины XVII в. Г. Гроций, основоположник науки международного права, отстаивал идею ограничения отношений войны во имя мира. В своем основном труде "Три книги о праве войны и мира", опубликованном в 1625 г., ученый обозначил принципы естественного права, которые являются обязательными для всех людей и всех народов, несмотря на местный обычай, сформулировал концепции войны и природной справедливости, определил три "справедливые причины" для войны (самооборона, возмещение убытка и наказание), обосновал нормы, которыми следует руководствоваться в случае войны, а также наметил пути к скорейшему прекращению всех войн.

Свою ценностную концепцию отношений между государствами немецкий философ И. Кант*(21) обосновал в трактате "К вечному миру" (1795 г.). Ученый выступил против несправедливого состояния отношений между государствами, против господства в международных отношениях права сильного и предложил "модель" договора о вечном мире между государствами. Предварительные статьи договора о вечном мире заключаются в следующем (в сокращенном изложении): "Ни один мирный договор не должен считаться таковым, если при его заключении тайно сохраняется основание для будущей войны... Ни одно самостоятельное государство (большое или малое - это безразлично) не должно быть приобретено другим государством ни по наследству, ни в обмен, ни куплей, ни в виде дара... Постоянные армии (miles perpetuus) должны со временем полностью исчезнуть... Государственные долги не должны использоваться для внешнеполитических дел... Ни одно государство не должно насильственно вмешиваться в политическое устройство и правление других государств... Ни одно государство во время войны с другим не должно прибегать к таким враждебным действиям, которые сделали бы невозможным взаимное доверие в будущем состоянии мира, как, например, засылка убийц из-за угла (percussores), отправителей (venefici), нарушение условий капитуляции, подстрекательство к измене (perduellio) в государстве неприятеля и т.д."*(22).

И. Кант пишет, что состояние мира между людьми, живущими по соседству, не есть естественное состояние (status naturalis); последнее, наоборот, есть состояние войны, т.е. если и не беспрерывные враждебные действия, то постоянная их угроза. Следовательно, утверждает философ, состояние мира должно быть установлено*(23).

Установление состояния мира должно происходить с помощью международной системы, предусмотренной тремя дефинитивными статьями вечного мира:

1) гражданское устройство каждого государства должно быть республиканским, основанным, "во-первых, на принципах свободы членов общества (как людей), во-вторых, на принципах зависимости всех (как подданных) от единого общего законодательства и, в-третьих, на законе равенства всех (как граждан)";

2) международное право должно быть основано на федерализме свободных государств, союзе народов, "который, однако, не должен был бы быть государством народов";

3) право всемирного гражданства должно быть ограничено условиями всеобщего гостеприимства, которое "означает право каждого иностранца на то, чтобы тот, в чью страну он прибыл, не обращался бы с ним как с врагом"*(24). И. Кант доказывал объективную реальность идеи федерации, которая должна охватить постепенно все государства и привести таким путем к вечному миру.

Философ утверждал, что гарантию вечного мира "дает великая в своем искусстве природа (natura daedala rerum), в механическом процессе которой с очевидностью обнаруживается целесообразность того, чтобы осуществить согласие людей через разногласие даже против их воли", и что объективно мир развивается по пути морального совершенствования: "Моральное зло имеет то неотделимое от своей природы свойство, что по своим собственным целям оно внутренне противоречиво и саморазрушительно (особенно в отношении других, держащихся того же образа мыслей); и, таким образом, хотя и медленно, но уступает место моральному принципу добра"*(25).

В Приложении к договору о вечном мире И. Кант рассуждает о взаимоотношениях морали и политики. Он пишет, что "объективно (в теории) не существует спора между политикой и моралью", оно существует "субъективно, в эгоистических склонностях людей". Он видел в "согласии политики с моралью" основу трансцендентального публичного права и будущего вечного мира, но не забывал и меркантильный фактор: "Дух торговли, который рано или поздно подчиняет себе каждый народ, - вот что не может существовать рядом с войной. Так как из всех сил (средств), подчиненных государственной власти, сила денег является, пожалуй, наиболее надежной..."*(26).

Главное значение идей И. Канта о вечном мире заключалось в философском обосновании международного права и движения международного сообщества к "общечеловеческому государству", всемирной федерации, устроенной по "праву всемирного гражданства"*(27).

Реальное положение дел и кризис международных политических отношений ставят под угрозу существование основополагающих принципов международного права и защищаемые им ценности. Нельзя не согласиться с Лаутаро Риос Альваресом в том, что "недавний XX век, который стал сценой для двух мировых войн, свидетелем долгой и выжидающей холодной войны... является примером ожесточенной борьбы за выживание ценностей. XXI век начался развертыванием терроризма - парадигмы антиценностей - на мировом уровне. Тем самым попирались основополагающие ценности, принципы и нормы международного права и расшатывались основы существования и эффективности Организации Объединенных Наций. Таким образом, с самого начала века неоспоримым и удивляющим является факт, что ценности продолжают испытывать кризис"*(28).

В связи с развитием глобализации и противопоставляемой ей тенденции региональной интеграции можно говорить о формировании новой ценности - регионального сотрудничества государств во имя общего благосостояния.

Необходимо заметить, что регионализм как форма социально-культурной и политической самоидентификации территориальных сообществ, проявляющая себя в идеях, настроениях, действиях, намерениях, направленных на сохранение самобытности региона или повышение его статуса в системе государств-наций, возник еще в середине XIX в., но особое распространение получил во второй половине XX в. Именно тогда появился конституционный регионализм - модель политической и административной децентрализации, для которой характерно дополнение традиционной административно-территориальной структуры унитарного государства выделением автономного регионального уровня управления (самоуправления)*(29).

Начало обсуждения проблем регионализма в международном праве относится примерно к концу 1940-х - началу 1950-х гг. и связывается с дискуссиями представителей научных школ федерализма и функционализма по поводу создания универсального политического сообщества на базе союза (объединения) существующих самостоятельных политических единиц (суверенных государств). С появлением первых интеграционных объединений сначала в Европе, затем и в других регионах анализ регионализма все в большей мере начинает опираться на эмпирическую и фактологическую базу. При этом большее распространение получают исследования в области европейской интеграции*(30).

Развитие международных экономических отношений на современном этапе привело к тому, что участие в проектах региональной интеграции стало вынужденным выбором для многих государств мира, так как "страны, не использующие огромный потенциал региональной интеграции в своей экономической стратегии, не способны выстоять в современной глобальной конкуренции, противостоять вызовам глобализации"*(31).

Закрепление идеи региональной интеграции как ценности для интегрирующихся государств просматривается в учредительных документах большинства интеграционных объединений.

Так, в Договоре о Европейском Союзе 1992 г. провозглашено, что Союз основан на ценностях уважения человеческого достоинства, свободы, демократии, равенства, правового государства и соблюдения прав человека, включая права лиц, принадлежащих к меньшинствам. Эти ценности являются общими для государств-членов в рамках общества, характеризующегося плюрализмом, недискриминацией, терпимостью, справедливостью, солидарностью и равенством женщин и мужчин (ст. 2).

В пункте 1 ст. 3 Договора закреплено, что Союз ставит целью содействовать миру, своим ценностям и благосостоянию своих народов.

В дополнение к указанным ценностям ст. 3 указывает и на конкретные параметры сообщества, к достижению (поддержанию) которых стремится ЕС: 1) мир и безопасность; 2) уважение человеческого достоинства, терпимость, недискриминация, солидарность и соблюдение прав каждого человека; 3) свобода, равенство и справедливость; 4) демократическое правовое государство; 5) благосостояние населения ЕС; 6) устойчивое развитие*(32).

Следующий пример - закрепление идеи регионального интеграционного сотрудничества в документах евразийской интеграции. В преамбуле Договора о Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) 2014 г. записано, что стороны Договора стремятся укрепить солидарность и углубить сотрудничество между своими народами при уважении их истории, культуры и традиций, выражают убежденность в том, что дальнейшее развитие евразийской экономической интеграции отвечает национальным интересам сторон и т.д. То есть дальнейшее развитие и экономический рост связываются с развитием евразийской интеграции.

В Декларации о Евразийской экономической интеграции 2011 г. выражается убежденность в том, что дальнейшее развитие интеграции, основанной на глубоких исторических и духовных связях между народами Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации, отвечает национальным интересам этих государств, способствует решению стоящих перед ними общих задач по повышению благосостояния и качества жизни граждан, устойчивому социально-экономическому развитию, всесторонней модернизации и усилению национальной конкурентоспособности в рамках глобальной экономики.

Идея объединения латиноамериканских наций провозглашена в уставных документах интеграционных объединений государств Латинской Америки. Например, в Соглашении о субрегиональной андской интеграции (Картахенском соглашении) 1969 г. закреплено: "Целью данного Соглашения является содействие сбалансированному и гармоничному развитию стран-членов на условиях справедливости посредством интеграции и сотрудничества в экономике и социальной сфере; ускорение развития и роста и создание рабочих мест; содействие участию государств в процессе региональной интеграции с целью постепенного формирования латиноамериканского общего рынка"*(33).

В преамбуле Договора об учреждении общего рынка между Республикой Аргентиной, Федеративной Республикой Бразилия, Республикой Парагвай и Восточной Республикой Уругвай (Асунсьонский договор) 1991 г. о формировании МЕРКОСУР записано: "...принимая во внимание расширение национальных рынков посредством интеграции, образует фундаментальное условие для ускорения процессов экономического развития в соответствии с социальной справедливостью"*(34).

Интересно заметить, что в странах Латинской Америки идея интеграции как необходимой компоненты экономического, политического и правового развития просматривается в доктринальной юридической литературе, а также в ряде литературных и философских произведений, что свидетельствует о "вызревании" концепции единства ибероамериканских наций в правосознании латиноамериканского народа.

Для граждан государств Латинской Америки характерна их самоидентификация как латиноамериканского народа и при том как народа исключительного, непохожего на европейцев, "инакового"*(35).

Основной проблемой латиноамериканской культуры, в том числе правовой, от природы лишенной самостного облика*(36), является обретение такового, преодоление осколочности, разъятости своего "Я", которое, пытаясь обрести целостность, лишь дробит себя на все новые и более неожиданные отражения*(37).

Дело в том, что латиноамериканское сознание, исторически ориентированное на европейскую парадигму, не встраивается в нее, а, наоборот, включает ее в собственный состав мира. Вот этим латиноамериканская поли- или эксцентричная модель культуры и отличается от европейской, рацио- и логоцентричной*(38).

Полицентричность как черта латиноамериканской культуры проявляется в правовой культуре стран региона в ее эклектичности, т.е. в объединении между собой разнородных правовых систем и культур. Так, после колониального захвата ряда догосударственных образований и раннеклассовых государств Южной Америки испанскими и португальскими завоевателями эклектизм в праве выражался в соединении традиционного индейского права и привнесенных извне элементов континентальной системы права. Вслед за обретением независимости государствами Латинской Америки развитие их национальных правовых систем происходило под влиянием французского, испанского, германского права. В силу того что в состав членов Организации американских государств, объединяющей многие латиноамериканские страны, входят и США, они же являются сторонами некоторых межамериканских конвенций, континентальная система права, к которой сегодня можно отнести Латинскую Америку, испытывает на себе влияние системы общего права.

Представляется, что культурно-духовное единство латиноамериканских народов, выражающееся в сопряжении элементов различных культур, включая заимствованные, стремящихся к обретению целостности, и составляет тот мировоззренческий фактор, который является необходимым условием для сближения государств, ибо без него идея интеграции будет чуждой, насажденной против воли, а значит, будет восприниматься враждебно.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что идея единства латиноамериканских наций составляет часть правовой культуры и правового сознания народов Южной Америки.

Согласно позиции Лаутаро Риос Альвареса отмечаются расхождения и даже противостояние правовых культур народов Северной и Южной Америки. Так, Американская конвенция о правах человека 1969 г., членами которой являются как США, так и большинство латиноамериканских государств, закрепляет идеалы, которые, к сожалению, продолжают оставаться всего лишь добрыми намерениями. Чтобы преодолеть недоразвитость, которая подавляет достоинство народов Латинской Америки, продолжает автор, они требуют установления единой и непоколебимой политической воли. Они нуждаются в освобождении от гегемонии большого Северного брата. Только единая Ибероамерика - Объединенные штаты Ибероамерики - могут использовать свои ресурсы и приобрести необходимые технологии, чтобы избавиться от недоразвитости и приобрести политический вес, которого им не хватает сегодня, с целью вести переговоры с другими государствами на основе равенства для того, чтобы народы могли достичь достойного уровня жизни*(39).

Конституции государств Латинской Америки содержат положения, закрепляющие устремленность латиноамериканских стран к региональному интеграционному взаимодействию, что создает базу для реального сближения государств.

Как пафосно записано в Конституции Бразилии 1988 г.: "Федеративная Республика Бразилия стремится к экономической, политической, социальной и культурной интеграции народов Латинской Америки с целью формирования латиноамериканского сообщества наций". Конституция Боливарианской Республики Венесуэла 1999 г. провозглашает: "...Венесуэла является свободной и независимой и объявляет высшими ценностями свободу, равенство, справедливость и мирное сосуществование между странами согласно учению Симона Боливара, Освободителя". В унисон звучит и Конституция Колумбии 1991 г.: "Внешняя политика Колумбии направлена на интеграцию государств Латинской Америки и Карибского бассейна". В Конституции Республики Уругвай 1966 г. подмечена еще одна важная черта - приоритет регионального экономического сотрудничества: "Республика участвует в социальной и экономической интеграции латиноамериканских государств, особенно в сфере осуществления совместной защиты производимых ими товаров и сырья". И этот перечень приведенных формулировок из конституций государств Латинской Америки является неполным.

Однако ценность идеи региональной интеграции, продекларированная в международных документах и национальных конституциях, так и может остаться "мертвой" без ее реального воплощения на практике. "Проводниками" принципов и целей региональной интеграции могут стать органы межгосударственного объединения (суды, комиссии и др.) и их сотрудники (судьи, международные служащие, наделенные особым статусом и призванные защищать наднациональные интересы).

Опыт региональной интеграции показывает, что решения наднациональных судов (Суд ЕС, Суд Андского сообщества и др.) оказывают влияние на формирование и развитие отдельных правовых принципов, обеспечивающих региональное интеграционное сотрудничество государств. Дело в том, что в правовых позициях судов интеграционных сообществ формулируются принципы, в том числе функционирования единого рынка, имеющие важное значение для установления единообразных норм, обеспечивающих экономический оборот в пространстве интеграционного объединения.

Между тем практика применения отдельных принципов зачастую складывается противоречиво, как, например, в Андском суде, который в своих решениях не раз подчеркивал, что свободное обращение товаров составляет один из базовых принципов системы интеграции*(40), и в то же время придерживался позиции его ограничительного толкования. В деле 1-IP-90, истцами по которому выступили Aluminio Reynolds Santo Domingo и Sociedad Aluminio Nacional S. А. против правительства Колумбии (ответчик), истцы поставили вопрос об аннулировании решения правительства, согласно которому вводилась пошлина в 18% на импорт алюминия из Венесуэлы. Истцы настаивали на том, чтобы Картахенское соглашение было истолковано телеологически исходя из целей интеграции. Так, ст. 55 Картахенского соглашения (к настоящему моменту отменена), содержащая список исключений из программы либерализации торговли, хотя и не может управомочить государства на сокращение тарифов на перечисленные в статье товары, но она в равной степени запрещает повышать тарифы на товары. По мнению истцов, наличие исключений из принципа либерализации торговли должно рассматриваться как переходный этап в процессе ликвидации торговых барьеров*(41).

Между тем правительство Колумбии требовало применения принципа ограничительного толкования, согласно которому текст Картахенского соглашения должен интерпретироваться как обязывающий государства - члены Андского сообщества воздерживаться от повышения тарифов только на те товары, которые прямо перечислены в статье о программе либерализации торговли. Следовательно, на товары, которые не входят в перечень исключений из принципа либерализации, тарифы могут быть повышены.

Суд, таким образом, столкнулся с необходимостью выбора между двумя толкованиями - расширительным и ограничительным. В итоге Суд пришел к заключению о применении ограничительного толкования по данному вопросу, основываясь на том, что если Соглашение не запрещает изменять (увеличивать) тарифы на остальные товары, то государства-члены сохраняют свое право на это. Итак, Андский суд постановил: "...Программа либерализации - это, без сомнения, один из принципиальных механизмов, предусмотренных Картахенским соглашением, для достижения собственных целей интеграции, и в особенности для построения общего рынка". Он указал, что "запрет изменять размеры пошлин, которые установлены ст. 55 Картахенского соглашения, согласуется с нормами, которые регулируют Программу либерализации и в частности, со ст. 45. Следовательно, государства-члены могут увеличить таможенные пошлины и любые другие налоги эквивалентного характера (фискального, денежного или обменного характера) (ст. 42), которые установлены на импорт продуктов из субрегиона, когда такие продукты исключены из программы либерализации (ст. 45)..."*(42).

В практике Суда ЕврАзЭС (ныне действует Суд ЕАЭС) также рассматривались вопросы о соответствии отдельных нормативных правовых установлений целям и принципам Сообщества.

Так, заявителем (ОАО "Угольная компания "Южный Кузбасс") был поставлен вопрос о соответствии мер*(43), вводимых п. 1 решения Комиссии Таможенного союза от 17 августа 2010 г. N 335 "О проблемных вопросах, связанных с функционированием единой таможенной территории, и практике реализации механизмов Таможенного союза", международным договорам, действующим в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства*(44).

В процессе рассмотрения дела Коллегия Суда ЕврАзЭС пришла к выводу о том, что введение для хозяйствующих субъектов Российской стороны таможенного декларирования товаров 27 товарной группы ТН ВЭД ТС наряду с обязанностью по предоставлению статистической формы учета перемещения товаров противоречит:

положениям Договора о создании единой таможенной территории и формировании Таможенного союза от 6 октября 2007 г. об обеспечении свободного перемещения товаров во взаимной торговле и унифицированном порядке таможенного регулирования, включая единые правила декларирования товаров;

Таможенному кодексу Таможенного союза, предусматривающему комплексное правовое регулирование таможенных правоотношений в Таможенном союзе;

целям и принципам формирования Таможенного союза и Единого экономического пространства по проведению согласованной таможенной политики, недискриминации участников внешнеэкономической деятельности, закрепленным в Договоре о Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве 1999 г., так как нарушает права и законные интересы ОАО "Угольная компания "Южный Кузбасс" в сфере экономической деятельности, предоставленные международными договорами, заключенными в рамках Таможенного союза.

Кроме того, Соглашением о ведении таможенной статистики внешней и взаимной торговли товарами Таможенного союза 2008 г. введена единая форма статистической отчетности для участников внешнеэкономической деятельности. Между тем фактическое введение двойной отчетности по 27 товарной группе ТН ВЭД ТС для российских хозяйствующих субъектов (на основании п. 1 решения N 335) с одновременным сохранением административной ответственности за недекларирование явилось непропорциональным бременем, применяемым только к российским участникам внешнеэкономической деятельности, что не соответствует принципу неприменения средств неоправданной дискриминации или скрытого ограничения торговли.

В итоге Коллегия Суда решила удовлетворить требование ОАО "Угольная компания "Южный Кузбасс" и признать п. 1 решения Комиссии Таможенного союза от 17 августа 2010 г. N 335 в части сохранения для целей ведения статистики взаимной торговли таможенного декларирования товаров 27 товарной группы ТН ВЭД ТС, вывозимых с территории Российской Федерации в другие государства - члены Таможенного союза, не соответствующим международным договорам, действующим в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства.

Таким образом, Суд ЕврАзЭС в своем решении обозначил следующие важные положения: необходимость создания единообразного и непротиворечивого права в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства; построение единого рынка на основе недискриминации и свободы торговли; обязательное и непосредственное применение решений Евразийской экономической комиссии на территории государств-членов.

Одним из факторов успешной реализации регионального интеграционного проекта является обеспечение взаимодействия между национальными и наднациональной правовыми системами и уровнями власти. В том числе это касается гармонизации актов различных уровней, обеспечения соответствия национальных нормативных правовых актов основополагающим актам интеграционного объединения, т.е. их принципам и ценностным составляющим.

Так, ратифицированный Федеральным законом от 3 октября 2014 г. N 279-ФЗ Договор о ЕАЭС вступил в силу на территории Российской Федерации с 1 января 2015 г. и с этого момента стал составной частью российской правовой системы. Договором предусмотрено проведение единой, согласованной и скоординированной политики, предполагающей гармонизацию и унификацию законодательства государств-членов, в том числе на основе решений органов ЕАЭС.

В целях исключения принятия нормативных правовых актов и подписания международных договоров Российской Федерации, не соответствующих Договору о ЕАЭС, федеральным органам исполнительной власти на стадии разработки и принятия проектов нормативных правовых актов, а также на стадии подготовки к подписанию международных договоров, вменяется в обязанность проведение оценки их соответствия положениям Договора о ЕАЭС и других связанных с ним международных договоров.

Основанием для проведения оценки соответствия положениям Договора о ЕАЭС являются изменения, внесенные в отдельные нормативные правовые акты*(45) постановлением Правительства РФ от 13 марта 2015 г. N 222, направленные на исключение принятия нормативных правовых актов и подписания международных договоров Российской Федерации, не соответствующих Договору о ЕАЭС.

Принцип регионального интеграционного сотрудничества, будучи публично-правовым по своей юридической природе, распространяет свое влияние и на правовое регулирование экономической деятельности частных субъектов, находя отражение в таких основополагающих правилах, как, например, равный правовой статус субъектов правового пространства интеграционного объединения, свобода обращения товаров, работ, услуг, свобода трудовой миграции и др.*(46)

"Проведение" принципа региональной интеграции в ткань гражданского правового регулирования может быть осуществлено посредством его восприятия в процессе гармонизации частного права, которая активно осуществляется в условиях интеграционных процессов. Известно, что гармонизация частного права в Латинской Америке, имеющая длительную историю, с 50-х гг. XX в. получила дополнительные стимулы в виде процессов региональной и субрегиональной интеграции. В то время высказывались идеи и предпринимались попытки, направленные на гармонизацию норм в различных областях права, прежде всего с помощью типовых кодексов, которые должны были установить системное единство в регламентации определенных правовых сфер*(47). На современном этапе многонациональной рабочей группой, созданной в Чили в 2010 г. под руководством К. Пизарро, осуществляется один из самых смелых и амбициозных проектов гармонизации норм договорного права в Латинской Америке "Латиноамериканские принципы договорного права"*(48). Представляется, что даже в доктринальные сборники гармонизированных норм могут быть инкорпорированы новые принципы, связанные с правилами осуществления экономической деятельности в условиях региональной интеграции.

Таким образом, развитие международных отношений и мировой экономики привело к тому, что государства в современном мире вынуждены участвовать в региональных интеграционных проектах для того, чтобы иметь возможность противостоять вызовам глобализации и осуществлять торговлю с другими странами в условиях глобальной конкуренции. Кроме того, правительства многих государств рассматривают региональную интеграцию в качестве ценности, с помощью которой возможны движение к повышению благосостояния народа и обеспечение более высокого уровня развития страны, что находит свое отражение в международных документах и национальных конституциях.

Сформированная на региональном международно-правовом уровне ценность интеграционного сотрудничества государств постепенно "проводится" в жизнь органами и международными служащими межгосударственных интеграционных объединений. Однако составляющие принципа регионального интеграционного сотрудничества, к которым относятся, например, либерализация рынка, свободное перемещение товаров и услуг, недискриминация участников торгового оборота, не всегда однозначно толкуются и применяются наднациональными судами; отдельные принципиальные установки и ориентиры пока только вырабатываются.

Сближение государств с целью интеграции должно происходить с опорой на общие элементы правовой культуры интегрирующихся стран, а также на идею единства родственных народов, заложенную в правовом сознании, в противном случае интеграционные проекты могут не пользоваться поддержкой граждан.

С развитием региональной интеграции все более актуальным становится вопрос о соотношении ценностей региональной интеграции государств и национально-культурного своеобразия народов, между которыми необходим поиск баланса. Применима ли здесь модель, предложенная еще в эпоху Античной культуры, о единстве в многообразии?

Библиографический список

Iwin A.A. Grundlagen der Logik von Wertungen. Berlin, 1975.

Moore J. Principia Ethica. Cambridge, 1903.

Perry R.B. General Theory of Value. N. Y., 1926.

Rios Alvarez Lautaro. La globalizacion, la integracion y el derecho constitucional // Estudios del teoria del estado y derecho constitucional en honor de Pablo Lucas Verdu. Madrid, 2001.

Rios Alvarez Lautaro. El fundamento axiologico de las relaciones internacionales y las Constituciones modernas // Виртуальная юридическая библиотека Института юридических исследований UNAM. URL: http://www.juridicas.unam.mx.

Saldias O. Supranational Courts as engines of disintegration. Case of the Andean Community. Berlin, 2007.

Байльдинов E.Т. Право EC в "Лиссабонской" редакции: цели (ценности) Европейского Союза и механизмы их реализации // Евразийский юридический журнал. 2013. N 1.

Берлявский Л.Г., Липчанская И.В. Категория ценности в философии права // Юридическое образование и наука. 2014. N 4.

Бычков В.В. Эстетика. М., 2002.

Виндельбанд В. Прелюдии. Философские статьи и речи. СПб., 1994.

Гирин Ю. Поэтика сверхпредельности. К интерпретации художественных процессов латиноамериканской культуры. СПб., 2008.

Дробницкий О.Г. Мир оживших предметов. М., 1967.

Иванец Г.И., Калинский И.В., Червонюк В.И. Конституционное право России: энциклопед. словарь / под общ. ред. В.И. Червонюка. М., 2002.

Ивин А.А. Аксиология. М., 2006.

Ивин А.А. Ценность // Философия: энциклопед. словарь. М., 2004.

Ивин А.А., Никитина И.П. Классическое и неклассическое определения ценности // Философия и социальные науки. 2014. N 1.

Иконникова Г.И. Аксиология и философия права: методологические основания // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. N 2.

Кант И. К вечному миру. СПб., 2006.

Коста Лазота Лукас Агусто. Принципы, составляющие основу систем договорного права Бразилии и иных стран Латинской Америки: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014.

Ливенцев Н.Н. Международная экономическая интеграция. М., 1996.

Нешатаева Т.Н. Суд и общепризнанные принципы и нормы международного права // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2004. N 3.

Новиков Г. Теории международных отношений. Иркутск, 1996.

Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М., 1997.

Песцов С.К. Современный международный регионализм: сравнительный анализ теории и практики регионального сотрудничества и интеграции: автореф. дис. ... д-ра полит, наук. СПб., 2004.

Право Европейского Союза / под ред. С. Ю. Кашкина. М., 2010.

Рафалюк О.Е. Система ценностей и модели поведения русских писателей-модернистов в социокультурном контексте эпохи рубежа XIX-XX вв.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2012.

Риккерт Г. О понятии философии. Кн. 1. М., 1999.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М., 1997. С. 794.

*(2) О взаимосвязи аксиологии и философии права см.: Иконникова Г.И. Аксиология и философия права: методологические основания // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. N 2. С. 193-202.

*(3) См.: Берлявский Л.Г., Липчанская И.В. Категория ценности в философии права // Юридическое образование и наука. 2014. N 4. С. 25. 

*(4) См.: Виндельбанд В. Прелюдии. Философские статьи и речи. СПб., 1994. С. 298; Риккерт Г. О понятии философии. Кн. 1. М.,1999. С. 43 (цит. по: Берлявский Л.Г., Липчанская И.В. Указ. соч. С. 25).

*(5) См.: Ивин А.А., Никитина И.П. Классическое и неклассическое определения ценности // Философия и социальные науки. 2014. N 1. С. 17-18.

*(6) Perry R. В. General Theory of Value. N. У, 1926. P. 6-9.

*(7) См.: Ивин А.А. Ценность // Философия: энциклопед. словарь. М., 2004 (цит. по: Ивин А.А., Никитина И.П. Указ. соч. С. 17).

*(8) Ивин А.А., Никитина И.П. Указ. соч. С. 18. 

*(9) См.: Moore J. Principia Ethica. Cambridge, 1903.

*(10) См.: Дробницкий О.Г. Мир оживших предметов. М., 1967.

*(11) См.: Iwin A.A. Grundlagender Logik von Wertungen. Berlin, 1975; Ивин А.А. Аксиология. M., 2006. Гл. 1-2. 

*(12) См.: Бычков В.В. Эстетика. М., 2002.

*(13) См.: Ивин А.А., Никитина И.П. Указ. соч. С. 17-18. 

*(14) Rios Alvarez Lautaro. El fundamento axiologico de las relaciones internacionales у las Constituciones modernas // Виртуальная юридическая библиотека Института юридических исследований UNAM. URL: http://www.juridicas.unam.mx. Р. 1371-1374.

*(15) См.: Рафалюк О.Е. Система ценностей и модели поведения русских писателей-модернистов в социокультурном контексте эпохи рубежа XIX-XX вв.: автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 2012. С. 15.

*(16) См.: Rios Alvarez Lautaro. El fundamento axiologico de las relaciones internacionales у las Constituciones modernas. P. 1371.

*(17) См.: Рафалюк О. E. Указ. соч. С. 15. 

*(18) См.: Rios Alvarez Lautaro. El fundamento axiologico de las relaciones internacionales у las Constituciones modernas. P. 1371.

*(19) См. преамбулу Устава Организации Объединенных Наций 1945 г.

*(20) См., например, Устав Организации Объединенных Наций 1945 г.; Всеобщую декларацию прав человека 1948 г.; Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.; Международный пакт "Об экономических, социальных и культурных правах" 1966 г.

*(21) См.: Кант И. К вечному миру. СПб., 2006. С. 439-476.

*(22) Кант И. Указ. соч. С. 439-442.

*(23) Там же. С. 443.

*(24) Кант И. Указ. соч. С. 444-453.

*(25) Там же. С. 453-461.

*(26) Кант И. Указ. соч. С. 460.

*(27) См.: Новиков Г. Теории международных отношений. Иркутск, 1996.

*(28) Rios Alvarez Lautaro. El fundamento axiologico de las relaciones internacionales у las Constituciones modernas. P. 1372.

*(29) См.: Иванец Г.И., Калинский И.В., Червонюк В.И. Конституционное право России: энциклопед. словарь / под общ. ред. В.И. Червонюка. М., 2002.

*(30) См.: Песцов С.К. Современный международный регионализм: сравнительный анализ теории и практики регионального сотрудничества и интеграции: автореф. дис. ... д-ра полит, наук. СПб., 2004.

*(31) Ливенцев Н.Н. Международная экономическая интеграция. М., 1996. С. 11. 

*(32) См.: Байльдинов Е.Т. Право ЕС в "Лиссабонской" редакции: цели (ценности) Европейского Союза и механизмы их реализации // Евразийский юридический журнал. 2013. N 1. С. 51-55; Право Европейского Союза / под ред. С.Ю. Кашкина. М., 2010. С. 253-254.

*(33) URL: http://www.comunidadandina.org/Normativa.aspx#.

*(34) URL: http://www.mercosur.int/ innovaportal/file/719/l/CMC_1991_TRATADO_ES_Asuncion.pdf.

*(35) Инаковость подразумевается как альтернативность латиноамериканской онтологии европейским цивилизационным основаниям, порождающим соответствующие способы самоописания и самосотворения (см.: Гирин Ю. Поэтика сверхпредельности. К интерпретации художественных процессов латиноамериканской культуры. СПб., 2008. С. 34).

*(36) Имеется в виду прерывание развития самобытной культуры народов Южной Америки конкистадорами-завоевателями и привнесение элементов европейской культуры на континент. Таким образом, американский континент оказался втянутым в орбиту европейской цивилизации.

*(37) См.: Гирин Ю. Указ. соч. С. 35.

*(38) Там же. С. 12-13. 

*(39) См.: Rios Alvarez Lautaro. La globalizacion, la integracion y el derecho constitucional / Estudios del teoria del estado y derecho constitucional en honor de Pablo Lucas Verdu. Madrid, 2001. P. 1.261.

*(40) В Картахенском соглашении содержатся две фундаментальные концепции: о либерализации торговли и об ограничениях торговли, противоположных этой либерализации. По этому поводу Суд Андского сообщества, в частности, заметил: "Организация общего рынка предполагает исключение обстоятельств, которые препятствуют свободному обращению товаров, лиц, услуг, капиталов, как преимущественного пункта для развития общей стратегии, характеризующейся сотрудничеством политик государств-членов, которые находятся в поиске высших степеней интеграции по направлению к общему латиноамериканскому рынку, учрежденному ст. 1 Картахенского соглашения..." (Решение Суда справедливости Андского сообщества по делу 2-IP-96. URL: ht tp://www.comunidadandina.org).

*(41) См.: Saldias O. Supranational Courts as engines of disintegration. Case of the Andean Community. Berlin, 2007. P. 12-14.

*(42) Tribunal de Justicia de la Comunidad Andina. Proceso l-IP-90. URL: http://www.comunidadandina.org.

*(43) Введение обязанности по таможенному декларированию товаров 27 товарной группы ТН ВЭД ТС, вывозимых с территории Российской Федерации.

*(44) См.: Решение Коллегии Суда от 5 сентября 2012 г. по заявлению ОАО "Угольная компания "Южный Кузбасс" об оспаривании п. 1 Решения Комиссии Таможенного союза от 17 августа 2010 г. N 335 "О проблемных вопросах, связанных с функционированием единой таможенной территории, и практике реализации механизмов Таможенного союза". URL: http://sudevrazes.org/main.aspx?guid=20341.

*(45) См. п. 3 Основных требований к концепции и разработке проектов федеральных законов, утв. постановлением Правительства РФ от 2 августа 2001 г. N 576; Регламент Правительства РФ, утв. постановлением Правительства РФ от 1 июня 2004 г. N 260; п. 6.1 Типового регламента внутренней организации федеральных органов исполнительной власти, утв. постановлением Правительства РФ от 28 июля 2005 г. N 452; подп. "б" п. 27 Положения о законопроектной деятельности Правительства РФ, утв. постановлением Правительства РФ от 30 апреля 2009 г. N 389.

*(46) О проявлении общепризнанных принципов международного права в частных отношениях см.: Нешатаева Т.Н. Суд и общепризнанные принципы и нормы международного права // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2004. N 3. 

*(47) См.: Коста Лазота Лукас Агусто. Принципы, составляющие основу систем договорного права Бразилии и иных стран Латинской Америки: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014. С. 5. 

*(48) Коста Лазота Лукас Агусто. Указ. соч. С. 5.