О правовой природе полномочий руководителя юридического лица (Е.Д. Суворов, журнал "Законы России: опыт, анализ, практика", N 6, июнь 2015 г.)

О правовой природе полномочий руководителя юридического лица

Е.Д. Суворов,

кандидат юридических наук,

преподаватель кафедры гражданского права

Московского государственного юридического

университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА)

Журнал "Законы России: опыт, анализ, практика", N 6, июнь 2015 г.

Поводом к написанию настоящей статьи послужило внесение изменений в ГК РФ, в частности, в ст. 53, где применительно к органу юридического лица, выступающему от его имени, была предложена отсылка к п. 1 ст. 182 ГК РФ, т.е. к понятию "представительство"*(1).

После соответствующего изменения, внесенного ФЗ от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ "О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации"*(2), в цивилистической среде вновь возникла дискуссия о том, является ли руководитель юридического лица его представителем или нет.

Целью настоящей статьи является попытка разрешения указанного вопроса. Учитывая, что нашей задачей не является отображение всех имеющихся точек зрения на этот счет, полагаем допустимым привести некоторые из них.

Во-первых, приведем мнение Б.Б. Черепахина. Соглашаясь с тем, что "и орган представляет юридическое лицо, которое в его лице совершает правомерные юридические действия", ученый опровергает позицию о том, что "орган представительствует от имени юридического лица", указывая, что "в лице своего органа совершает правомерные юридические действия, в том числе сделки, и выступает на суде и в арбитраже в качестве истца, ответчика или третьего лица - само юридическое лицо"*(3).

Е.В. Тычинская полагает, что "выступление в гражданском обороте директора либо управляющего от имени юридического лица представляет собой разновидность законного представительства, поскольку законом определяется как сама необходимость такого выступления, так и объем полномочий, хотя и с возможностью его сокращения в уставе общества"*(4).

А.А. Кузнецов относит руководителя юридического лица к его представителю "от обратного", т.е. главным образом исходя из неубедительности для названного автора аргументации о том, что руководитель не является представителем юридического лица. В целом довольно обстоятельная и качественная работа в то же время посвящена скорее критике иных точек зрения (негативный метод) и далее - вопросам последствий признания руководителя юридического лица его представителем, нежели обоснованию собственной позиции о представительстве (конструктивный метод). Например, автор верно указывает, что теория директора-органа исходит из реальности юридического лица, где лица, осуществляющие полномочия органа, являются его частями. Но далее, видимо, не соглашаясь с реальностью юридического лица, указывает: "Рассуждения об организации или общественном единстве при всей своей образности не дают четкого объяснения, почему действия одного субъекта (лица, а в случае коллегиального органа - нескольких лиц), порождающие юридические последствия для другого субъекта (юридического лица), не могут считаться представительством в том смысле, как оно понимается в отечественной доктрине и законодательстве"*(5). В этом месте не хватает главного - ответа на вопрос, почему неверна теория реальности юридического лица, а также указание на то, какая теория является верной. Как видно из статьи, автор полагает, что "теории юридического лица не могут служить серьезной опорой для выводов о юридической квалификации органов юридического лица", а также соглашается с мнением А.В. Егорова о том, что главную роль играют не доктринальные выкладки, а практические последствия той или иной теории, и если теория "директор-орган" приводит к несправедливым правовым последствиям, это серьезный сигнал о том, что она не вполне годится, так как нельзя заниматься формализмом"*(6). Представляется, что при таком подходе нет места доктрине: есть лишь приспособление норм под нужные практические последствия. Думается, что если это так, то это неверный путь: обоснование справедливых правовых последствий должно производиться доктриной, задачей которой как раз и является обоснование соответствующего решения в системе права; в противном случае мы можем столкнуться с набором несистемных конъюнктурных решений, что неизбежно приведет к противоречиям одного решения другому и потребности вновь воспользоваться средствами доктрины для разрешения таких противоречий.

Представляется, что руководитель юридического лица не может быть признан его представителем, исходя из следующего.

Понятие представительства предполагает наличие двух лиц - представляемого и представителя. В гражданском праве лицо является субъектом, а не объектом права.

В этой связи лицо как понятие предполагает совокупность следующих характеристик:

наличие обособленного имущества как необходимый элемент для реализации имущественной самостоятельности участника гражданских правоотношений;

наличие собственной воли, проявляющейся в гражданских правоотношениях на условиях ее автономии.

Представительская теория директора юридического лица противоречит второму необходимому элементу - собственной воле лица.

Так, если в представительстве есть два субъекта (лица), то предполагается, что руководитель является представителем, а юридическое лицо - представляемым. Следовательно, мы должны признать, что юридическое лицо без его директора является лицом в смысле гражданского права. Но в таком случае мы должны констатировать, что у юридического лица без руководителя есть собственная воля. В то же время представить волю юридического лица без его руководителя невозможно: именно этот и только этот орган изъявляет волю того юридического лица, руководителем которого он является. Да, действительно, в определенных случаях в формировании воли юридического лица принимают участие и иные органы; в определенных, но не во всех. В таких случаях руководитель совместно с иными органами формирует такую волю, после чего ее самостоятельно изъявляет. То обстоятельство, что в определенных случаях воля юридического лица формируется с участием иных органов, не отменяет главного посыла: без руководителя воля юридического лица как субъекта права отсутствует.

Когда мы говорим о воле юридического лица, то речь идет не о внутренних отношениях, а о внешних, т.е. тогда, когда юридическое лицо становится собственно лицом, т.е. субъектом гражданских правоотношений. В связи с последним замечанием нет необходимости изучать формирование конституции юридического лица (решение внутрикорпоративных и иных вопросов, распределение компетенции и т.п.), так как в таких случаях юридическое лицо не является участником гражданского правоотношения; можно сказать, что при решении внутренних вопросов юридическое лицо и его статус становятся объектом, а не субъектом решений. В названном ключе можно сослаться на мнение В.А. Мусина, согласно которому "предприятие выступает как юридическое лицо на тех стадиях волевого процесса, когда оно становится участником гражданских правоотношений"*(7). Несмотря на то, что речь идет о предприятиях, сам посыл имеет общий характер: юридическое лицо есть там, где есть потребность в установлении лица - участника гражданского правоотношения. Можно даже сказать, что придание тем или иным образованиям статуса лица, т.е. субъекта гражданского права, нужно для решения вопроса о том, кто владеет, продает, отвечает по обязательствам, приобретает и т.д. Иными словами, лицо в гражданском праве есть не более чем юридический прием для обособления части имущества среди всей совокупности вещей и обязательств для ведения обособленного имущественного счета и учета; такая имущественная обособленность фиксируется за счет применения норм вещного права, увеличивается (прирастает) или уменьшается (утрачивается) за счет норм обязательственного права.

Интересно также сравнить статус руководителя юридического лица и статус законного представителя малолетнего или признанного судом недееспособного, имея в виду, что ряд авторов называют представительство руководителя законным. Различие между ними состоит в том, что и малолетний, и недееспособный имеют свою волю и признаются субъектом права независимо от того, имеется у них законный представитель или нет. Закон лишь отказывает им в признании за их волей юридического значения, т.е. в дееспособности. Но применительно к руководителю юридического лица ситуация качественно иная: без руководителя юридического лица нет самого лица, имеющего собственную волю (пусть даже ограниченную в дееспособности).

Представляется также, что обоснование той или иной концепции применительно к статусу руководителя юридического лица невозможно без определения правовой природы его полномочий.

Следует поддержать точку зрения, согласно которой такие полномочия имеют в широком смысле договорную основу. При этом договор заключается между руководителем юридического лица, с одной стороны, и всеми его бенефициарами - с другой; юридическое лицо не является стороной договора с руководителем*(8). Выше уже указывалось на необходимость разделять внутренние отношения при формировании конституции юридического лица, в том числе его органов, и внешние отношения, а также на то, что юридическое лицо как категория подлежит использованию только во внешних отношениях. Легальной основой для вывода о том, что юридическое лицо не является стороной договора, может служить, помимо прочего, то обстоятельство, что при избрании первого руководителя юридического лица самого юридического лица еще не существует вообще. Так, например, в соответствии с п. 3 ст. 50.1 ГК РФ в решении об учреждении юридического лица указываются сведения об избрании органов юридического лица. Принимая во внимание, что правоспособность юридического лица возникает с момента внесения в ЕГРЮЛ сведений о его создании (п. 3 ст. 49 ГК РФ), следует признать, что избрание органов юридического лица при его создании (в том числе руководителя юридического лица) происходит до появления юридического лица как такового.

К договорам какого вида следует отнести договор между собственниками компании и руководителем? Думается, что таким договором не является договор поручения, так как, помимо прочего, руководитель не "представительствует" от имени стороны договора (собственников компании), а действует от имени компании.

Полагаем, что наиболее подходящим видом договора в данном случае был бы договор доверительного управления, в силу которого руководитель является доверительным управляющим, собственники компании - учредителями и бенефициарами, объектом управления - все обособленное имущество юридического лица, содержанием обязанности руководителя - действовать в целях приращения объекта управления, что соответствует интересам бенефициаров, реализуемым посредством получения прибыли (дивидендов в юридическом лице) либо через получение ликвидационной квоты (после прекращения доверительного управления как такового). В этом смысле руководителя юридического лица можно поставить в один ряд со всеми иными случаями доверительного управления: по обычному договору доверительного управления (гл. 53 ГК РФ), конкурсное или внешнее управление и т.п. Такое понимание природы полномочий руководителя юридического лица обосновывает его самостоятельную ответственность в связи с причиненными юридическому лицу убытками (ст. 53.1 ГК РФ, ст. 71 ФЗ "Об акционерных обществах", ст. 44 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" и т.д.). Очевидно, что любой доверительный управляющий, причинивший убытки при ненадлежащем осуществлении своих фидуциарных обязанностей, должен их возместить (ст. 1022 ГК РФ). Особенностью возмещения убытков таким доверительным управляющим, как руководитель юридического лица, является то обстоятельство, что они возмещаются не бенефициарам напрямую, а путем восполнения объекта управления. Имея в виду, что объект управления после удовлетворения требований всех кредиторов (п. 2 ст. 1020 ГК РФ) фактически (не юридически) находится в "собственности" бенефициаров по соответствующему договору, такое возмещение полностью отвечает предложенной концепции.

Доверительный управляющий, как известно, действует от собственного имени, но не от имени учредителя управления (бенефициара, в ГК РФ - выгодоприобретателя) (п. 3 ст. 1012 ГК РФ). Особенностью доверительного управления при выполнении функций руководителя юридического лица будет то, что ответственность по обязательствам в связи с доверительным управлением будет возможна только за счет объекта доверительного управления (иное - в п. 2 ст. 1022 ГК РФ). Связано это с тем, что законодатель придает юридическому лицу статус лица, чего нет в обычном договоре доверительного управления, где объект управления, снабженный волей доверительного управляющего, не признается лицом, т.е. не обособляется в смысле субъекта. Напротив, в случае с доверительным управлением при выполнении функций руководителя юридического лица соединение объекта управления (имущественная обособленность) и волеспособности доверительного управляющего (руководителя юридического лица), по мысли законодателя, создает субъекта права. В этом смысле ограниченная ответственность как характеристика большинства юридических лиц будет налицо как у учредителей управления (иное - в п. 2 ст. 1022 ГК РФ), так и у доверительного управляющего. По большому счету ответственности у доверительного управляющего в смысле долга (Schuld, но не Haftung) вообще не будет; в свою очередь, ограниченная ответственность учредителей должна быть понимаема как невозможность обратить взыскание на принадлежащее учредителям имущество помимо того, которое было передано в доверительное управление.

В целом, если говорить о тех "практических" последствиях, ради которых иногда предлагают применять представительскую теорию директоров юридических лиц, то следует признать, что основной практической проблемой является проблема выхода руководителя за пределы полномочий или их действия вне полномочий. Сторонники представительской теории предлагают, например, применять ст. 183 ГК РФ в тех случаях, когда сделка от имени юридического лица совершена руководителем, избрание которого в качестве руководителя юридического лица впоследствии было признано незаконным (признано недействительным решение общего собрания членов корпорации об избрании соответствующего лица в качестве директора юридического лица)*(9). Но для решения проблем названного рода вовсе не требуется представительская теория. Сделка, совершенная от имени юридического лица лицом, не являющимся его директором, не связывает юридическое лицо, если только сами бенефициары не стали причиной введения контрагента в заблуждение. Если передача полномочий доверительного управляющего осуществлялась самими бенефициарами, а незаконность избрания стала следствием процедурных или иных нарушений, находящихся в сфере контроля бенефициаров, третьи лица должны быть защищены ссылкой на свою добросовестность и публичную достоверность реестра (абз. 2 п. 2 ст. 51 ГК РФ). В ином случае создание видимости полномочий доверительного управления не имеет в своей основе воли бенефициаров (стороны договора доверительного управления), следовательно, поводов для связанности юридического лица соответствующей сделкой не имеется. В этом смысле нет существенной разницы между фальсифицированным выступлением от имени юридического или физического лица: сделки от имени этих лиц нет*(10). Надо также отметить, что контрагент, вступая в отношения с юридическим лицом, не предполагает, что при определенных обстоятельствах сделка окажется заключенной от имени директора, а не самого юридического лица. В этом смысле соответствующее решение, хотя и расширяет возможности контрагентов (при сохранении сделки с учетом новой стороны - представителя, см. абз. 2 п. 1 ст. 183 ГК РФ), но не отвечает сути складывающихся отношений и разумным ожиданиям всех сторон экономической операции (в том числе оказавшегося "представителем" руководителя юридического лица. Думается, что предложенное выше решение о последствиях сделок от имени юридических лиц директорами, избрание которых впоследствии было признано недействительным (возможно, в силу ничтожности, см. ст. 181.5 ГК РФ), полностью отвечает сложившейся на уровне Президиума ВАС РФ практике. При ничтожности решений (что означает отсутствие воли бенефициаров) речь идет об отсутствии сделки (в терминологии ВАС РФ - ничтожности), при оспоримости (что означает наличие воли, но ее некоторые пороки) - сделка сохраняется, т.е. риск перекладывается на самих бенефициаров*(11). Представляется, что похожим образом должны решаться и вопросы виндикации: создание оснований для отсутствия полномочий у директора должно толковаться как выбытие имущества по воле юридического лица (его бенефициаров), изъятие актива без вины на стороне бенефициаров следует рассматривать как выбытие имущества помимо воли юридического лица. Думается, что оба решения имеют одну предпосылку: фактическая "передача" бенефициарами полномочий управляющему возлагает риски на бенефициаров; в определенном смысле передачу полномочий следует сравнить с передачей ключей от вещи, передачей владения. Иными словами, если "владение" полномочиями директора передано бенефициарами руководителю, независимо от того, что впоследствии основание для этой передачи (договор доверительного управления) признано недействительным, сделки, совершенные при "владении" полномочиями, связывают юридическое лицо.

Надо также отметить невыдержанность норм ГК РФ по поставленному в статье вопросу после принятия изменений, внесенных ФЗ от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации"*(12) ФЗ от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ.

В частности, в ст. 174 ГК после внесения соответствующих изменений органы юридических лиц отделены от представителей, что следует уже из наименования. Правила толкования не дают однозначного ответа на вопрос о норме, подлежащей применению: принцип lex posterior derogat anterior должен уступать принципу lex specialis derogat generali. Сложность возникает при определении того, какой именно закон является специальным: закон, в общей форме регулирующий статус юридических лиц, или закон о сделках любых лиц, в том числе о сделках, заключаемых через представителей. Кроме того, следует отметить, что законодатель, меняя правила о представительстве (ФЗ от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ), ничего не сказал применительно к директорам юридических лиц. Думается, что если на то была воля законодателя, соответствующие изменения должны были получить более явное выражение, нежели просто указание на п. 1 ст. 182 ГК РФ без его расшифровки по существу в ст. 53 ГК РФ.

Учитывая изложенное, полагаем, что исключение ссылки на представительскую природу полномочий руководителей юридических лиц из норм ГК РФ является шагом в правильном направлении*(13).

Библиографический список

1. Кузнецов А.А. Орган юридического лица как его представитель // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014. N 10.

2. Тычинская Е.В. Договор о реализации функций единоличного исполнительного органа хозяйственного общества / под ред. Л.Ю. Михеевой. М.: Статут, 2012.

3. Черепахин Б.Б. Органы и представители юридического лица // Труды по гражданскому праву. М., 2001.

------------------------------------------------------------------------

*(1) В целом такая отсылка теперь встречается и в других статьях; представителем предлагают именовать, например, также члена корпорации при подаче иска в пользу корпорации (см. п. 1 ст. 652 ГК РФ). В то же время предмет настоящей статьи ограничен вопросами правовой природы полномочий именно руководителя юридического лица.

*(2) СЗ РФ. 2014. N 19. Ст. 2304.

*(3) Черепахин Б.Б. Органы и представители юридического лица // Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 472.

*(4) Тычинская Е.В. Договор о реализации функций единоличного исполнительного органа хозяйственного общества / под ред. Л.Ю. Михеевой. М.: Статут, 2012. С. 57.

*(5) Кузнецов А.А. Орган юридического лица как его представитель // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014. N 10.

*(6) Там же.

*(7) Цит. по: Черепахин Б.Б. Указ. соч. С. 471.

*(8) Когда мы говорим о наличии договора и его сторонах, мы имеем в виду отношения с доктринальной точки зрения. Конечно, реальное практическое оформление таких отношений может ставить вопросы о стороне трудового договора с руководителем (ст. 20, ст. 275 ТК РФ). Мы полагаем, что руководитель юридического лица находится в гражданских отношениях с собственниками компании (акционерами, участниками и т.п.) и одновременно в трудовых отношениях с самим юридическим лицом. Последнее обстоятельство, однако, никак не опровергает общего тезиса о непредставительской природе отношений руководителя, так как полномочия на внешнее действие от имени юридического лица есть результат гражданских, а не трудовых отношений.

*(9) См.: Кузнецов А.А. Указ. соч. С. 26.

*(10) Правда, практика иногда признает фальсифицированные сделки ничтожными, что, на наш взгляд, неточно: следует говорить об отсутствии сделки как таковой. См., например: Постановление Президиума ВАС РФ от 6 ноября 2012 г. N 8728/12, от 10 января 2003 г. N 6498/02.

*(11) См., например: Постановления Президиума ВАС РФ от 2 июня 2009 г. N 2417/09, от 22 декабря 2009 г. N 9503/09, от 3 ноября 2009 г. N 9035/09, от 24 июля 2007 г. N 3257/07.

*(12) СЗ РФ. 2013. N 19. Ст. 2327.

*(13) По некоторым сведениям, в настоящее время Правительством РФ подготовлены поправки к законопроекту N 469229-5, согласно которым ссылка на п. 1 ст. 182 ГК РФ применительно к органу юридического лица (ст. 53 ГК РФ) подлежит исключению. Подробнее см.: http://zakon.ru/Discussions/direktorov_vyvodyat_iz_predstavitelejkontrpop ravku_v_gk_i_registraciyu_nedvizhimosti_ocenili_v_sov/16579.