Интервью с Е.А. Сухановым, доктором юридических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ, заведующим кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, заместителем председателя Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства ("Законодательство", N 10, октябрь 2014 г.)

Интервью с Е.А. Сухановым, доктором юридических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ, заведующим кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, заместителем председателя Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства

- Евгений Алексеевич, 5 мая 2014 г. Президент России подписал Федеральный закон N 99-ФЗ "О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации" (далее - Закон N 99-ФЗ). Не могли бы Вы прокомментировать основные положения этого акта?

- Прежде чем говорить о его конкретных положениях, хотелось бы вкратце напомнить читателям историю реформы Гражданского кодекса РФ, которая продолжается уже пять лет.

В октябре 2009 г. Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства была одобрена Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации, которая была подготовлена на основании Указа Президента РФ от 18 июля 2008 г. N 1108 "О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации".

В апреле 2012 г. Президентом РФ в Государственную Думу был внесен проект федерального закона "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации", который депутаты сразу приняли в первом чтении.

Но в ноябре 2012 г. законопроект, уже подготовленный Государственной Думой ко второму чтению, неожиданно был разделен на части, которые с большими временными разрывами стали рассматриваться в качестве самостоятельных законопроектов. При этом текст, много раз согласованный и выверенный, без ведома разработчиков подвергся существенным изменениям. Все это повлекло значительные отступления от Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, положенной в основу законопроекта, и способствовало, на мой взгляд, не улучшению, а ухудшению качества документа.

- Чем объясняется такое решение?

- Этот вопрос очень непростой. Первую причину я вижу в том, что в начале 1990-х гг., когда начиналась работа над ГК РФ, в стране еще окончательно не сформировались силы, заинтересованные в том или ином решении в сфере гражданско-правового регулирования. Поэтому в тот период, стремясь к балансу интересов общества и бизнеса, парламент принимал законы, отвечающие критериям, определенным теоретиками и практиками права на основе глубокого анализа. Но прошло более 20 лет, и за это время сложились четкие группы влияния. Теперь мы испытываем мощнейшее давление со стороны бизнеса, представленного, что любопытно, не самими бизнесменами или их объединениями (например РСПП), а Министерством экономического развития РФ. Это Министерство было главным оппонентом Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, и оно откровенно выражало интересы бизнеса, прежде всего крупного, хотя, отметим ради справедливости, интересы мелкого бизнеса тоже иногда упоминались.

Теперь о второй причине. Мы, разработчики изменений ГК РФ, рассчитывали на некоторые административные ресурсы и определенную поддержку со стороны публичной власти, поскольку очевидно, что без них большой законопроект невозможно провести через парламент. Увы, эта помощь чаще всего оказывалась неэффективной или просто отсутствовала.

И дело тут, конечно, не в оценке конкретных положений законопроекта, а в том, что высшая политическая власть то ли не осознала всю важность рассматриваемого закона, то ли просто не выработала четкое мнение по регулируемым им вопросам.

Есть и третья причина: келейность, характерная для нашего современного законотворчества. На последнем этапе - видимо, между вторым и третьим чтениями - в аппарате Администрации Президента РФ текст подвергся существенным изменениям не только без участия представителей Президента РФ А.Л. Маковского и В.Ф. Яковлева (их никто даже не приглашал на обсуждение), но и, боюсь, без ведома депутатов Государственной Думы РФ.

В результате мы получили закон, который можно описать ленинской формулой "шаг вперед, два шага назад". Он вызывает противоречивые чувства и тревожные мысли о том, что нас ждет дальше, ведь на подходе общие положения об обязательствах и договорах, вещное право, финансовые сделки... Иногда даже приходят мысли о том, что лучше было бы пять лет назад не начинать всю эту работу, связанную с развитием гражданского законодательства.

- Но "шаги вперед" все же есть?

- Конечно, не все так плохо, и некоторые идеи удалось реализовать. Если оценивать арифметически, сделано чуть меньше половины того, что намечалось.

Первый и главный "шаг вперед": в главе о юридических лицах удалось восстановить и закрепить корпоративное право со всеми его основными институтами. Само слово появилось в законодательстве еще в декабре 2012 г., когда были внесены изменения в ст. 2 ГК РФ, где теперь сказано, что гражданское законодательство регулирует корпоративные отношения. А что они собой представляют и что такое корпорация, более или менее стало ясно только теперь, поскольку целые десятилетия к этим вопросам, как известно, никто не обращался.

В советские времена, т.к. не было такой надобности, не занимались двумя важнейшими отраслями гражданского права: корпоративным правом и вещным правом. О вещном сейчас говорить не будем, это отдельная тема, а корпоративное оставалось в забвении потому, что главным видом юридических лиц были унитарные организации, предприятия и учреждения, причем несобственники. Их уже нет нигде в мире, от них отказались и восточноевропейские страны, и даже многие наши коллеги по СНГ, потому что юридическое лицо в принципе должно быть собственником.

Но и здесь не обошлось без "шагов назад". Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации и первоначальный проект изменений ГК РФ предполагали, что новые унитарные предприятия создаваться не будут, имелась даже специальная норма, закреплявшая данное решение. В принятой редакции такого положения нет. Из этого следует, что учреждать новые унитарные предприятия можно. Между тем одновременно государство предпринимает шаги к отказу от данной формы юридических лиц. Так, в июне 2014 г. изданы два указа Президента РФ, в соответствии с которыми из унитарных предприятий в акционерные общества со 100-процентным участием государства преобразованы Гознак и "Почта России" (думаю, они идеально подходят на роль предприятий-несобственников, находящихся под контролем государства, это типичные казенные предприятия). Таким образом, последовательности в подходе к этому вопросу нет.

Второй "шаг вперед": появился ряд новелл, которые исправляют недостатки действовавшего ранее законодательства. Так, уточнены нормы о реорганизации и ликвидации юридических лиц, например, для ситуации, когда после ликвидации юридического лица и исключения его из реестра обнаруживается некое его имущество, которое следует раздать кредиторам.

Решены вопросы о недействующих юридических лицах.

Появился очень хороший способ защиты корпоративных прав - восстановление корпоративного контроля. Он весьма актуален, в частности, при рейдерских захватах, когда владелец акций акционерного общества или долей в обществе с ограниченной ответственностью вдруг обнаруживает, что часть его акций или долей каким-то образом списана, и если раньше этот владелец имел, допустим, 2/3 всех акций общества, то теперь у него только 1/3. Рейдеры, не теряя времени, проводят общее собрание, принимающее решения, противоречащие интересам данного владельца. Он, естественно, идет за защитой своих прав в суд, и здесь возникало много проблем. Например, какой иск ему следует подать? Обычно использовали виндикацию, но виндикация - иск об истребовании вещи из чужого незаконного владения, он рассчитан на вещь, а не на право. К тому же, даже если спустя полгода владельцу вернут его пакет акций, он может стоить уже раз в 100 меньше, чем стоил изначально. Как собственнику защитить свои права? В практике Высшего Арбитражного Суда РФ родилось понятие "восстановление корпоративного контроля". Теперь оно закреплено в законе.

Третий "шаг вперед": все-таки удалось добиться сохранения минимального уставного капитала для хозяйственных обществ, правда, с рядом оговорок. Его размер устанавливается специальным законом. Сейчас в законы об отдельных видах хозяйственных обществ будут вноситься изменения в соответствии с новой редакцией ГК РФ, а разработка соответствующих предложений возложена на Минэкономразвития России. Какой размер уставного капитала оно заложит - 20 копеек или оставит действующие 10 тыс. рублей - неизвестно.

Минимальный уставный капитал теперь должен оплачиваться деньгами. Наш бизнес бьется за то, чтобы при создании общества с ограниченной ответственностью можно было оплачивать уставный капитал спустя два или даже четыре месяца после регистрации. Получается, в этот период на рынке действует некая пустышка, и взаимодействовать с ней небезопасно. Теперь в законе записали, что учредители или участники общества с момента регистрации до полной оплаты уставного капитала несут ответственность по его долгам. Однако на этом месте поставили точку, и из закона неясно, какая ответственность имеется в виду: то ли полная, то ли в пределах минимального уставного капитала.

- Евгений Алексеевич, какие положения нового закона вызывают возражения?

- Возражения вызывает, прежде всего, подход в целом: к созданию основополагающих законов подходят без должной ответственности, пытаются внедрить в наше законодательство отдельные положения из других правовых систем, никак не увязывая их со всей остальной материей российского права*(1).

В частности, мы снова видим влияние американского законодательства в интерпретации Минэкономразвития России и некоторых обслуживающих его юридических фирм, которые об американском праве имеют очень смутное представление. Они выдергивают из него какие-то фрагменты, но при этом не знают его систему целиком. А право - это система.

Англо-американское и европейское право подходят к вопросам, например, о минимальном уставном капитале и об установлении контроля за деятельностью компаний с противоположных сторон. Если законодательство ЕС и законодательства отдельных европейских правопорядков твердо стоят на позиции необходимости минимального уставного капитала, то в США можно зарегистрировать компанию и без уставного капитала. Таким образом, в Европе минимальный уставный капитал обеспечивает интересы контрагентов, поэтому после регистрации за компанией почти никакого надзора нет. В США интересы участников экономической деятельности защищены иными способами, в т.ч. посредством жесткого контроля: если компания планирует что-то распределить среди своих участников, выплатить дивиденды, реализовать имущество, она должна доказать, что после этого у нее еще останется достаточно активов для погашения требований кредиторов. В качестве доказательства директора фирмы обязаны под свою личную ответственность провести проверку состоятельности фирмы по одной из систем бухгалтерской отчетности. Попытки сфальсифицировать такую проверку в США влекут уголовную ответственность до 130 лет тюрьмы, всего-навсего...

Наши же создатели законов стремятся узаконить одновременно регистрацию без минимального уставного капитала и отсутствие в дальнейшем строгого контроля.

- Видимо, бизнесу в рамках существующих законов не хватает свободы?

- Такие попытки максимально либерализовать наше корпоративное законодательство под флагом расширения свободы для бизнеса мне кажутся неразумными. Никто ведь не выступает против бизнеса и его свобод. Просто надо учитывать, что в имущественном обороте действует не только бизнес (кстати, бизнес бывает и крупный, и мелкий, и понятно, кто кому будет диктовать свою волю), но и граждане-потребители и другие участники. К тому же время от времени проявляются очень важные публичные задачи. И поэтому необходимо обеспечить баланс интересов всех участников, а не преимущества для одного из них. К сожалению, этот баланс в Законе N 99-ФЗ не везде удалось выдержать.

Так, появилось новое деление хозяйственных обществ, корпораций на публичные и непубличные. Оно заимствовано из американского права, и предполагалось, что публичными могут быть только акционерные общества. Однако в принятой редакции эта классификация распространена и на общества с ограниченной ответственностью.

Важно понимать, что исторически сложились два основных вида хозяйственных обществ: акционерные и с ограниченной ответственностью. В обоих случаях требования кредиторов обеспечены имуществом общества. Акционерные общества - это те, акции которых находятся в свободном обороте. В обществах с ограниченной ответственностью доли не предназначены для свободного оборота, у них нет рыночной стоимости; доли переходят от одного владельца к другому в исключительных ситуациях, например в случае смерти участника или реорганизации юридического лица. Это форма организации среднего и мелкого бизнеса, она родилась в Германии. О других видах обществ мы пока говорить не будем.

Обществам противостоят товарищества. Их участники - или все (в полном товариществе), или не все (в коммандитном товариществе) - несут ответственность по долгам товарищества своим личным имуществом.

Каково же соотношение обществ и товариществ?

В США примерно 80% всех участников предпринимательских отношений - это либо индивидуальные предприниматели, либо товарищества (или, в их терминологии, партнерства).

В Европе обществ и товариществ примерно поровну.

В России зарегистрировано всего примерно 4,5 млн. юридических лиц. Из них 3,5 млн. обществ с ограниченной ответственностью, 200 тыс. акционерных обществ и примерно 600 тыс. некоммерческих организаций. Товариществ в 2008 г., когда мы начинали работу по совершенствованию гражданского законодательства, было 1200, а сейчас их стало еще меньше - всего 900 (штук, не тысяч!). То есть величины совершенно несопоставимые - более 3,5 млн. обществ и девять сотен товариществ.

Эти структурные различия объяснимы.

В Европе существуют в основном так называемые товарищества торгового права. Они представляют собой юридические лица только в рамках торгового права, а с точки зрения гражданского права они таковыми не являются. Товарищество торгового права может выступать как некая единая структура, заключать договоры, к нему можно предъявлять иски. Но рассчитываться по долгам, если у такого товарищества не хватит имущества, все его участники будут своим личным имуществом, солидарно и неограниченно.

Почему появилось такое полуюридическое лицо? Из соображений экономии. Когда действует юридическое лицо, во-первых, оно само платит налог с дохода, во-вторых, еще и каждый из его участников лично платит налог. А когда юридического лица нет, налог платят только участники. Это уже большая выгода. Кроме того, для таких товариществ не установлено требование о наличии минимального уставного капитала. У них свободная внутренняя организация: можно создавать любые органы с какой угодно компетенцией, можно не создавать. Любой участник вправе выступать от имени товарищества в целом. Как видим, преимущества серьезные, но взамен участники товарищества торгового права несут полную ответственность за его деятельность.

В хозяйственных обществах участники полной ответственности не несут, они рискуют только вкладами. Поэтому им не предоставлено никаких налоговых льгот, требуется обязательный минимальный уставный капитал, структура управления императивно предписана законом.

Такова европейская модель устройства товариществ и обществ.

Американская модель немного другая. Дело в том, что у американцев исторически нет деления корпораций на акционерные и с ограниченной ответственностью, и даже термин (shares) для обозначения и акций, и паев (долей) используется один и тот же. А в Европе, как и у нас в России, доли в обществе с ограниченной ответственностью и акции - это разные объекты гражданских прав со своими режимами. Наши экономисты, ориентированные на американский тип отношений, видимо, забыли об этом различии.

В Америке компании бывают либо публичные (если их shares, т.е. доли/акции, котируются на бирже, их чаще называют stock), либо частные, непубличные (обычно это маленькие компании, которые не выходят на биржу). Частные компании, или непубличные общества, называются private limited company или closed corporation (вот откуда у нас появился термин "закрытые акционерные общества"), для них внутренняя организация законодательно не устанавливается (некоторые российские экономисты уверены, что общество с ограниченной ответственностью - это полный аналог американской private limited company или closed corporation, что абсолютно не так: это разные виды юридических лиц, родившиеся в разных правопорядках). А вот для компаний публичных, чтобы предупредить злоупотребления и мошенничества, и американское, и английское законодательства очень жестко определяют их статус, права акционеров, порядок созыва общих собраний, порядок голосования и т.д. Причем регулируется все это не только законом, но и подзаконными актами, например, в США - актами комиссии по ценным бумагам и фондовым биржам, состоящими из многих сотен страниц.

Итак, наши "специалисты" решили, что теперь российские хозяйственные общества, причем не только акционерные, но и с ограниченной ответственностью, должны делиться на публичные и непубличные, хотя в европейской системе права общество с ограниченной ответственностью не может стать публичным. Зачем так сделано? На мой взгляд, для того чтобы максимально ослабить императивный характер регулирования организации хозяйственных обществ. Это существенный недостаток Закона N 99-ФЗ. Обосновывается данный подход ссылкой на то, что внутренняя организация непубличных обществ, или частных корпораций, якобы никого не интересует. На самом деле это не так: внутренняя структура никого не интересует в товариществах, потому что товарищи несут полную ответственность по долгам общества своим личным имуществом. А вот внутренняя структура обществ интересует всех, в том числе потенциальных кредиторов, потому что в конечном итоге от этого может зависеть возможность удовлетворения их требований.

- Евгений Алексеевич, как трактуется законодателем корпоративное соглашение?

- Проблема корпоративного соглашения - следствие упомянутого деления корпораций на публичные и непубличные. Законодатели предлагают: пусть в частных, непубличных обществах корпоративным соглашением регулируется все, а в публичных - отдельные аспекты по мере возможности. А что такое корпоративное соглашение? Это договор между участниками корпорации, и они, конечно, могут его заключить. Но что может стать предметом их соглашения?

Прежде всего - это вопрос о том, как участник может продать свои акции или доли. Например, один акционер договорится с другим о том, что, прежде чем продать акции или доли на бирже, они обязаны предложить их друг другу. Здесь возражений нет.

Также может идти речь о процедуре голосования, допустим, о совместном голосовании по каким-то вопросам. Здесь я вижу потенциальные проблемы. Какие последствия повлечет нарушение такого соглашения? Если это обычный гражданско-правовой договор, как на него и смотрят европейцы, то наказанием для виновного в нарушении будет либо возмещение убытков, либо неустойка, если она определена в этом договоре. Однако представителей Минэкономразвития России это не устраивает: по их мнению, убытки в наших судах не докажешь, неустойка по ст. 333 ГК РФ часто снижается, поэтому нужно установить настолько большую неустойку, чтобы ни у кого даже мысли не возникло голосовать не так, как договорились. Однако ситуация нарушения соглашения имеет еще одну сторону. Допустим, участники договора проголосовали не так, как договаривались, и общество приняло не то решение, на которое кто-то рассчитывал исходя из корпоративного договора. Спрашивается, этот договор обязывает само общество? По логике - нет, потому что общество, хотя оно создано в том числе участниками договора, является самостоятельным субъектом. Однако не исключено, что у представителей Минэкономразвития России иное мнение.

Ряд проблем может создать положение ст. 67.2 ГК РФ о том, что корпоративные соглашения вправе заключать все или некоторые участники общества. Формулировка допускает, что таких соглашений может быть несколько, а значит, на спокойное существование общества рассчитывать трудно. Предположим, оно состоит из 100 членов. 20 заключили одно корпоративное соглашение, еще 20 - другое, 60 не заключили ничего. Потом часть подписавших второе соглашение откажется от него и присоединится к первому соглашению. Смогут ли все они договориться?

Также неверным представляется решение отказаться от принципа пропорциональности. Что я имею в виду? В статье 66 ГК РФ мы изначально закрепили принцип пропорциональности. Нам казалось очевидным и логичным, что количество внесенного имущества определяет степень участия, т.е. тот, кто внес треть имущества, имеет треть голосов, несет треть убытков и т.д. Но в Минэкономразвития России полагают, что этот подход устарел и сейчас все должно быть иначе: один участник может вложить долю процента, а второй все остальное, при этом первый получит все голоса (или по крайней мере право вето) и все дивиденды, второй - все убытки и никаких голосов (или максимум один голос).

После долгих споров принцип пропорциональности все же был записан как общее правило. "Объем правомочий участников хозяйственного общества определяется пропорционально их долям в уставном капитале", - гласит п. 1 ст. 66 ГК РФ. Но дальше сказано, что "иной объем правомочий участников", правда, непубличного хозяйственного общества, "может быть предусмотрен уставом общества, а также корпоративным договором". Это положение Закона N 99-ФЗ уже действует. При этом содержание корпоративного соглашения составляет коммерческую тайну, на этом настаивали и Минэкономразвития России, и юристы, которые его поддерживают. Это означает, что суть договора неизвестна никому, кроме его участников, в том числе другим членам общества, а отступить от принципа пропорциональности при таких условиях несложно.

Корпоративное соглашение, которое называется соглашением по управлению партнерством, полностью определяет существование хозяйственных партнерств, и здесь тоже не все гладко. Этот новый вид юридических лиц появился согласно Федеральному закону "О хозяйственных партнерствах", принятому благодаря усилиям Минэкономразвития России и вопреки всем возражениям разработчиков, отрицательным заключениям Совета при Президенте РФ по кодификации гражданского законодательства и т.д. Соглашение это тайное, оно не основано на принципе пропорциональности, кроме того, в нем вправе участвовать любые третьи лица, которые не обязаны ничего вносить, но могут всем руководить и оставаться при этом в тени. Наши оппоненты говорили, что в этой роли будет выступать, например, банк, который дает кредит и хочет контролировать деятельность компании. Однако с той же вероятностью данную нишу могло занять высокое должностное лицо, которому запрещено заниматься коммерческой деятельностью, или субъект, отмывающий незаконно полученные доходы, или даже террорист. Мы хотели предупредить такое развитие событий. При подготовке Закона N 99-ФЗ в результате жарких споров удалось договориться о том, что соглашение по управлению партнерством может быть только одно и в нем должны участвовать все партнеры, кроме того, участника партнерства нельзя полностью лишить права на управление. Также в ст. 67.2 ГК РФ конкретизированы требования к третьим лицам: они могут участвовать в корпоративном соглашении в целях обеспечения своих охраняемых законом интересов.

Тем не менее корпоративное соглашение остается тайным, допускающим любые отступления от принципа пропорциональности, а также участие почти любых третьих лиц, и никому, кроме участников соглашения, об этом неизвестно. Это соглашение обязывает хозяйственные общества действовать определенным образом, а если условия соглашения нарушены, решение общества может быть признано недействительным. Более того, Минэкономразвития России решило, что действие соглашения должно распространяться и на тех, с кем общество ведет дела. То есть контрагенты, не являющиеся членами общества, теперь связаны этим корпоративным соглашением.

В статью 67.2 ГК РФ нам удалось внести положение о том, что если в корпоративном соглашении участвуют третьи лица, то оно перестает быть корпоративным соглашением, а становится особым договором, созданным по модели корпоративного соглашения. Еще мы добились закрепления в ГК РФ нормы о том, что общество должно быть информировано хотя бы о наличии внутри него корпоративного соглашения. Подчеркиваю - о самом факте его заключения, а не о содержании.

В пункте 9 ст. 67.2 ГК РФ сказано: "Кредиторы общества и иные третьи лица могут заключить договор с участниками общества, по которому участники общества обязуются осуществлять свои корпоративные права определенным образом". Понимаете, что получается? Реально корпорацией управляют уже не те, кто ее создал и в нее что-то вложил, а третьи лица. С помощью этих корпоративных соглашений корпорации превращаются в какую-то масонскую ложу, структуру которой не знают и никогда не узнают не только третьи лица, но и правопреемники участников. Такого нет нигде в Европе. Такого нет даже в США.

Если корпоративное соглашение заключается для того, чтобы обязать участника каким-то образом продавать свой пакет акций, это еще куда ни шло. Ставится цель заставить всех голосовать определенным образом? С большой натяжкой, но с этим тоже можно согласиться. Но использовать корпоративное соглашение, чтобы обеспечить участие неизвестных третьих лиц, обязывать само общество и его контрагентов через тайный договор, который подписали даже не все участники корпорации... Я этого не понимаю, но это теперь есть в законе. Как это будет работать? Не знаю.

- Какие изменения коснулись юридических лиц?

- Вообще юридическое лицо - опасная для оборота конструкция, потому что это, по сути, щит от кредиторов. Контрагенты ведут дела с хозяевами корпорации, а когда приходят требовать долги, им говорят, что корпорация - это самостоятельный субъект, вот с нее и получите, что сможете. Это одна из причин, по которой видов юридических лиц должно быть как можно меньше, поскольку тем самым оборот становится прозрачнее. В европейском праве известны восемь основных моделей юридических лиц. А в России, и это наша беда, только некоммерческих корпораций около 40 видов, и о каждом из них есть свой закон: отдельными видами юридических лиц являются торговые палаты, адвокатские палаты, нотариальные палаты, политические партии, профсоюзы и т.д. Работая над совершенствованием ГК РФ, мы старались максимально сократить их количество и оставить только два вида: общественные организации граждан (в них участвуют физические лица) и ассоциации, или союзы (в них могут входить юридические лица). Но упростить и унифицировать эту систему не удалось, более того, в новом законе появилось несколько новых видов юридических лиц, существование которых не вызвано никакой разумной потребностью.

Хозяйственные партнерства, которые я уже упомянул, воплощают стремление максимально закрыть бизнес от всех, даже от контрагентов по бизнесу и от собственных партнеров.

Снова признаны юридическими лицами крестьянские и фермерские хозяйства, которые нигде в мире не являются юридическими лицами, поскольку необходимости в этом нет. У нас теперь это разновидность товариществ: есть полные товарищества, товарищества на вере, или коммандитные, и крестьянские и фермерские хозяйства. Это означает, что крестьянские и фермерские хозяйства несут полную ответственность всем своим имуществом по долгам, могут быть подвергнуты процедуре банкротства и т.д. Зачем? Не знаю!

Появились два новых вида некоммерческих корпораций, говорить о которых мне просто стыдно. Особыми видами юридических лиц признали казачьи общества (по сути - разновидность общественной организации) и общины малочисленных народов Севера и Дальнего Востока (представляющие собой разновидность потребительских кооперативов). Все их особенности, послужившие обоснованием такого решения, к специфике юридического лица не имеют никакого отношения.

Закреплен новый вид унитарной организации - публично-правовая компания. Это компания, не имеющая членства, по сути унитарная организация, притом некоммерческая. Иначе говоря, публично-правовые компании - это госкорпорации и госкомпании, только названные по-новому. При разработке Концепции развития гражданского законодательства и первого варианта изменений в ГК РФ нам удалось доказать, что государственные корпорации - это крайне неудачный вид юридического лица. Но они дают возможность бесконтрольно распоряжаться колоссальными бюджетными средствами и эту возможность хотят сохранить. И когда Президент РФ порекомендовал преобразовать госкорпорации в некий разумный вид юридического лица, взамен им придумали публично-правовые компании и даже собирались дать им некие публичные функции. Какие? И почему компании должны осуществлять публичные функции в качестве органа власти? Вопросов много, ответов на них нет. Совет по кодификации дважды давал отрицательные отзывы, и соответствующие законопроекты сняли с рассмотрения, они, по-моему, даже не попали на первое чтение в Госдуму. Но термин в ГК РФ все же ввели.

Отмечу несколько новелл, о которых мы узнали, только когда увидели в "Российской газете" официальный текст закона. Их даже не обсуждали, тем более они не входили ни в один из предыдущих проектов. Такое даже Минэкономразвития России не могло придумать.

Во-первых, согласно п. 1 ст. 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие от его имени. Так было всегда. Но теперь в конце этой нормы дана ссылка на п. 1 ст. 82 ГК РФ. Данная статья посвящена представительству, а ее п. 1 - сделкам, совершенным представителем. Это означает, что орган юридического лица (в частности директор) теперь является представителем, у которого есть полномочия, оформленные доверенностью либо вытекающие из закона или из обстановки, в которой он действует. Нельзя сказать, что это принципиально неправильно, например, в Германии органы юридического лица как раз являются его представителями. Но при таком решении надо кардинально менять в законодательстве все, что связано с этим положением. После пяти лет работы над гражданским законодательством как системой это положение прозвучало для разработчиков как гром среди ясного неба. Остается только развести руками.

Во-вторых, введено право участника хозяйственного общества требовать исключения из общества другого участника. В это трудно поверить! Я всегда полагал, что можно потребовать исключения человека, например, из партии из-за несоответствия его взглядов партийным принципам или из кооператива, поскольку он не платит взносы. Но из акционерного общества? На каком основании один акционер может требовать исключения другого, если акционеры состоят в отношениях только с обществом, а между собой - только если они заключили корпоративное соглашение? Тем не менее теперь такое правило есть, правда, оно не распространяется на участников публичных хозяйственных обществ.

В-третьих, появился новый признак корпораций: теперь это не только организации, построенные на началах членства (ст. 65.1 ГК РФ), но и юридические лица, учредители или участники которых обладают правом участия в них и формируют их высший орган. Такого признака корпорации никогда не было нигде в Европе, а у нас теперь есть. И мы узнали об этом также из "Российской газеты".

Много и других погрешностей. Они просочились в текст закона без ведома и разработчиков, и представителей Президента РФ, и, мне кажется, даже депутатов. И сейчас никто не может пояснить, откуда взялись эти "шедевры" юридической мысли.

Над некоторыми вставками поработало Минэкономразвития России. В статью 52 ГК РФ, где говорится об учредительных документах юридического лица, включено положение о внутренних документах корпорации, не являющихся учредительными. Спрашивается, кто мешает их принимать в каком угодно виде и зачем об этом писать в законе? Однако все не так просто. Мы ввели в ГК РФ очень хорошие, я считаю, нормы о том, что любое лицо (юридическое или физическое), которое контролирует деятельность юридического лица или имеет возможность определять его решения, должно вести себя разумно и добросовестно, действовать в интересах этого юридического лица и обязано возместить убытки, причиненные этому юридическому лицу. Но отвечать за ущерб директорам (а речь прежде всего о них) не хочется, и чтобы подстраховаться, наши экономисты решили использовать американский опыт. В США директор корпорации или член совета директоров не может быть привлечен к ответственности за вред, причиненный корпорации, если он честно соблюдал предписания ее регламентов и правил. Соответственно, упомянутые внутренние документы помогут российским директорам, которые сами же эти документы и разрабатывают, уйти от наказания. Таким образом, эффективная и разумная в американской системе координат норма, пересаженная в чуждую для нее почву, может стать обоснованием злоупотреблений. Ни к чему хорошему это не приведет.

- Как в целом Вы оцениваете Закон N 99-ФЗ - как успех или как неудачу?

- Он производит двойственное впечатление. В нем отразились и все противоречия наших современных законотворчества и правоприменения, и отсутствие какой бы то ни было единой линии в обществе. Многие нормы - результат компромисса, и этот компромисс не устраивает ни Минэкономразвития России, т.е. бизнес, ни нас, разработчиков. В состав рабочей группы входили и ученые, и представители судов разного уровня, т.е. люди в принципе независимые, которые искренне пытались найти некий баланс интересов и сделать логичный, непротиворечивый и эффективный закон. Несмотря на все усилия, сделать это не получилось.

Где-то Закон N 99-ФЗ успешно пошел по европейскому пути, в чем-то неудачно пошел по американскому пути, местами вообще все перемешано. Как это оценить в целом? Не знаю. Я очень надеюсь, что практика будет исправлять огрехи законодателей.

- Евгений Алексеевич, большое спасибо за содержательную беседу. Будем ждать Ваших новых комментариев.

"Законодательство", N 10, октябрь 2014 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См. об этом также: Интервью с доктором юридических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ, заведующим кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, заместителем председателя Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства Е.А. Сухановым // Законодательство. 2012. N 1.