Межотраслевая и внутриотраслевая преюдиция приговоров и связанных с ними судебных актов (П.А. Скобликов, "Закон", N 8, август 2013 г.)

Межотраслевая и внутриотраслевая преюдиция*(1) приговоров и связанных с ними судебных актов

В статье рассмотрены слабо освещенные и не разработанные в юридической литературе проблемы межотраслевой и внутриотраслевой преюдиции приговоров и связанных с ними судебных актов. На основе анализа современных тенденций российского права автор поднимает вопросы преюдиции актов гражданского судопроизводства в уголовном процессе и преюдициального значения приговоров, вынесенных в особом порядке судебного разбирательства; показывает опосредованную связь межотраслевой преюдиции с амнистией, прекращением уголовного преследования по нереабилитирующим обстоятельствам, вопросами возмещения вреда лицам, пострадавшим от преступлений, и др. В каждом случае предложено авторское решение анализируемой проблемы.

Последние 25 лет в России ознаменованы глубокими и масштабными законодательными изменениями, оказавшими серьезное влияние на институт преюдиции в целом и на преюдицию в уголовном судопроизводстве и преюдицию уголовных актов в иных видах судопроизводства в частности.

I

За истекшее время в первую очередь кардинальным образом изменилось место суда в государственном устройстве: обретя качество самостоятельной ветви государственной власти, он получил контрольно-надзорные функции относительно любых исполнительных и законодательных органов, стал высшим арбитром в любых конфликтах. Во времена СССР эта функция де-факто, а отчасти и де-юре исполнялась партийными органами.

Одновременно в российской правовой системе произошли и другие важные изменения.

С одной стороны, размежевание отраслей процессуального права, во многом обусловленное существенным изменением их судоустройственных и судопроизводственных принципов, стало более четким.

Так, в судебном процессе советского образца, независимо от отраслевой принадлежности, принципы объективной истины, активной роли суда и законности превалировали над принципами состязательности и диспозитивности. В ходе реформ в гражданском процессе принцип объективной истины был заменен принципом истины судебной или формальной, одновременно ощутимо усилилась диспозитивность и состязательность. Сложившаяся ситуация во многом определяет связь исхода гражданского дела с финансовыми и иными возможностями конфликтующих субъектов, достижением или недостижением ими компромисса. Активность суда поставлена в значительную зависимость от волеизъявления сторон. В результате обострился вопрос о том, следует ли без проверки принимать в уголовном процессе выводы, к которым пришел суд, рассматривающий гражданское дело.

Существенные изменения произошли и в уголовном процессе, где также усилился принцип состязательности, расширился круг дел частного обвинения и одновременно снизилась активность суда. Однако последняя отчасти компенсируется сохранением предварительного расследования, расширением возможностей и возрастанием значения оперативно-разыскной деятельности, а также расширением роли прокуратуры в судебном разбирательстве и другими обстоятельствами. В результате принцип публичности как основа уголовного процесса сохранил свое значение, и различия между гражданским и уголовным процессом стали более глубокими и принципиальными.

На место специфических органов исполнительной власти советского периода (государственного арбитража) пришли арбитражные суды - самостоятельная ветвь судебной власти, первоначально предназначенные для разрешения хозяйственных споров. Однако их юрисдикция и роль в жизни российского общества возросли настолько, что можно говорить о своего рода экспансии арбитражных судов. Ее косвенным подтверждением является Определение Конституционного Суда РФ от 15.01.2008 N 193-О-П (далее - Определение N 193-О-П)*(2), в котором вопреки отечественной правой доктрине и Конституции РФ употребляется термин "арбитражное судопроизводство"*(3).

Примечание. В настоящее время в арбитражный процесс может быть вовлечен не только хозяйствующий субъект, но и любой гражданин, не являющийся предпринимателем. По многим вопросам АПК РФ "сверстан" таким образом, словно уголовного законодательства и судопроизводства не существует*(4).

С другой стороны, происходит постоянное взаимопроникновение процессуальных норм и институтов различной отраслевой принадлежности, их заимствование и более тесное увязывание между собой.

Таким образом, современные тенденции развития отечественной правовой системы объективно оказывают разнонаправленное влияние на преюдицию, дают много аргументов в пользу ограничения сферы действия и даже упразднения этого института, но вместе с тем представляют некоторые доводы для его сохранения.

В результате в УПК РФ 2001 г. законодатель отказался от межотраслевой преюдиции*(5), сохранив ее лишь для приговоров, но и эта внутриотраслевая преюдиция была закреплена как нестрогая, проверяемая*(6). Позже, однако, было принято имевшее большой резонанс Определение N 193-О-П, фактически вернувшее в уголовный процесс межотраслевую преюдицию. А 29.02.2009 законодатель внес изменение в ст. 90 УПК РФ, выдержанное в заданном КС РФ русле*(7). В результате была закреплена межотраслевая преюдиция, ставшая тотальной. Если в предыдущем кодексе (УПК РСФСР 1960 г.) она существовала только в отношении судебных актов по гражданским делам, то теперь преюдициальное значение имеют также решения, вынесенные в административном судопроизводстве. Кроме того, законодатель упразднил проверяемую и ввел строгую внутриотраслевую преюдицию для любых приговоров.

Вслед за законодательными нормами изменилась и правоприменительная практика.

Названные события требуют осмысления, анализа и оценки с целью выявления существующих и потенциальных проблем, а также разработки мер по их преодолению. Работа над этой темой очень сложна, поскольку предполагает не только компетентность в теории и практике отдельных разновидностей процесса; требуются основательные познания в области уголовного, гражданского, арбитражного, административного процессов, отчасти - гражданского и уголовного права, а также знание конституционного права, теории права и др. Этим же обстоятельством объясняется отсутствие консенсуса среди исследователей почти во всем вопросам, связанным с преюдицией.

II

Пожалуй, наиболее острой и сложной, имеющей огромное практическое значение и привлекающей серьезное внимание юристов является проблема преюдициального значения актов гражданского судопроизводства в уголовном процессе. Свою позицию по данной проблеме автор настоящей статьи достаточно подробно высказал в работе, опубликованной несколько лет назад*(8), поэтому нет нужды повторять здесь уже известные положения.

Вместе с тем имеет смысл хотя бы вкратце рассмотреть важный тезис, заявленный в рамках указанной проблематики несколько лет назад не только в юридической литературе, но и в СМИ*(9). Этот тезис был призван повлиять на общественное мнение, а через него - на законодателя и правоприменительную практику и получил широкую известность. Сформулирован он следующим образом: "Не может рассматриваться как преступление и быть основанием для уголовного преследования гражданско-правовая сделка, законность которой подтверждена вступившим в силу судебным решением". Такой посыл имеет не только теоретическое, но и большое практическое значение, он оказывает заметное влияние на реальную уголовную политику и принципиальные процессуальные решения по уголовным делам и сообщениям о преступлениях определенной категории, предопределяет снижение защищенности лиц, пострадавших от изощренных преступлений, прежде всего экономических.

Если проанализировать приведенный тезис внимательно, то можно увидеть, что в нем соединено несколько утверждений, и вот главные из них.

Первое: при определенных условиях гражданско-правовая сделка не может рассматриваться как преступление. Значит, при других условиях - может.

Вряд ли квалифицированный специалист в области уголовного права согласится с этим, поскольку состав преступления имеет сложную структуру, которая ни при каких условиях не сводится к гражданско-правовой сделке. Такая сделка в отдельных случаях входит в объективную сторону преступления, но не более того*(10). Сама по себе она никогда не может рассматриваться как преступление!

Второе утверждение: при определенных условиях гражданско-правовая сделка не может быть основанием для уголовного преследования. Значит, при других условиях - может.

Полагаем, что с этим утверждением уже не согласится квалифицированный специалист в области уголовного процесса. Ведь уголовное преследование - это процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ), и принимать меры по изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления, прокурор и органы предварительного расследования обязаны в каждом случае обнаружения признаков преступления (ч. 2 ст. 21 УПК РФ).

Поскольку совершение гражданско-правовой сделки само по себе не может рассматриваться как преступление (о чем сказано выше), то и основанием для уголовно-правового преследования один лишь факт ее заключения быть не может в принципе, ибо он не дает оснований для возбуждения уголовного дела.

Третье утверждение: законность гражданско-правовой сделки может быть установлена судом, который вправе выдать всестороннее заключение о том, что та или иная сделка безукоризненна во всех отношениях.

Думается, что с этим тезисом по ряду причин не согласятся квалифицированные цивилисты. Во-первых, в соответствии с законом добросовестность участников гражданского оборота предполагается и по общему правилу их сделки не нуждаются в универсальном судебно-экспертном заключении о законности. Во-вторых, в ряде случаев заинтересованное лицо может заявить в суд требование признать оспоримую сделку недействительной или применить последствия недействительности ничтожной сделки. Однако перечисленные правовые категории (недействительность и ничтожность сделки) не являются синонимами ее незаконности. "Законность сделки" - термин, чуждый гражданскому судопроизводству. В-третьих, заявляя свое требование, заинтересованные лица обязаны указать определенное основание (фактическое и правовое) для признания сделки недействительной или для применения последствий ничтожности сделки, и суд ограничен при рассмотрении дела указанным основанием. Он не перебирает и не рассматривает другие возможные основания для обращения с иском по поводу определенной сделки (это противоречит краеугольному принципу гражданского процесса - принципу диспозитивности, да и невозможно фактически). Поэтому суд не дает и не вправе давать заключение о законности той или иной сделки.

Упомянем также, что рассматриваемый тезис в несколько иной редакции (не меняющей суть идеи)*(11) был включен в проект Концепции модернизации уголовного законодательства в экономической сфере, подготовленной АНО "Центр правовых и экономических исследований" (Москва) в сотрудничестве с Институтом современного развития (Москва)*(12).

К сожалению, приходится констатировать: на практике указанный тезис, независимо от намерений его авторов и сторонников, создает предпосылки (не основанные на праве, но преподносимые в качестве таковых) для ухода от уголовной ответственности лиц, совершивших мошенничества под прикрытием гражданско-правовой сделки, а также иные преступления, объективная сторона которых предполагает заключение такой сделки*(13).

III

В рамках другой, в значительной степени теоретической проблемы, опосредованно влияющей и на практику, стоит вопрос о том, является ли преюдиция в уголовном судопроизводстве правовым институтом. Исследователи, отвечающие на этот вопрос отрицательно, в подкрепление своей позиции приводят два аргумента.

Первый сводится к следующему: правовой институт есть совокупность правовых норм одной отрасли права, регулирующих однородные общественные отношения. Однако правовые институты могут охватывать несколько отраслей (например, подведомственность, представительство, доказательства и др.). Именно такой институт прослеживается в положениях УПК, ГПК, АПК РФ и др. по вопросам преюдиции.

Второй аргумент состоит в том, что в УПК РФ преюдиции посвящена ст. 90, но одна норма не может выступать в качестве правового института, поскольку последний образуется из группы норм, регулирующих схожие общественные отношения, которые составляют часть предмета регулирования отрасли права*(14). Таким образом, сторонники этой позиции отождествляют статью законодательного акта и правовую норму, что противоречит общепризнанным положениям теории отечественного права. Фактически в одной статье может быть закреплено несколько норм, и ст. 90 УПК РФ не является в этом смысле исключением (в нынешней редакции она содержит по крайней мере две нормы: генеральную и субсидиарную). Кроме того, УПК РФ - основной, но не единственный источник уголовно-процессуального права. Правовые нормы, имеющие отношение к регулированию вопросов преюдиции, закреплены в Конституции РФ и в некоторых федеральных конституционных законах. Наконец, для определения границ преюдиции в уголовном процессе необходимо применять и нормы, содержащиеся в ГПК, АПК и КоАП РФ.

IV

Не получил надлежащего решения (по крайней мере на уровне законодательства) вопрос о преюдициальном значении приговоров, вынесенных в особом порядке судебного разбирательства (разд. Х УПК РФ). Он, в свою очередь, является частью общей проблемы - пределов действия внутриотраслевой преюдиции в уголовном судопроизводстве.

По нашему мнению, имеющий преюдициальное значение приговор - это вступивший в законную силу итоговый процессуальный документ, содержащий вывод о виновности (невиновности) подсудимого и отражающий обстоятельства, которые входят в предмет доказывания по новому уголовному делу и установлены на основании исследованных и оцененных судом доказательств.

Некоторые исследователи критикуют прежнюю редакцию ст. 90 УПК РФ, предусматривавшую нестрогую преюдицию и позволявшую суду проводить дополнительную проверку преюдициальных обстоятельств, если они вызывали сомнение; одновременно они одобряют законодателя, исключившего из текста ст. 90 УПК РФ слова "если эти обстоятельства не вызывают сомнений у суда"*(15).

Мы уверены, что критический подход к тем или иным законодательным положениям подразумевает не только анализ их возможных или действительных недостатков, но и понимание презумпции добросовестности и профессионализма законодателя. Нужно пытаться увидеть аргументы, которыми он руководствовался, формулируя соответствующие положения, а затем взвешивать все за и против.

Между тем обнаружить аргументы в пользу прежней редакции ст. 90 УПК РФ нетрудно. Ее критики обычно согласны с тем, что существование преюдиции в уголовном процессе позволяет принимать без повторного доказывания обстоятельства, которые уже были предметом судебного исследования. Однако суд далеко не всегда выносит приговор на основании исследованных им доказательств. Например, при особом порядке судебного разбирательства, поскольку подсудимый признает свою вину, судья не проводит в полном объеме исследование и оценку доказательств, собранных по уголовному делу. Могут быть исследованы лишь обстоятельства, характеризующие личность подсудимого, и факты, смягчающие и отягчающие наказание (ч. 5 ст. 316 УПК РФ).

В результате в рассматриваемой научной позиции наблюдается скрытое противоречие.

Примечание. Поскольку в настоящее время в ст. 90 УПК РФ закреплена строгая преюдиция относительно любых приговоров, то и приговор, вынесенный в особом порядке судебного разбирательства, обладает свойством преюдицальности.

Если установленные им обстоятельства входят в предмет доказывания по другому уголовному делу, то суд, безусловно, принимает их без проверки. Однако предыдущим судом эти обстоятельства не исследовались и в связи с этим не должны иметь преюдициального значения - если последовательно развивать другое приведенное выше утверждение. Отметим, что такие ситуации не исключительны. Как свидетельствует судебная статистика, ежегодно в особом порядке судебного разбирательства рассматриваются уголовные дела в отношении более чем полумиллиона человек. Причем количество таких приговоров примерно в два раза превышает число вынесенных в обычном порядке*(16).

Во что может вылиться данное противоречие на практике? Допустим, гражданин предан суду по обвинению в незаконном хранении огнестрельного оружия, подброшенного ему недоброжелателями. Поскольку в деле появились веские доказательства вины, подсудимый (по рекомендации защитника или самостоятельно) счел для себя более выгодным признать вину, которой не было, ходатайствовать о вынесении приговора без судебного разбирательства и получить тем самым гарантированное смягчение наказания (которое на практике при отсутствии судимости будет условным). Позже, однако, выяснилось, что изъятым у осужденного гражданина оружием было совершено убийство, при этом он был знаком с потерпевшим и имел мотив. Гражданину предъявили обвинение в убийстве, и факт владения орудием убийства вошел в предмет доказывания как не требующий доказательства в силу преюдициальности предыдущего приговора. Если в этой ситуации руководствоваться ст. 90 УПК РФ в прежней редакции, то суд, выслушав объяснение подсудимого об истинных причинах признания им своей вины в ранее рассмотренном деле, имел право поставить факт владения оружием под сомнение и подвергнуть его дополнительной проверке. В условиях же действия ст. 90 УПК РФ в нынешней редакции такого права у суда нет - он обязан принять вывод предыдущего суда об этом факте как непреложную истину.

Именно поэтому, на наш взгляд, целесообразно вернуться к прежней редакции ст. 90 УПК РФ по рассматриваемому аспекту либо изложить ее иначе, с тем чтобы установленные в приговоре суда обстоятельства имели непреложное преюдициальное значение (строгая преюдиция) только в случае, если они в полном объеме исследовались в судебном заседании.

С преюдицией связана еще одна практическая проблема, которая сказывается на положении лиц, пострадавших от преступлений.

Вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу имеет преюдициальное значение в гражданском деле по иску потерпевшего (физического или юридического лица) о возмещении вреда, причиненного преступлением (ч. 4 ст. 61 ГПК РФ). В результате положение истца (потерпевшего) облегчается, поскольку ему не приходится доказывать факт совершения против него противоправных действий (они устанавливаются приговором) и то, что эти действия совершены ответчиком (осужденным).

Однако зачастую производство по уголовному делу прекращается в силу акта амнистии и по другим не реабилитирующим подозреваемого (обвиняемого) обстоятельствам (например, вследствие истечения срока давности привлечения к уголовной ответственности - ст. 78 УК РФ). Важно отметить, что для прекращения производства по этим основаниям требуется согласие лица, привлеченного к уголовной ответственности. При этом по делу обычно уже собраны или могут быть собраны достаточные доказательства вины фигуранта, и в любом случае его согласие на прекращение уголовного преследования, отсутствие стремления добиться полной реабилитации косвенно свидетельствуют о наличии вины.

Поскольку суд не рассматривает такие дела и не выносит по ним приговоры, в гражданском деле нельзя использовать правило о преюдиции, поэтому положение лиц, пострадавших от преступлений, ухудшается. Они остаются наедине со своими проблемами.

Примечание. Таким образом, возникает коллизия: аналогичные уголовные дела с тождественной доказательственной базой могут разрешиться по-разному в зависимости от множества факторов - будет ли объявлена амнистия или нет (в российских реалиях она обычно обусловлена близостью какой-либо праздничной даты), насколько расторопными и умелыми окажутся оперативные работники, следователи, сотрудники прокуратуры (быстрое выявление, раскрытие и расследование преступления не позволят истечь сроку давности, и наоборот) и т.д.

И все эти обстоятельства будут иметь серьезные гражданско-правовые последствия для лиц, пострадавших от преступлений. В одних обстоятельствах их положение лучше, в других - значительно хуже. Следует также добавить, что во втором случае остается без рассмотрения гражданский иск, если он был заявлен потерпевшим в рамках уголовного дела. Мы полагаем, что тем самым нарушается конституционный принцип равенства прав граждан и недопустимости их произвольного ограничения (ч. 2 ст. 19 Конституции РФ), ущемляется конституционное право потерпевших от преступлений на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст. 52 Конституции РФ).

Как можно исправить ситуацию? Одним из решений данной проблемы могло бы быть закрепление в законодательстве правила о том, что для прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям требуется согласие не только лица, привлеченного к ответственности, но и потерпевшего. В случае несогласия последнего освобождение от уголовной ответственности должно быть возможно только после вынесения приговора.

П.А. Скобликов,

профессор Академии управления МВД России,

доктор юридических наук

"Закон", N 8, август 2013 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) В самом общем виде преюдиция - это юридическое правило, заключающееся в том, что обстоятельства, установленные одним судебных актом, при рассмотрении последующих дел признаются как истинные без дополнительной проверки.

*(2) Определение называется "По жалобе гражданина Суринова Татевоса Романовича на нарушение его конституционных прав статьей 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации".

*(3) В ч. 2 ст. 118 Конституции РФ установлено, что судебная власть осуществляется посредством четырех видов судопроизводства: конституционного, гражданского, административного и уголовного. Основанием для этой классификации является предмет рассмотрения. В рамках арбитражного процесса осуществляется два вида судопроизводства - гражданское и административное, где разрешаются гражданские и административные дела. "Арбитражных" дел как таковых не существует.

*(4) Подробнее см.: Скобликов П.А. Арбитражный и уголовный процессы: коллизии в сфере доказывания и пути их преодоления. М., 2006.

*(5) В УПК РСФСР 1960 г. (действовавшем по 31.06.2002) была включена посвященная межотраслевой преюдиции ст. 28 "Значение решений и определений суда по гражданским делам для разрешения уголовных дел". Согласно ей вступившее в законную силу решение, определение или постановление суда по гражданскому делу обязательно для суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание, при производстве по уголовному делу, - но только по вопросу о том, имело ли место определенное событие или действие, а не в отношении виновности обвиняемого. Аналогично решался вопрос о преюдициальности в УПК РСФСР 1923 г. (ст. 12).

*(6) Напомним изначальную редакцию ст. 90 "Преюдиция" УПК РФ: "Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки, если такие обстоятельства не вызывают сомнений у суда. При этом такой приговор не может предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле".

*(7) И с этого момента ст. 90 УПК РФ гласит, что "обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. При этом такие приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле".

*(8) См.: Скобликов П.А. Проблемы современной преюдиции: арбитражный процесс блокирует уголовный? // Закон. 2010. N 4. С. 178-191.

*(9) См., напр.: Юргенс И., Морщакова Т. Уголовный кодекс и экономика: карать, не разрушая // Ведомости. 2010. 13 окт.; Радченко В., Бабаков А. Модернизация уголовного законодательства. Срок за прибыль // Ведомости. 2011. 16 февр.; стенограмма выпуска программы "Облака" от 11.01.2011. С. 2 (радиостанция "Голос России": http://www.prison.org/download/oblaka/oblaka_110111.pdf); и др.

*(10) К примеру, ст. 174 УК РФ предусматривает ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем. Это преступление в качестве обязательного условия предполагает совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом, однако для наступления уголовной ответственности участников сделки необходимо, чтобы: 1) имущество, являющееся предметом сделки, была приобретено преступным путем; 2) это имущество приобрели иные лица (не участники сделки); 3) участники сделки знали о преступном происхождении имущества; 4) участники сделки посредством ее совершения имели целью придать правомерный вид владению, пользованию и распоряжению данным имуществом. Если хотя бы одно из перечисленных обстоятельств отсутствует, то отсутствует и преступление, предусмотренное ст. 174 УК РФ.

*(11) Дословный текст обновленной редакции: "Сделка и (или) иное действие, явившееся основанием возникновения, изменения или прекращения гражданских, земельных, налоговых и иных правоотношений, законность которых подтверждена вступившим в законную силу судебным решением, не может рассматриваться как общественно опасное деяние, пока судебное решение не опровергнуто в предусмотренном законом порядке".

*(12) См.: Концепции модернизации уголовного законодательства в экономической сфере. М., 2010. С. 51.

*(13) Более полные соображения, пригодные для всестороннего критического анализа рассмотренного тезиса, предложены автором в упомянутой выше статье (см. сн. 8).

*(14) См., напр.: Шинкевич Д.В. Особенности уголовно-процессуального доказывания при оказании правовой помощи иностранными государствами. Красноярск, 2006. С. 50.

*(15) См., напр.: Гореликова А.Г. Преюдиция в уголовном процессе Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. М, 2010. С. 55-56.

*(16) Отметим также, что доля приговоров, вынесенных в особом порядке, год от года возрастает. Так, согласно отчету судов по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции в 2012 г. 517 769 лиц осуждены в порядке гл. 40 УПК РФ и еще 2099 лиц - в порядке гл. 40.1 УПК РФ, в то время как всего за указанный период приговоры вынесены в отношении 764 263 чел. Таким образом, доля лиц, осужденных в особом порядке, составила 68% (в 2011 г. - 64%).