Новый этап реформы досудебных стадий уголовного процесса. Критический анализ новелл 2013 г. (О.Л. Васильев, "Закон", N 8, август 2013 г.)

Новый этап реформы досудебных стадий уголовного процесса. Критический анализ новелл 2013 г.

Статья посвящена анализу основных поправок, внесенных в УПК РФ. Отмечено расширение полномочий дознавателей и следователей по доказыванию, в том числе посредством производства неследственных процессуальных действий, что, по мнению автора, ослабляет процессуальные гарантии. Особо рассмотрен и подвергнут критике новый вид дознания - дознание в сокращенной форме. Проведены исторические параллели с протокольной формой досудебной подготовки материалов и с реформой предварительного расследования 1920-1930-х гг. Сделан вывод о том, что нарастающую тенденцию к упрощению уголовного процесса необходимо остановить.

История повторяется дважды:

первый раз в виде трагедии, второй - в виде фарса.

Г.В.Ф. Гегель

15 марта 2013 г. вступил в силу Федеральный закон от 04.03.2013 N 23-ФЗ "О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации". Процессуальную часть рассматриваемого Закона можно принципиально разделить на два блока*(1): первый касается изменений в стадии возбуждения уголовного дела, а второй вносит их в такую форму предварительного расследования, как дознание. Чтобы понять, взаимосвязаны ли эти блоки, необходимо провести их анализ.

Обратимся к первому блоку. Во-первых, вместо трех следственных действий (осмотр места происшествия, осмотр трупа и освидетельствование*(2)) на стадии возбуждения уголовного дела стало возможным производить шесть следственных действий (помимо прежних, еще и осмотр документов, осмотр предметов*(3) и производство экспертизы*(4)). Причем если раньше об этом говорилось в ч. 4 ст. 178, ч. 1 ст. 179 и ч. 2 ст. 176 УПК РФ соответственно, но не в положениях, непосредственно регулирующих стадию возбуждения уголовного дела, то теперь перечень следственных действий содержится и в ст. 144 УПК РФ, именуемой "Порядок рассмотрения сообщения о преступлении". Это в определенной степени может быть связано с тем, что производство следственных действий уже установлено не в качестве исключения из правила (вспомним, что если ранее на стадии возбуждения уголовного дела можно было производить осмотр места происшествия и освидетельствование лишь "в случаях, не терпящих отлагательства", а осмотр трупа лишь "при необходимости", то в действующей редакции УПК РФ таких оговорок уже нет), а в качестве общего, т.е. обычного, порядка.

Во-вторых, помимо прежних требований к производству документальных проверок, ревизий, исследованию документов, предметов, трупов и привлечению к участию в этих действиях специалистов*(5), в той же ч. 1 ст. 144 УПК РФ теперь говорится, что эти специалисты вправе получать объяснения, образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и предметы, изымать их в порядке, установленном УПК РФ. Вроде бы это иные процессуальные*(6), т.е. неследственные, действия, но не все так просто. Получение объяснений - это новое процессуальное действие для УПК РФ, ранее слово "объяснения" упоминалось лишь в перечне прав участников уголовного процесса (объяснения подозреваемого и пр.), которые могли быть реализованы при таком следственном действии, как допрос. Кроме того, в качестве действия, осуществляемого именно должностными лицами (государственными органами), можно получать объяснения посредством опроса (см. п. 1 ст. 6 Федерального закона от 12.08.1995 N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности"). Однако теперь законодатель предусматривает в измененном УПК РФ и некую процессуальную форму данного действия. Так, согласно вновь введенной ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ "лицам, участвующим в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении, разъясняются их права и обязанности, предусмотренные настоящим Кодексом, и обеспечивается возможность осуществления этих прав в той части, в которой производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы, в том числе права не свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен пунктом 4 статьи 5 настоящего Кодекса, пользоваться услугами адвоката, а также приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, органа дознания, следователя, руководителя следственного органа в порядке, установленном главой 16 настоящего Кодекса. Участники проверки сообщения о преступлении могут быть предупреждены о неразглашении данных досудебного производства в порядке, установленном статьей 161 настоящего Кодекса. При необходимости безопасность участника досудебного производства обеспечивается в порядке, установленном частью девятой статьи 166 настоящего Кодекса, в том числе при приеме сообщения о преступлении".

Как видим, форма данного процессуального действия в основных чертах напоминает именно допрос, хотя так, конечно, оно не названо. Действительно, если гражданина при получении объяснений предупреждают о его праве не свидетельствовать против себя и его близких родственников, это означает, что он обязан свидетельствовать против всех остальных - разве что по закону его не обязаны предупреждать об уголовной ответственности за отказ от этой обязанности и за дачу ложных показаний (думается, такая норма появится в недалеком будущем). К тому же дающему объяснения могут запретить разглашать данные досудебного производства в силу положения о тайне следствия - одного из основных начал досудебных стадий смешанного типа уголовного процесса. На аналогичную допросу природу получения объяснений может указывать обязанность должностного лица разъяснять дающему объяснения гражданину его право пользоваться услугами адвоката*(7) - ведь согласно ч. 4 ст. 56 УПК РФ свидетель вправе являться на допрос с адвокатом. А упоминание о возможности применять меры безопасности к дающему объяснения в порядке ч. 9 ст. 166 УПК РФ косвенно указывает на протоколирование процедуры получения объяснений.

Получение же образцов для сравнительного исследования понимается (и предусматривалось до мартовских изменений в ст. 202 гл. 27 УПК РФ) как процессуальное действие, производимое для обеспечения производства экспертизы. Теперь же эти образцы для сравнительного исследования могут быть получены не только для производства экспертизы, проводимой как на стадии предварительного расследования, так и до возбуждения уголовного дела, но и для иных исследований, осуществляемых на стадии возбуждения уголовного дела. А это, в свою очередь, доказывает, что производимые до возбуждения уголовного дела исследования есть не что иное, как экспертиза, только существующая под другим названием и назначаемая по иной процедуре (ведь по своей природе экспертиза и есть исследование, и именно это, как известно, отличает заключение эксперта от мнения или, как с недавнего времени стали называть в УПК РФ, заключения специалиста*(8)).

Истребование же документов и предметов предусматривалось до 15 марта 2013 г. и ныне предусматривается в ст. 86 УПК РФ - это способ собирания доказательств, т.е. иное (неследственное) процессуальное действие. "Изъятие же документов и предметов в порядке, предусмотренном УПК РФ" указывает как на их изъятие в ходе осмотра, если они не могут быть осмотрены непосредственно во время этого мероприятия (ст. 177), или освидетельствования*(9), так и на обыск (ст. 182), на личный обыск (ст. 184) и выемку (ст. 183). То есть речь снова идет о следственных действиях, замаскированных под процессуальные.

Итак, законодатель расширил процессуальные возможности следователя и дознавателя по доказыванию на стадии возбуждения уголовного дела. Данный вывод подтверждается и прямым указанием вновь введенной ч. 1.2 ст. 144 УПК РФ на доказательственную силу материалов, собранных посредством процессуальных (но не следственных) действий.

В-третьих, размывание традиционного способа получения доказательств, каким является производство следственных действий, сопровождается изменением более-менее устоявшегося за годы действия УПК РФ состава участников уголовного судопроизводства. Так, законодатель вводит новую категорию участников уголовного процесса, используя при этом в ст. 144 УПК РФ разную терминологию: "лица, участвующие в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении", "участники проверки сообщения о преступлении", "участник досудебного производства". А когда не определен процессуальный статус - не ясны права, обязанности и процессуальные гарантии.

Примечание. Вероятно, законодатель лукавит, ослабляет процессуальные гарантии достоверности доказательств через смягчение процессуальной формы их сбора и расширения состава субъектов уголовно-процессуальных правоотношений. Постепенно подменяя понятия, он тем самым расширяет возможности именно процессуального раскрытия преступления, а также сбора доказательств, без наличия собственно уголовного дела.

А если уголовного дела нет, то, как следует из проведенного анализа, по мнению законодателя, нет необходимости и в особой строгости в установлении и соблюдении уголовно-процессуальных гарантий.

Следовательно, цель таких изменений можно представить по-разному. Либо это первые робкие и необходимые законодательные шаги на пути к ликвидации стадии возбуждения уголовного дела (когда число противоречий в УПК РФ, разночтений в его применении на практике и жалоб во всевозможные судебные органы достигнет максимума, законодатель разрешит их одним росчерком пера). Либо же это продолжение начатой реформы по упрощению уголовного процесса, призванной облегчить условия работы правоохранительных органов по борьбе с преступностью.

Теперь проанализируем второй блок изменений. В многострадальный УПК РФ была также введена гл. 32.1 "Дознание в сокращенной форме" (судя по ее содержанию, точнее было бы назвать эту форму предварительного расследования дознанием в упрощенной форме, однако не будем забегать вперед). Итак, если по уголовному делу, возбужденному в отношении конкретного лица, начато дознание, дознаватель должен до начала первого допроса разъяснить подозреваемому его право ходатайствовать о таком дознании (ч. 1 ст. 226.4), но при условии, что подозреваемый признает свою вину, характер и размер причиненного преступлением вреда, а также не оспаривает правовую оценку деяния, приведенную в постановлении о возбуждении уголовного дела (п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ). На раздумье законодатель выделил подозреваемому двое суток (ч. 2 ст. 226.4 УПК РФ). Если дознаватель в течение 24 часов с момента поступления ему от подозреваемого ходатайства удовлетворил его своим постановлением, то, согласно ч. 2 ст. 226.5 УПК РФ, дознаватель обязан произвести только те следственные и иные процессуальные действия, непроизводство которых может повлечь за собой невосполнимую утрату следов преступления или иных доказательств. Поэтому законодатель в ч. 3 той же статьи позволяет дознавателю:

не проверять доказательства, если они не были оспорены подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем;

не допрашивать лиц, от которых в ходе проверки сообщения о преступлении были получены объяснения, за исключением случаев, если необходимо установить дополнительные, имеющие значение для уголовного дела фактические обстоятельства, сведения о которых не содержатся в материалах проверки сообщения о преступлении, либо проверить доказательства, достоверность которых оспорена подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем;

не назначать судебную экспертизу по вопросам, ответы на которые содержатся в заключении специалиста по результатам проверки сообщения о преступлении (за исключением случаев, когда необходимо установить дополнительные имеющие значение для уголовного дела фактические обстоятельства или проверить выводы специалиста, достоверность которых поставлена под сомнение подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем, или когда имеются предусмотренные ст. 196 УПК РФ основания для обязательного назначения судебной экспертизы);

не производить иные следственные и процессуальные действия, направленные на установление фактических обстоятельств, сведения о которых содержатся в материалах проверки сообщения о преступлении, если такие сведения отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам.

Примечание. Таким образом, может оказаться, что все расследование будет проведено до возбуждения уголовного дела. А если на стадии его возбуждения доказательства не собирались, то дознавателю остается своими следственными действиями зафиксировать лишь невосполнимые следы преступления (по всей видимости, только провести осмотр места происшествия).

При этом в качестве основного, неоспоримого и, безусловно, относимого, допустимого, достаточного и достоверного доказательства в деле будет фигурировать лишь полное признание подозреваемым вменяемого ему в вину деяния. Иначе говоря, "виват царице доказательств!".

При таких предоставляемых ему законодательством возможностях дознаватель вполне уложится в отведенный для этого срок, не превышающий 15 суток со дня вынесения постановления о производстве дознания в сокращенной форме*(10) (ч. 1 ст. 226.6 УПК РФ). Однако если обвиняемый или его защитник заявят дознавателю ходатайства о производстве дополнительных следственных действий, то этот срок может быть продлен до 20 суток. После этого, если прокурор утвердит обвинительное постановление, дело направляется в суд (ч. 3 ст. 226.8 УПК РФ). Суд же в свою очередь в соответствии со ст. 226.9 УПК РФ проводит заседание в порядке гл. 40 УПК РФ (т.е., как принято считать, без проведения судебного следствия), но за исключением того, что в данном случае суд все-таки исследует и оценивает доказательства (правда, только те, которые указаны в обвинительном постановлении). Также суд исследует дополнительные данные о личности подсудимого, но лишь при условии, если он приобщил к уголовному делу по ходатайству стороны защиты надлежащим образом оформленные документы (в том числе о наличии у подсудимого иждивенцев, а также иные данные, которые могут быть учтены в качестве обстоятельств, смягчающих наказание). В результате такой упрощенной судебной процедуры суд выносит приговор, содержащий наказание, не превышающее одну вторую максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление (ч. 6 ст. 226.9 УПК РФ).

Примечание. Таким образом, законодатель совершенно формально, практически без доказательств, позволяет осудить человека, в отношении которого возбуждено дело, основываясь на обвинении, подтвержденном собственным признанием подсудимым своей вины, и, может быть, дополнительно принимая во внимание доказательства, собранные не в результате производства следственных действий.

В связи с этим вполне объясним запрет законодателя обжаловать такой приговор в части его обоснованности (ч. 1 ст. 226.9 и ст. 317 УПК РФ). Если так, то выглядит это, с учетом устоявшегося негативного взгляда на приемы и принципы средневекового уголовного судопроизводства, сугубо инквизиционно. Однако законодатель скрашивает такое впечатление некоторыми цивилизованными либеральными идеями.

Во-первых, он мог руководствоваться читаемым между строк тогда еще совсем нового УПК РФ 2001 г. принципом процессуальной экономии, не противоречащим в части признания собственной вины принципу состязательности в абсолютном понимании последнего. Так, в гл. 32.1 имеется указание, что волею сторон (ограничивающихся, правда, только теми из них, что действуют исключительно в частных интересах, - подозреваемый, обвиняемый, потерпевший или его представитель) дознание в сокращенной форме прекращается и производство продолжается в общем порядке. Подобное ходатайство участника допустимо в любое время до удаления суда в совещательную комнату для вынесения приговора. Честно говоря, не совсем понятно, какой смысл потерпевшему заявлять подобное ходатайство - исключительно чтобы лишить подозреваемого возможности получить лишь половину от максимального наказания? Чем руководствуется законодатель при таком подходе: поощряет гражданскую мстительность или заботится о социальной справедливости? Еще менее понятно, из чего исходил законодатель, предоставляя такое право подсудимому, - ведь если в ходе предварительного расследования его ввели в заблуждение защитник и дознаватель и он признал себя виновным, а потом, уже имея статус подсудимого, по какой-то причине передумал признавать себя виновным, то скорее следует обратить внимание на таящуюся в искусственно предложенной форме предварительного расследования опасность злоупотреблений. Если же подозреваемый признал себя виновным, рассчитывая на облегчение участи по приговору, а потом, видя слабость доказательственной базы, решил избежать наказания, то законодательная возможность "передумать" лишь поощряет преступность. Любой из этих вариантов предполагает нарушение либо уголовно-процессуального принципа законности, либо иных принципов уголовного права и уголовного процесса (например, неотвратимости и справедливости наказания).

Духом абсолютной состязательности пропитана норма, содержащая перечень случаев, при которых законодатель не допускает упрощенного дознания (ст. 226.2 УПК РФ): 1) подозреваемый является несовершеннолетним; 2) имеются основания для производства о применении принудительных мер медицинского характера; 3) подозреваемый относится к категории лиц, в отношении которых применяется особый порядок уголовного судопроизводства*(11); 4) лицо подозревается в совершении двух и более преступлений, если хотя бы одно из них не относится к преступлениям, по которым УПК РФ выбрал в качестве формы расследования дознание; 5) подозреваемый не владеет языком, на котором ведется уголовное судопроизводство. Как видим, именно отсутствие абсолютной состязательности, гарантией которой является равенство прав, исключает для процессуальных субъектов "с ограниченными возможностями" (подозреваемых, не владеющих языком, психически нездоровых, несовершеннолетних) возможность выразить согласие на сокращенное дознание. То есть здесь законодатель не столько проявляет заботу о социально незащищенных лицах, сколько вынужденно признает, что даже обязательное наличие защитника в данном случае не позволяет устроить равноправное, абсолютное состязание сторон. Что касается "процессуально привилегированных персон", то здесь законодатель опасается снижать процессуальные гарантии по другой причине - вероятны злоупотребления со стороны процессуальных должностных лиц. Принципиальной невозможностью снизить данные гарантии можно было бы объяснить и тот факт, что в список исключений включены случаи, когда при совокупности преступлений, совершенных одним лицом, по одному из них УПК РФ предусматривает обязательное предварительное следствие. Однако это исключение скорее вынужденное, поскольку иное противоречило бы тому же принципу процессуальной экономии, - понятно, что нет смысла применять сокращенное дознание к гражданину, когда все равно придется с ним разбираться по другому преступному эпизоду на предварительном следствии.

Примечание. Итак, налицо снижение процессуальных гарантий через упрощение процессуальных форм на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования.

Но в этом нет ничего нового и неожиданного для процессуалистов. Достаточно вспомнить гл. 40 и 40.1 действующего УПК РФ - хрестоматийные примеры упрощения уголовного процесса. Справедливости ради заметим, что не только нынешний отечественный законодатель осуществляет данное концептуальное направление. Можно вспомнить и гл. 34 УПК РСФСР 1960 г. "Протокольная форма досудебной подготовки материалов"*(12). В ней, в частности, устанавливалось, что по небольшому кругу преступлений небольшой тяжести (перечисленных в действовавшей тогда ст. 414 УПК РСФСР) органы дознания не позднее чем в десятидневный срок устанавливали обстоятельства совершенного преступления и личность правонарушителя, получали объяснения от правонарушителя, очевидцев и других лиц, истребовали справку о наличии или отсутствии судимости у правонарушителя, характеристику с места его работы или учебы и другие материалы, имеющие значение для рассмотрения дела в суде. С правонарушителя бралось обязательство являться по вызовам органов дознания и суда и сообщать им о перемене места жительства. Об обстоятельствах совершенного преступления составлялся протокол, в котором указывалось: время и место его составления; кем составлен протокол; данные о личности правонарушителя; место и время совершения преступления, его способы, мотивы, последствия и другие существенные обстоятельства; фактические данные, подтверждающие наличие преступления и виновность правонарушителя; квалификация преступления по статье УК РСФСР; данные о потерпевшем, характере и размере причиненного ему ущерба. К протоколу приобщались все материалы, а также список лиц, подлежащих вызову в суд. Начальник органа дознания, изучив протокол и приложенные к нему материалы, при наличии достаточных оснований возбуждал уголовное дело и формулировал обвинение с указанием статьи уголовного закона. Лицу, в отношении которого возбуждено уголовное дело, разъяснялись сущность обвинения и его право знакомиться со всеми материалами уголовного дела, иметь защитника, заявлять ходатайства и обжаловать действия органа дознания. О выполнении указанных действий делалась соответствующая отметка в протоколе, копия которого вручалась данному лицу, после чего уголовное дело направлялось прокурору. По поступившему уголовному делу прокурор в срок, не превышающий трех суток, принимал одно из следующих решений: 1) о направлении уголовного дела в суд; 2) о направлении уголовного дела для производства дознания или предварительного следствия; 3) о прекращении уголовного дела.

Как видно, процедура очень похожа на нынешнее сокращенное дознание, однако тогда количество составов преступлений, по которым она допускалась, было гораздо меньшим, собственное признание вины не имело такого большого значения, как сейчас, и самое главное - суд согласно действовавшей тогда ст. 419 УПК РСФСР должен был проводить судебное разбирательство в обычном порядке и вправе был возвратить материалы для производства дознания и предварительного следствия, если возникала необходимость выяснения существенных дополнительных обстоятельств, которые не могли быть установлены в судебном заседании. Таким образом, данная процессуальная форма, являясь исключением из общего правила, имела судебные гарантии от нарушений прав обвиняемого.

Истоки сложившейся ситуации можно обнаружить в 1920-х гг., когда А.Я. Вышинский теоретически обосновал упрощение уголовного процесса. Так, из резолюции V Всероссийского съезда деятелей советской юстиции, состоявшемся в 1924 г., по его докладу была определена основная задача процессуальной политики, заключавшейся в упрощении уголовного процесса. Решение поставленной задачи связывалось "а) с усилением единства работы следственно-розыскных органов; б) с упрощением норм, определяющих собой содержание каждой отдельной стадии процесса, и в) с упрощением норм, определяющих связь и соотношение этих стадий процесса между собой"*(13).

Как ни парадоксально, но современный законодатель словно реализует резолюцию этого съезда, причем с каждым новым этапом реформы уголовного процесса все усерднее и четче. Собственно, тогда понятно и будущее направление - это не только упрощение норм УПК РФ, но и примитивизация процессуальных форм. Так, другим провозглашенным еще Вышинским пунктом современной реформы является развитие стадии возбуждения уголовного дела. Целесообразно привести его высказывание, многое объясняющее: "Как правило, дела об убийствах лучше расследуются угрозыском, точно так же как дела о растратах, кражах, грабежах и т.п. Вообще практика показала, что чисто уголовные преступления очень неплохо расследуются угрозыском"*(14). Получается, что и эту идею Вышинского наш законодатель воплощает в жизнь, в том числе существенно ослабив в 2007 г. прокурорский надзор в уголовном процессе. Исторический же метод позволяет спрогнозировать и последствия такой реформы - массовые незаконные приговоры. Хотя с точки зрения буквального понимания принципа законности как в начале ХХ в., так и сейчас все будет формально законно - ведь сам закон учреждает квазирасследование и квазиразрешение уголовных споров.

Именно для того, чтобы избежать повторения процессуальных ужасов, память о которых (может быть, и преувеличенную) до сих пор хранит наша история, необходимо опираться на принцип, который имеет большую силу, чем принципы процессуальной экономии, законности и, страшно подумать, самой состязательности с ее формальным равенством прав сторон. Речь идет о принципе справедливости. В рамках данной статьи нецелесообразно доказывать его существование и раскрывать его полное содержание - вполне достаточно ограничиться напоминанием правовой позиции Конституционного Суда РФ.

Так, в Постановлении КС РФ от 02.02.1996 N 4-П сказано, что "правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах (статья 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года; статья 8 Всеобщей декларации прав человека 1948 года). Справедливость как основополагающая идея находит свое закрепление и во вводных положениях к Конституции Российской Федерации. Ошибочное судебное решение не может рассматриваться как справедливый акт правосудия и должно быть исправлено".

Здесь присутствует три важнейших момента. Во-первых, КС РФ сослался на вводные положения Конституции РФ, считая, что в ней справедливость содержится не как некая дань истории или для красного словца, а как основополагающая идея. Речь идет о преамбуле: "Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы, стремясь обеспечить благополучие и процветание России, исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества, принимаем Конституцию Российской Федерации"*(15). Во-вторых, КС РФ ссылается на авторитетнейшие международные акты (ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г.; ст. 8 Всеобщей декларации прав человека 1948 г.). В-третьих, КС РФ связывает суть правосудия со справедливостью, что перекликается с пониманием справедливости в историко-культурном смысле. Таким образом, выстраивая свою аргументацию, КС РФ, можно сказать, апеллировал к трем авторитетам: Конституции РФ, международным актам и исторической культуре. Именно на такой основе КС РФ определяет конституционность тех или иных уголовно-процессуальных норм с точки зрения их справедливости.

В Определении КС РФ от 09.04.2002 N 28-О в развитие упомянутой выше правовой позиции говорится, что "судебное решение не может быть признано справедливым и правосудным, а судебная защита - полной и эффективной, если допущена судебная ошибка", "поэтому государство обязано признавать, соблюдать и защищать конституционное право на судебную защиту, создавая эффективные правовые механизмы устранения любых нарушений, в том числе допущенных его органами и должностными лицами при осуществлении уголовного судопроизводства". И в Постановлении от 08.12.2003 N 18-П КС РФ из ряда положений Конституции РФ и корреспондирующих им положений ст. 6 Европейской конвенции о правах человека выводит, что "правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах". В рамках уголовного судопроизводства, по мнению КС РФ, это предполагает "по меньшей мере установление на основе исследованных доказательств обстоятельств происшествия, в связи с которым было возбуждено уголовное дело, его правильную правовую оценку, выявление конкретного вреда, причиненного обществу и отдельным лицам, и действительной степени вины лица в совершении инкриминируемого ему деяния. В целях обеспечения прав и законных интересов таких участников процесса, как обвиняемый и потерпевший, им должна быть предоставлена возможность довести до сведения суда свою позицию по существу дела и те доводы, которые они считают необходимыми для ее обоснования".

Примечание. С учетом приведенных выше правовых позиций КС РФ совершенно очевидно, что законодательные изменения, внесенные 4 марта 2013 г. как в стадию возбуждения уголовного дела, так и в стадию предварительного расследования, противоречат принципу справедливости, без соблюдения которого на всем протяжении уголовного судопроизводства правосудие не свершится.

А ведь еще в дореформенном отечественном уголовном процессе XIX в. этому принципу придавалось основное значение. Я.И. Баршев в своем учебнике писал: "Уголовное судопроизводство в обширном смысле есть объем различных правил и предписаний закона относительно форм, условий и требований, которым должен следовать судья при исследовании, суждении и решении уголовных дел и исполнении постановленных над ними приговоров. Это есть объем всех тех действий, которые должен предпринять следователь и судья, чтобы или, открыв преступление и преступника и наказав его сообразно его вине, удовлетворить через это требование правды, или, открыв невинность подсудимого, поставить его под защиту правды и справедливости"*(16). Если уж мы взялись выучить уроки истории, то нужно постараться избежать фарса*(17).

О.Л. Васильев,

доцент кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора

юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат юридических наук

"Закон", N 8, август 2013 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Некоторые другие нормы УПК РФ также подверглись изменениям согласно данному Закону, но они не так принципиальны, как рассматриваемые в настоящей статье.

*(2) Осмотр места происшествия мог производиться в стадии возбуждения уголовного дела начиная с первоначальной редакции УПК РФ; осмотр трупа и освидетельствование - только начиная с редакции Федерального закона от 02.12.2008 N 226-ФЗ, хотя косвенное указание на возможность производства освидетельствования до возбуждения уголовного дела имелось в ст. 146 УПК РФ начиная с первоначальной редакции вплоть до Федерального закона от 05.06.2007 N 87-ФЗ.

*(3) Но не местности, жилища или иного помещения (если, конечно, они не являются местом происшествия).

*(4) Интересно, что косвенное указание на возможность назначения экспертизы до возбуждения уголовного дела имелось в ст. 146 УПК РФ начиная с первоначальной редакции вплоть до Федерального закона от 05.06.2007 N 87-ФЗ.

*(5) В ст. 144 УПК РФ в его первоначальной редакции ничего подобного не было. В редакции Федерального закона от 04.07.2003 N 92-ФЗ уже предусматривалось полномочие требовать производства документальных проверок, ревизий и привлекать к участию в них специалистов. А в редакции Федерального закона от 09.03.2010 N 19-ФЗ уже говорилось о возможности требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов и привлекать к участию в этих проверках, ревизиях, исследованиях специалистов. Про дачу указаний органам, осуществляющим ОРД, о проведении ОРМ говорить не станем ввиду непроцессуального характера результатов ОРД.

*(6) То, что эти действия называются процессуальными (а не оперативно-разыскными, например), прямо следует, помимо прочего, и из содержания вновь введенной ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ.

*(7) Вот еще один пример низкого уровня законодательной техники: адвокаты не оказывают услуг, они оказывают юридическую помощь (см.: ч. 5 ст. 189 УПК РФ; Федеральный закон от 31.05.2002 N 63-Ф3 "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ").

*(8) В данном случае представляется правильным именно такая позиция, которой придерживаются известные ученые (см.: Доля Е.А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности. М., 2009. С. 110).

*(9) Это положение само по себе достаточно спорное. Возникает вопрос: что можно изъять при освидетельствовании - образцы выдоха?

*(10) Согласно той же норме УПК РФ в этот срок включается время со дня вынесения постановления о производстве дознания в сокращенной форме до дня направления уголовного дела прокурору с обвинительным постановлением.

*(11) Член Совета Федерации и депутат Госдумы, депутат законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ, депутат, член выборного органа местного самоуправления, выборное должностное лицо органа местного самоуправления; судьи, присяжные или арбитражные заседатели в период осуществления ими правосудия; председатель Счетной палаты РФ, его заместитель и аудитор Счетной палаты РФ; Уполномоченный по правам человека в России; бывший Президент РФ и кандидат в Президенты РФ; прокурор; руководитель следственного органа и следователь; адвокат; член избирательной комиссии, комиссии референдума с правом решающего голоса; зарегистрированный кандидат в депутаты Госдумы и зарегистрированный кандидат в депутаты законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ.

*(12) Имеется в виду последняя редакция. Глава утратила силу по Федеральному закону от 18.12.2001 N 177-ФЗ.

*(13) Еженедельник советской юстиции. 1924. N 12-13. С. 306.

*(14) Доклад Вышинского А.Я. на объединенном заседании судебной секции Комакадемии и секции уголовного процесса Института уголовной политики Прокуратуры Союза и НКЮ РСФСР // Советская юстиция. 1934. N 30. С. 5.

*(15) Подробнее см.: Пресняков М.В. Конституционная концепция принципа справедливости / под ред. Г.Н. Комковой. М, 2009.

*(16) Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. М, 2001. С. 31.

*(17) Нынешний глава нашего государства еще в начале XXI в. разъяснял государственным органам, и в том числе, безусловно, законодателю: "Любой человек может рано или поздно столкнуться с судебным решением, причем с таким судебным решением, которое меняет его судьбу. Поэтому мы все хотим, чтобы наш суд был "скорым, правым и справедливым" <...> Хотел бы вспомнить и Владимира Даля. В своих комментариях к слову "суд" он отметил, что в России нет пословиц в похвалу суда. Народ исторически относится к суду с некоторым недоверием. <...> Поэтому перед нами сегодня стоит гораздо более сложная задача, чем просто реформа судебной системы. Мы должны изменить негативное отношение к судам, о котором мы сказали выше. Доказать, что суд - это правда. Чтобы люди поверили суду как власти. И власти - абсолютно справедливой" (Путин В.В.: Компетенция суда распространяется на все дела государства // Российская юстиция. 2001. N 1. С. 3, 4). Может быть, законодателю пора пойти именно в этом, а не в противоположном направлении?