Проблемы и перспективы рецепции института астрэнта (astreinte) российской правовой системой (Е.А. Останина, Р.А. Тараданов, "Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации", N 6, июнь 2013 г.)

Проблемы и перспективы рецепции института астрэнта (astreinte) российской правовой системой

В статье проанализирован институт астрэнта в иностранном гражданском праве, рассмотрены его достоинства и недостатки. Сделан вывод о том, что внедрение в российское законодательство этого института возможно лишь в тесной связи с развитием практики возмещения убытков, причиненных неисполнением судебного решения.

Понятие и история возникновения института

Одно из наиболее системных известных нам определений института астрэнта сформулировал в своей работе "Общая теория обязательств" французский цивилист середины XX в. Е. Годэмэ: слово astreinte есть неологизм, выражающий идею давления на волю должника. Эта система давно известна французской судебной практике (Е. Годэмэ приводит примеры из судебной практики начиная с 1811 г.). Она основывается на следующем принципе: суд присуждает должника исполнить и добавляет к этому, что в случае отказа должник подвергнется денежному штрафу за просрочку. Почти всегда этот штраф пропорционален просрочке; по общему правилу он определяется по стольку-то за день*(1).

Стоит, однако, отметить, что аналогичные описания встречались и ранее, в том числе в отечественной доктрине. Например, М.М. Агарков в 1940 г. писал: "Astreinte представляет собой присуждение ответчика к уплате истцу определенной суммы денег за каждый день (неделю, месяц) неисполнения должником судебного решения, присуждающего его совершить какое-либо действие или воздержаться от определенного действия. Применение astreinte представляет собой весьма действительное средство сломить упорство должника, не желающего выполнить обязательство. Astreintes не урегулированы французским законом. Этот институт создан судебной практикой, начало которой непосредственно следует за введением в действие Code civil. Первые решения в этом направлении относятся к 1809-1811 гг. Однако самый термин "astreinte" появился значительно позже"*(2).

Германские компаративисты К. Цвайгерт и Х. Кетц также отмечали, что институт астрэнта был создан французской судебной практикой в начале XIX в. с целью восполнения имевшихся в то время пробелов в системе правового регулирования принудительного исполнения судебных решений о присуждении к исполнению обязательства в натуре*(3).

При этом они особо обращали внимание, что применение астрэнта не зависит от применения других мер принудительного исполнения, равно как и не препятствует их применению. Более того, авторы прямо указывали на то, что "не следует думать, что к угрозе применения астрэнта прибегают только в тех случаях, когда не применимы предусмотренные законом меры по исполнению судебных решений или они неэффективны"*(4).

Впрочем, в указанной работе наибольший интерес вызывает описание изменения существовавших во французской доктрине подходов к пониманию природы астрэнта.

Первоначальная концепция астрэнта строилась на идее возмещения убытков, причиненных неисполнением обязательства, наличие которого установлено судом. Это соответствовало сути астрэнта как нормы, введенной extra legem ("помимо закона"), т.е. без самостоятельного законодательного основания. Впрочем, например, законом от 21.07.1949 о выселении из жилых помещений было уже прямо установлено, что сумма астрэнта не должна превышать убытков, реально понесенных истцом в связи с неисполнением решения.

Но, как отмечают авторы, подобная трактовка лишала институт астрэнта значительной части его принудительной силы, поскольку ответчик в подобной ситуации знал, что с него никогда не взыщут больше того, что он и так должен. Именно этот мотив был положен в основу позиции судов в прецедентном деле 1950-х гг.

Согласно первоначальному решению суда электрическая компания - ответчик должна была произвести строительные работы на земельном участке истца. Длительное неисполнение ею указанного судебного акта повлекло наложение на нее трехмесячного астрэнта. Когда и эта мера не возымела действия, суд наложил новый астрэнт, в повышенном размере. Компания-ответчик попыталась решение о наложении этого нового астрэнта, мотивируя свои возражения тем, что размер астрэнта не должен превышать размера причиненного ущерба. Однако суды апелляционной и кассационной инстанций последовательно отклонили этот довод. Причем суд кассационной инстанции особо отметил, что астрэнт "служит мерой принуждения, не имеющей ничего общего с возмещением убытков" и устанавливается "в зависимости от степени виновности должника, упорствующего в своем нежелании выполнять свои обязательства и его возможностей эти обязательства выполнять"*(5).

Позиция о применении астрэнта как карательной меры послужила основанием для широкой критики его применения во французской научной литературе. Содержание этой критики в свое время было весьма емко описано Л.Ж. де ла Морандьером в работе "Гражданское право Франции": "Во-первых, astreinte может рассматриваться как подлинное гражданско-правовое наказание (курсив наш. - Е.О., Р.Т.), ибо суды сами признают, что такого рода присуждение не направлено, подобно возмещению убытков, на покрытие понесенного кредитором ущерба, а может значительно превышать реальный ущерб кредитора. Наказание же может возлагаться судом только в случаях, когда он управомочен на это нормой закона, а в данном случае такой нормы не существует. <...>

Во-вторых, с момента, когда суд вынес решение, производство по делу закончено. Вынесенное судом решение бесповоротно для этого суда и не может быть им изменено. Таким образом, присуждение к astreintes есть одновременное нарушение как названных выше статей гражданского кодекса, так и основ деятельности судов. <...>

Нам представляется невозможным опровергнуть указания на незаконный характер astreintes. Выйдя в создании учения об astreintes пределы своей роли толкователя закона, судебная практика создала новую правовую норму. Бесспорно, однако, что создание этой нормы, прочно внедрившейся в наши судебные нравы, принесло самые благоприятные результаты"*(6).

По-видимому, именно эта критика послужила причиной введения ст. 491 Гражданского процессуального кодекса Франции 1972 г.*(7) Правда, следует отметить, что названная норма не раскрывала содержание астрэнта, а лишь указывала, что (1) астрэнт назначается судом; (2) наложенный астрэнт может быть отменен судом по истечении определенного периода времени; (3) размер астрэнта определяется судом по своему усмотрению.

Куда более содержательны в этом плане нормы ст. L131-1-L131-4 сравнительно недавно принятого Кодекса гражданского исполнительного производства Франции (Code des procedures civiles d'execution)*(8) (введены 19.12.2011, вступили в силу с 01.06.2012).

Во-первых, в соответствии со ст. L131-1 суд может наложить астрэнт по собственной инициативе, если усмотрит из обстоятельств дела необходимость обеспечения исполнения своего решения. Более того, при необходимости суд вправе установить астрэнт для обеспечения исполнения решения другого суда. Во-вторых, в ст. L131-2 французский законодатель создал правовое обоснование вышеописанной позиции судов о том, что астрэнт не зависит от размера убытков. В-третьих, этой же статьей предусматривается два вида астрэнта: временный (provisoire, также известный как comminatoire - угрожающий) и постоянный (definitive). Причем астрэнт по умолчанию считается временным, если только суд прямо не установил, что он постоянный. Кроме того, в соответствии со ст. L131-2 постоянный астрэнт может быть установлен после установления временного астрэнта по истечении срока для исполнения решения, определенного судом.

Как следует из ст. L131-4, различие постоянного и временного астрэнта заключается в том, что размер временного астрэнта может быть скорректирован с учетом поведения ответчика, в то время как размер постоянного астрэнта не может быть изменен впоследствии - он может быть лишь полностью отменен в соответствии со ст. L131-3, если отпала необходимость в его применении. Отдельно следует отметить, что согласно этой статье как временный, так и постоянный астрэнт может быть отменен полностью или в части, если будет установлено, что задержка в исполнении судебного решения происходит (полностью или частично) из-за внешних причин.

Таким образом, институт астрэнта во Франции, по сути, прошел путь от иска о взыскании убытков до установленной процессуальным законодательством карательной меры частноправового характера.

Сопоставляя французское законодательство с германским, нужно подчеркнуть принципиальную разницу в характере астрэнта. Законодательство Германии предусматривает взыскание штрафов в бюджет в случае неисполнения судебного решения (например, в случае обязанности принять на себя функции опекуна - см. § 1788 Гражданского уложения Германии). Напротив, французское законодательство и судебная практика предусматривают взыскание астрэнта в пользу взыскателя как частного лица. Некоторые иностранные исследователи астрэнта различают соответственно частноправовую (Франция) и публично-правовую модель (Германия) астрэнта*(9).

В иностранной литературе астрэнт является предметом многочисленных дискуссий. Самый распространенный упрек в отношении французского института астрэнта сводится к тому, что, во-первых, сумма за неповиновение судебному решению зачисляется в доход потерпевшего, тем самым обогащая его, во-вторых, как отмечают исследователи, взыскание астрэнта не основано на указании французского гражданского законодательства. В частности, ст. 1142 Гражданского кодекса Франции*(10) указывает лишь, что "любое обязательство сделать что-либо или не делать чего-либо приводит к возмещению убытков в случае неисполнения со стороны должника"*(11). Впрочем, "французский законодатель придерживается мнения, что институт астрэнта, со всеми его недостатками, все же предпочтительнее того пробела, который оставляет ст. 1142 Гражданского кодекса Франции"*(12).

Что касается современной российской литературы, то, к сожалению, нам не удалось обнаружить какого-либо исследования, полностью или хотя бы в значительной части посвященного анализу природы астрэнта в сравнении с отечественным законодательством. Тем не менее из работ, посвященных рассмотрению родственных вопросов, можно вычленить некоторые позиции.

Так, М.И. Брагинский писал: "Наконец, можно указать и на процессуальные средства, обеспечивающие реальное исполнение принятого решения. Речь идет о судебных штрафах. Процессуальное законодательство не знало длительное время института, подобного astreinte, при котором на лицо, которое должно осуществлять определенное действие в силу заключенного им обязательства, возлагается судом штраф, взыскиваемый за каждый день просрочки исполнения судебного решения о совершении определенного действия (в частности, передачи вещи)"*(13).

A.Г. Карапетов отметил, что астрэнт во Франции стал результатом весьма свободного толкования закона, и отнес его к числу самостоятельных институтов*(14).

B.В. Ярков на основе обобщения иностранного опыта указал, что астрэнт может применяться: при несчастном случае на производстве, в сфере выселения, в сфере нарушения регламентации на выдачу разрешения на проведение строительных работ. Он исчисляется помимо убытков, которые может понести взыскатель из-за задержки исполнения, и не покрывает их*(15).

В п. 15 подготовленного ВАС РФ проекта Обзора судебной практики по некоторым вопросам защиты прав собственника от нарушений, не связанных с лишением владения, астрэнт рассматривался как разновидность обеспечительных мер, однако в итоговый текст постановления Пленума он не вошел*(16).

Таким образом, как видно из проанализированных позиций, в разное время в доктрине существовали (и существуют) следующие возможные модели астрэнта:

процессуальная модель, при которой наложение астрэнта рассматривается как мера процессуального принуждения, будь то штраф или обеспечительная мера;

гражданско-правовая модель, при которой наложение астрэнта рассматривается как разновидность возмещения убытков или в рамках другого существующего способа защиты субъективного гражданского права;

некая самостоятельная модель, при которой положения об астрэнте носят характер особого способа защиты гражданских прав. Астрэнт рассматривается здесь как своеобразная судебная неустойка, право наложения которой должно быть специально предусмотрено действующим законодательством.

Преимущества и недостатки каждой из указанных моделей требуют самостоятельного доктринального и политико-правового анализа.

Процессуально-правовая модель

Как уже было сказано, процессуальная модель включает два подхода к астрэнту: как к процессуальному штрафу (позиция, высказанная М.И. Брагинским) и как к обеспечительной мере (позиция, поддерживаемая, например, М.А. Ероховой*(17) и рядом других исследователей).

Необходимо признать, что эта модель является преобладающей и в иностранной, и в отечественной литературе. Тем не менее есть определенные основания отнестись к данной модели с известной долей критики. Причины этого состоят в следующем.

Действительно, логично предположить, что ни один разумный субъект не захочет нести дополнительные (да еще и нарастающие в арифметической прогрессии) убытки и постарается поскорее исполнить решение, прекратив рост своих долгов. Соответственно, наложение астрэнта в некотором смысле обеспечивает исполнение судебного решения, что может служить условным основанием для отнесения этого института к числу процессуальных обеспечительных мер. Дополнительным аргументом служит и то, что ст. 140 ГПК РФ и ст. 91 АПК РФ оставляют условно открытым перечень возможных обеспечительных мер.

Однако "открытость" перечня обеспечительных мер, на наш взгляд, в данном случае полностью перечеркивается точным определением оснований для их применения.

Так, ч. 2 ст. 90 АПК РФ гласит, что обеспечительные меры допускаются, если непринятие этих мер может затруднить или сделать невозможным исполнение судебного акта, а также в целях предотвращения причинения значительного ущерба заявителю. Статья 139 ГПК РФ еще больше сужает этот перечень, оставляя возможность принятия обеспечительных мер лишь в случае, если их неприменение может затруднить или сделать невозможным исполнение решения суда (исключено предотвращение причинения ущерба заявителю).

Иными словами, цель понудить ответчика к исполнению судебного решения сама по себе не является законным основанием принятия обеспечительных мер, они применяются, только если необходимы для обеспечения объективной исполнимости судебного решения (независимо от воли сторон). Именно поэтому прямо предусмотренные законодательством виды обеспечительных мер всегда касаются запретов или ограничений на совершение неких распорядительных действий в отношении предмета спора.

Согласно ч. 1 ст. 91 АПК РФ обеспечительными мерами могут быть: 1) наложение ареста на денежные средства или иное имущество, принадлежащие ответчику и находящиеся у него или других лиц; 2) запрещение ответчику и другим лицам совершать определенные действия, касающиеся предмета спора; 3) возложение на ответчика обязанности совершить определенные действия в целях предотвращения порчи, ухудшения состояния спорного имущества; 4) передача спорного имущества на хранение истцу или другому лицу; 5) приостановление взыскания по оспариваемому истцом исполнительному или иному документу, взыскание по которому производится в бесспорном (безакцептном) порядке; 6) приостановление реализации имущества в случае предъявления иска об освобождении имущества от ареста. Аналогичный перечень содержится и в ч. 1 ст. 140 ГПК РФ.

Таким образом, принимая обеспечительные меры, суд в любом случае не устанавливает между истцом и ответчиком никакого самостоятельного правоотношения, он лишь фиксирует положение сторон. Напротив, применяя астрэнт, суд устанавливает для должника новую, дополнительную по отношению к основному обязательству обязанность уплачивать определенные суммы. Соответственно, хотя астрэнт в известной мере и служит обеспечению исполнения решения, его все же невозможно считать обеспечительной мерой в процессуально-правовом смысле этого термина.

Что касается штрафной функции астрэнта, то здесь следует начать с того, что по своей природе интересующий нас классический французский астрэнт является санкцией не за неисполнение публичной обязанности подчиниться решению суда как органа власти, а за неисполнение подтверждаемого судебным актом обязательства ответчика перед истцом. И ключевая особенность такого астрэнта состоит именно в том, что он взыскивается не в пользу государства, а в пользу истца, защищая его частный интерес. Другими словами, помимо наказания недобросовестного ответчика астрэнт также позволяет истцу получить определенную компенсацию за нарушение его права на своевременное исполнение судебного акта и защиту "основного" нарушенного права.

Вместе с тем нам представляется необходимым поддержать позицию С.А. Халатова, которая была высказана им на круглом столе, посвященном рассматриваемой проблеме, 21.03.2013 в институте "М-Логос"*(18). Суть этой позиции состоит в том, что (а) неисполнение судебного решения является не разовым, а длящимся нарушением и (б) ст. 119, 120 и 332 АПК РФ никак не ограничивают количество судебных штрафов, которые могут быть наложены за неисполнение судебных актов. Следовательно, в рамках действующего арбитражного процессуального законодательства вполне допустимо систематическое наложение на ответчика штрафов вплоть до исполнения им судебного акта.

Более того, по нашему мнению, эта конструкция может быть усилена путем одновременного применения норм о компенсациях за нарушение права на судопроизводство в разумный срок. В частности, речь идет о ч. 3 ст. 222.8 АПК РФ, которая позволяет арбитражным судам требовать от лица, виновного в неисполнении судебного акта, представить объяснения и (или) возражения против удовлетворения требования о присуждении компенсации и, что более важно в контексте рассматриваемого вопроса, накладывать на такое лицо самостоятельный штраф за неисполнение этого определения. На наш взгляд, это позволит эффективнее понуждать ответчика к исполнению судебного акта, поскольку в противном случае количество не исполненных им судебных актов (решения и последующих определений) будет расти, а с ними увеличится и количество самостоятельных оснований для наложения штрафов. Однако еще раз обращаем внимание на то, что к классической французской конструкции астрэнта такая система будет иметь лишь весьма отдаленное отношение.

Таким образом, астрэнт в том виде, в котором он существует во Франции, не может быть выведен из положений процессуального права. Вместе с тем частно-компенсационная составляющая астрэнта дает веские основания попробовать найти схожие с ним институты в системе гражданского права.

Гражданско-правовая модель

Гражданско-правовая модель астрэнта не предусмотрена российским законодательством. Следовательно, его установление судебной практикой может вылиться в проявление крайней формы судебного патернализма.

Оставляя в стороне политические и конституционно-правовые аспекты перспективы подобного судебного нормотворчества, обратим внимание лишь на сугубо технические проблемы, которые неизбежно возникнут при создании института астрэнта через толкование гражданско-правовых норм.

Как уж было сказано, большинство известных нам зарубежных цивилистов поддерживает позицию о том, что наложение астрэнта в корне отличается от простого взыскания убытков. Однако Л.Ж. де ла Морандьер в своей работе "Гражданское право Франции" также отмечает, что "в некоторых случаях трудно отличить astreinte в собственном смысле, присуждение к которой направлено на принуждение к исполнению и носит временный характер, от некоторых, без надлежащих оснований называемых тем же словом, решений, окончательно выносимых судами и наперед определяющих длящийся ущерб кредитора, размер возмещения которого должником зависит от длительности опоздания последнего в исполнении обязательства"*(19).

Независимо от согласия или несогласия с точкой зрения о различии институтов астрэнта и взыскания убытков, нельзя не отметить, что отечественная практика не знает и этой конструкции, которую можно кратко назвать взысканием неизбежных будущих убытков и которая, на наш взгляд, может в какой-то мере заменить институт астрэнта.

Российское законодательство не предусматривает специальной нормы о взыскании убытков, причиненных неисполнением судебного решения, однако общей нормы ст. 1064 ГК РФ вполне достаточно. Неисполнение судебного решения составляет, безусловно, противоправное действие. Вред, причиненный неисполнением судебного решения, подлежит возмещению.

Однако не секрет, что возмещение убытков, причиненных неисполнением судебного решения, связано с определенными трудностями. Во-первых, размер убытков, причиненных неисполнением судебного решения, еще нужно доказать. Во-вторых, взыскание таких убытков потребует от взыскателя участвовать в еще одном процессе - по взысканию убытков, причиненных неисполнением предыдущего судебного решения.

Очень полезной нормативной опорой здесь могла бы стать предлагавшаяся в проекте федерального закона "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" новая редакция ст. 393 ГК РФ. Имеется в виду следующая норма: "Размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности. Суд не может отказать в удовлетворении требования кредитора о возмещении убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципа справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства".

Правило о недопустимости отказа в возмещении убытков, когда факт причинения убытков установлен и не доказан лишь точный размер убытков, уже нашло отражение в судебной практике. В постановлении Президиума ВАС РФ от 06.09.2011 N 2929/11 отмечено, что "суд не может полностью отказать в удовлетворении ... о возмещении убытков ... только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципа справедливости и соразмерности ответственности".

Ранее мы уже отмечали, что во французской доктрине астрэнт также сначала соотносили с убытками, а затем в ситуации злоупотребления правом со стороны ответчика наделили его дополнительной карательной функцией. Приблизительно так же, пошагово, мы предлагаем конструировать институт астрэнта и в отечественной системе права.

В настоящее время известны случаи взыскания компенсации за счет казны Российской Федерации, связанные с нарушением права на исполнение судебного решения в разумный срок (см., например, постановления Президиума ВАС РФ от 11.12.2012 N 10237/04, от 14.02.2012 N 12826/11). Поэтому мы считаем перспективным направлением развития судебной практики создание для истцов, страдающих от неисполнения судебного акта, возможности систематически взыскивать с ответчика значительные суммы возмещения убытков или компенсаций.

И в первую очередь необходимо внедрить в сознание участников гражданского оборота понимание того, что возможно несение серьезной дополнительной ответственности за нарушение прав истцов на исполнение судебных актов в разумный срок. Эта цель вполне достижима, если сформировать единообразную судебную практику о возможности возмещения убытков, причиняемых неисполнением судебного акта.

Самостоятельная модель

Необходимость анализа этой модели продиктована не столько наличием у нас каких-либо конкретных предложений по конструированию соответствующей нормы, сколько пониманием политико-правовой ущербности существующей ситуации, когда судебные решения, обязывающие должника совершить определенное действие или воздержаться от определенного действия (в том числе и решения по негаторным искам), постоянно влекут проблемы в исполнении.

К тому же, сравнивая позицию кредитора по денежному обязательству и позицию истца по негаторному иску, мы видим, что кредитор по денежному обязательству располагает большими средствами защиты хотя бы потому, что вправе требовать уплаты процентов за неправомерное пользование чужими денежными средствами в случае неисполнения судебного решения. Истец по негаторному иску располагает меньшими способами защиты. Поэтому введение астрэнта в действующее законодательство в качестве самостоятельного института является необходимой и разумной мерой, призванной более или менее уравновесить объемы правовой защищенности участников гражданского оборота независимо от характера нарушения субъективного права, которое послужило причиной обращения за судебной защитой.

При этом нужно подчеркнуть самостоятельность института астрэнта, который по своей природе не может быть полностью вписан ни в один существующий гражданско-правовой институт, хотя и имеет сходство, например, с неустойкой. Очевидное сходство с неустойкой в форме пеней состоит прежде всего в механизме исчисления астрэнта. Схожи также функции. Как и неустойка, астрэнт играет стимулирующую роль, мотивируя не допускать просрочку в исполнении. Неустойка оценивается как одна из форм ответственности за неисполнение обязательства. Астрэнт также может выступать своеобразной формой ответственности за неисполнение судебного решения; по крайней мере в иностранной литературе его определяют как частноправовое наказание за неисполнение судебного решения*(20).

Однако применение ст. 330 ГК РФ по аналогии закона здесь вряд ли возможно, поскольку неустойка предусматривается законом или договором, астрэнт же стал бы неустойкой, предусмотренной судом. Кроме того, астрэнт, хотя и защищает частный интерес в получении исполнения судебного решения, все же является скорее мерой публично-правового воздействия. Это также может служить возражением на предложение внедрять его именно в гражданское законодательство. Наконец, по своей природе астрэнт может быть использован применительно к отдельным судебным решениям по спорам из административных правоотношений, таких, где орган государственной власти или орган местного самоуправления становится обязанным выдать определенное разрешение, документацию для ознакомления и т.д.

Итак, дополнение именно ГК РФ нормами об астрэнте было бы вряд ли уместно.

Процессуальное законодательство по образцу французского могло бы включить в себя институт астрэнта, но это потребовало бы очень широкого дополнения процессуального законодательства, определения оснований применения астрэнта, процессуального порядка его применения, уточнения перечня обстоятельств, которые должен принять во внимание суд, определяя размер астрэнта.

И по изложенным выше причинам представляется нецелесообразным относить астрэнт к обеспечительным мерам.

Наиболее адекватным отражением функций астрэнта, поскольку он в первую очередь направлен на защиту частного интереса в получении исполнения, было бы, на наш взгляд, включение его в систему мер компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок. Следует дополнить нормами об астрэнте Федеральный закон от 30.04.2010 N 68-ФЗ "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок". Поскольку нормы данного Закона равно применимы к ситуациям защиты как частного права, так и публичного интереса, закрепление в нем положений об ответственности за неисполнение судебного решения позволит избежать ненужного сужения пределов применения астрэнта. Для этого Закона также характерно сочетание норм материального и процессуального права, что может способствовать развитию института астрэнта.

Подведем основные итоги. Во-первых, изучение истории развития института астрэнта показывает, что заимствовать можно не нормы права, а лишь саму идею денежного взыскания, увеличивающегося пропорционально увеличению периода просрочки исполнения судебного решения. Воплощение этой идеи может быть либо гражданско-правовым - астрэнт, взыскиваемый в пользу кредитора, либо публично-правовым - штрафы, периодически взыскиваемые в бюджет за неисполнение судебного решения.

Недостатком первой конструкции является обогащение должника в результате неисполнения судебного решения (впрочем, здесь можно присоединиться к мнению тех юристов, которые считают такое обогащение меньшим злом, чем неисполнение судебного решения). Вторая конструкция требует продумать периодичность взыскания так, чтобы штрафы действительно мотивировали к исполнению судебного решения.

Во-вторых, несмотря на то, что астрэнт в процессе исторического развития во Франции вышел за пределы простого возмещения убытков, он все же неразрывно связан с возмещением убытков. Исходя из этого развитие института астрэнта возможно только благодаря дальнейшему развитию судебной практики о возмещении убытков, причиненных неисполнением судебного решения.

Е.А. Останина,

доцент кафедры гражданского права и гражданского процесса

Челябинского государственного университета,

кандидат юридических наук

Р.А. Тараданов,

юрист

"Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации", N 6, июнь 2013 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Годэмэ Е. Общая теория обязательств / пер. с фр.; под ред. И.Б. Новицкого. М., 1948. С. 360.

*(2) Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. М, 2002. С. 241.

*(3) См.: Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. М., 2000. С. 205.

*(4) Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. С. 206.

*(5) Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. С. 209.

*(6) Морандьер Л.Ж., де ла. Гражданское право Франции / пер. с фр. Е.А. Флейшиц. М., 1958. Т. 2. С. 329-330.

*(7) Code de procedure civile (с изм. от 01.02.2013). URL: http://www.legifrance.gouv.fr/affichCode.do;jsessionid=D1017463D8523FDF62 8680BD907BCCED.tpdjo11v_2?cidTexte=LEGITEXT000006070716&dateTex te=20130224 (дата обращения: 07.04.2013).

*(8) Code des procedures civiles d'execution (с изм. от 02.02.2013). URL: http://www.legifrance.gouv.fr/affichCode.dojsessionid=D1017463D8523FDF628 680BD907BCCED.tpdjo11v_2?cidTexte=LEGITEXT000025024948&dateTe xte=20130224(дата обращения: 07.04.2013).

*(9) См.: Landrove J.C., Greuter J.J. L'astreinte: une mesure injustement boudee par le Projet de Code de procedure civile? // 127 Revue de droit Suisse (RDS\ZSR). V. I. P. 271-305.

*(10) См.: Французский гражданский кодекс / науч. ред. и предисл. к.ю.н. Д.Г. Лаврова; пер. с фр. А.А. Жуковой, Г.А. Пашковской. СПб., 2004. С. 665.

*(11) International Encyclopedia of Comparative Law. V. VII: Contracts in general / ed. A. von Meheren. Tubingen, 1976. P. 16-17.

*(12) Ibid. P. 16-17.

*(13) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. Кн. 1. 2-е изд., испр. М., 2000. С. 422.

*(14) См.: Карапетов А.Г. Борьба за признание судебного правотворчества в европейском и американском праве. М., 2011.

*(15) См.: Ярков В.В. Основные мировые системы принудительного исполнения // Проблемные вопросы гражданского и арбитражного процессов / под ред. Л.Ф. Лесницкой, М.А. Рожковой. М., 2008. С. 465-504.

*(16) URL: http://arbitr.ru/_upimg/A4907501E725F0D4C3703D2C3236672C_pract.pdf.

*(17) См. материалы круглого стола, проведенного институтом "М-Логос" - URL: http://www.m-logos.ru/publications/nauchnyi_kruglyi_stol_uridicheskogo_in stituta_m-logos_po_teme_perspektivy_vnedreniya_v_rossyskoe_pravo_institut a_astreinte_kak_osobogo_sposoba_obespecheniya_ispolneniya_sudebnogo_reshe niya/ (дата обращения: 07.04.2013).

*(18) См. материалы круглого стола, проведенного институтом "М-Логос" - URL: http://www.m-logos.ru/publications/nauchnyi_kruglyi_stol_uridicheskogo_in stituta_m-logos_po_teme_perspektivy_vnedreniya_v_rossyskoe_pravo_institut a_astreinte_kak_osobogo_sposoba_obespecheniya_ispolneniya_sudebnogo_reshe niya/ (дата обращения: 07.04.2013).

*(19) Морандьер Л.Ж., де ла. Указ. соч. С. 331.

*(20) См.: Kennett W. The Enforcement of Judgments in Europe. Oxford, 2000. P. 287-302.