Иметь мнение? Не сметь! (Б. Золотухин, "Новая адвокатская газета", N 4, февраль 2014 г.)

Иметь мнение? Не сметь!

О попытке возбуждения уголовного дела в отношении адвоката за мнение, высказанное при осуществлении адвокатской деятельности.

Не только в "АГ", но и в других средствах массовой информации регулярно поднимается вопрос о нарушении профессиональных прав адвокатов: незаконных попытках допросов, проведении обысков помещений и иных действиях. Так, в N 1 (162) "АГ" мой земляк, адвокат Анатолий Ануприенко, опубликовал статью "Законность" по-чувашски", в которой привел яркий пример обыска офиса адвоката на основании постановления судьи, вынесенного после отказа защитника от сотрудничества со следствием.

К чести руководства адвокатского сообщества, Совет ФПА РФ не просто констатирует участившиеся случаи нарушения профессиональных прав адвокатов, но и реагирует на них, вырабатывая и размещая на своем сайте рекомендации по противодействию подобным явлениям.

За достаточно долгую практику уголовной защиты мне приходилось сталкиваться практически со всеми методами, используемыми правоохранительными органами в случае их препятствования работе адвоката.

До сих пор помню свою не совсем адекватную реакцию, когда лет шесть назад при изучении материалов дела в порядке ст. 217 УПК РФ обнаружил полтома распечатки фонограмм своих телефонных переговоров, записанных на основании постановления председателя суда субъекта РФ, вынесенного через два дня после получения следователем ордера на защиту по этому делу. Позже были и попытки обманом допросить по уголовному делу, по которому осуществлял защиту, и обыск рабочего места по другому делу.

В отличие от примера, приведенного Анатолием Ануприенко, по моим жалобам в порядке ст. 125 УПК РФ суды признали и вызов на допрос, и обыск рабочего места незаконными.

Несколько раз приходилось становиться и фигурантом проверок в порядке ст. 144, 145 УПК РФ в связи с рапортами оперативных сотрудников милиции о якобы примененном мной к ним насилии и оскорблении их самого высокого в регионе руководителя.

Нестандартный случай

Поскольку подобные методы противодействия защите правоохранители начали использовать практически постоянно, я стал относиться к ним как к незаконной, неприятной, но неизбежности, издержкам профессии. Но в конце прошлого года пришлось столкнуться со случаем, выбившимся из "колеи" уже привычных "ляпов" моих оппонентов.

Если раньше все незаконные действия в отношении меня как защитника в уголовных делах предпринимали оперативные работники милиции и следователи МВД, то теперь наказать меня за действенную защиту уже непосредственно в судебном заседании решил государственный обвинитель. Для того чтобы читатели более полно поняли суть вопроса, необходимо пояснить и саму историю уголовного дела, и абсурдность предъявленного нескольким подсудимым обвинения, а также не вписывающиеся ни в одну из норм УПК РФ беспрецедентные действия государственного обвинителя в судебном заседании.

Весной прошлого года следователь совместно с сотрудниками УБЭП и ПК провел обыск в офисе одной из фирм, в ходе которого была изъята бухгалтерская документация нескольких ООО. Как правило, установив, что ряд ООО зарегистрированы на подставных лиц и реальной хозяйственной деятельности не ведут, при этом предъявляя в ИФНС документы о такой деятельности и возмещении НДС, следствие расследует либо мошенничество, либо налоговые преступления. Однако в данном случае все пошло по иному пути.

Руководителю фирмы, в которой проходил обыск, некой Б., было предложено дать показания о том, что она в составе организованной группы совершила несколько эпизодов изготовления в целях сбыта и сбыт иных поддельных документов, и квалифицировать ее действия только по ч. 2 ст. 187 УК РФ.

В рекордные по сегодняшним временам два месяца дело было расследовано и направлено в суд. Помимо Б. обвинение по ч. 2 ст. 187 УК РФ было предъявлено Р., бухгалтеру, ведущей бухгалтерию нескольких ООО, и водителю К., возившему в банки платежные поручения и имевшему доверенности на получение наличных денег.

Позиция защиты

Еще на стадии следствия сторона защиты указывала, что в нарушение требований ст. 73 УК РФ следствие вообще не определилось в предмете доказывания.

В УК РФ содержится несколько норм о преступлениях, связанных с поддельными документами, и при этом подделка документов является как самостоятельным составом (ст. 187, 327 УК РФ), так и способом совершения иного состава преступления (ст. 159, 163, 199 и др. УК РФ).

В первом случае поддельный документ является предметом преступления, во втором - орудием, средством или способом совершения преступления. Причем в первом случае виновные выполняют объективную сторону состава преступления, во втором - либо выполняют свою работу, не зная о конечной цели своих действий, либо являются пособниками лиц, выполняющих объективную сторону мошенничества, уклонения от уплаты налогов и т.д.

Обвиняя Б. в создании ООО через подставное лицо и использовании подписи от имени этого лица на платежных поручениях, следствие, тем не менее, утверждало, что она при создании ООО имела умысел на осуществление самостоятельной хозяйственной деятельности и что обвиняемые занимались ведением хозяйственно-финансовой деятельности ООО.

В таком случае в действиях обвиняемых необходимо было устанавливать наличие признаков составов преступлений, предусмотренных ст. 171, 173.1, 173.2 УК РФ, и выяснять, осуществляло ли ООО самостоятельную хозяйственную деятельность. Да и при квалификации по ч. 2 ст. 187 УК РФ следовало установить, откуда появились денежные средства, переведенные по платежным поручениям, являются ли эти средства собственностью ООО, причинен ли кому-либо ущерб.

Однако следствие этим не озадачивалось, тогда как осуществление самостоятельной хозяйственной деятельности и распоряжение собственностью с помощью платежных поручений с подписью от имени иного лица не образуют состава общественно опасного деяния, поскольку не затрагивают никаких объектов, охраняемых законом (за исключением случаев, предусмотренных ст. 173.1, 173.2 УК РФ).

Ни одно из назначений платежей следствие не проверяло, ни по одному из платежей не имеется какого-либо гражданско-правого спора, а к ООО никто претензий не имеет. Более того, платежные поручения с той же подписью, которыми перечислялись налоги, следствие не считало поддельными, что исключает и поддельность вмененных платежных поручений.

В письменных ходатайствах защита указывала, что при таком расследовании следствие умышленно не изучало признаки составов преступлений, при которых виновные лица обязаны возмещать ущерб потерпевшим, в том числе государству, т.е. следствие фактически укрывает лиц, совершивших экономические преступления.

Защита утверждала, что при расследовании данного уголовного дела в полном соответствии с требованиями ст. 73 УПК РФ и выяснении вопросов о том, вело ли ООО иную (кроме этих платежей) хозяйственно-финансовую деятельность, от каких организаций и с какой целью деньги поступали в ООО и для каких целей (в том числе более чем вероятного обналичивания) перечислялись по вмененным платежным поручениям, следствие обязано было устанавливать наличие в действиях иных лиц признаков составов преступлений, предусмотренных ст. 159, 199 и др. УК РФ.

Примечательно, что во время нахождения у следователя финансовой документации по иным ООО, деятельность которых предметом расследования не стала, на счета этих ООО поступили значительные суммы денег, дальнейшая судьба которых неизвестна.

Изложенное и послужило основанием для защиты в ходе судебного заседания устно и письменно заявлять о том, что следствие умышленно укрывает лиц, совершивших преступления, по которым государству надлежит возмещать ущерб, причем делает это либо в силу юридической безграмотности, либо из-за определенной заинтересованности. При этом в суде были исследованы доказательства возмещения ООО, которое не вело хозяйственной деятельности, бюджетом РФ налога на добавленную стоимость.

В заинтересованности оперативных сотрудников, следствия и прокуроров меня убеждали не только обстоятельства расследования дела и история с поступлением денег на счета ООО при нахождении финансовой документации у следователя, но и позиция по назначению наказания, занятая государственным обвинителем в прениях. Так, Б., которая была руководителем фирмы длительное время и признавала свою вину, он просил назначить штраф, а Р. и К., которые у Б. работали недолго и категорически отрицали свою вину, - реальное лишение свободы.

Позиция обвинения

В судебном заседании представители государственного обвинения не только занимали незаконную позицию, но и "чудили" в процессе, создавая "прецеденты беспрецедентности". Один из обвинителей демонстративно сорвал процесс, что послужило основанием для частного постановления суда, другой отказался передать суду вещественные доказательства (платежные поручения), которые попали к нему непонятным образом. В отношении этого государственного обвинителя последовало частное постановление, в котором ставился вопрос не только о его действиях в суде, но и о нарушениях при изъятии и осмотре платежных поручений (и в частном, и в апелляционном постановлениях по данному делу указанные платежные поручения признаны недопустимыми доказательствами).

Как я полагаю, именно позиция суда в отношении данного помощника прокурора, юриста 2-го класса Л., и побудила его подать рапорт на имя прокурора города с просьбой провести в отношении меня проверку в порядке ст. 144 УПК РФ за неоднократно высказанное в суде мнение.

Да, уважаемые коллеги, именно за мнение (так написано в рапорте): "<..> 3 октября 2013 г. в ходе судебного следствия защитником подсудимой Р<..> адвокатом Золотухиным Б.А. неоднократно высказывалось мнение в адрес работников прокуратуры г. Белгорода об укрывательстве более тяжких преступлений. Непосредственно в ходе допроса подсудимой Р<..> адвокатом Золотухиным Б.А. было высказано мнение в ходе судебного заседания, что подсудимой Б<..> был возмещен НДС с ОАО <..> в размере 700 000 рублей, а денежные средства были поделены между работниками полиции и работниками прокуратуры города Белгорода.

Кроме того, 7 октября 2013 г. по ходатайству стороны обвинения был допрошен следователь СО-5 К<..>, в адрес которого адвокатом Золотухиным также допускались выражения об укрывательстве более тяжких преступлений, чем те, которые были вменены подсудимым по указанному уголовному делу.

Полагаю, что в действиях адвоката Золотухина Б.А. усматриваются признаки состава преступления, предусмотренного ст. 128.1 УК РФ <..>".

Ну, это уже к вопросу о компетентности лиц, поддерживающих сейчас обвинение в суде. Если прокурорский работник не знает УПК РФ и не отдает суду вещественные доказательства, откуда ему знать положение ч. 2 ст. 15 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" о недопустимости привлечения адвоката к уголовной ответственности за мнение, высказанное при осуществлении адвокатской деятельности! А уж тем более недоступны его пониманию положения ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод о том, что свобода выражения мнения является правом любого человека.

Примечательно, что Л. не знает не только прав адвоката и человека, но и своих прав как прокурорского работника. В рапорте он просит провести проверку наличия в моих действиях признаков состава преступления, предусмотренного ст. 128.1. УК РФ (клевета), тогда как, если бы я совершил действия, в которых он меня обвинял в судебном заседании, то в УК РФ есть иной, более тяжкий состав ст. 298.1. (клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава).

Еще более удивительно, однако, то, что, как следует из резолюции прокурора города, содержание рапорта его не смутило, и он направил его в Следственный комитет.

Судьба рапорта и итоги дела

Давая объяснение следователю, я приобщил к материалам проверки протокол судебного заседания, копии постановления суда о возвращении дела прокурору и частного постановления в отношении следователя и автора рапорта, письменные ходатайства защиты по делу и заявил, что свое мнение высказывал устно и письменно и остаюсь при этом мнении.

Естественно, постановлением следователя в отношении меня в возбуждении уголовного дела отказано. Рассматриваемое же дело получило дальнейшее продолжение. Постановлением суда оно было возвращено прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ с одновременным вынесением частного постановления. Оба постановления были обжалованы, но в заседании суда апелляционной инстанции представления прокурора сотрудником областной прокуратуры поддержаны не были.

Рассматривая дело, судья апелляционной инстанции единолично вынес постановление об отмене постановления о возвращении уголовного дела прокурору, указал, что установленные судом обстоятельства недоказанности вины подсудимых и отсутствия в их действиях инкриминируемого им состава наряду с выводом суда о недопустимости доказательств не дают оснований для возвращения дела прокурору, а влекут за собой постановку оправдательного приговора.

Частное постановление о действиях прокурора и следователя по вещественным доказательствам оставлено без изменений. Так что в настоящее время по делу идет повторный судебный процесс, в котором, высказывая свое мнение, я не учитываю того, что некоторые прокуроры считают, будто адвокат в процессе должен молчать.

Б. Золотухин,

адвокат Октябрьской центральной адвокатской конторы г. Белгорода

"Новая адвокатская газета", N 4, февраль 2014 г.