Проблемы и перспективы криминализации нарушений антимонопольного законодательства в России (С.В. Максимов, М.А. Недогонова, "Законы России: опыт, анализ, практика", N 2, февраль 2014 г.)

Проблемы и перспективы криминализации нарушений антимонопольного законодательства в России

О социальной обусловленности криминализации нарушений антимонопольного законодательства

Необходимость криминализации (установления уголовной ответственности) отдельных нарушений антимонопольного законодательства (например, картельных соглашений хозяйствующих субъектов), как правило, определяется двумя обстоятельствами: 1) таким нарушениям свойственна общественная опасность; 2) иные средства ограничения распространенности таких нарушений до социально терпимого уровня не дают ожидаемого эффекта.

Общественная опасность как объективный признак любого преступления, по нашему мнению, прежде всего заключается в том, что соответствующие действия (бездействие) заключают в себе такую угрозу правам или правоохраняемым интересам неопределенного числа физических и юридических лиц, публично-правовых образований, российского государства и народа в целом, которая закономерно (типично, как правило) приводит к причинению реального вреда таким правам и интересам, в результате которого последние вообще не могут быть реализованы или могут быть реализованы после финансовых или иных затрат, превышающих или, как минимум, сопоставимых с выгодами от реализации ненарушенных прав и интересов.

История любого государства полна примеров того, что страсть к обогащению способна преодолевать любые моральные и правовые препятствия, оставляя законодателю и гражданам небольшую надежду на способность уголовного закона вызывать у потенциального нарушителя страх перед наказанием. К сожалению, та же история свидетельствует о тщетности этой надежды во всех случаях, когда государство не может обеспечить неотвратимость наказания за преступление или минимально необходимый уровень интенсивности ответственности*(1). Бессмысленно и даже вредно для государства вводить уголовно-правовые запреты тогда, когда нарушения закона легко предупредить (прежде всего, с точки зрения цены превенции). Например, если для предотвращения нарушения закона отныне и навсегда достаточно лишь однажды предупредить потенциального правонарушителя о том, что его действия создают угрозу причинения вреда правоохраняемым интересам.

Столь же бессмысленно криминализировать нарушающее закон экономическое поведение в том случае, когда административное наказание и механизм рассмотрения дела об административном правонарушении обеспечивают условия возмещения причиненного таким поведением вреда и низкую вероятность рецидива.

Наконец, всякая криминализация экономического поведения теряет смысл, если оно уже стало настолько массовым, что введение уголовно-правового запрета изначально предопределяет избирательность, а значит, и несправедливость уголовного преследования.

Возможно, именно этими соображениями в основном и руководствовался российский законодатель, устанавливая и изменяя границы уголовной ответственности за нарушения антимонопольного законодательства.

Проблема "асимметрии" антимонопольных запретов и уголовной ответственности за их нарушение

Суть проблемы в несоответствии системы, формы и содержания запретов, сформированных в Федеральном законе от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции"*(2) (далее - Закон о защите конкуренции), системе, форме и содержанию корреспондирующих уголовно-правовых запретов. В сущности, в таком несоответствии нет ничего предосудительного, априори недопустимого или нежелательного, поскольку законодатель при решении этого вопроса может быть ограничен только Конституцией Российской Федерации. Каждый случай такого действительного или кажущегося несоответствия заслуживает отдельного исследования. Вместе с тем первое несоответствие, с которым неизбежно сталкивается любой исследователь проблемы, проявляется во внешней "асимметрии" этих запретов.

В Законе о защите конкуренции сформулированы семь общих (базовых) запретов на: 1) злоупотребление хозяйствующим субъектом доминирующим положением (ст. 10); 2) ограничивающие конкуренцию соглашения хозяйствующих субъектов (ст. 11); 3) согласованные действия хозяйствующих субъектов, ограничивающие конкуренцию (ст. 11.1); 4) недобросовестную конкуренцию (ст. 14); 5) ограничивающие конкуренцию акты и действия (бездействие) федеральных органов исполнительной власти (ФОИВ), органов государственной власти (ОГВ) субъектов РФ, органов местного самоуправления ОМС), иных осуществляющих функции указанных органов или организаций, организаций, участвующих в предоставлении государственных или муниципальных услуг, а также государственных внебюджетных фондов, ЦБ РФ (ст. 15); 6) ограничивающие конкуренцию соглашения или согласованные действия ФОИВ, ОГВ субъектов РФ, ОМС, иных осуществляющих функции указанных органов или организаций, а также государственных внебюджетных фондов, ЦБ РФ (ст. 16); 7) совершение действий, которые приводят или могут привести к недопущению, ограничению или устранению конкуренции при проведении торгов, запроса котировок цен на товары (ст. 17).

В Уголовном кодексе Российской Федерации (далее - УК РФ) непосредственный уголовно-правовой запрет на нарушения антимонопольного законодательства сформулирован в единственной ст. 178 "Недопущение, ограничение или устранение конкуренции", предусматривающей ответственность в случае наступления определенных в ней последствий (альтернативно или в совокупности) лишь за: 1) ограничивающие конкуренцию соглашения хозяйствующих субъектов и 2) неоднократное злоупотребление хозяйствующим субъектом доминирующим положением.

Означает ли это, что нарушение иных запретов, установленных Законом о защите конкуренции, не может ни при каких обстоятельствах влечь уголовной ответственности? Нет, не означает.

Преобладающую часть системы уголовно-правовых запретов на нарушения антимонопольного законодательства составляют положения косвенного характера, т.е. запреты на совершение действий (актов бездействия), типично сопряженных с нарушениями антимонопольного законодательства, запрещаемыми в соответствии с Законом о защите конкуренции.

К ним, в частности, относятся: нарушение изобретательских и патентных прав (ст. 147 УК РФ); причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК РФ); воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности (ст. 169 УК РФ); принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения (ст. 179 УК РФ); незаконное использование товарного знака (ст. 180 УК РФ); незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну (ст. 183 УК РФ); манипулирование рынком (ст. 185.3 УК РФ), злоупотребление полномочиями (ст. 201); коммерческий подкуп (ст. 204 УК РФ); злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285), нецелевое расходование бюджетных средств (ст. 285.1 УК РФ); нецелевое расходование средств государственных внебюджетных фондов (ст. 285.2 УК РФ), превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ); незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289); служебный подлог (ст. 292 УК РФ); халатность (ст. 293 УК РФ), фальсификация доказательств и результатов оперативно-разыскной*(3) деятельности (ст. 303 УК РФ), подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков (ст. 327 УК РФ) и др.

Однако на практике возбуждение уголовных дел как по ст. 178 УК РФ, так и по перечисленным выше статьям УК РФ в связи с нарушением запретов, установленных антимонопольным законодательством, носит единичный характер.

Взаимосвязь последней группы преступлений с нарушениями антимонопольного законодательства в уголовной статистике не фиксируется и может быть выявлена лишь в результате анализа материалов конкретных уголовных дел, которые нужно найти среди сотен тысяч дел. В этой связи можно с некоторой степенью уверенности утверждать, что статистическая картина антиконкурентной преступности в действительности должна быть больше той, к которой мы уже успели привыкнуть.

Решение данной проблемы посредством включения признака "то же деяние, сопряженное с нарушением запрета, установленного антимонопольным законодательством" в качестве квалифицирующего признака указанных выше составов преступлений представляется тупиковым, поскольку в конечном счете совершение почти всех преступлений, ответственность за которые предусмотрена в УК РФ, может быть сопряжено с нарушением антимонопольных запретов. Вместе с тем анализ правоприменительной практики антимонопольных органов и органов предварительного расследования позволяет сделать вывод о том, что один "претендент" на подобное решение все же есть - коммерческий подкуп (ст. 204 УК РФ), активно применяемый как инструмент достижения картельного соглашения при проведении торгов на поставку товара и оказание услуг для государственных или муниципальных нужд.

Очерк истории криминализации посягательств на интересы конкуренции

Уголовная ответственность за посягательства на интересы конкуренции в России, по-видимому, впервые была установлена Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в ст.ст. 1180 и 1330 гл. II "О нарушении постановлений для обеспечения народного продовольствия разд. VIII "О преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния"*(4). В частности, впервые была введена уголовная ответственность за противозаконные действия для "непомерного возвышения цен на жизненные припасы", что служило не только целям поддержания общественного спокойствия в стране, но и целям защиты интересов конкуренции. Аналогичная норма была воспроизведена в ст. 242 Уголовного уложения 1903 г.

В Новейшее время необходимость правовой защиты конкуренции была признана законодателем в начале 90-х гг. прошлого века в связи с возвратом страны к рыночному укладу экономики (принятие Закона РФ от 22 марта 1991 г. N 948-I "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках"*(5). В соответствии с данным Законом в 1992 г. в Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. (далее - УК РСФСР) была включена ст. 175.1 "Нарушение антимонопольного законодательства", а в 1993 г. - ст. 154.3 "Незаконное повышение или поддержание цен", которые неоднократно изменялись и дополнялись в связи с изменениями и дополнениями базового Закона.

Статья 175.1 УК РСФСР предусматривала ответственность должностных лиц органов власти, управления или хозяйствующих субъектов за невыполнение законных предписаний Антимонопольного комитета, если они в течение года подвергались административному взысканию за те же действия. Статьей 154.3 УК РСФСР ответственность вводилась за "незаконное повышение или поддержание цен, совершенное в результате монополистической деятельности путем создания препятствий доступу на рынок другим хозяйствующим субъектам, либо изъятия товаров из обращения, либо сдерживания их от реализации, либо другого устранения от потребителей". Данная статья весьма неполно и неоднозначно определяла наиболее опасные формы монополистической деятельности, устанавливая уголовную ответственность не только для должностных, но и для других лиц, действующих от имени хозяйствующих субъектов или государственных органов. Борьба с указанными деяниями (как и с другими хозяйственными преступлениями) в те годы в силу правовых и организационных недостатков была малоэффективной.

Уточненные базовые положения уголовной ответственности за посягательства на свободу конкуренции законодатель закрепил в ст. 178 "Монополистические действия и ограничение конкуренции" УК РФ в 1996 г. При этом к числу общественно опасных, т.е. подлежащих уголовному преследованию, форм монополистических действий и ограничения конкуренции были отнесены: раздел рынка, ограничение доступа на рынок, устранение с него других субъектов экономической деятельности, установление или поддержание единых цен. В первоначальной редакции ч. 1 ст. 178 УК РФ, с одной стороны, были указаны лишь отдельные формы монополистических действий и ограничения конкуренции, а с другой - состав преступления был сформулирован как формальный, т.е. наступление каких-либо общественно опасных последствий не являлось обязательным признаком оконченного преступления. Тем самым законодатель определил предпосылки для пресечения отдельных форм монополистической деятельности на ранних стадиях.

Федеральным законом от 29 июля 2009 г. N 216-ФЗ*(6) в ст. 178 УК РФ "Недопущение, ограничение или устранение конкуренции" внесен ряд поправок, отражающих существенные перемены в отношении государства к роли уголовного закона как инструмента защиты интересов честной конкуренции в нашей стране. Изменения, внесенные в "антимонопольную" статью уголовного закона, вступили в силу 30 октября 2009 г.

Принятию указанного Закона предшествовал длительный процесс разработки законопроекта, стартовавший в апреле 2006 г. Его первоначальный вариант готовился специалистами ИГП РАН в рамках конкурса, объявленного Федеральной антимонопольной службой, а затем дорабатывался и согласовывался с участием представителей всех заинтересованных сторон (Администрации Президента РФ, Минюста России, Минэкономразвития России, МВД России). Несмотря на то, что принятый законодателем вариант новой редакции ст. 178 УК РФ заметно отличался от первоначальной конкурсной разработки ИГП РАН, ключевые новеллы остались почти нетронутыми.

О взаимосвязи изменений в уголовной политике борьбы с антиконкурентной преступностью и уголовной статистике

Статистическая картина антиконкурентной преступности "говорит" сама за себя.

В целом по России было зарегистрировано в 1997 г. - 13 преступлений, в 1998 - 23, в 1999 - 36, в 2000 - 42, в 2001 - 64, в 2002 г. - 48. Пик приходится на 2003 г., когда было зарегистрировано 61 преступление, ответственность за которое предусмотрена ст. 178 УК РФ*(7). За все это время реальному осуждению были подвергнуты единицы виновных*(8).

После того как Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ основной формальный состав преступления, предусмотренного ст. 178 УК РФ, был "трансформирован" в материальный путем включения в него такого обязательного признака, как "причинение крупного ущерба" на сумму не менее 1 млн. руб., число регистрируемых преступлений этого вида в среднем существенно сократилось: в 2006 г. - 2; в 2007 - 8; в 2008 - 14; в 2009 г. - 8.

Поскольку даже после существенной модернизации ст. 178 УК РФ в 2009 г., когда в качестве альтернативного признака основного состава преступления было использовано "удобное" для выявления и фиксации оперативными и процессуальными средствами последствие в виде "извлечения дохода в крупном размере", число регистрируемых уголовно наказуемых нарушений не только не увеличилось, но даже уменьшилось.

В 2010 г. было зарегистрировано 9 преступлений, ответственность за которые предусмотрена ст. 178 УК РФ*(9), в 2012 г. - 5*(10). Как показывает анализ, регистрируются в основном малозначительные картельные соглашения на локальных товарных рынках или соглашения, реализация которых была сопряжена с причинением вреда здоровью потерпевших.

Эти показатели на два порядка ниже числа выявленных административных правонарушений сопоставимых видов.

Возможно, этому способствовали ограничение числа уголовно наказуемых форм недопущения, ограничения и устранения конкуренции двумя формами (картель и неоднократное злоупотребление доминирующим положением) и установление слишком высокого уровня криминализации деяния по признаку "извлечение дохода в крупном размере" - свыше 5 млн. руб.

Однако непредвзятый анализ показывает, что решение проблемы, по-видимому, находится не столько в нормотворческой, сколько в правоприменительной плоскости. Антимонопольные органы, которые обладают необходимой информацией о нарушениях антимонопольного законодательства, не наделены полномочиями регистрации преступлений и самостоятельного возбуждения уголовных дел по ст. 178 УК РФ, а правоохранительные органы, наделенные такими полномочиями, как правило, не располагают такой информацией и могут получить ее лишь от антимонопольного органа. Самостоятельное, т.е. без получения от ФАС России материалов, содержащих решение, устанавливающее факт нарушения антимонопольного запрета, возбуждение уголовных дел следователями следственных подразделений МВД РФ опять же, как правило, заканчивается "развалом" такого уголовного дела еще на стадии составления обвинительного заключения.

Кризис механизма эффективного уголовного преследования за нарушения антимонопольных запретов в значительной степени, как показывает анализ, обусловлен недостаточностью законодательных и правоприменительных гарантий освобождения от уголовной ответственности физического лица - уполномоченного представителя участника картельного соглашения, который первым явился с повинной в уполномоченный орган власти, а также возможности легального использования антимонопольными органами при проведении административного расследования по делам о картельных соглашениях материалов, полученных субъектами оперативно-разыскной деятельности с использованием негласных средств наблюдения.

Ближайшие и отдаленные перспективы совершенствования мер уголовной ответственности за нарушение антимонопольных запретов

Ближайшие перспективы совершенствования мер уголовной ответственности за общественно опасные нарушения антимонопольных запретов связаны с реализацией Плана мероприятий ("дорожной карты") "Развитие конкуренции и совершенствование антимонопольной политики", которая была утверждена распоряжением Правительства РФ от 28 декабря 2012 г. N 2579-р и реализацией политических установок по уменьшению отрицательных последствий использования мер уголовной ответственности за преступления, посягающие на порядок осуществления экономической деятельности, ориентирования правоприменительной практики на борьбу с наиболее опасными преступлениями, посягающими на охраняемые законом интересы конкуренции, нашедшие, в частности, отражение в постановлении Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 2 июля 2013 г. N 2559-6 ГД "Об объявлении амнистии", проект которого был внесен в нижнюю палату парламента Президентом РФ В.В. Путиным.

Подготовленный ФАС России в соответствии с решениями Правительства РФ проект федерального закона "О внесении изменений в статью 178 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации" предусматривает исключение из числа уголовно наказуемых форм нарушений антимонопольного законодательства деяния в виде неоднократного злоупотребления доминирующим положением. Эта новелла, как следует из пояснительной записки к законопроекту, обусловлена, прежде всего, тем, что после введения уголовной ответственности за данную форму нарушения антимонопольного законодательства не было ни одного случая привлечения лиц к уголовной ответственности" в основном из-за несопоставимости сроков, в течение которых лицо считается подвергавшимся административному наказанию, и сроков давности привлечения к уголовной ответственности.

Одномоментно законопроектом предложено увеличить размеры ущерба и дохода, с достижением которых возникают основания для привлечения к уголовной ответственности за деяния, предусмотренные ст. 178 УК РФ, или основания для применения более строгих мер ответственности.

Так, доходом в крупном размере предлагается признавать доход, сумма которого превышает 10 млн. руб. (в настоящее время - 5 млн. руб.), а доходом в особо крупном размере - 40 млн. руб. (в настоящее время - 25 млн. руб.).

Крупным ущербом, с причинением которого возникает основание для возбуждения уголовного дела при наличии иных признаков состава преступления, предусмотренного ст. 178 УК РФ, предлагается считать ущерб, сумма которого превышает 3 млн. руб. (в настоящее время - 1 млн. руб.), а особо крупным ущербом - 10 млн. руб. (в настоящее время - 3 млн. руб.).

В сущности, предлагаемая новелла представляет собой новый этап декриминализации не представляющих большой общественной опасности картельных соглашений. Она же служит инструментом, ориентирующим правоприменителя на борьбу с крупными и крупнейшими картелями.

Впервые в современной практике российского законотворчества в сфере борьбы с преступностью предпринимается попытка избирательного стимулирования деятельного раскаяния участников картельного соглашения. С этой целью разработчик законопроекта (п. 3 примечаний к ст. 178 УК РФ) предложил освобождать лицо, совершившее преступление, предусмотренное ст. 178 УК РФ, от уголовной ответственности в случае, если оно первым из числа соучастников добровольно сообщило об этом преступлении, активно способствовало его раскрытию и (или) расследованию и возместило причиненный этим преступлением ущерб или иным образом загладило причиненный вред, при условии, что в его действиях не содержится иного состава преступления.

Рассматриваемым законопроектом предлагается также внести изменения в ст. 140 УПК РФ, согласно которым единственным поводом для возбуждения уголовных дел по ст. 178 УК РФ должны стать материалы, которые направлены органу, полномочному принимать решение о возбуждении уголовного дела, антимонопольными органами в соответствии с антимонопольным законодательством. Эта мера, по мнению разработчика, будет способствовать упорядочению практики возбуждения уголовных дел по ст. 178 УК РФ, предупреждению процессуальных ошибок и ошибок квалификации, а также фактов необоснованного применения уголовного закона к лицам, совершившим административные правонарушения, обусловленных сложностью правильного толкования антимонопольного законодательства*(11).

Тем же законопроектом предлагается внести изменения в ст. 11 Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности"*(12), позволяющие направлять результаты оперативно-розыскной деятельности в антимонопольные органы для использования при реализации полномочий по контролю и надзору за соблюдением антимонопольного законодательства РФ.

Ожидания разработчика относительно того, что предлагаемые меры в совокупности могут составить "критическую" массу для запуска эффективного правового механизма борьбы с наиболее опасными картелями, небеспочвенны. Однако нельзя не учитывать того, что реализация значительной части этих ожиданий зависит не только (и не столько) от активной позиции антимонопольных органов, но и от заинтересованного и ответственного участия сотрудников оперативных и следственных подразделений МВД России и позиции судей.

Отдаленные перспективы совершенствования мер уголовной ответственности за нарушение антимонопольных запретов связаны не только с достаточно очевидной необходимостью принятия нового уголовного законодательства страны в течение следующего десятилетия*(13), но и с потребностями постепенного развития антимонопольного законодательства в конкурентное законодательство. Целесообразность принятия в будущем Конкурентного кодекса Российской Федерации, на наш взгляд, обусловлена потребностью расширения государственной функции стимулирования конкуренции путем определения целей, принципов, основных направлений, общих и специальных (отраслевых) стандартов государственной политики поддержания и развития конкуренции, развития соответствующих подсистем органов государственной власти и местного самоуправления, осуществляющих такие функции, придания правовых форм общим и специальным этическим стандартам конкурентного поведения хозяйствующих субъектов.

Законодательное закрепление обязанности органов государственной власти и местного самоуправления развивать конкуренцию с неизбежностью поставит вопрос об установлении уголовной ответственности за невыполнение или ненадлежащее выполнение должностными лицами соответствующих органов такой обязанности, если оно повлекло наступление общественно опасных последствий (например, невыполнение программ социально-экономического развития региона или муниципального образования, банкротство системообразующего предприятия региона или муниципального образования и др.).

Разумеется, криминализация любой новой формы общественно опасного экономического поведения, так же как и должностного злоупотребления, должна рассматриваться в качестве экстраординарной, а не обычной меры. Само по себе введение уголовной ответственности за что-либо есть сигнал о неэффективном государственном управлении.

Библиографический список

1. Двадцать лет Конституции Российской Федерации: юридическая наука и практика / отв. ред. А.Г. Лисицын-Светланов. М.: Институт государства и права РАН, 2013.

2. Уголовный закон в практике районного суда / под ред. А.В. Галаховой. М., 2007.

С.В. Максимов,

заместитель начальника Правового управления

Федеральной антимонопольной службы,

доктор юридических наук, профессор

М.А. Недогонова,

соискатель Института государства и права РАН

"Законы России: опыт, анализ, практика", N 2, февраль 2014 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Неотвратимость ответственности - это так называемое качественное свойство, не имеющее степеней интенсивности. Фраза "неотвратимость ответственности обеспечена на 99%", в сущности, лишена смысла. Неотвратимость либо существует - и тогда все правонарушители несут такую ответственность, либо не существует, если хотя бы один виновный не несет ответственности. - Прим. авт.

*(2) СЗ РФ. 2006. N 31 (ч. 1). Ст. 3434.

*(3) Законодатель по не вполне ясным причинам использовал в ст. 303 УК РФ отличное от Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" написание слова "оперативно-розыскная". - Прим. авт.

*(4) См., например: Уложение о наказания уголовных и исправительных // Российское законодательство X-XX веков: в девяти томах. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. М.: Юрид. лит., 1988. С. 166.

*(5) Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 16. Ст. 499.

*(6) СЗ РФ. 2009. N 31. Ст. 3922.

*(7) О едином учете преступлений за 1997-2001 гг. Экспресс-информация. М., 2002. С. 199; О едином учете преступлений за 2002 г. Экспресс-информация. М., 2003. С. 6; О едином учете преступлений за 2003 г. Экспресс-информация. М., 2004. С. 7. 

*(8) Например, в 1997 г. по ст. 178 УК РФ был осужден один человек, в 1998 - 1, в 1999 - 2, в 2000 - 20, в 2001 - 4, в 2002 - 4, в 2003 г. - 1. См., например: Уголовный закон в практике районного суда / под ред. А.В. Галаховой. М., 2007. С. 323-324.

*(9) О едином учете преступлений за 2006-2010 гг. Экспресс-информация. М., 2011. С. 21, 22. 

*(10) См.: Единый отчет о преступности. Сведения за 2012 г. Ф. 1-ЕГС (491). М.: ФКУ "Главный информационно-аналитический центр МВД России", 2013. С. 24.

*(11) В связи с внесением Президентом РФ 11 октября 2013 г. в Государственную Думу Федерального Собрания РФ законопроекта, предусматривающего исключение из ст. 140 УПК РФ ч. 1.1, предусматривающей аналогичный порядок возбуждения уголовных дел о налоговых преступлениях (сегодня такие дела возбуждаются только по материалам, направленным налоговыми органами), реализовать эту идею будет очень трудно, несмотря на очевидное несоответствие криминологических ситуаций, связанных с антиконкурентной и налоговой преступностью. - Прим. авт.

*(12) СЗ РФ. 1995. N 33. Ст. 3349.

*(13) Наиболее значительные новеллы уголовного законодательства, на наш взгляд, могут быть связаны с реализацией идеи Кодекса уголовных проступков в рамках общего УК и принятием основ уголовного законодательства Таможенного союза, который уже сегодня можно рассматривать как перспективную конфедерацию. См., например: Двадцать лет Конституции Российской Федерации: юридическая наука и практика / отв. ред. А.Г. Лисицын-Светланов. М.: Институт государства и права РАН, 2013. С. 294.