Особый порядок и преюдиция (В. Клювгант, "Новая адвокатская газета", N 6, март 2014 г.)

Особый порядок и преюдиция

Оценка преюдициального значения доказательств.

Хотелось бы продолжить и посильно дополнить разговор о проблемах преюдиции. Полагаю, безоговорочно прав Г.М. Резник (Сделка не влечет преюдиции // АГ. 2014. N 4 (165). С. 6), обращая внимание на фундаментальные критерии оценки взаимоотношений таких процессуальных институтов, как преюдиция, с одной стороны, и сделки, особый порядок рассмотрения выделенных дел и прочие изыски нашего судопроизводства, ставшие уже массово опасными, с другой.

Презумпция невиновности

Прежде всего необходимо сказать, конечно, о презумпции невиновности. Любые обвинительные доказательства независимо от их вида и источника должны оцениваться в том числе с точки зрения того, опровергают ли они версию защиты и разумные сомнения в виновности обвиняемого. Это требование, безусловно, в полной мере относится и к показаниям любого лица, а в особенности к показаниям, полученным по выделенному делу от раскаявшегося (или "раскаявшегося") соучастника. При этом следует помнить не только то, что особый порядок не предполагает сопоставления этих показаний с какими-либо иными доказательствами, но и то, что обвиняемый за свои слова вообще не отвечает.

Разумеется, ни о каком преюдициальном значении таких показаний речи быть не может. Иногда это понимают даже сторона обвинения и суд. Именно поэтому, например, в "процессе двенадцати" по "Болотному делу" обвинению понадобился процессуальный трюк в виде допроса в качестве свидетеля Лузянина, ранее уже "раскаявшегося" в выделенном и рассмотренном в особом порядке деле. Сначала его довели до "раскаяния", а потом, осудив в особом порядке на 4,5 года лишения свободы, сделали свидетелем обвинения в "процессе двенадцати", понимая, что никакого "преюдициального приговора" у них нет. Но и показания, которые давал Лузянин по "своему" выделенному делу в качестве подозреваемого и обвиняемого, тоже огласили, невзирая на отчаянные протесты защиты. Сделали это, разумеется, потому, что в качестве свидетеля, под присягой и лицом к лицу с другими обвиняемыми, он говорил совсем не так "убедительно", как в качестве "раскаявшегося" обвиняемого...

На презумпцию невиновности как базовый критерий оценки преюдициального значения доказательств обращали внимание не только Конституционный Суд РФ в известном определении по жалобе Суринова, но и уголовно-процессуальная наука. Так, еще в 2009 г. в одном из правовых заключений кафедры уголовного процесса Уральской государственной юридической академии указывалось: "Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением арбитражного суда <...>, могут являться своеобразной презумпцией - частным случаем презумпции невиновности" (Научный комментарий практики по уголовным делам: Сборник заключений кафедры уголовного процесса УрГЮА. Екатеринбург 2013. С. 128).

Предмет преюдиции

Второе обстоятельство, которое следует обязательно учитывать при оценке преюдициального значения доказательств (и вокруг которого тоже много манипуляций и злоупотреблений), - сам предмет преюдиции.

В обиходе (к сожалению, даже юридическом) принято говорить о преюдициальном значении приговоров и иных судебных решений как таковых, но насколько это точно? Речь, конечно, не о придирке к словам, ведь неслучайно закон говорит: признаются без дополнительной проверки не приговоры или иные судебные решения, а установленные ими обстоятельства. Значит, любые разговоры о преюдициальном значении решений по вопросам права сразу исключаются.

Применительно к уголовному делу это означает, что речь может идти только о преюдициальном значении обстоятельств, подлежащих доказыванию (ст. 73 УПК РФ). Но тоже не всех. Поскольку вопрос о виновности обвиняемого ни в каком ином деле решаться, а тем более предрешаться не может (о чем прямо и недвусмысленно говорит закон), речь может идти лишь о преюдициальном значении установленных иным судом фактических обстоятельств и ни о чем более! А из этого в свою очередь следует, что если фактические обстоятельства судом не устанавливались и (или) в судебном решении не изложены доказательства, на основании которых суд счел их установленными, то и по этой причине нет оснований говорить о какой бы то ни было преюдиции.

К таким судебным решениям относятся прежде всего приговоры по делам, рассмотренным в особом порядке, без исследования доказательств. К этой же категории, если говорить о преюдициальном значении доказательств обвинения, вероятно, могут быть отнесены и приговоры, вынесенные в заочном порядке, а также на основании вердикта присяжных заседателей.

В первом случае - потому что заочно осужденный обвиняемый, не участвовавший в судебном разбирательстве, не реализовал своего права на защиту всеми не запрещенными законом способами, а значит, суд не проверял его доводов с позиций презумпции невиновности. Наличие в таком заочном процессе защитника (зачастую по назначению), как представляется, не меняет этой оценки, поскольку наличие защитника не умаляет прав самого обвиняемого защищаться лично.

Во втором случае - потому что присяжные заседатели не обосновывают своих выводов, и, как следствие, в приговоре, постановленном на основании их вердикта, отсутствует оценка доказательств. Если же речь идет об установленных судом обстоятельствах, на которые ссылалась защита, то с учетом требований презумпции невиновности представляется, что они могут иметь преюдициальное значение и в заочных приговорах, и в приговорах, постановленных на основании вердикта присяжных.

Общий и особый порядок рассмотрения дел

И, наконец, последнее. Как представляется, вакханалия массового расщепления уголовных дел в отношении одной группы лиц исключительно в целях "преюдициального изобличения" не признающих своей вины обвиняемых их "раскаявшимися" соучастниками потеряет смысл, как только суды перестанут признавать создаваемую таким путем лжепреюдицию (которую со всей очевидностью ни в коем случае нельзя даже невзначай называть преюдицией).

Вполне можно допустить, что и ставшее запредельным количество дел, рассматриваемых в особом порядке, после этого пойдет на спад. В этом смысле упомянутые Г.М. Резником решения Верховного Суда РФ по двум конкретным делам, безусловно, знаковые. Равно как знаковым представляется и концептуальное публичное высказывание заместителя председателя ВС РФ А.А. Толкаченко (сделанное, кстати, со ссылкой на те же дела, о которых пишет Г.М. Резник): "Можно говорить о преюдициальном значении судебного решения, постановленного только в общем порядке, поскольку оно содержит описательно-мотивировочную часть, содержащую анализ всех обстоятельств, доводов и доказательств, представленных сторонами и установленных в суде. В случае с судебным решением, постановленным в особом порядке, необходимость исследования доказательств законом не предусмотрена" (Уголовный процесс. 2013. N 12. С. 18).

Обращает на себя внимание и высказывание генерального прокурора страны Ю.Я. Чайки, приведенное на той же странице газеты, что и статья Г.М. Резника: "...особый порядок судопроизводства должен быть изменен; сначала нужно судить людей, на которых дал показания признавшийся человек, и только потом - самого этого человека".

Разумеется, сказанным далеко не исчерпываются все перекосы и злоупотребления, связанные как с преюдицией, так и со "сделками с правосудием". Есть и масса других угроз остаткам правосудия (одна "объективная истина" чего стоит!). Представляется, однако, что адвокатскому сообществу следует всячески отстаивать наметившийся поворот к здравому смыслу и законности применительно к преюдиции. И уж как минимум никогда не ссылаться самим на преюдицию применительно к приговорам, постановленным без исследования доказательств.

В. Клювгант,

адвокат АП г. Москвы

"Новая адвокатская газета", N 6, март 2014 г.