Презумпция виновности. Почему гражданин должен дождаться, пока его искалечат, и только после этого приступить к самозащите? (М. Бутина, "Юрист спешит на помощь", N 4, апрель 2014 г.)

Презумпция виновности. Почему гражданин должен дождаться, пока его искалечат, и только после этого приступить к самозащите?*(1)

Почти год назад в рамках "электронного Правительства" был запущен сайт "Российская общественная инициатива". Теперь граждане могут выразить здесь свое отношение к той или иной инициативе соответствующим голосованием. Появился этот портал после того, как некоторое время назад власти согласились с тем, что гражданские инициативы, собравшие 100 тыс. подписей, заслуживают законодательного реагирования.

Одной из самых популярных инициатив в истории этого проекта оказалась петиция под названием "Мой дом - моя крепость", предусматривающая введение правовых гарантий самообороны в пределах жилища. 20 февраля 2014 г. эта инициатива набрала 100 тыс. голосов и была направлена на рассмотрение экспертной группы при Правительстве России.

Это предложение стало уже третьим с начала существования портала, которое собрало необходимое количество голосов на федеральном уровне. Решение Правительства по законопроекту пока неизвестно. В любом случае необходимо широкое общественное обсуждение законопроекта.

На стадии приготовления и покушения полиция выявляет только 5% преступлений. Сами преступления длятся секунды, и никакая, даже самая совершенная полицейская система, физически не может мгновенно оказаться на месте событий и предотвратить преступление. Между тем масштаб криминальных угроз в современной России нельзя недооценивать. Например, по уровню убийств на душу населения наша страна до сих пор занимает первое место в Евразии. Ежегодно от рук криминала в России гибнет более 36,7 тысячи человек. Это больше, чем потери в афганской войне и двух чеченских войнах, вместе взятых. Притом, что по численности сотрудников полиции на душу населения Россия занимает одно из ведущих мест в мире. Поэтому дальше просто наращивать силовой потенциал государства не представляется возможным. Неубедительно звучат призывы, что нам "нужно просто сделать эффективной полицию". Даже в Норвегии для появления полиции, прервавшей печально известное массовое убийство на острове Утойя, потребовалось 1,5 часа.

В этих условиях самооборона - это неизбежный элемент правопорядка, важность которого понимает значительная часть наших сограждан, проголосовавших в числе первых именно за данный законопроект. В свою очередь, в ноябре 2013 года Президент подписал Концепцию общественной безопасности, декларирующую необходимость развития частно-государственного партнерства в этой сфере и более широкого привлечения к обеспечению безопасности гражданского общества. Мировой опыт также подтверждает важность этого аспекта: например, в США в порядке законной самообороны граждане нейтрализуют более 60% преступников от того массива, который сотрудники правоохранительных органов обеспечивают.

Право на самооборону в России носит конституционный характер. Оно отражено в ч. 2 ст. 45 Основного Закона: "Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом". Раскрывая эту формулировку, существующая редакция положения о необходимой обороне (ст. 37 УК РФ) декларирует право лица причинять любой вред нападающему (в том числе при помощи оружия), защищаясь "от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия". Еще более убедительно звучит ч. 2.1 ст. 37 УК РФ, утверждающая: "Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения".

Между тем факты говорят о том, что положение законодательства о необходимой обороне далеко не всегда работает. Как правило, следствие и суды не спешат разбираться в том, оценивал ли гражданин объективно угрозы при самообороне или нет. Итог: например, в Москве суды в 84% случаев дела по самообороне квалифицируют как преступления, систематически совершая судебные ошибки, подрывающие доверие общества к правоохранительной системе. По некоторым оценкам, ежегодно до 2 тысяч человек в России отправляются в тюрьму за свои неверно квалифицированные действия по самозащите.

У многих на слуху резонансные случаи уголовного преследования за самозащиту, будь то дело Александры Лотковой, Александры Иванниковой, Чимита Тармаева, Сергея Разумова, отца и сына Савченковых, Евгения Стригина и других. Хотя в большинстве этих случаев сами подсудимые первыми вызывали полицию после факта защиты себя или третьих лиц, но это не спасло их от уголовной ответственности.

Широко известно дело Гегама Саркисяна - предпринимателя из Тульской области, который, защищаясь от нападения четырех бандитов на свой дом, полный женщин и детей, убил трех агрессоров, обратив последнего в бегство. Защитника своей семьи уже хотели привлечь к уголовной ответственности, однако широчайший общественный резонанс и вмешательство губернатора не позволили в очередной раз превратить жертву в преступника.

Меньше повезло Александру Тарасову - пенсионеру с Сахалина, который в собственной квартире подвергся избиению и нападению пьяного грабителя, смертельно ранил его кухонным ножом и сел за это в тюрьму.

Чтобы вызволить Тарасова из тюрьмы, потребовался год общероссийских протестных акций. Но далеко не все подобные дела получают широкий общественный резонанс.

Вопреки "презумпции невиновности" существующая версия положения о необходимой обороне обязывает обвиняемого доказывать, что его действия производились в условиях наличия угрозы жизни и здоровью, что наверняка фиксируют лишь медицинские экспертизы по самому факту нанесения тех или иных увечий. Доказать это, как правило, может только жертва преступления, которой поздно предпринимать усилия по самозащите. Успевший атаковать преступник обычно заканчивает то, что начал, если жертва нападения уже допустила нанесение себе тяжких телесных повреждений, достаточных в текущей версии законодательства для убедительного доказательства оправданности самообороны.

Решение этой проблемы, которое широко используется во многих развитых странах, - в конкретизации условий необходимой обороны. Самым простым и легко доказуемым из них является так называемая Доктрина замка, или принцип "Мой дом - моя крепость". Смысл этой законодательной поправки к закону о необходимой обороне сводится к тому, что в случае самозащиты гражданина от нападения в пределах законно занимаемого человеком жилища ему не нужно дополнительно доказывать, что факт нападения сопровождался достаточно прямой и явной угрозой жизни и здоровью. Это следует из самого факта насильственного проникновения в чужой дом. При реализации данного изменения уже пострадавшей стороне потребуется доказывать, что проникновение в чужой дом не сопровождалось насилием или угрозой насилия, а носило добровольный или случайный характер.

Скептики заявят, что в этом случае участятся случаи фальсификации самообороны, когда убийцы будут заманивать своих жертв к себе домой или транспортировать туда тела уже убитых жертв преступлений. Однако в действительности с тем же успехом преступник может "подделывать самооборону", вкладывая убитому оружие или нанося себе телесные повреждения в соответствии с действующим положением о необходимой обороне, которое по этой логике скептиков также следовало бы отменить. В действительности же преступнику не выгодно как-либо привлекать к себе внимание, и он предпочтет вообще не заявлять в полицию о преступлении, скрывая его следы.

В любом случае несколько потенциальных случаев злоупотребления подобным законом не стоит сотен и десятков разрушенных судеб героев самообороны и их семей. Их уголовного преследования можно было бы избежать в случае принятия предлагаемого закона. В текущем же виде законодательное положение о самообороне, судя по всему, находится на стороне преступника: гражданин не вправе оказывать противодействие нападающему до того, как угроза станет достаточно очевидной, чтобы убедить в этом следователей и судей, которые трактуют такие основания произвольно, и притом не в пользу защитившего себя гражданина. Такие дела очень легки в "расследовании" и "доказательной базе", поэтому за их счет улучшать статистику раскрываемости и борьбы с опасными преступниками очень удобно, а обтекаемость статьи о "необходимой обороне" этому серьезно способствует.

Исторические предпосылки современных недостатков в законодательных положениях о самозащите понять можно - они достались нам в наследство от СССР, где права собственности не имели существенного значения, а каждый человек был "товарищ и брат". Вопреки идиллическим картинам из прошлого, статистика преступности и убийств, в частности, в те времена, существенно, в разы опережала показатели развитых "капиталистических" стран, а сегодня старые подходы в изменившихся социально-экономических условиях тем более не действуют.

Реализация законопроекта, гарантирующего законность самозащиты в пределах дома, позволит значительно сократить количество ошибок правоприменения по судебным делам о самообороне и поставит закон на сторону законопослушных граждан. Возможно, именно тогда исчезнет правовой нигилизм, а граждане начнут доверять своей полиции и правосудию, если российская правоохранительная система с современными законами повернется к гражданам.

М. Бутина,

председатель общероссийской общественной

организации "Право на оружие"

"Юрист спешит на помощь", N 4, апрель 2014 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См. также материал в N 10 журнала за 2013 год: Мария Бутина "Отступать некуда - позади семья".