Развитие университетского юридического образования в России в период с 1884 до 1917 года. Статья шестая (В.А. Томсинов, "Законодательство", N 8, август 2013 г.)

Развитие университетского юридического образования в России в период с 1884 до 1917 года. Статья шестая*(1)

Организация университетского управления, предусмотренная проектом Общего устава императорских российских университетов 1910 г. (далее - Проект устава 1910 г.), имела ряд существенных отличий от закрепленной в Уставе 1884 г.

Статья 4 последнего определяла, что "каждый университет, состоя под главным ведением министра народного просвещения, вверяется начальству попечителя местного учебного округа"*(2). В статье 4 Проекта устава 1910 г. устанавливалось, что "университеты состоят под главным начальством и общим руководством министра народного просвещения. Ближайший надзор за деятельностью университетов и управление ими в пределах, означенных в сем Уставе, вверяются попечителям учебных округов"*(3). Как видим, полномочия попечителей были сведены Проектом устава 1910 г. к чисто надзорным, контролирующим.

Устав 1884 г. возлагал на попечителя "обязанность руководительства во всех распоряжениях по охранению порядка и дисциплины в университете" и предоставлял ему право "давать ректору обязательные для него предложения о надзоре за студентами и требовать донесений о собственных его распоряжениях в этом отношении" (ст. 8)*(4). Проект устава 1910 г. ограничивался заявлением о том, что "деятельность университета во всех ее частях должна быть всегда доступна контролю попечителя, и все лица, служащие в университете или состоящие при нем, обязаны давать попечителю по касающимся их делам объяснения" (ст. 9)*(5).

Уставом 1884 г. предписывалось, что "по делам, относящимся к заведыванию университетом, попечитель действует чрез ректора, Совет, Правление или Собрание факультетов университета"*(6). Проект устава 1910 г. предусматривал для таких случаев следующее правило: "Попечитель, когда признает это нужным, предлагает на обсуждение подлежащих органов университетского управления вопросы, касающиеся университета и учебного округа, и в сих целях имеет право созывать собрания совета, правления и факультетов, а равно и присутствовать в сих собраниях" (ст. 8)*(7).

Органами непосредственного управления университетом выступали, согласно Уставу 1884 г., ректор, университетский совет, правление, собрание и деканы факультетов, инспектора студентов с их помощниками. Проект устава 1910 г. отнес к таким органам ректора, проректора, деканов, правление и факультетские собрания.

Статья 14 Проекта устава 1910 г. установила, что "кандидат в ректоры избирается из ординарных профессоров университета советом и, по утверждении выборов министром народного просвещения, назначается на должность на 3 года Высочайшим приказом"*(8). По Уставу 1884 г. ректор университета избирался на четыре года министром народного просвещения и назначался приказом императора.

Изданные 27 августа 1905 г. Временные правила об управлении высшими учебными заведениями Министерства народного просвещения предоставляли университетским советам право избирать не только ректора, но и его помощника там, где эта должность была предусмотрена. Проект устава 1910 г. сделал должность помощника ректора, названного проректором, неотъемлемой частью системы управления во всех российских университетах. В соответствии со ст. 27 он должен был избираться "в помощь ректору" университетским советом сроком на три года, с соблюдением тех же условий, которые были установлены в ст. 14 и 15 для избрания ректора.

По Уставу 1884 г. декан факультета избирался попечителем учебного округа и утверждался в должности на четыре года министром народного просвещения (ст. 24). Проект устава 1910 г. закрепил, что "кандидаты на должности деканов избираются собраниями подлежащих факультетов, сроком на четыре года, из ординарных профессоров сих факультетов и утверждаются в должности министром народного просвещения" (ст. 32)*(9).

Статьей 83 Проекта устава 1910 г. было определено, что университеты Московский, Казанский, Харьковский, Св. Владимира в Киеве, Новороссийский в Одессе и Варшавский имеют каждый по четыре факультета: 1) историко-филологический, 2) физико-математический, 3) юридический и 4) медицинский. В императорском Юрьевском университете предполагалось наличие, сверх перечисленных четырех, еще и богословского факультета. Для Санкт-Петербургского университета устанавливалась особая структура: здесь вместо медицинского факультета вводился факультет восточных языков. Состав императорского Томского университета по Проекту устава 1910 г. ограничивался двумя факультетами: юридическим и медицинским, а состав императорского Николаевского университета, открытого в Саратове в 1909 г., только одним факультетом - медицинским*(10).

Перечень кафедр юридического факультета в Проекте устава 1910 г. повторял с незначительными изменениями тот, который был предписан Общим уставом императорских российских университетов 1884 г. Статья 86 Проекта устава 1910 г. гласила: "В юридическом факультете полагаются следующие кафедры: 1) римское право, 2) гражданское право и судопроизводство, 3) торговое право (со включением вексельного и морского права) и судопроизводство, 4) уголовное право и судопроизводство, 5) история русского права, 6) государственное право (русское и иностранное), 7) международное право, 8) административное право, 9) финансовое право, 10) церковное право, 11) политическая экономия, 12) статистика, 13) энциклопедия права и история философии права"*(11).

Кафедра административного права в Уставе 1884 г. называлась кафедрой полицейского права, а политическая экономия и статистика преподавались в соответствии с этим Уставом в рамках одной кафедры, объединявшей в своем наименовании указанные науки.

В примечаниях к ст. 86 Проекта устава 1910 г. говорилось, что помимо перечисленных предметов на юридическом факультете полагается преподавание всеобщей и русской истории и судебной медицины. Для императорского Варшавского университета была предусмотрена кроме того кафедра истории славянских законодательств, а для Юрьевского - кафедра местного гражданского права*(12).

Таким образом, и в определении сущности университета, и в организации университетского управления проект университетского устава, внесенный в мае 1910 г. на рассмотрение Государственной думы, закреплял положения, прошедшие проверку временем и ставшие традиционными для российского университетского образования. В нем сохранялась система преподавания юридических наук, основы которой были определены предыдущими университетскими уставами. Вместе с тем Проект устава 1910 г. снимал ограничения университетской автономии, установленные Общим уставом российских университетов 1884 г., он подтверждал принцип выборности ректора и декана, восстановленный Временными правилами об управлении высшими учебными заведениями Министерства народного просвещения в 1905 г. Такой законопроект имел все шансы на беспрепятственное прохождение через Государственную думу*(13), но случилось событие, которое переменило его судьбу.

Александр Николаевич Шварц, поддерживавший Проект устава 1910 г., 25 сентября 1910 г. ушел в отставку с поста министра народного просвещения.

В качестве формального повода своего увольнения он указал невозможность работать в Министерстве из-за проблем со здоровьем, о чем еще 7 декабря 1909 г. сообщил в письме к председателю Совета министров П.А. Столыпину*(14). Но настоящей причиной такого поступка А.Н. Шварца стали его разногласия с Петром Аркадьевичем. Александр Николаевич был убежденным противником какой-либо политизации университетов и сторонником ограничений возможности получения высшего образования женщинами и лицами иудейского вероисповедания. Главной задачей университетов он считал подготовку ученых и выступал против предоставления их выпускникам особых прав для занятия должностей на государственной службе. Следуя этим убеждениям в своей министерской деятельности, он отказывался идти на какие-либо компромиссы.

Просьба А.Н. Шварца об отставке встревожила Столыпина, прежде всего он подумал о том, что она задержит принятие нового университетского устава. В ответ на его письмо Петр Аркадьевич в тот же день, 7 декабря 1909 г., написал: "Многоуважаемый Александр Николаевич, письмо Ваше очень меня огорчило. Мне грустно было узнать, что Вы серьезно нездоровы, а затем, я боюсь, не должен ли я читать между строк? Между тем, солидарность наша, кажется, ни в чем не нарушалась, и мне казалось, что дело налаживается свыше всяких надежд. В моей искренней и сердечной к Вам симпатии Вы, конечно, сомневаться не можете и поэтому поймете, как тяжело мне было узнать, что вся налаженная Вами работа накануне крушения. Ведь для меня ясно, что законопроекты, касающиеся низшей, средней и высшей школы, могут быть проведены в обеих палатах только их составителем. Каждый новый министр начнет все переделывать и менять. Да и где он - этот достойный Вас заместитель?"*(15).

Впоследствии в своих воспоминаниях А.Н. Шварц отметил: Столыпин понимал, что кое-что ему следует "читать между строк" и что для ухода Шварца в отставку есть причина более серьезная, нежели болезнь; при личном свидании председатель совета министров только просил его "докончить бюджетный год, пробыть до конца сессии и очень настойчив не был"*(16).

Встав летом 1910 г. перед необходимостью найти замену А.Н. Шварцу, П.А. Столыпин сначала обратил свое внимание на председателя Ученого комитета Министерства народного просвещения Н.Я. Сонина и на члена этого комитета, директора Женского педагогического института, известного историка профессора С.Ф. Платонова. Своими соображениями о том, какими качествами в сложившихся в России условиях должен обладать министр народного просвещения, председатель Совета министров поделился со своим другом А.Ф. Мейендорфом. В письме к нему от 8 июля 1910 г. Столыпин писал: "Дорогой друг, прошу Тебя помочь мне сведениями, которыми Ты, вероятно, располагаешь. Я очень озабочен замещением поста министра народного просвещения лицом подходящим, который вел бы дело строго, твердо, последовательно и вместе с тем пользовался бы авторитетом и уважением.

Мне указывают, с одной стороны, на Сонина, с другой стороны, на Платонова. Во всяком случае желателен знаток дела, а не дилетант. Ты долго вращался в профессорских кругах. Что Ты скажешь о названных мною двух профессорах?

Так хотелось бы напасть на человека твердого, который не расстроил бы школы, не поддавал[ся] бы разным влияниям и ветеркам, и вместе с тем разумного, способного завоевать доверие родителей и общества. Менее всего тут, конечно, нужен политик или политикан. Желателен человек не старый и верящий в возможность сделать дело.

Дай мне сведения, которыми располагаешь, чем очень обяжешь"*(17) (курсив мой. - В.Т.).

В конце концов Столыпин остановился на кандидатуре Льва Аристидовича Кассо (1865-1914). Впервые этот человек попал в поле зрения Петра Аркадьевича в декабре 1907 г., когда император Николай II решал вопрос о том, кого поставить на пост министра народного просвещения вместо П.М. Кауфмана. Председатель Совета министров предложил его величеству две кандидатуры. "Ваше Императорское Величество, - писал он 22 декабря 1907 г. - Ввиду окончания дела с Кауфманом я позволю себе переговорить со Шварцем и с Кассо, которого вызову из Москвы. После переговоров с ними доложу Вашему Величеству о том, кто из них, по моему мнению, способнее повести дело просвещения юношества твердою и умелою рукою"*(18). С профессором Кассо Столыпин тогда так и не встретился, поскольку остановил свой выбор на А.Н. Шварце и именно его рекомендовал государю на пост министра народного просвещения. Но тем не менее Петр Аркадьевич имел намерение привлечь Л.А. Кассо к работе в Министерстве народного просвещения. 25 декабря 1907 г. он писал Шварцу: "Хотя Вы мне показались очень сильным и бодрым, но я думаю, что все мы обязаны готовить людей и иметь помощников, способных продолжать дело. Поэтому я и позволил себе, в качестве кандидата на пост товарища министра, упомянуть проф[ессора] Кассо - я его не знаю и никогда не видел, но задавшись целью выискивать людей, я не мог не обратить внимание на все то, что слышал про настоящую культурность, образованность и благородство этого человека"*(19).

В апреле 1908 г. Столыпин познакомился с профессором Л.А. Кассо лично. Лев Аристидович был назначен императором Николаем II исправляющим должность директора Московского императорского лицея в память цесаревича Николая*(20) и пришел к председателю Совета министров представиться. Петр Аркадьевич был разочарован этим знакомством и, скорее всего, не вспомнил бы о Кассо при поиске подходящего человека на замену Шварцу, если бы Льва Аристидовича не рекомендовал на пост министра народного просвещения А.Ф. Мейендорф. 25 июля 1910 г. Столыпин написал ему: "Дорогой друг, очень Тебя благодарю за ответ на мое письмо. Ты ошибаешься - я Кассо знаю. Он был у меня после назначения директором Лицея. Я, конечно, помнил Твой отзыв о нем и при настоящих обстоятельствах вспомнил о нем. Смущает меня очень уж нерусский его вид, воспитание и, кажется, "внутренний мир". Кроме того, близкое родство с такими великими интриганами, как Крупенский, тоже заставляет задуматься. Во всяком случае, буду в начале августа в Петербурге и постараюсь устроить еще раз "смотрины"*(21).

"Смотрины" прошли удачно для Л.А. Кассо, и 25 сентября 1910 г. он был назначен главноуправляющим Министерством народного просвещения, а 2 февраля 1911 г. император Николай II утвердил его в должности министра.

Таким образом, за первое десятилетие ХХ века в Российской империи сменилось семь министров народного просвещения*(22), Л.А. Кассо стал восьмым по счету главой данного ведомства. Вступление в должность каждого очередного министра влекло обновление политики государственной власти по отношению к университетам. Эта закономерность особенно ярко проявилась после замены на посту главы Министерства народного просвещения А.Н. Шварца на Л.А. Кассо.

22 ноября 1910 г. новый министр отозвал из Государственной думы представленный туда его предшественником Проект устава 1910 г. Комиссия, созданная для предварительного рассмотрения этого документа, успела провести только одно заседание.

О причинах такого поступка Л.А. Кассо можно догадаться, зная его воззрения на сущность университета. Лев Аристидович был противником университетской автономии и сторонником не ограниченного никакими законами вмешательства государственной власти в университетскую деятельность и при этом отличался чрезвычайным педантизмом. Его политика относительно университетов оказала существенное влияние на развитие университетского образования в Российской империи в последние годы ее существования.

В конце 1910 г. по российским университетам прокатилась волна студенческих митингов и забастовок. В ответ на это министр народного просвещения Л.А. Кассо подготовил циркуляр "О временном недопущении публичных и частных студенческих собраний в стенах высших учебных заведений"*(23), который был издан 11 января 1911 г. Согласно данному акту в стенах высших учебных заведений России запрещалось проводить студенческие собрания и митинги, если же этот запрет будет нарушен, на градоначальников возлагалась обязанность принимать с помощью полиции быстрые и решительные меры для восстановления правопорядка. Выпуская этот циркуляр, правительство руководствовалось благим намерением воспрепятствовать процессу политизации университетов, их превращению из учебных заведений в политические клубы. Однако со стороны самих университетов указанное правительственное постановление вызвало резко отрицательное отношение.

27 января 1911 г. в Московском университете началась забастовка. Стремясь вовлечь в забастовку как можно больше молодых людей, ее организаторы запугивали тех студентов, кто хотел учиться и не желал принимать какого-либо участия в политических мероприятиях. Дело доходило до того, что студентов, уклонявшихся от участия в митингах и забастовке, оскорбляли и даже били, не пускали в учебные аудитории. Ректор Московского университета не захотел или не смог погасить бунт во вверенном ему учебном заведении, в результате эту задачу попытался решить московский градоначальник. В университетские здания был послан наряд полицейских.

Руководство университета восприняло действия градоначальника и полиции как грубое нарушение университетской автономии. 28 января состоялось чрезвычайное заседание совета университета, на котором ректор А.А. Мануйлов представил совету доклад о создавшемся в университете положении и заявил, что при таких условиях он не видит возможности нести на себе обязанности ректора и подает прошение об отставке. Такие же заявления были сделаны помощником ректора М.А. Мензбиром и проректором П.А Минаковым. Совет Московского университета "признал, что при создавшемся положении выборная университетская администрация не может нести возложенные на нее обязанности"*(24).

1 февраля 1911 г. главноуправляющий Министерством народного просвещения Л.А. Кассо принял отставку руководства Московского университета. На следующий день в "Правительственном вестнике" был опубликован высочайший указ об увольнении А.А. Мануйлова, М.А. Мензбира и П.А. Минакова с административных должностей. Одновременно им воспрещалось заниматься научной и преподавательской деятельностью в университете.

В знак солидарности с уволенными руководителями университета и протеста против действий правительства 3 февраля 1911 г. подала прошения об отставке целая группа профессоров и приват-доцентов Московского университета. Юридический факультет покинули В.М. Хвостов, Г.Ф. Шершеневич, Н.Н. Полянский, А.Э. Вормс, Н.В. Давыдов, И.А Кистяковский, М.Н. Гернет, В.М. Устинов. На следующий день к ним присоединились П.И. Новгородцев, С.Н. Булгаков, Ф.Ф. Кокошкин.

В условиях столь острого конфликта между университетами и правительством было невозможно плодотворно работать над проектом нового университетского устава. Поэтому законотворческая деятельность правительства в области университетского образования свелась к разработке и принятию отдельных правовых актов - таких, например, как изданный 3 июня 1914 г. закон "Об улучшении материального положения лиц, состоящих при учебно-вспомогательных учреждениях императорских российских университетов, об увеличении числа их и об усилении кредитов на учебную часть сих университетов"*(25) и принятый 3 июля 1916 г. закон "О временном улучшении материального положения профессоров императорских российских университетов и Демидовского юридического лицея, а также доцентов императорских Варшавского и Юрьевского университетов и названного лицея и об изменении некоторых постановлений Устава императорских российских университетов"*(26).

Основная же масса нормативного материала, издававшегося для регулирования тех или иных вопросов университетской жизни, выражалась в форме циркуляров министра народного просвещения.

После смерти Л.А. Кассо, последовавшей 26 ноября 1914 г., главноуправляющим Министерством народного просвещения был назначен 9 января 1915 г. граф Павел Николаевич Игнатьев (1870-1945). 6 мая того же года он был утвержден в звании министра. При нем была возобновлена работа над проектом нового университетского устава.

5 ноября 1916 г. очередной министр народного просвещения Н.П. Игнатьев представил в IV Государственную думу законопроект "Об издании общего устава и штатов императорских российских университетов". 2 декабря 1916 г. проект был оглашен в общем собрании Думы и передан в специальную комиссию, созданную для его обсуждения, а также на заключение бюджетной комиссии.

В объяснительной записке к проекту нового Университетского устава были указаны причины, заставившие Министерство народного просвещения снова включить в повестку дня вопрос о проведении университетской реформы: "В настоящее время мы переживаем такие великие исторические события, которые отодвигают на второй план многие из тех явлений, которым раньше придавалось не свойственное им значение, обусловившее то или иное направление в университетском вопросе. Наконец, в будущем мы должны быть готовы к мощному подъему всех производительных сил страны, который, в свою очередь, должен быть основан на таком же мощном подъеме научной мысли. Все эти обстоятельства создают благоприятный момент к проведению университетской реформы"*(27).

В разгар Первой мировой войны правительство Российской империи уже думало о том, как страна будет развиваться после ее завершения - естественно, победоносного, - и приходило к выводу о том, что в послевоенных условиях возникнет небывало острая потребность в научных знаниях. Утвердившееся в русском обществе в первое десятилетие ХХ в. понимание университета как учреждения, имеющего "своею целью содействовать развитию наук в Российском государстве", в полной мере соответствовало этой потребности.

Однако дальнейший ход исторических событий похоронил все возникавшие в правительственных кругах России замыслы и планы, рассчитанные на послевоенный период.

27 декабря 1916 г. граф П.Н. Игнатьев, осознав полное бессилие российской государственной власти и соответственно невозможность нормальной государственной деятельности в условиях нараставшего политического кризиса, ушел в отставку с поста министра народного просвещения. На его место был назначен Николай Константинович Кульчицкий (1856-1925). Ему выпала горькая судьба стать последним министром народного просвещения Российской империи.

Государственный переворот, совершенный в 20-х числах февраля 1917 г. группой генералов-изменников, промышленников и политиков, враждебно относившихся к императору Николаю II, привел к революционной катастрофе, которая сокрушила Российскую империю и тем самым прервала поступательное развитие всех сфер русской культуры, в том числе университетского образования и юриспруденции.

Список литературы

1. Высочайше утвержденный Общий устав императорских российских университетов. 23 августа 1884 года // 3-ПСЗРИ. Т. 4. N 2404.

2. Объяснительная записка к проекту Устава императорских российских университетов. Пг., 1915.

3. Столыпин П.А. Переписка. М., 2004.

4. Шварц А.Н. Моя переписка со Столыпиным. Мои воспоминания о Государе. М., 1994.

5. Устав императорских российских университетов // П.А. Столыпин. Программа реформ. Документы и материалы: В 2 т. М., 2003. Т. 2.

В.А. Томсинов,

доктор юридических наук,

профессор юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 8, август 2013 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Предыдущие статьи см.: Законодательство. 2013. N 3-7.

*(2) Высочайше утвержденный Общий устав императорских российских университетов. 23 августа 1884 года // 3-ПСЗРИ. Т. 4. N 2404. С. 457.

*(3) Устав императорских российских университетов // П.А. Столыпин. Программа реформ. Документы и материалы. М., 2003. Т. 2. С. 598.

*(4) 3-ПСЗРИ. Т. 4. N 2404. С. 458.

*(5) П.А. Столыпин. Программа реформ. Документы и материалы. Т. 2. С. 599.

*(6) 3-ПСЗРИ. Том 4. N 2404. С. 458.

*(7) П.А. Столыпин. Программа реформ. Документы и материалы. Т. 2. С. 599.

*(8) Там же.

*(9) Там же. С. 602

*(10) В 1914 г. Государственная дума приняла законопроект о создании в Санкт-Петербургском университете медицинского факультета, в Томском - физико-математического и историко-филологического факультетов, в Саратовском - помимо физико-математического и историко-филологического еще и юридического факультета. Однако император Николай II не утвердил документ из-за недостатка средств на его реализацию. В 1916 г. тогдашний министр народного просвещения граф П.Н. Игнатьев обратился к государю с представлением о приведении в действие этих планов, но его величество не поддержал данное предложение.

*(11) П.А. Столыпин. Программа реформ. Документы и материалы. Т. 2. С. 614.

*(12) Там же. С. 614-615.

*(13) О том, что принятие нового университетского устава было ожидаемым, свидетельствует закон об учреждении университета в Саратове, утвержденный 10 июня 1909 г. императором Николаем II. В законе говорилось о распространении на Саратовский университет действия Общего устава и штатов императорских российских университетов с последовавшими дополнениями и изменениями, "впредь до издания новых Устава и штата императорских российских университетов". При этом объявлялось, что при Саратовском университете учреждается должность проректора, избираемого из профессоров данного учебного заведения (см.: высочайше утвержденный одобренный Государственным Советом и Государственною Думою закон "Об учреждении Университета в городе Саратове". 10 июня 1909 г. // 3-ПСЗРИ. Т. 29. N 32061. С. 460).

*(14) А.Н. Шварц писал в указанном письме: "Глубокоуважаемый Петр Аркадьевич! Как мне приходилось уже говорить Вам два года тому назад, здоровье мое не давало мне надежды на продолжительную работу в Министерстве. Правда, причиной вновь появившихся у меня припадков грудной жабы является прежде всего продолжительная и очень тяжелая болезнь жены, но все равно для той упорной и лихорадочной работы, которая требуется сейчас от министров, я уже не пригоден. Что мог, я сделал, подыщите же теперь более работоспособного и молодого деятеля" (Шварц А.Н. Моя переписка со Столыпиным. Мои воспоминания о Государе. М., 1994. С. 47-48).

*(15) Там же. С. 90-91.

*(16) Там же. С. 48.

*(17) Столыпин П.А. Переписка. М., 2004. С. 619.

*(18) Красный архив. 1928. Т. 5 (30). N 5-7. С. 81.

*(19) Столыпин П.А. Переписка. С. 186.

*(20) Данный лицей был открыт в 1868 г. в память о старшем сыне императора Александра II цесаревиче Николае Александровиче, умершем в Ницце 12 апреля 1865 г.

*(21) Столыпин П.А. Переписка. С. 620.

*(22) Н.П. Боголепов, П.С. Ванновский, Г.Э. Зенгер, В.Г. Глазов, И.И. Толстой, П.М. Кауфман и А.Н. Шварц.

*(23) Журнал Министерства народного просвещения. 1911. Новая серия. Ч. 32. Отд. 1. С. 41-43.

*(24) Цит. по: Русские ведомости. 1911. 29 января.

*(25) Журнал Министерства народного просвещения. 1914. Новая серия. Ч. 53. Отд. 1. С. 39-43.

*(26) Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. 1916. 3 июля. N 197. Ст. 1662. Данным законом были установлены новые размеры годового штатного оклада преподавателей: ординарному профессору - 4500 руб., экстраординарному профессору - 3000 руб., доценту - 2400 руб., лектору - 1500 руб. Кроме того, были предусмотрены две прибавки к окладам за выслугу в пять и десять лет соответственно для профессоров ординарных и экстраординарных, доцентов и лекторов - по 750, 500, 350 и 250 руб.

*(27) Объяснительная записка к проекту Устава императорских российских университетов. Пг., 1915. С. 5.