О сути следственного действия "Проверка показаний на месте" (Е. Центров, "Законность", N 10, октябрь 2013 г.)

О сути следственного действия "Проверка показаний на месте"

Проверка показаний на месте как самостоятельное следственное действие появилась в УПК РФ (ст. 194) десять лет тому назад. До этого в УПК РСФСР такое следственное действие предусмотрено не было, хотя и регламентировалось в уголовно-процессуальных кодексах Литовской ССР, Таджикской ССР, Туркменской ССР, Узбекской ССР, Армянской ССР, Казахской ССР, Киргизской ССР, Украинской ССР.

В течение многолетней практики расследования сложилась определённая процедура, эффективная совокупность тактических приёмов и правил проведения проверки показаний на месте, использования её результатов в процессе установления истины по делу.

Доказательственная ценность проверки показаний на месте с точки зрения установления истины по делу не менее значима, чем у других следственных действий. Сообщаемые при её проведении сведения, детали и подробности проясняют картину происшедшего события и в сопоставлении с материальной обстановкой места происшествия и другими добытыми по делу доказательствами позволяют судить о правдивости либо ложности сообщаемых сведений. Проверка показаний на месте производится, например, когда подозреваемый или обвиняемый готов показать место, где зарыл труп, выбросил орудие преступления, спрятал похищенные ценности или какие-либо иные предметы, которые могут иметь значение для следствия, куда и кому продал похищенное. Активно способствуя раскрытию и расследованию преступления, он показывает дома, квартиры, из которых совершил кражи, указывает при этом на конкретные места, где взял те или иные ценности и документы. Показ может сопровождаться воспроизведением действий по преодолению преграды, взлому запирающих устройств, использованию отмычек, специальных орудий и инструментов. Точно так же обвиняемый либо лицо, подозреваемое в совершении серийных преступлений (убийств, изнасилований, грабежей, разбойных нападений и т.п.), показывают места, где поджидали своих жертв, с какой стороны в каждом конкретном случае потерпевший выходил, какие действия по отношению к нему они предпринимали, что говорили, как и из какого положения наносили удары и т.п. При проведении проверки показаний на месте может быть выявлено лжесвидетельство как одного лица, так и нескольких лиц за счёт сопоставления их показаний между собой и с конкретной обстановкой места определённого события. Особое значение проверка показаний на месте приобретает не только когда надо подтвердить виновность конкретного лица, но и тогда, когда надо разоблачить оговор и особенно самооговор. Лицо, оговаривающее себя в совершении преступления, не может проявить "виновной осведомлённости", так как не знает таких деталей и обстоятельств преступного события, его места расположения и материальной обстановки, которые должны быть известны лицу, действительно совершившему преступление.

Лицо, в отношении которого проводится проверка показаний на месте, должно проявить свою осведомлённость о месте, где происходило конкретное событие (лицо должно указать место, где его показания будут проверяться, - ч. 4 ст. 194 УПК), знание существенных деталей материальной обстановки и воспроизвести при этом свои действия и действия других лиц (ч. 2 ст. 194 УПК).

Проверка показаний на месте позволяет получить информацию о некоторых весьма существенных деталях и обстоятельствах происшедшего за счёт дополнений, которые сообщает лицо, чьи показания проверяются либо уточняются. При выезде (выходе) на место у допрошенного лица могут активизироваться процессы вспоминания забытых фактов и обстоятельств. Происходит "актуализация", т.е. пробуждение скрытых ассоциативных связей, латентного слоя ранее воспринятого материала. Наиболее значимые для лица элементы материальной обстановки могут способствовать также и преодолению вполне возможного добросовестного заблуждения. Все эти различные ситуации применения проверки показаний на месте и предусмотрены ст. 194 УПК.

Важное значение проверка показаний на месте как эффективный инструмент разоблачения и выявления оговора и самооговора приобретает на современном этапе. Это суждение обусловлено тем, что нынешние уголовный и уголовно-процессуальный законы содержат институты, которые могут подталкивать к оговору и самооговору лиц, попавших в результате неблагоприятно сложившихся для них обстоятельств в орбиту уголовного судопроизводства в качестве подозреваемого (обвиняемого). К ним относятся институт медиации, особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением, а также при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и другие нормативные положения (ст. 28, разд. Х УПК РФ), ст. 61, 62, 64, 65, 73, 75, 76 УК.

В качестве примера можно привести следующую ситуацию, о которой в декабре 2012 года сообщали средства массовой информации. Пропала женщина с двумя малолетними детьми. Подозрение в их убийстве возникло в отношении мужа этой женщины, который, как было установлено, систематически избивал жену, а на работе характеризовался как вспыльчивый и склонный к воровству. На допросах в качестве подозреваемого он вначале отрицал свою вину в их гибели, а затем признался, что в порыве гнева избил жену и дочь так, что они потеряли сознание и перестали подавать признаки жизни, а малолетнего сына жена в момент избиения выронила из рук, и тот упал, разбив себе голову. При проведении проверки показаний он указал место у Ивановских карьеров недалеко от подмосковной Электростали, где всё это, по его словам, произошло. Однако там тела его жертв найдены не были. В подобной ситуации возникают обычно по крайней мере две версии - о самооговоре и о том, что он скрывает подлинное место гибели своих жертв. Лишь много дней спустя выяснилось, что женщина с детьми убежала и спряталась от побоев мужа в одном из православных приютов.

Проверка показаний на месте как самостоятельное следственное действие утвердилась в УПК в результате многолетних оживлённых дискуссий между криминалистами и некоторыми представителями процессуальной теории. Казалось бы, все спорные вопросы в отношении этого следственного действия решены и практика его применения бесспорна. Однако в последнее время стали появляться публикации, в которых выражается сомнение в целесообразности этого следственного действия и высказывается мнение о нём как о якобы сложном следственном действии, да к тому же проводимом "с участием куклы"*(1).

Стоит вспомнить, что методы и правила проверки достоверности сообщённых сведений путём выхода на место события вырабатывались на протяжении более чем тысячелетней истории. В них отражена мудрость человечества. Эффективные случаи разоблачения подобным способом ложных свидетельств и установления истины в спорных случаях упоминаются даже в библейских преданиях.

В понимании существа проверки показаний на месте ничего особо сложного нет. Такие следственные действия, как предъявление для опознания, следственный эксперимент, проверка показаний на месте, отпочковались в своё время от допроса и общей целью для них была проверка полученных на допросе сведений. Показания в разных ситуациях проверяются по-разному. Предъявление для опознания, например, может проводиться, когда допрошенный говорит, что запомнил либо знает определённого человека и даже может называть его имя, кличку или фамилию, а тот отрицает это обстоятельство и заявляет, что они не знакомы. Проведение опознания позволяет проверить показания этих лиц. В процессе следственного эксперимента тоже могут проверяться показания, например, на возможность в тех или иных условиях слышать или видеть отдельные обстоятельства исследуемого события. Проверить показания можно и непосредственно в процессе допроса, когда то или иное лицо либо лица указывают точные ориентиры места, где случилось определённое событие, например, ресторан, у входа в который всё происходило. Но когда ориентиры места происшедшего и другие его обстоятельства точно обозначить, охарактеризовать затруднительно, тогда обычно и возникает необходимость уточнить и проверить показания допрошенного лица путём выхода с ним на место исследуемого события. Здесь будет не допрос на месте события. Лицо об этом месте и связанном с ним событии уже дало показания на допросе. В процессе проверки как раз и выясняется, сможет ли допрошенный показать точно это место, совпадает ли место, на которое он указал, с другими фактическими сведениями, например данными осмотра места происшествия, сообщениями и показом конкретного места иными лицами и другими фактическими сведениями.

С точки зрения процессуальной регламентации проверка показаний на месте, как и любое другое следственное действие, имеет свои специфические задачи, цели и конкретные операции, методы, средства, существенным образом отличающие его от других следственных действий. Ошибочно утверждать, что доказательства, которые следователь может получить при проведении проверки показаний на месте, вполне в процессе доказывания могут быть восполнены либо заменены не только за счёт допроса, осмотра и следственного эксперимента, но и путём производства обысков и предъявления для опознания. Как верно отмечает А. Соловьев, проверка показаний на месте "не в состоянии заменить полноценно проведенный осмотр места происшествия", а "осмотр места происшествия также не может полноценно заменить проверку показаний на месте, что свидетельствует о взаимной незаменяемости каждого из этих следственных действий"*(2).

В прежних, довольно давних публикациях отмечалось, что проверка показаний на месте является конгломератом повторного допроса, осмотра, следственного эксперимента и предъявления для опознания. Да, действительно, в проверке показаний на месте наличествуют некоторые черты других следственных действий, однако при этом не повторяется полностью ни одно из них. При производстве следственных действий возможно использование методов и действий, внешне кажущихся сходными с теми методами, которые производятся в процессе других следственных действий. Например, и при следственном эксперименте есть те же элементы (показания, воспроизведение действий, место события, опознание). Предъявление для опознания тоже содержит элементы получения показаний, но это не допрос. При предъявлении для опознания лицо, как и при проверке показаний, не повторяет полностью своих ранее данных показаний, а должно проявить знание конкретного субъекта либо предмета, выбрав и указав на него из числа не менее трёх. При предъявлении для опознания нужно указать на конкретное лицо или предмет (ч. 7 ст. 193 УПК), а при проверке показаний на месте тоже надо указать, но только уже на конкретное место события, на предметы, документы, следы, иные обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и при этом воспроизвести на месте обстановку и обстоятельства исследуемого события. При предъявлении для опознания и при следственном эксперименте, как и при проверке показаний на месте, лицо может сообщить дополнительные сведения, но от этого суть каждого из следственных действий не изменяется.

Действительно, у проверки показаний на месте больше всего сходства со следственным экспериментом. Как и следственный эксперимент, проверка показаний на месте производится для проверки и уточнения данных. Разница лишь в том, что при проверке показаний на месте уточняются и проверяются не любые данные, а только ранее данные показания. Точно так же при её проведении возможно воспроизведение действий, обстановки, иных обстоятельств определённого события и совершение необходимых опытных действий. Поэтому до введения в действие УПК РФ (2002 г.) проверка показаний на месте проводилась в соответствии с процедурой и правилами, предусмотренными для следственного эксперимента. Тем не менее в судебной практике уже до 2002 г. стала проявляться тенденция к исключению доказательств, полученных в процессе проверки показаний на месте, под тем предлогом, что совершаемые при этом действия не вполне подходят к процессуальной регламентации следственного эксперимента. При внимательном сопоставлении этих следственных действий нетрудно увидеть, что проверка показаний на месте имеет специфические особенности самостоятельного следственного действия, не совпадающие со следственным экспериментом.

Во-первых, у этих следственных действий совершенно разные цели. Цель следственного эксперимента - проверка объективной возможности при конкретных условиях восприятия каких-либо фактов (например, видеть, слышать и т.п.) либо способности конкретного лица совершать определённые действия (например, изготавливать фальшивые денежные знаки, преодолевать определённое расстояние за ограниченное время и т.п.). При следственном эксперименте выявляется последовательность происшедшего события, возможность его наступления (ст. 181 УПК). Целью же проверки показаний на месте является выявление осведомлённости допрошенного лица о происшедшем событии и конкретной материальной обстановке.

Во-вторых, каждое из этих следственных действий имеет свой особый порядок проведения. Для следственного эксперимента основным является проведение опытных действий. Чтобы приблизить условия их проведения к реальным, следователь принимает меры к воссозданию обстановки, максимально приближенной к той, в которой происходило расследуемое событие. При проверке же основное внимание уделяется сопоставлению показаний ранее допрошенного лица с конкретной материальной обстановкой, к которой он должен привести сам, и сам должен показать, где и как происходило расследуемое событие. На месте проверки, как правило, не следователь, а само ранее допрошенное лицо воспроизводит обстановку и обстоятельства исследуемого события, указывает на предметы, документы, следы, имеющие значение для уголовного дела.

В-третьих, проверка показаний на месте может быть проведена лишь с участием самого ранее допрошенного лица, тогда как для следственного эксперимента это не обязательно. Конкретное лицо участвует при производстве эксперимента лишь тогда, когда результаты опытов зависят от его индивидуальных качеств.

Сомнений не должно возникать и по поводу того, что в процессе проведения проверки показаний на месте демонстрируются, воспроизводятся отдельные элементы криминального события, преступные действия.

Разумеется, в законе не предусмотрено использование в процессе проведения проверки показаний на месте муляжа, манекена. Точно так же особо не оговаривается его использование и при проведении следственного эксперимента. Да в этом и нет особой необходимости, поскольку при воспроизведении субъектом обстановки события, отдельных его обстоятельств и демонстрации действий исследуются и фиксируются отдельные элементы механизма происшедшего события (см. ч. 2 ст. 194 УПК). Кроме того, и ст. 181 УПК прямо предусмотрено воспроизведение действий, а также обстановки или иных обстоятельств определённого события. Использование манекена, муляжа во всех этих ситуациях, а также использование макетов различных объектов и нужно рассматривать как включение в воссоздаваемую обстановку происшедшего события её основных элементов.

При взгляде со стороны, в обыденном представлении использование и показ на манекене обстоятельств происшедшего события может показаться никчёмным, бессмысленным. Однако нельзя оценивать прагматическую, практическую ценность следственного действия только по этим, внешним впечатлениям. Доказательственная ценность полученного результата определяется в его сравнении не только с предыдущими показаниями обвиняемого, а в соответствии, что не менее важно, с обстановкой, обстоятельствами, деталями, зафиксированными до этого при осмотре места происшествия, освидетельствовании, а также заключениями экспертов, проводивших судебно-медицинскую и другие экспертизы. Если продемонстрированные обвиняемым (подозреваемым) удары совпадают по месту, характеру (т.е. в зависимости от того, с какой стороны наносились - слева, справа, сзади, снизу, сверху и куда именно) с повреждениями, имеющимися у жертвы преступления, то налицо осведомлённость субъекта в происшедшем. На основании этих данных вполне можно судить о его причастности к расследуемому криминальному событию. Практике известны нередкие случаи самооговора, которые опровергались за счёт того, что лицо, оговорившее себя в совершении преступления, не могло показать, в какое место и с какой стороны наносились удары. По одному из дел несовершеннолетний участник преступной группы под влиянием её главаря признался в нанесении смертельного ножевого ранения одному из потерпевших, однако не сумел пояснить, из какого положения этот удар нанёс (снизу либо сверху, если сбоку, то с какой стороны). У каждого из остальных шести участников этой группы следователь спрашивал, могут ли они подтвердить этот факт. Только главарь и подтвердил это, показав точно, что соответствовало данным судебно-медицинской экспертизы, как и из какого положения был нанесён смертельный удар. На основании уточнения его показаний при проверке на манекене удалось опровергнуть не только самооговор несовершеннолетнего, но и оговор со стороны главаря преступной группы, а также подтвердить вину последнего в совершении убийства.

Можно вспомнить и такой пример. В убийстве священника Александра Меня признавалось на протяжении нескольких лет более 460 человек. В основном это были лица, уже осуждённые за другие преступления и отбывавшие наказание, которым, очевидно, очень хотелось изменить сложившуюся для них в местах лишения свободы неблагоприятную обстановку. О некоторых обстоятельствах этого убийства они знали (сведения можно было почерпнуть из средств массовой информации), поэтому сообщаемых ими на допросе показаний было недостаточно для подтверждения вины или опровержения самооговора. Каждый из них должен был при проверке показаний точно указать место, где произошло убийство, и показать на манекене, из какого положения и как именно наносились удары. Эти проверочные действия бесспорно не подходят под определение "допрос на месте происшествия", поскольку на место надо было ещё и указать. Естественно, здесь не могло быть и речи об осмотре места происшествия с участием обвиняемого, поскольку каждый очередной субъект не мог показать, где оно находится. Проверочные действия не могли быть регламентированы и как следственный эксперимент, поскольку основной целью здесь было не проведение каких-либо опытных действий, а выявление осведомлённости лица в происшедшем преступлении.

В различных публикациях отмечается возможность использования проверки показаний на месте для фальсификации доказательств. Оценивая эти суждения, нужно иметь в виду, что трудно указать следственное действие, которое бы не могло быть использовано при фальсификации доказательств. Допрос, осмотр, предъявление для опознания, следственный эксперимент, обыск, выемка, экспертиза и т.д. могут быть использованы недобросовестными представителями правоохранительных органов для "выколачивания" ложных показаний, искусственного создания ложных доказательств, ложных обвинений и т.п. Нельзя не отметить, что фальсификации применительно к проверке показаний на месте и другим следственным действиям чаще всего начинаются с допроса, при проведении которого нередко на практике используются методы физического и психического насилия. Под воздействием насилия, как известно, оговаривающий себя человек зачастую подтвердит всё, что нужно следователю, и даже то, чего не было. За всё это установлена суровая уголовная ответственность (ст. 299-303, 305 УК), однако наша Фемида до последнего времени рассматривала подобные истории как некую весьма позволительную "шалость", за которую можно назначить малое либо условное наказание.

И дело не в запрете на те или иные следственные действия, а в строгом неукоснительном соблюдении закона и разработанных теорией и практикой криминалистических рекомендаций и правил по проведению как проверки показаний на месте, так и других следственных действий. При этом, очевидно, следует признать, что порой проверка показаний на месте проводится и может проводиться отдельными "недобросовестными" следователями не в целях проверки достоверности сообщённых показаний, а лишь для своеобразного закрепления полученного на допросе признания в совершённом преступлении. Действительно, роль проверки показаний на месте в установлении истины по делу будет отрицательной, когда вслед за признательными показаниями, полученными путём физического либо психического насилия к допрашиваемому, его вывозят на место, где было совершено преступление, и заставляют там подтвердить эти "признательные" показания. Именно такие случаи из практики расследования убийств, приводившие к ложным самооговорам, а затем и осуждению невиновных, видимо, и повлияли на украинского законодателя, исключившего из УПК проверку показаний на месте. Разумеется, такое решение не является верным, поскольку вряд ли позволит избежать фальсификации доказательств и лишь значительно сузит объём используемого следственного инструментария при установлении истины по делу.

Существенно ограничить подобную практику можно за счёт введения в уголовно-процессуальный закон нормы, обязывающей прокурора и суд обеспечить надзор за законностью процедуры получения на следствии признательных показаний от подозреваемого и обвиняемого и законностью произведённой вслед за этим проверки показаний на месте. Такая проверка законности получения признательных показаний может быть сформулирована аналогично тому, как это предусмотрено в ч.ч. 2, 3, 3.1, 5 ст. 165 УПК.

Можно предложить следующий проект такой нормы как дополнение к ст. 165 либо как отдельную ст. 165.1 УПК: "При получении от допрашиваемого лица признания в совершении преступления (можно ограничиться выделением "в совершении преступления средней тяжести, тяжкого либо особо тяжкого преступления") следователь либо дознаватель не позднее 3 (5) суток после проведенной вслед за этим проверки показаний на месте обязан представить прокурору и в суд все соответствующие материалы, которые подлежат рассмотрению единолично судьей районного или военного суда в срок не позднее 48 (72) часов с момента их поступления. Данные материалы рассматриваются с участием прокурора, следователя, дознавателя, а также подозреваемого, обвиняемого, их защитника и законного представителя. По окончании рассмотрения представленных материалов судья выносит постановление о законности или незаконности произведенных следственных действий".

Е. Центров,

доктор юридических наук,

профессор кафедры криминалистики

юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законность", N 10, октябрь 2013 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См., напр.: Зажицкий В.И. Нужно ли следственное действие с "участием куклы"? - Российская юстиция, 2012, N 9, с. 31-34.

*(2) Соловьев А.Б. Система следственных действий как средство уголовно-процессуального доказывания: Научно-методическое пособие. М., 2006, с. 105-106.