Снижение неустойки судом: понятие и значение (Н.Л. Бондаренко, "Журнал российского права", N 11, ноябрь 2013 г.)

Снижение неустойки судом: понятие и значение

Классик российской цивилистики К.П. Победоносцев исходил из того, что в основе каждого договора лежит понятие о взаимном доверии: "Где нет никакого доверия или оно слабо, там стороны прибегают к косвенным способам для обеспечения себя от риска... Лицо, которому принадлежит требование, может обеспечить себя дополнительным договором, усиливающим необходимость исполнения для обязанной стороны или привлекающим к ответственности особые, заранее выговоренные средства и способы исполнения"*(1). К числу наиболее надежных и проверенных практикой способов обеспечения исполнения обязательств, под которыми в гражданском праве понимаются специальные меры, в значительной мере гарантирующие исполнение основного обязательства и стимулирующие должника к надлежащему поведению, относится неустойка. Несомненным преимуществом неустойки по сравнению с возмещением убытков является то, что в случае взыскания неустойки кредитор освобождается от обязанности доказывать наличие и размер убытков; размер неустойки заранее определяется в договоре или законе и не зависит от размера убытков.

Согласно п. 1 ст. 311 Гражданского кодекса Республики Беларусь 1998 г. (далее - ГК РБ) неустойкой (штрафом, пеней) признается определенная законодательством или договором денежная сумма, которую должник обязан уплатить кредитору, если иное не предусмотрено законодательными актами, в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, в частности в случае просрочки исполнения. Гражданский кодекс Российской Федерации закрепляет по существу аналогичное понятие неустойки. Особенностью определения, закрепленного в ГК Украины 2003 г. является то, что предметом неустойки может быть движимое и недвижимое имущество, денежная сумма или другое имущество, которое должник обязан передать кредитору в случае нарушения должником обязательства (ст. 549, 551). В российском законодательстве и в дореволюционный*(2), и в советский периоды предусматривалась возможность уплаты неустойки в виде как денежного штрафа, так и имущественного предоставления (ст. 141 ГК РСФСР). В роли неустойки могло фигурировать наряду с деньгами и прочими вещами другое имущество, в том числе обязательства, существующие уже к моменту заключения неустоечного договора*(3). В действующем законодательстве, поскольку перечень способов обеспечения исполнения обязательств не является исчерпывающим (ст. 329 ГК РФ и ст. 310 ГК РБ), установление в договоре условия, предусматривающего в случае нарушения должником обязательства передачу не денег, а иного имущества в пользу кредитора, следует признать допустимым и не противоречащим закону и существу возникающего между сторонами обязательства.

Характеризуя правовое значение неустойки, следует отметить: традиционно в гражданском праве и практике судов она рассматривалась как штраф за неисправность в исполнении договора, побуждающий участников договорных обязательств к их надлежащему исполнению. Г.Ф. Шершеневич отмечал двоякое значение неустойки, указывая, что она является "не только средством обеспечения обязательства, но и способом определить размер вознаграждения за отступление от обязательства"*(4). Такое же назначение сохраняет неустойка в современном гражданском обороте. Действительно, с одной стороны, она выполняет обеспечительную функцию, стимулируя стороны к надлежащему исполнению своих обязательств, в связи с чем ее место - в гл. 23 ГК РФ ("Обеспечение исполнения обязательств"). С другой стороны, она представляет собой форму гражданско-правовой ответственности неисправного должника, компенсируя в известной мере последствия, вызванные нарушением им своих обязательств.

Вместе с тем законодательством ряда стран, в числе которых Российская Федерация и Республика Беларусь, закреплено правило о снижении по решению суда подлежащей взысканию неустойки, если она явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства (п. 1 ст. 314 ГК РБ, п. 1 ст. 330 ГК РФ). Данное законодательное решение уже на протяжении многих лет является предметом оживленных дискуссий. Оно обсуждается не только научной общественностью, но и практическими работниками и участниками гражданского оборота. Высказываемые при этом мнения иногда диаметрально противоположны. Pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться) - уверены одни, "закон должен быть справедливым" - возражают другие. Думается, причина заключается в том, что при применении исследуемой нормы возникает конфликт между частноправовой природой договорных отношений субъектов гражданского права и желанием законодателя воплотить в жизнь закрепленную в праве справедливость, реализовать его социальную функцию.

Соблюдая историческую справедливость, заметим: правило о снижении неустойки не является новеллой ныне действующего гражданского законодательства. Полную свободу сторон при заключении условий о неустойке, допускаемую римским правом, позднейшие законодательства пытались ограничить. Кодекс Наполеона предоставлял суду право уменьшить размер неустойки, если главное обязательство уже отчасти исполнено. Австрийское и Германское Уложения предоставляли суду такое право, если неустойка чрезмерно высока*(5). Правило о возможности снижения неустойки содержалось и в гражданском законодательстве советского периода: "Если подлежащая уплате неустойка чрезвычайно велика по сравнению с действительными убытками кредитора, суд вправе, по просьбе должника, уменьшить неустойку (ст. 142 ГК РСФСР)"*(6). Однако его закрепление было критически оценено многими учеными. Достаточно озвучить позицию М.М. Агаркова, назвавшего его вслед за И.А. Покровским "незначительным украшением в социальном духе"*(7).

Действительно, можно утверждать, что появление и сохранение в действующем законодательстве правила о снижении неустойки вызвано потребностью решения так называемого социального вопроса, стремлением установить определенное равновесие сил в договорных отношениях, защитить слабую сторону договора. Отдельные участники гражданского оборота, имеющие более сильные позиции на рынке, способны навязывать контрагентам свои условия договора (в том числе в части размера неустойки), ссылаясь на принадлежащую им свободу договора*(8). Поэтому исследуемая конструкция является "необходимым элементом гражданского права"*(9), и законодатель занимает вынужденную позицию в вопросе сохранения данной нормы, являющейся, по меткому выражению А.Г. Карапетова, "мерой исключительной"*(10).

Об исключительности данной нормы свидетельствует главным образом то, что она ограничивает действие ряда гражданско-правовых принципов: автономии воли, неприкосновенности договора, равенства участников гражданских правоотношений. Так, в соответствии с принципом автономии воли участники гражданских правоотношений приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своих интересах. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. "Идея договора заключается в том, что согласованные в нем условия являются обязательными для партнеров, поскольку каждый из них добровольно подтвердил другому, что именно их следует считать правильными"*(11).

Каждый разумный участник гражданского оборота (а в соответствии со ст. 9 ГК РБ и ст. 10 ГК РФ добросовестность и разумность участников гражданского оборота предполагается) свободен в принятии на себя предусмотренной законом или договором ответственности в отношении своего контрагента и в определении ее объема. Договоры, являющиеся результатом свободного соглашения, становятся неприкосновенными, а их условия обязательными и приобретают силу закона не только для сторон, их заключивших, но и для суда, чья роль сводится к обеспечению исполнения таких договоров. Достаточно категоричным представляется утверждение Д.А. Гришина: "...принцип обязательности для сторон заключенного договора не имеет отношения к праву суда уменьшать размер установленной ими неустойки" и что "он связывает стороны, а не суд"*(12).

Снижая размер подлежащей взысканию неустойки, суд нарушает неприкосновенность договора и вторгается в частные дела его участников, аргументируя свое вмешательство задачей "сохранить определенный баланс интересов и кредитора, и должника"*(13). В соответствии со ст. 4 Хозяйственного процессуального кодекса РБ 1998 г. задачами судопроизводства в хозяйственных судах, в частности, являются: защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов участников гражданского оборота; содействие укреплению законности и предупреждению правонарушений в сфере предпринимательской и иной хозяйственной (экономической) деятельности и т.п. Задача сохранения баланса интересов сторон, одной из которых может быть добросовестный кредитор, а другой - недобросовестный должник, перед судом не ставится. Принимая решение о снижении размера подлежащей взысканию неустойки, суд должен действовать чрезвычайно осторожно, учитывая требования принципа добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений, с тем чтобы не поощрить недобросовестного должника и (что еще важнее) не стимулировать недобросовестное поведение других участников гражданского оборота. В противном случае эффективность неустойки как способа обеспечения исполнения обязательств может быть снижена.

При применении нормы о снижении неустойки нередко нарушается и принцип равенства участников гражданских правоотношений, поскольку суд по своему усмотрению определяет размер процента, на который может быть снижена неустойка в отношении различных субъектов. Кроме того, в одних случаях суд удовлетворяет ходатайство стороны об уменьшении неустойки, а в других - нет, поскольку снижение неустойки является не обязанностью, а правом суда. Что касается случаев, когда суд снижает подлежащую взысканию неустойку по собственной инициативе, то, как справедливо отмечает В.В. Витрянский, конструкция ст. 333 ГК РФ противоречит процессуальному принципу состязательности сторон*(14).

В российской судебной системе произошел отказ от подобной практики. Если ранее Президиум ВАС РФ исходил из того, что при наличии оснований для применения ст. 333 ГК РФ арбитражный суд уменьшает размер неустойки независимо от того, заявлялось ли такое ходатайство ответчиком*(15), то в настоящее время неустойка может быть снижена судом только при наличии соответствующего заявления со стороны ответчика*(16). Такое же правило российский законодатель намеревается закрепить и в новой редакции ст. 333 ГК РФ*(17). Белорусские же хозяйственные суды при решении вопроса о снижении неустойки руководствуются п. 2 постановления Президиума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь (далее - ВХС РБ) от 8 августа 2002 г. N 24 "О некоторых вопросах применения хозяйственными судами статьи 314 Гражданского кодекса Республики Беларусь", которым суду предоставлено право применить эту статью по своей инициативе. Полагаем, ходатайство заинтересованной стороны должно рассматриваться как необходимое условие снижения неустойки.

На наш взгляд, причины вторжения в сферу договорных отношений сторон должны быть более чем весомы, поскольку цена вопроса слишком высока. Раз уж законодатель исходит из необходимости сохранения нормы, ограничивающей действие ряда гражданско-правовых принципов, ее надлежит сформулировать так, чтобы по возможности исключить ее расширенное толкование. Искомая норма должна достаточно четко определять основания и пределы снижения неустойки. Позволим себе утверждать, что названным требованиям действующая норма о снижении неустойки не удовлетворяет.

Итак, если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, суд вправе ее уменьшить: такое правило закреплено в п. 1 ст. 314 ГК РБ и в п. 1 ст. 333 ГК РФ. Таким образом, основанием для снижения неустойки является ее "явная несоразмерность последствиям нарушения обязательства", и это весьма абстрактное оценочное понятие законодатель конкретным содержанием не наполняет, переадресовывая проблему, наряду с определением пределов снижения неустойки, суду. Практика же, которая, как принято считать, является критерием истины, в решении указанных проблем истины пока не достигла.

Начнем с вопроса о пределах снижения неустойки. Законодательством они не установлены, поэтому хозяйственные суды снижают неустойку на 20, 30, 40, 50 и более процентов. Суду предоставлено право уменьшить размер неустойки, но не полностью освободить ответчика от ее уплаты, и в этом плане весьма показательным является следующее судебное решение.

Согласно заключенному договору истец поставил ответчику товар на общую сумму 21 144 640 руб. Ответчик обязательство по оплате полученного товара надлежащим образом не выполнил. Решением хозяйственного суда г. Минска от 22 января 2009 г. по делу в связи с неисполнением договора с ответчика в пользу истца взыскано 21 144 640 руб. основного долга, 396 805 руб. - проценты за пользование чужими денежными средствами, 700 000 руб. - неустойка. Данное решение вступило в законную силу, исполнено ответчиком в принудительном порядке только 26 ноября 2009 г. В связи с этим истец просил взыскать с ответчика неустойку (19 283 494 руб.) и проценты за пользование чужими денежными средствами (2 319 485 руб.). Представитель ответчика признал исковые требования в части процентов за пользование чужими денежными средствами, однако просил суд снизить размер неустойки на том основании, что деятельность ответчика убыточна, поскольку он выполняет установленные квоты по реализации социально значимых товаров. Задолженность погашалась частями за счет выручки от реализации таких товаров по мере ее получения. Суд удовлетворил заявленные требования в части снижения размера подлежащей взысканию неустойки, снизив ее до 500 000 руб. Решая вопрос об уменьшении неустойки, суд учел: полное погашение ответчиком суммы основного долга; сумму взыскиваемых процентов за пользование чужими денежными средствами, которые компенсируют в определенной части последствия, вызванные нарушением денежного обязательства; значительное превышение ставки пени по сравнению со ставкой рефинансирования*(18).

Путем проведения несложных расчетов мы обнаруживаем, что суд снизил размер подлежащей взысканию неустойки на 97,4%. Фактически это равносильно ее полной отмене, однако не противоречит закону, не определяющему нижний предел снижения неустойки. Такое положение дел следует оценивать как упущение законодателя.

Анализ материалов белорусской судебной практики убедительно свидетельствует: некое единообразное понимание "явной несоразмерности" отсутствует. Нередко снижая размер подлежащей взысканию неустойки, свое решение суд аргументирует тем, что кредитор уже получил полное удовлетворение своих имущественных затрат (потерь) и не должен извлекать имущественную выгоду за счет должника в обязательстве*(19). А в отдельных случаях суд и вовсе не объясняет мотивы своего решения о снижении неустойки, ограничиваясь ссылкой на п. 2 ст. 314 ГК РБ*(20).

Первая попытка устранения правовой неопределенности была предпринята в упомянутом постановлении Президиума ВХС РБ N 24, где были перечислены возможные критерии для установления несоразмерности в каждом конкретном случае: чрезвычайно высокий процент неустойки, установленный в договоре; значительное превышение суммы неустойки над суммой возможных убытков (в том числе превышение суммы неустойки над суммой невозвращенного долга); непродолжительный срок исполнения обязательства; уплаченные проценты за пользование чужими денежными средствами, которые компенсируют в определенной части последствия, вызванные нарушением денежного обязательства, и др.

Вторая попытка установления единообразия судебной практики в вопросе о снижении неустойки была предпринята в разъяснении ВХС РБ от 25 мая 2009 г. N 0241/1206 "О применении статьи 314 ГК". В частности, судьям было рекомендовано выяснять наличие следующих документально подтвержденных обстоятельств, способных повлиять на обоснованность вывода о необходимости уменьшения неустойки: наличие негативных последствий неисполнения обязательств ответчиком и их существенность для истца; размер договорной неустойки и его соотношение с обычно устанавливаемым размером по аналогичным договорам; мнение истца о возможности уменьшения неустойки; длительность периода просрочки; наличие факта выполнения обязательства; одновременное применение к ответчику иных договорных санкций, вытекающих из неисполнения этого же обязательства, и их размер; наличие вступившего в силу решения, которым установлены факт просрочки исполнения обязательства и критерии несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства за иной период просрочки исполнения этого же обязательства, а также факты недобросовестного отношения ответчика к предложениям истца о подтверждении своих имущественных обязательств (подписании акта сверки расчетов и т.п.) для подачи заявления о возбуждении приказного производства.

Приведение столь развернутого перечня обстоятельств, подлежащих выяснению судом при решении вопроса о снижении неустойки, неоспоримо свидетельствует о наличии и сложности проблемы, которую белорусский законодатель решать не торопится. Не вполне удачной, с нашей точки зрения, является и предложенная в проекте федерального закона N 47538-6 "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" редакция абз. 2 ст. 333 ГК РФ: "Уменьшение договорной неустойки, подлежащей уплате лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность, допускается в исключительных случаях, когда будет доказано, что взыскание неустойки в предусмотренном договором размере может привести к получению кредитором необоснованной выгоды". Безусловно, следует приветствовать, что снижение неустойки предлагается рассматривать как исключение из правил. Однако в остальном, как нам представляется, введение такого гуттаперчевого критерия, как "необоснованная выгода кредитора", решительно ничего не изменит и существующие проблемы не устранит. Более того, он отдаленно созвучен закрепленному в ст. 30 ГК РСФСР 1922 г. правилу о недействительности сделок, направленных на явный ущерб для государства.

К.П. Победоносцев справедливо отмечал: неустойка возбуждает в стороне, обязанной к исполнению, "особого рода страх за неисправность и надежды на выгоду от неисправности установлением пени или премии, которые выговариваются за неисправность или за умедление в исполнении договора"*(21). Выгода кредитора не может быть необоснованной, поскольку требование о ее взыскании истец обосновывает ссылкой на условия заключенного между сторонами договора. Кроме того, предпринимательская деятельность кредитора, с одной стороны, направлена на получение прибыли или дохода, и нет ничего предосудительного в том, что этот доход может быть получен вследствие неисправности должника. С другой стороны, должник, осуществляющий предпринимательскую деятельность, может разумно ожидать неблагоприятных последствий, осуществляя ее на свой риск и под свою имущественную ответственность. При таком подходе пределы судейского усмотрения остаются по-прежнему достаточно широкими ввиду большой вариантности трактовки предлагаемого критерия "необоснованная выгода".

Наиболее удачной, на наш взгляд, являлась норма ст. 142 ГК РСФСР, сформулированная следующим образом: если подлежащая взысканию неустойка чрезвычайно велика по сравнению с действительными убытками кредитора, суд вправе, по просьбе должника, уменьшить ее. При этом суду надлежит принять во внимание степень выполнения обязательства должником, имущественное положение сторон, не только имущественный, но и всякий иной, заслуживающий уважения интерес кредитора*(22).

В соответствии с положениями ГК РСФСР 1922 г. аннулирование соглашения о неустойке по причине имущественной малосостоятельности должника хотя и не допускалось, однако затруднение имущественного положения последнего могло вести к смягчению неустойки. Современная российская арбитражная практика пошла по иному пути и не рассматривает невозможность исполнения обязательства вследствие тяжелого финансового положения, неисполнения обязательств контрагентами, наличия задолженности перед другими кредиторами, выполнения ответчиком социально значимых функций в качестве оснований для снижения неустойки на основании ст. 333 ГК РФ*(23). Аналогичная ситуация характерна для Республики Беларусь. В соответствии с п. 5 упомянутого постановления Президиума ВХС РБ N 24, "неустойка не может быть уменьшена в связи с тяжелым финансовым положением ответчика, задержкой исполнения перед ним обязательств его дебиторами, отказом поручителя от уплаты истцу суммы истребуемого долга, большой кредиторской задолженностью, недоимками в бюджет, наложением ареста на его расчетный счет и т.д.".

Если исходить из тезиса, что введение правила о снижении неустойки стало реакцией законодателя на проявляющуюся в сфере частноправовых отношений дискриминацию, попыткой установления справедливости в договорных отношениях, было бы разумным ожидать последовательности в этом вопросе. На наш взгляд, суд должен положительно решать вопрос о снижении неустойки не в момент возникновения угрозы необоснованной выгоды кредитора, а в случаях, когда взыскание неустойки угрожает финансовой стабильности должника.

Следует принимать во внимание и следующий факт: в отличие от ГК РФ белорусский законодатель счел необходимым закрепить принцип социальной направленности регулирования экономической деятельности в числе основных начал гражданского законодательства Республики Беларусь. И мы склонны утверждать: белорусские суды учитывают требования названного принципа при снижении неустойки, хотя ввиду запрета, наложенного постановлением Президиума ВХС РБ от 8 августа 2002 г. N 24, не отражают это в своих решениях. Весьма убедительным является вышеприведенное решение Хозяйственного суда г. Минска от 9 февраля 2010 г.: свое ходатайство о снижении неустойки ответчик обосновывал убыточностью своей деятельности, поскольку он выполняет установленные квоты по реализации социально значимых товаров. Можно предположить, что именно этот аргумент и стал решающим при принятии судом решения о столь существенном снижении неустойки, хотя и остался не озвученным в судебном решении.

Таким образом, отвечая положительно на вопрос о целесообразности сохранения в законодательстве нормы о праве суда на снижение неустойки, мы делаем вывод о необходимости ее корректировки, в том числе с учетом требований вышеназванного принципа. От успешного решения этой непростой задачи в значительной степени зависит обеспечение стабильности гражданского оборота.

Библиографический список

Агарков М.М. Ценность частного права // Известия высших учебных заведений. Сер. "Правоведение". 1992. N 1.

Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: общие положения. М., 1997.

Винавер А.М. Неустойка. М., 1924.

Гришин Д.А. Неустойка: теория, практика, законодательство. М., 2005.

Карапетов А.Г. Неустойка как средство защиты прав кредитора в российском и зарубежном праве. М., 2005.

Кузнецова О.А. Нормы-принципы российского гражданского права. М., 2006.

Победоносцев К.П. Курс гражданского права: в 3 ч. Ч. 3. СПб., 1896.

Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: в 2 т. Т. 2. М., 2000.

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона: в 86 т. Т. 40 / под ред. К.К. Арсеньева, Ф.Ф. Петрушевского. СПб., 1897.

Н.Л. Бондаренко,

профессор кафедры частного права

Международного университета "МИТСО",

доктор юридических наук

"Журнал российского права", N 11, ноябрь 2013 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Победоносцев К.П. Курс гражданского права: в 3 ч. Ч. 3. СПб., 1896. С. 250.

*(2) См.: Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона: в 86 т. Т. 40 / под ред. К.К. Арсеньева, Ф.Ф. Петрушевского. СПб., 1897. С. 931.

*(3) См.: Винавер А.М. Неустойка. М., 1924. С. 10.

*(4) Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С. 293.

*(5) См.: Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона. С. 932.

*(6) Винавер А.М. Указ. соч. С. 22.

*(7) Агарков М.М. Ценность частного права // Известия высших учебных заведений. Сер. "Правоведение". 1992. N 1. С. 28.

*(8) См.: Кузнецова О.А. Нормы-принципы российского гражданского права. М., 2006. С. 170.

*(9) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: общие положения. М., 1997. С. 492.

*(10) Карапетов А.Г. Неустойка как средство защиты прав кредитора в российском и зарубежном праве. М., 2005. С. 218.

*(11) Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: в 2 т. Т. 2. М., 2000. С. 8.

*(12) Гришин Д.А. Неустойка: теория, практика, законодательство. М., 2005. С. 100.

*(13) Решение хозяйственного суда г. Минска от 3 августа 2010 г. Дело N 559-3/2010.

*(14) См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 492.

*(15) См. Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 14 июля 1997 г. N 17 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации".

*(16) См. постановление Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. N 81 "О некоторых вопросах применения ст. 333 Гражданского кодекса Российской Федерации".

*(17) См. проект федерального закона N 47538-6 "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса РФ, а также в отдельные законодательные акты РФ".

*(18) См. решение Хозяйственного суда г. Минска от 9 февраля 2010 г. Дело N 45-23/2010.

*(19) См. решение Хозяйственного суда Брестской области от 22 августа 2011 г. Дело N 201-8/2011.

*(20) См. решение Хозяйственного суда Брестской области от 15 сентября 2011 г. Дело N 194-6/2011.

*(21) Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 250.

*(22) См.: Винавер А.М. Указ. соч. С. 22.

*(23) См. постановление Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. N 81 "О некоторых вопросах применения ст. 333 Гражданского кодекса Российской Федерации".