О юридическом значении позиций (решений) Конституционного Суда РФ в правотворчестве и толковании права (О.М. Беляева, "Законы России: опыт, анализ, практика", N 12, декабрь 2013 г.)

О юридическом значении позиций (решений) Конституционного Суда РФ в правотворчестве и толковании права

В научной литературе до сих пор не сложилось единого мнения ни по вопросу, касающемуся общенормативного характера решений высших судов в целом, ни по вопросу правомерности и допустимости судебного правотворчества со стороны Конституционного Суда РФ в частности.

Весьма расхожей была и остается тема признания правомерности правотворческой деятельности Конституционного Суда РФ, равно как и других высших судебных органов России, а также правомерности признания принимаемых ими решений в качестве источников права. Зачастую можно встретить утверждение о том, что такая "легализация", с одной стороны, противоречила бы Конституции России и действующему законодательству, а с другой - вступала бы в конфликт с правотворческой деятельностью Федерального Собрания.

Данный аргумент является довольно распространенным и к тому же традиционным, как отмечает профессор М.Н. Марченко*(1). И если раньше он использовался для критики тех отечественных авторов, которые предлагали придать статус официального источника советского права руководящим разъяснениям Пленума Верховного Суда СССР, то теперь распространяется и на решения Конституционного Суда РФ*(2).

Отнесение судебной практики к числу формальных источников права, писал, например, С.Л. Зивс, "противоречит принципу верховенства закона и принципу подзаконности судебной деятельности". Правотворческая деятельность суда, указывал С.Л. Зивс, с неизбежностью умаляет значение закона*(3).

Современные авторы все чаще противопоставляют правотворческую деятельность Конституционного Суда РФ правотворческой деятельности парламента.

Дело в том, что правотворческая деятельность судов весьма существенно отличается от аналогичной деятельности российского парламента, и уже в силу этого она не может ни подменять ее собой, ни тем более дублировать.

В отличие от парламентского правотворчества особенность судебного правотворчества предопределяется тем, что: 1) судебное правотворчество всегда есть "побочный продукт акта правосудия"*(4); 2) оно несамостоятельно в том смысле, что "привязано" к основной функции судебной власти - осуществлению правосудия; 3) оно осуществляется в рамках закона и на основе закона; 4) правотворчество Конституционного Суда РФ в значительной мере связано с толкованием права и восполнением пробелов в праве; 5) судебные правоположения вырабатываются судьями только на основе "имеющихся норм и правовых принципов, а не своей субъективной воли"*(5); 6) эти правоположения не должны противоречить существующим, и в первую очередь конституционным, законам; 7) сами по себе они не могут изменить или отменить закон; 8) существуют определенные границы или пределы судейского правотворчества, предусмотренные законом, которые представляют собой "стержень доктрины и практики прецедентного права, охватывающий сущность взаимоотношений и компетенцию судебной и законодательной властей, гарантии от узурпации прав последней"*(6).

Довольно распространенным среди авторов, не признающих правотворческую функцию Конституционного Суда РФ, является утверждение, используемое как аргумент в пользу отстаиваемой позиции, о том, что в случае признания нормативного правового акта или его отдельных частей не соответствующими Конституции или федеральному закону "по Конституции и действующему законодательству, у судебной власти (у судов всех инстанций и всех ступеней) нет права отменять нормативно-правовой акт, признанный ею не соответствующим Конституции или закону"*(7).

Отмена нормативного правового акта (как и его принятие), справедливо отмечал профессор В.С. Нерсесянц, "это прерогатива правотворческих органов, а не суда. Суд же вправе дать лишь юридическую квалификацию (правовую оценку и характеристику) рассматриваемого нормативно-правового акта в смысле его соответствия или несоответствия Конституции, закону"*(8).

На основе того, что Конституционный Суд РФ не имеет права отменять или изменять не соответствующий Конституции РФ или обычному закону акт, принятые им решения не имеют правового характера, а значит, не являются источниками права.

Законодатель лишь по истечении определенного, иногда весьма длительного периода времени вносит соответствующие, рекомендованные Конституционным Судом РФ изменения в нормативный правовой акт.

В период же между принятием Конституционным Судом РФ соответствующего вердикта о несоответствии отдельных положений нормативного правового акта Конституции РФ и моментом внесения законодателем изменений в нормативный правовой акт действует норма(ы), содержащаяся(иеся) в судебном вердикте. С внесением изменений в нормативный правовой акт эта "судейская" по своей природе и характеру норма "перекрывается" соответствующей парламентской (законодательной) нормой*(9).

Закрепляя, например, юридическую силу решений Конституционного Суда РФ, Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" в ст.ст. 79, 81 устанавливает, что: а) решения Конституционного Суда РФ окончательны, не подлежат обжалованию и вступают в силу немедленно после их провозглашения; б) они действуют непосредственно и не требуют подтверждения другими органами и должностными лицами; в) юридическая сила постановлений Конституционного Суда РФ о признании актов неконституционными не может быть преодолена повторным принятием этого же акта; г) решения судов и иных органов, основанных на фактах, признанных неконституционными, "не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях"; д) "неисполнение, ненадлежащее исполнение либо воспрепятствование исполнению" решений Конституционного Суда России влечет за собой ответственность, предусмотренную федеральным законом.

По мнению ряда ученых (В.Д. Зорькина*(10), М.Н. Марченко*(11)), Конституционный Суд РФ и вовсе выступает субъектом правотворчества. Его решения, в результате которых нормативные акты, признанные неконституционными, утрачивают юридическую силу, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как и решения нормотворческого органа.

Исходя из данных положений следует согласиться с мнением относительно соотношения юридической силы решений Конституционного Суда РФ и юридической силы законов о том, что "юридическая сила итоговых решений Конституционного Суда превышает юридическую силу любого закона, а, соответственно, практически равна юридической силе самой Конституции, которую уже нельзя применить в отрыве от итоговых решений Конституционного Суда, относящихся к соответствующим нормам, и тем более вопреки этим решениям"*(12).

Таким образом, основные доводы против признания решений Конституционного Суда РФ в качестве источников права заключаются в следующем:

1) признание судебной практики в качестве источника права будет противоречить принципу разделения властей;

2) оно не согласуется с характерными особенностями романо-германской правовой семьи, которая не знает такой формы источника права, как судебный прецедент;

3) возникают ассоциации с возможным судебным произволом в процессе одновременного выполнения правотворческих и правоприменительных функций;

4) происходит подрыв, или же ослабление, правотворческой деятельности законодательных органов.

Целью данной статьи мы ставим задачу выявить - создает ли суд, прежде всего Конституционный, нормы права или он является лишь правоприменителем, и в случае первого варианта - легитимно ли судебное правотворчество? Данная проблема имеет взаимосвязанные доктринальный, законодательный и практический аспекты.

Правовая природа решений Конституционного Суда РФ такова, что позиции, выраженные по итогам рассмотрения дела, всегда имеют общеобязательный характер и обладают свойством нормативности, даже если имело место казуальное толкование.

Доводами в пользу признания судебной практики Конституционного Суда РФ в качестве источника права могут служить следующие обстоятельства:

1) решения высших судов имеют признаки источников права. Такие, как, например, нормативность, общеобязательность, преюдициальные свойства судебных актов и т.д.;

2) жизнь, общественный порядок требует незамедлительного преодоления возникающих в результате решений Конституционного Суда РФ пробелов в законодательстве и до их восполнения Федеральным Собранием;

3) как бы это ни казалось парадоксальным, но в реалии у Конституционного Суда РФ больше возможностей развивать собственно конституционные нормы, чем у законодателя, в силу опять-таки наличия полномочий "негативного" законодателя.

С другой стороны, в качестве бесспорного примера установления Конституционным Судом РФ новой нормы права, уже в качестве "позитивного" законодателя, следует сослаться на постановление Конституционного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 12-П по делу о толковании ст. 136 Конституции РФ, которым вводится новый вид федерального закона о поправке к Конституции РФ*(13).

Противоречия между парламентским и судейским правотворчеством не могут возникнуть хотя бы в силу того, что "новый закон имеет силу только для будущего, а судья решает случай в прошедшем"*(14). Правы те авторы (А.А. Белкин, Ж.И. Овсепян и др.), которые указывают на производный характер нормотворчества органа судебного конституционного контроля. Формулируя свои правовые позиции и итоговые выводы, Конституционный Суд берет "исходный материал" прежде всего в Конституции РФ, а также в оспариваемых законах, иных нормативных актах с учетом их толкования и применения на практике.

В то же время Конституционный Суд РФ фактически закладывает новую правовую основу отменяемого акта и предопределяет правила, которые должны действовать до его принятия. Ибо нередко в общественной жизни возникают законодательно неурегулированные пробелы, пустоты в связи с отменой неконституционных/ой норм/ы, которые на практике зачастую оперативно восполняются Конституционным Судом РФ.

Зачастую можно услышать, что в настоящее время суды вынуждены "создавать (творить) право, иначе их деятельность станет не просто неэффективной, а приведет к результатам, противоположным тем, которые от них вправе ожидать общество: они будут не защищать права, а способствовать их нарушениям"*(15).

Сложным является вопрос о судебном правотворчестве и прецедентном праве. Дело в том, что органы судебной власти, осуществляя правосудие, реализуют юридические нормы и являются, прежде всего, правоприменителями. Как известно, суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта закону, принимает решение в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую юридическую силу.

Суды конкретизируют и детализируют общие нормы, раскрывают содержание оценочных правовых понятий и вырабатывают правоположения - прообраз полноценной нормы*(16).

Поэтому суды, обнаруживая нормативные установления, противоречащие истолкованной норме, вынуждены создавать временные правила ad hoc (для данного случая), которые потом нередко воспринимаются не только практикой, но и самим законодателем.

В российской юриспруденции существует взгляд на решения Конституционного Суда РФ как на решения прецедентного характера. Действительно, некоторые существенные свойства решений Конституционного Суда РФ, содержащих правовые позиции, сближают их с прецедентами. Так, его решения распространяются не только на конкретный случай, но и на все аналогичные случаи и имеют официальный характер, делающий их реализацию обязательной на всей территории страны. Поскольку можно говорить о самостоятельной правотворческой функции Конституционного Суда РФ, следует признать, что его решения приобретают прецедентный характер и становятся источниками права*(17).

Вместе с тем правовые позиции Конституционного Суда РФ наряду с их прецедентным характером имеют и преюдициальную силу для всех судов. Если определенная норма отраслевого законодательства признана неконституционной, то она тем самым утрачивает юридическую силу и становится недействительной; при этом не только она, но и подобные ей по содержанию нормы других нормативных актов не могут применяться судами.

В то же время решения Конституционного Суда РФ с содержащимися в них правовыми позициями - и не прецеденты, и не преюдиция в чистом виде ни для самого Конституционного Суда РФ, ни для других органов. Это правовые акты особого рода, имеющие определенные прецедентные и преюдициальные свойства*(18).

Что касается правовой позиции, то в научной литературе по этому поводу недвусмысленно заявляется, что, хотя термин "правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации" по своему понятийному содержанию в настоящее время связан лишь с конституционной доктриной, не исключено, что в будущем он "может получить иную, более широкую трактовку применительно ко всем видам судопроизводства"*(19).

По мнению одних авторов, правовая позиция Конституционного Суда РФ есть не что иное, как "отношение Суда к содержанию конституционной нормы в результате ее истолкования", это "прежде всего выделение тех многочисленных потенциальных возможностей, тех богатых юридических пластов, которые в концентрированном виде содержатся в конституционных нормах"*(20).

Согласно представлениям других авторов правовая позиция выступает как "отношение Суда к значимым конституционно-правовым явлениям, отраженное в его решении (решениях), которым он руководствуется при рассмотрении соответствующих дел"*(21).

В соответствии со взглядами третьей группы авторов правовая позиция Конституционного Суда РФ представляет собой совокупность правовых аргументов, правоположений, общих правовых ориентиров, наконец, "правовых представлений (выводов) общего характера Конституционного Суда", которые возникают как результат толкования и выявления им "конституционного смысла положений законов и других нормативных актов"*(22) и которые "снимают конституционно-правовую неопределенность", а также служат "правовым основанием итоговых решений (постановлений) Конституционного Суда Российской Федерации"*(23).

В качестве формы выражения правовой позиции Конституционного Суда РФ выступают его постановления и определения. Формулируются же правовые позиции непосредственно в резолютивной и мотивировочной частях решений Суда.

Несмотря на то что некоторые авторы, рассматривающие, в отличие от других исследователей, правовую позицию Конституционного Суда РФ лишь как толкование Конституции РФ, считают, что она содержится только в мотивировочной части постановления, тем не менее и те, и другие едины во мнении, что правовая позиция, как бы она ни формулировалась и где бы она ни содержалась, никогда не отождествляется с решениями Конституционного Суда РФ и всегда выступает как составная (резолютивная или мотивировочная) часть того или иного решения*(24).

Верным является замечание по поводу того, что правовая позиция не может быть идентичной решению Конституционного Суда РФ как таковому уже потому, что каждое решение может содержать не одно, а "несколько разных правовых позиций для обоснования одного или разных выводов Суда"*(25).

Из этого следует, что при рассмотрении вопроса об источниках права представляется обязательным исходить из того, что в качестве таковых в сфере судейского правотворчества могут выступать не правовые позиции Конституционного Суда РФ, являющиеся составной частью того или иного его решения, а сами эти решения*(26).

Библиографический список

1. Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999.

2. Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (19912001 годы). Очерки теории и практики. М., 2001.

3. Гаджиев Г.Л. Конституционное правосудие в посткоммунистических странах: сборник докладов. М., 1999.

4. Ершов В. Восполнение судом пробелов в трудовом законодательстве // Российская юстиция. 1993. N 24. 

5. Жуйков В.М. К вопросу о судебной практике как источнике права // Судебная практика как источник права. М., 1997.

6. Зивс С.Л. Источники права. М., 1981.

7. Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. N 12.

8. Зорькин В.Д. Россия и Конституция в XXI веке. Взгляд с Ильинки. М.: Норма, 2007.

9. Колесников Е.В. Источники российского конституционного права: единство и дифференциация // Централизм, демократия, децентрализация в современном государстве: конституционно-правовые вопросы. Материалы международной научной конференции. М.: ТК Велби, 2006.

10. Кряжков В.А., Лазарев Л.В. Конституционная юстиция в Российской Федерации. М., 1998.

11. Лазарев Л.В. Конституционный Суд России и развитие конституционного права // Журнал российского права. 1997. N 11.

12. Мартынчик Е, Колоколова Э. Прецедентное право: от советской идеологии к международной практике // Российская юстиция. 1994. N 12.

13. Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право. М.: Проспект, 2007.

14. Михлин А.С. Конституционный Суд: правовая природа решений и контроль за их исполнением // Право и политика. 2002. N 1.

15. Нерсесянц В.С. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право (О правоприменительной природе судебных актов) // Судебная практика как источник права. М., 1997.

16. Процессуальное право. Энциклопедический словарь. М., 2004.

17. Чичерин Б.Н. Общее государственное право. М.: Зерцало, 2006.

О.М. Беляева,

кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории

государства и права юридического факультета Казанского

(Приволжского) федерального университета

"Законы России: опыт, анализ, практика", N 12, декабрь 2013 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право. М.: Проспект, 2007. С. 407.

*(2) См.: Михлин А.С. Конституционный Суд: правовая природа решений и контроль за их исполнением // Право и политика. 2002. N 1. С. 83.

*(3) См.: Зивс С.Л. Источники права. М., 1981. С. 177.

*(4) См.: Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999. С. 121.

*(5) См.: Ершов В. Восполнение судом пробелов в трудовом законодательстве // Российская юстиция. 1993. N 24. С. 19.

*(6) См.: Мартынчик Е., Колоколова Э. Прецедентное право: от советской идеологии к международной практике // Российская юстиция. 1994. N 12. С. 22.

*(7) См.: Нерсесянц В.С. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право (О правоприменительной природе судебных актов) // Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 39.

*(8) Там же.

*(9) См.: Марченко М.Н. Указ. соч. С. 411.

*(10) См.: Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. N 12. С. 4.

*(11) См.: Марченко М.Н. Указ. соч. С. 128.

*(12) См.: Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации. С. 5.

*(13) Конституционный Суд Российской Федерации. Постановления. Определения. 1992-1996. М., 1997. С. 29.

*(14) См.: Чичерин Б.Н. Общее государственное право. М.: Зерцало, 2006. С. 338.

*(15) См.: Жуйков В.М. К вопросу о судебной практике как источнике права // Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 20.

*(16) См.: Колесников Е.В. Источники российского конституционного права: единство и дифференциация // Централизм, демократия, децентрализация в современном государстве: конституционно-правовые вопросы. Материалы международной научной конференции. М.: ТК Велби, 2006. С. 102.

*(17) См.: Зорькин В.Д. Россия и Конституция в XXI веке. Взгляд с Ильинки. М.: Норма, 2007. С. 116.

*(18) См.: Там же. С. 118.

*(19) См.: Марченко М.Н. Указ. соч. С. 129.

*(20) См.: Гаджиев Г.Л. Конституционное правосудие в посткоммунистических странах: сборник докладов. М., 1999. С. 109.

*(21) См.: Кряжков В.А., Лазарев Л.В. Конституционная юстиция в Российской Федерации. М., 1998. С. 249.

*(22) См.: Лазарев Л.В. Конституционный Суд России и развитие конституционного права // Журнал российского права. 1997. N 11. С. 13.

*(23) См.: Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (1991-2001 годы). Очерки теории и практики. М., 2001. С. 111.

*(24) См.: Марченко М.Н. Указ. соч. С. 132.

*(25) См.: Процессуальное право. Энциклопедический словарь. М., 2004. С. 371.

*(26) См.: Марченко М.Н. Указ. соч. С. 132.