Развитие университетского юридического образования в России в период с 1884 до 1917 года. Статья первая (В.А. Томсинов, "Законодательство", N 3, март 2013 г.)

Развитие университетского юридического образования в России в период с 1884 до 1917 года. Статья первая

Период с 1884 по 1917 г. - особый в истории российского университетского юридического образования. Начало ему положило принятие 23 августа 1884 г. нового Общего устава императорских российских университетов. Он вводился в действие изданным в этот день высочайшим именным указом в университетах Санкт-Петербургском, Московском, Харьковском, Казанском, Новороссийском (в Одессе) и Св. Владимира (в Киеве) с 1884/1885 учебного года*(1). Главной целью принятия нового Общего устава в императорском указе было названо обеспечение "правильного развития университетского образования соответственно выяснившимся потребностям государства и народа и в духе истинного просвещения"*(2).

* * *

О необходимости пересмотра Общего устава императорских российских университетов 1863 г. в правительстве заговорили уже через несколько лет после его принятия. Расследование покушения Д. Каракозова на Александра II, совершенное 4 апреля 1866 г., выявило, что антигосударственное мировоззрение сформировалось у него во время учебы в университетах - сначала Казанском, потом Московском*(3). Реакция самодержавной власти на это открытие была незамедлительной: 14 апреля 1866 г. император отправил в отставку министра народного просвещения А.В. Головнина, назначив на его место обер-прокурора Синода графа Д.А. Толстого. В рескрипте, изданном 13 мая того же года на имя председателя Комитета министров князя Гагарина, Александр II объявил, что взял учебные заведения под особый надзор. "Мое внимание уже обращено на воспитание юношества, - заявил император. - Мною даны указания на тот конец, чтобы оно было направляемо в духе истин религии, уважения к правам собственности и соблюдения коренных начал общественного порядка, и чтобы в учебных заведениях всех ведомств не было допускаемо ни явное, ни тайное проповедание тех разрушительных понятий, которые одинаково враждебны всем условиям нравственного и материального благосостояния народа"*(4).

Наиболее эффективным способом борьбы с антигосударственными настроениями в студенческой среде правительство считало усиление контроля государственной власти за университетами, но его действия в этом направлении существенно ограничивала университетская автономия, закрепленная Общим уставом российских университетов 1863 г.*(5) В связи с этим в правительственных кругах стала утверждаться идея его пересмотра.

В августе 1872 г. министр народного просвещения Д.А. Толстой направил попечителям учебных округов циркулярное письмо с поручением выяснить мнение университетских советов о желательных изменениях в Общем уставе 1863 г. Все единодушно высказались за сохранение основополагающих принципов этого документа, в особенности тех, которые юридически закрепляли автономию университетов. Коррективы, которые они предложили внести, имели большей частью редакционный характер*(6).

Вместе с тем некоторые из профессоров и культурных деятелей высказались за пересмотр Общего устава российских университетов 1863 г. и раскритиковали построенную на его основе систему университетского управления.

Так, профессор физико-математического факультета и член Совета Московского университета Н.А. Любимов*(7) в своей записке "По поводу предстоящего пересмотра университетского устава", которую подал сначала в Совет, а затем опубликовал в журнале*(8), заявил, что "действующая система университетского устройства правильнее может быть названа системою управления понемногу всеми и никем, системою невмешательства, или, вернее, обязательного невнимания властей, или, наконец, системою общей безответственности". Признавая вредной самостоятельность университетского сообщества в управлении университетами, Николай Алексеевич считал ее благотворной и желательной в научной и преподавательской деятельности. "Какие меры по отношению к университетам могут быть признаны либеральными в истинном смысле, серьезно либеральными мерами? - вопрошал он. - Очевидно, те, которые клонились бы к допущению и ограждению академической свободы исследования и преподавания, которые содействовали бы призванию к жизни духа науки и умственной самостоятельности, пробуждению интереса к высшим задачам знания, оживлению философского направления"*(9). "Университетское преподавание, - продолжал профессор, - по самому характеру своему есть преподавание многостороннее и свободное. Цель его - не столько сообщить знания, сколько возбудить самодеятельность. Стесняя строго определенными программами, данными извне, превращая университет в школу, где выучиваются определенной сумме знаний, мы бы уронили значение университетов как представителей самобытного движения науки и мысли... Каждый профессор должен иметь возможность передавать свой собственный взгляд на науку и на те части и стороны ее, которые наиболее интересуют его самого. Университетское преподавание тогда только хорошо, когда оригинально и субъективно; только тогда способно оно вызвать самодеятельность в слушателях"*(10).

Высказывания Н.А. Любимова о пагубности для университетов той самостоятельности, которую им предоставил Общий устав 1863 г., и о необходимости его пересмотра должны были бы стать поводом для серьезной дискуссии о сущности университетского образования, о достоинствах и недостатках действующего устава и сложившегося на его основе устройства университетов. Ведь Николай Алексеевич выражал в данном случае не только свои взгляды, но и воззрения значительной части образованных русских людей*(11). Однако настоящей дискуссии о достоинствах и недостатках Общего устава 1863 г. в университетской среде так и не возникло. На профессора, посмевшего всего лишь предложить собственное понимание необходимой для университетов автономии, выразить собственный взгляд на устройство российских университетов, отличный от мнения большинства, обрушилась волна агрессивной критики. Одна за другой начали появляться в периодической печати многословные статьи*(12), авторы которых, почему-то прятавшиеся большей частью за псевдонимами, не вникая в суть высказанных Любимовым идей, старались представить его личность в самом неприглядном виде только за то, что он дерзнул заявить о неспособности университетского сообщества в России к самоуправлению, к независимой от государства самостоятельной деятельности во благо русского общества. Впрочем, Любимов отвечал в столь же резком тоне, раздавая негативные оценки своим оппонентам и уходя от серьезного разбора их аргументов*(13). Вся эта публицистическая кампания более очевидно свидетельствовала о плачевном умственном состоянии университетской корпорации в России, чем любые критические отзывы о ней. И лишь развязывала руки правительству, заинтересованному в пересмотре Общего устава 1863 г.

Из документов Министерства народного просвещения следует, что действовать в этом направлении правительство побуждалось целым комплексом различных обстоятельств. Среди самых важных отметим, во-первых, повторявшиеся беспорядки в российских университетах, демонстрировавшие, что студенты воспитываются в антигосударственном и антирусском духе*(14). Во-вторых, неспособность университетов готовить в необходимом количестве и качестве учителей для средних учебных заведений, что заставило правительство учредить историко-филологические институты в Санкт-Петербурге и Нежине, временно открыть в северной столице Славянский учительский институт и русскую филологическую семинарию при Лейпцигском университете, а также "принять особые меры для приготовления учителей реальных училищ при высшем техническом заведении в Москве и при некоторых политехнических институтах за границей"*(15). В-третьих, сохранение на продолжительное время ряда важнейших кафедр в университетах незамещенными. В-четвертых, частые раздоры в советах всех университетов (за исключением Санкт-Петербургского), которые нередко влекли за собой выход в отставку немалого количества ведущих профессоров и вызывали волнения среди студентов, но в любом случае вредили университетскому обучению и роняли авторитет профессоров*(16). В-пятых, распространенные в университетах случаи нерадивого исполнения некоторыми профессорами их преподавательских обязанностей, а именно "пропуск лекций и опаздывание на них, отлучки профессоров в учебное время вследствие несвоевременных командировок и отпусков без принятия мер для их замещения, чрезмерное сокращение учебного времени"*(17).

Сообщая министру народного просвещения о таких фактах, попечители учебных округов ссылались на то, что действующий Общий устав 1863 г. вследствие неясности и неопределенности норм об их правах и обязанностях "не предоставляет им всех способов действия для отвращения и устранения"*(18) всех этих и подобных им явлений.

Принимая указанные обстоятельства в качестве оснований для пересмотра Общего устава 1863 г., правительство не вспомнило о том, что на подобные недостатки университетской организации обращалось внимание еще в начале 1860-х годов, при обсуждении проекта данного устава. Более того, Общий устав 1863 г. и принимался именно для того, чтобы устранить их. Н.И. Пирогов, активно участвовавший в дискуссии по поводу готовившейся тогда университетской реформы, писал в декабре 1862 г.: "Нет сомнения, внутренняя необходимость в определенном направлении и в большей соответственности с современными требованиями науки и общества ощущается почти всеми, кому университеты близки к сердцу или сколько-нибудь известны. Даже в германских университетах слышатся голоса о реформах. В них нет уже прежнего наплыва студентов; утилитарные школы многих уже отвлекли, да большинство и посещающих не остается верным университетскому призванию. У нас, напротив, хотя число учащихся и растет, но вряд ли находит то, чего ищет, и вряд ли ищет того, что может дать университет. Это потому, что направление нашего университета еще вовсе не определилось. Вакантные кафедры его трудно замещаются. Это потому, что внутренняя, динамическая жизнь университета слаба до чрезвычайности. Материальное существование его членов не обеспечено. Научные и учебные средства недостаточны. Это значит, что и материальная сторона университета также скудна, хотя и относительно. Итак, причин внутренних, вызывающих реформу, довольно. Но несмотря на это, если мы будем откровенны, то согласимся, что все-таки самый главный толчок, заставивший у нас так деятельно заняться реформою университета, был дан обстоятельством чисто внешним - студентскими*(19) беспорядками"*(20).

21 апреля 1875 г. император Александр III утвердил всеподданнейший доклад министра народного просвещения Д.А. Толстого, в котором говорилось: "Признавая необходимым приступить к пересмотру Общего устава российских университетов 1863 г., приемлю долг всеподданнейше испрашивать Высочайшее Вашего Императорского Величества соизволение: 1) на учреждение при Министерстве народного просвещения, под председательством члена Государственного совета действительного тайного советника статс-секретаря Делянова комиссии для пересмотра сего устава, и 2) на предоставление ему права выбрать членов в эту комиссию с тем, чтобы оные утверждались в сем звании министром народного просвещения"*(21). В состав комиссии были включены: член совета министра народного просвещения А.И. Георгиевский; ординарный профессор Московского университета Н.А. Любимов; служивший при Министерстве внутренних дел чиновник Гезен; причисленный к Министерству народного просвещения В.М. Флоринский и помощник попечителя Киевского учебного округа генерал-майор И.П. Новиков*(22).

С 20 сентября по 28 ноября 1875 г. члены указанной комиссии исследовали состояние университетов в Казани, Дерпте, Варшаве, Киеве, Одессе, Харькове и Москве. Они посещали лекции профессоров, осматривали учебные пособия, знакомились с делами факультетов и университетских советов, беседовали с преподавателями, стараясь узнать их мнения о недостатках действующего устава и желательных изменениях в устройство университетов. При этом "каждому из университетских преподавателей предоставлялась полнейшая свобода высказываться не только в том или другом смысле, что разумеется само собою, но и по тем или другим вопросам, которые более интересовали его или в которые он имел случай более вдуматься, или и по иным вопросам, которые не имела в виду комиссия"*(23).

Собранные комиссией материалы*(24) не позволили выработать строго определенные рекомендации для составления проекта нового Общего устава российских университетов. Тем не менее подготовка университетской реформы началась.

В феврале 1880 г. проект нового Общего устава императорских российских университетов был внесен на обсуждение Государственного совета. Правительство, понимая, что идея пересмотра Общего устава 1863 г. не имеет поддержки в русском образованном обществе, сочло благоразумным действовать не спеша. 14 июля 1880 г. император Александр II, ознакомившись с докладом управляющего Министерством народного просвещения А.А. Сабурова*(25), повелел предоставить ему право "вносить на рассмотрение Государственного совета отдельные представления по различным частям предполагаемого преобразования в той последовательности, которая по ходу дела представится наиболее удобною". Кроме того, его величество наделил министра Сабурова полномочием "в случае надобности требовать по возникающим вопросам надлежащие сведения и заключения от университетов и попечителей округов"*(26).

Смерть Александра II в результате покушения на его жизнь, совершенного 1 марта 1881 г., задержала рассмотрение нового университетского устава в Государственном совете и его высочайшее утверждение. Министр А.А. Сабуров, руководивший его разработкой, был заменен 24 марта 1881 г. новым императором на барона А.П. Николаи, который, в свою очередь, 16 марта 1882 г. уступил должность главы Министерства народного просвещения графу И.Д. Делянову*(27). Это назначение ускорило работу над проектом. Иван Давыдович имел ясное и твердое представление о том, как следовало перестроить организацию и деятельность российских университетов. В комиссии именно под его председательством несколько лет назад началась подготовка университетской реформы. 30 ноября 1882 г. министр Делянов внес проект нового Общего устава российских университетов в Государственный совет.

В октябре - декабре 1883 г., а также 5, 23 и 30 января, 6 февраля, 9 и 11 мая 1884 г. проекты нового Общего устава и штатов императорских российских университетов обсуждались на заседаниях соединенных департаментов законов и государственной экономии Государственного совета. 29 мая 1884 г. они были рассмотрены в Общем собрании. Обнаружившиеся в ходе обсуждения проекта нового Общего устава разногласия между членами Государственного совета касались таких вопросов, как система выпускных испытаний, программы преподавания наук, порядок замещения должностей ректоров, деканов и секретарей факультетов, назначение профессоров по усмотрению министра народного просвещения, право профессоров преподавать по нескольким кафедрам и др. Большинство членов Государственного совета высказалось против предложенного Министерством народного просвещения проекта Общего устава, предполагавшего ограничение университетской автономии и усиление контроля за знаниями студентов. В ответ министр И.Д. Делянов представил записку с изложением доводов в пользу принятия именно этого варианта Общего устава. При этом он особенно настаивал на введении государственных экзаменов*(28).

15 августа 1884 г. император Александр III одобрил мнение Государственного совета о передаче для утверждения и подписания его императорскому величеству проектов нового Общего устава императорских российских университетов, временного штата означенных учебных заведений, "расписания должностей и окладов содержания по инспекции в университетах", высочайшего указа Правительствующему Сенату о приведении этих законоположений в действие*(29).

23 августа 1 884 г. его величество утвердил новый Общий устав императорских российских университетов*(30). Его отличия от прежнего устава проявились в первой же статье. Общий устав российских университетов 1863 г. начинался с параграфа, в котором говорилось: "Каждый университет состоит из факультетов как составных частей одного целого"*(31).

Общий устав 1884 г. открывался статьей, которая гласила: "Университеты состоят под особым покровительством Его Императорского Величества и именуются Императорскими"*(32). Эта формулировка отражала главную тенденцию новой университетской реформы в России - усиление контроля государственной власти за деятельностью университетов.

Список литературы

1. Извлечение из материалов, собранных отделом высочайше учрежденной комиссии для пересмотра Общего устава российских университетов, при посещении их в сентябре, октябре и ноябре 1875 года // Журнал Министерства народного просвещения. 1876. Ч. 187. Современная летопись.

2. Любимов Н.А. По поводу предстоящего пересмотра университетского Устава // Русский вестник. 1873. N 2.

3. Материалы, собранные отделом высочайше учрежденной комиссии для пересмотра Общего устава российских университетов при посещении их в сентябре, октябре и ноябре 1875 г. СПб., 1876.

4. Пирогов Н.И. Университетский вопрос. СПб., 1863.

5. Рождественский С.В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802-1902. СПб., 1902.

6. Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 4: Царствование императора Александра II. 1865-1870. СПб., 1871.

7. Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 6: Царствование императора Александра II. 1874-1876. СПб., 1878.

8. Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 7: Царствование императора Александра II. 1877-1881. СПб., 1883.

9. Степанов Я.С. По поводу пересмотра уставов университетов. Казань, 1878.

В.А. Томсинов,

доктор юридических наук,

профессор юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 3, март 2013 г.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Именной указ, данный Сенату, "О введении в действие Общего устава и временных штатов императорских российских университетов" // 3-ПСЗРИ. Т. 4. N 2403. С. 456.

*(2) Там же.

*(3) На допросе Д.В. Каракозов так объяснил свой поступок: "Я был человек болезненный, нервный и вместе с тем нерелигиозный, - конечно, весьма естественно, что у меня родилась мысль о самоубийстве; в то же время я был в университете, а, как известно, все студенты читают прокламации. Очень естественно, что при таких обстоятельствах у меня родилась наклонность к преступлению...".

*(4) Высочайший рескрипт, данный на имя председателя Комитета министров действительного тайного советника князя Гагарина 13 мая 1866 г., объявленный Сенату министром юстиции 14 мая 1866 г., "О главных началах, которыми должны руководствоваться министры и главноуправляющие отдельными частями при управлении вверенными им ведомствами" // 2-ПСЗРИ. Т. 41. Отд. 1. N 43298. С. 548.

*(5) Московская полиция не могла, например, даже просто получить сведения о студентах и лицах, посещающих лекции в университете, без разрешения его руководства. "Правила о надзоре за студентами вне стен университета и воспитанниками высших учебных заведений разных ведомств", одобренные высочайше утвержденным 26 мая 1867 г. положением Комитета министров, предусматривали следующий порядок: "По значительному числу учащихся в Московском университете и обширности столицы установление той или другой меры к тому, чтобы полиция имела сведения о всех студентах и лицах, посещающих университетские лекции и другие высшие учебные заведения, в Москве предоставляется ближайшему соглашению университетского начальства с Московским обер-полицмейстером с содействием, если нужно, начальства Московского учебного округа и Московского генерал-губернатора" (Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 4: Царствование императора Александра II. 1865-1870. СПб., 1871. Стлб. 474).

*(6) Выражая господствовавшее в университетской среде настроение, профессор юридического факультета Казанского университета Яков Спиридонович Степанов писал: "Одним из самых дорогих подарков и услуг, оказанных университетам уставом 1863 [года], было, без сомнения, возвращение им права самоуправления, ибо это право есть один из главных нервов академической жизни, воздух, вне которого весь "corpus universitatis" обращается в труп или агрегат не связанных между собой частей, равнодушных друг к другу и к общему делу... Потому, если желательно дальнейшее преуспеяние университетов, то это дорогое право должно быть упрочено и расширено, но никак не ограничено; впрочем некоторые изменения и дополнения мне кажутся возможными и по отношению к самой организации самоуправления" (Степанов Я.С. По поводу пересмотра уставов университетов. Казань, 1878. Отд. 2. С. 42).

*(7) Николай Алексеевич Любимов (1830-1897) был не только крупным ученым-физиком (специалистом по электродинамике и теории магнетизма), но и видным историком, а также блестящим публицистом (писал под псевдонимом Варфоломей Кочнев). Его перу принадлежит, например, обширная, объемом в 677 страниц, и весьма содержательная книга на актуальную для России тему "Крушение монархии во Франции: Очерки и эпизоды первой эпохи Французской революции (1787-1790)", изданная в 1893 г. в Москве, в университетской типографии.

*(8) Русский вестник. 1873. Кн. 2. С. 886-903.

*(9) Любимов Н.А. По поводу предстоящего пересмотра университетского Устава // Русский вестник. 1873. N 2. С. 889.

*(10) Там же. С. 899-900.

*(11) Суть этих воззрений предельно ясно сформулировал правовед Н.Е. Волков. По его словам, "одна из отличительных особенностей действовавшего до 1884 года устава, изданного в 1863 году, заключалась в том, что он почти вовсе упразднял государственную власть над университетами, отдав их в полное распоряжение профессорских коллегий, которые сами более или менее случайно слагающимся большинством голосов решают все университетские дела и избирают всех должностных лиц от повивальной бабки до ректора включительно. Это называлось самоуправлением университетов. Положение общества, управляющего своими делами, конечно, может быть названо самоуправлением, но положение корпорации или коллегии, произвольно распоряжающейся судьбою других, едва ли это может быть названо самоуправлением. Еще удивительнее, что правительство, издав этот устав, отказалось от власти в важном деле университетского образования, передало его людям неизвестным ему как правительству, потому что профессорские коллегии сами выбирают и исключают своих членов и сами ставят своих старшин. Правительство предоставило себе только приятное право исполнять их решения и утверждать их выборы. Государственная власть как бы упразднила себя в деле столь важном для государства, как высшее образование отборного юношества страны, в котором заключается ее будущность, свет и разум ее народа" (Волков Н.Е. Очерк законодательной деятельности в царствование императора Александра III. 1881-1894 гг. СПб., 1910. С. 3).

*(12) Герье В.И. Университетский вопрос. По поводу мнения пр. Любимова о пересмотре Университетского устава в "Русском Вестнике", 1873, февраль // Вестник Европы. 1873. Т. 2. Кн. 4. С. 818-836; Сцевола К.М. Трилогия на Трилогию. Исторический очерк из современной жизни русского университета // Чтения в императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1873. Кн. 1. С. 284-356; Рачители университетского устава (Письмо из Москвы) // Отечественные записки. 1873. N 3. С. 87-114. Последняя статья была подписана буквой "О", скрывшей имя ее автора - профессора Московского университета А.А. Майкова.

*(13) См., напр.: Любимов Н.А. Объяснение // Русский вестник. 1873. Т. 104. N 4. С. 885-889.

*(14) Вопрос о студенческих беспорядках обсуждался 22 ноября 1874 г. Особым совещанием министров под председательством П.А. Валуева. Главной причиной волнений была признана внутренняя организация университетов, установленная Общим уставом 1863 г.

*(15) Материалы, собранные отделом высочайше учрежденной комиссии для пересмотра Общего устава российских университетов при посещении их в сентябре, октябре и ноябре 1875 г. СПб., 1876. С. 6.

*(16) Наиболее ярким примером является в данном случае конфликт, произошедший на юридическом факультете Московского университета по поводу избрания декана, и последующий уход из Московского университета Б.Н. Чичерина и некоторых из его сторонников. См. об этом: Томсинов В.А. Юридическое образование и юриспруденция в России в эпоху "великих реформ" (60-е - начало 80-х гг. XIX в.). М., 2013. С. 102-106.

*(17) См. об этом: Материалы, собранные отделом высочайше учрежденной комиссии для пересмотра Общего устава российских университетов. С. 7.

*(18) Там же.

*(19) Так в оригинале. - В.Т.

*(20) Пирогов Н.И. Университетский вопрос. СПб., 1863. С. 8-9.

*(21) Об учреждении комиссии для пересмотра университетского устава. 21 апреля 1875 года // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 6: Царствование императора Александра II. 1874-1876. СПб., 1878. Стлб. 898.

*(22) См.: Материалы, собранные отделом высочайше учрежденной комиссии для пересмотра Общего устава российских университетов. С. 2.

*(23) См.: Там же. С. 5.

*(24) См. сводку этих материалов в издании: Университетский вопрос. Извлечение из материалов, собранных отделом высочайше учрежденной комиссии для пересмотра Общего устава российских университетов, при посещении их в сентябре, октябре и ноябре 1875 года // Журнал Министерства народного просвещения. 1876. Ч. 187. Современная летопись. С. 131-178.

*(25) Андрей Александрович Сабуров был назначен на этот пост 24 апреля 1880 г., когда был отправлен в отставку с поста министра граф Д.А. Толстой.

*(26) О порядке направления дела об изменении и дополнении устава и штатов российских университетов. 14 июля 1880 г. // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 7: Царствование императора Александра II. 1877-1881. СПб., 1883. Стлб. 1843-1844.

*(27) Граф Иван Давыдович Делянов занимал должность министра народного просвещения до самой смерти, последовавшей 29 декабря 1897 г.

*(28) См.: Рождественский С.В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802-1902. СПб., 1902. С. 615.

*(29) Мнение Государственного совета, высочайше утвержденное 15 августа 1884 г. // 3-ПСЗРИ. Т. 4. N 2404. С. 456.

*(30) 3-ПСЗРИ. Т. 4. N 2404. С. 457-474. См. также: Общий устав и временный штат императорских российских университетов, а также росписание должностей и окладов содержания по инспекции в университетах. СПб., 1884.

*(31) Высочайше утвержденный Общий устав императорских российских университетов. 18 июня 1863 г. // 2-ПСЗРИ. Т. 38. N 39752. С. 622.

*(32) Высочайше утвержденный Общий устав императорских российских университетов. 23 августа 1884 г. // 3-ПСЗРИ. Т. 4. N 2404. С. 457.