"Чужие среди своих" (интервью с И. Герасимовым, экспертом Торгово-промышленной палаты по экономической безопасности) ("Консультант", N 11, июнь 2013 г.)

"Чужие среди своих" (интервью с И. Герасимовым, экспертом Торгово-промышленной палаты по экономической безопасности)

Казалось бы, борьба со шпионами - дело киношных супергероев. Часто компания терпит ощутимый убыток, а определить, кто виноват и что делать, не получается. Нанимают кризис-менеджеров, обещающих удержать компанию на плаву, но дела идут все хуже. Причины могут быть разные, но велика вероятность, что в вашем офисе завелся шпион, работающий на конкурентов. О том, реально ли вычислить "крота", мы побеседовали со специалистом в области промышленной контрразведки, экспертом Торгово-промышленной палаты по экономической безопасности Игорем Герасимовым.

"Консультант": Игорь Евгеньевич, промышленная контрразведка - звучит красиво и загадочно. Расскажите нашим читателям, что это за направление? Кто такие промышленные шпионы и каковы их тайные помыслы?

Игорь Герасимов: На Западе промышленная контрразведка - уже давно распространенное явление. То, что у нас называют экономической разведкой, предусматривает в первую очередь добычу каких-то секретов. А контрразведка подразумевает, соответственно, противодействие и защиту. Так что промышленная не от "промышленности", а от "промысла", если хотите.

А цели у людей, специализирующихся на промразведке, разные: начиная от мелкой наживы и заканчивая рейдерским захватом, глобальным подрывом экономических позиций конкурента.

"К": Чем отличается контрразведчик от сотрудника безопасности, скажем, крупного холдинга?

И.Г.: Что касается России, то у нас плохо развита работа по предупреждению различных угроз, в том числе и промышленного шпионажа. Да, сегодня крупные корпорации имеют свои службы безопасности. В их задачу, в частности, входит "недопущение" и "профилактика". Но зачастую СБ не справляются с ситуацией в силу своего зависимого положения.

По моим оценкам, в нашей стране служба безопасности дает сбой, когда предают свои: друзья, родственники, доверенные лица - те, кто имеет влияние и личные связи в компании. К примеру, менеджер высшего звена ведет политику, направленную на развал предприятия. В связи с тем, что человек близок к руководству, служба безопасности предпочитает не связываться, иначе можно лишиться работы, денег и нажить себе массу проблем. Естественно, при таком раскладе защитить компанию невозможно. Поэтому мне чаще всего приходится работать "по факту". То есть когда преступление уже совершено.

"К": Я слышала, что многие люди, которые занимаются этой деятельностью, бывшие сотрудники спецслужб. Вы не исключение? Какими знаниями должен обладать промышленный контрразведчик?

И.Г.: У меня несколько образований: окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе и Российскую академию управления при Президенте РФ по специальности "Национальная безопасность". Разведчик должен просчитывать ситуации на несколько шагов вперед. Нужно разбираться в политике, экономике, хорошо знать культурологию, военное дело, тактику, стратегию, психологию, геополитику. Геополитику я здесь не зря упомянул: когда мы расследовали истории с контрафактом, всплывали интересы иностранных государств.

"К": У вас есть своя команда?

И.Г.: После увольнения со службы (ушел на пенсию) последние 6 лет я являюсь экспертом по промышленной контрразведке. Открыл было офис, оформил лицензию детективного агентства. Но потом понял, что заниматься слежкой за неверными супругами - это не для меня. Раньше был определенный коллектив, а сейчас я работаю в одиночку. Если же понадобится команда, то ее можно собрать из бывших сослуживцев и компаньонов. Еще скажу: хорошо работать, когда тебя поддерживает государственная машина, и очень трудно одному идти против сложившейся системы. У нас по этой части все далеко не благополучно.

"К": Есть ли у вас данные, сколько в России насчитывается специалистов по промышленной контрразведке? Не планируете растить себе смену?

И.Г.: Есть отдельные ребята, выходцы из детективных агентств и правоохранительных органов, но их очень и очень мало. Все-таки промышленные контрразведчики - это штучные экземпляры. Можно "подрастить" по знаниям, по подходу, но важен дух, честность в делах и поступках. Если не будет духа, то можно работать, как работают некоторые сотрудники служб безопасности: готовить отчеты с учетом мнения хозяина - чтобы и работу показать, и его не обидеть. Кое-какие личности набивались в ученики. Но не хотелось бы, чтобы люди использовали эти знания только для зарабатывания денег любой ценой.

"К": По результатам расследования вы всегда говорите заказчикам всю правду? Даже не самую приятную?

И.Г.: Я говорю людям все как есть. Правда лучше, даже если на этом мое сотрудничество с фирмой-заказчиком закончится навсегда. Потому что если знать правду, то можно принять решение и устранить недостаток. А желающим пребывать в розовых очках мои услуги ни к чему.

"К": Откуда поступает больше заказов: из Москвы, крупных городов, глубинки?

И.Г.: Мы работаем не только в России, часто поступают заказы из ближнего зарубежья. К примеру, к нам обратилось руководство одной иностранной фирмы (имевшее представительство в Москве), которая предоставляла в лизинг большегрузные автомобили. Около 80% из них отправлялись на Украину. Случилось так, что партия грузовиков с территории Украины была перевезена в Литву и там исчезла, просто растворилась в воздухе. Мы прошли по следам, съездили на Украину и в Литву. Оказалось, что пропажа машин связана с большой политикой и крупными чиновниками. Вернуть грузовики было уже нельзя, о чем мы и доложили компании-заказчику.

"К": Сколько времени уходит на расследование одного дела и беретесь ли вы сразу за несколько? Какие даете гарантии?

И.Г.: По-разному бывает. Один раз в производстве находилось пять дел. Все успевал и справлялся. На расследование любого дела уходит примерно 2-4 месяца. Что касается гарантий... Если я берусь за что-то, то гарантирую, что доведу работу до конца.

Часто заказчики не говорят прямо: займитесь промышленной контрразведкой. Мне ставят задачу примерно так: у нас есть проблема с наличием контрафактной продукции, и ее поток надо пресечь. Был такой случай. Бизнесмен, хозяин крупной корпорации, нанимал няню для своего ребенка. Приглянулась ему одна кандидатура, но были какие-то сомнения. Просил проверить. И проверка показала, что няня таковой не является, и, по всей вероятности, женщину пытались "пристроить" к бизнесмену конкуренты для удовлетворения своего нездорового любопытства.

"К": В каких случаях вы отказываете людям в помощи? С кем точно не будете работать?

И.Г.: Другие скажут, что деньги не пахнут, но сотрудничать по определенным делам я точно не соглашусь. Не стану работать в ущерб собственному государству. Ну и против тех лиц, с которыми я работал раньше.

"К": Милицейская служба, как известно, и опасна, и трудна. Насколько опасна работа промышленного контрразведчика? Сталкивались ли вы с угрозами в свой адрес, активным противодействием?

И.Г.: Существует много других не менее, а может быть, и более опасных профессий. Посмотрите по телевизору, сколько убивают политиков, журналистов, бизнесменов, но ни одного детективного агента.

"К": В каких ситуациях руководство компании обращается именно к вам? Как часто вам приходится выполнять работу, которую должна делать полиция?

И.Г.: Не секрет, что переименование милиции связано с ее, мягко скажем, недостаточно эффективной работой. Есть, конечно, в полиции достойные сотрудники, но большинство из них все-таки переродились в коммерсантов в погонах. Я не называю их оборотнями - это звучит излишне жестко. Но интересы многих ограничиваются только получением прибыли. На самом деле в раскрытии дел, восстановлении справедливости они не заинтересованы. Такова полицейская система. Если человек серьезно берется за дело и начинает выдвигать свои версии, его быстро осаждают и просят не умничать.

"К": Используете ли вы в своей работе методы оперативно-разыскной работы? Если да, то какие (допрос, наружное наблюдение)?

И.Г.: По закону я не имею права применять такие методы. В основном опираюсь на логику, психологию. Последняя занимает в моей работе 80%. Могу многое сказать - глядя на внешность и поведение человека. Мне надо увидеть невидимое, то, что явно не бросается в глаза.

Определить, что человек врет, можно так: задать ему ряд вопросов, причем часто в вопросе кроется ответ. Вот эти приемы я использую. Сказать, что они оперативно-разыскные, я не могу.

"К": Были ли в вашей практике случаи, когда конкуренты компании (промышленные шпионы, потенциальные рейдеры, иные недоброжелатели) вербовали сотрудников, чтобы те передавали им конфиденциальную информацию?

И.Г.: Шпионы на предприятии - вообще обычный случай. Внедряют их достаточно редко, чаще просто перекупают. К примеру, человек работал на одном заводе заместителем руководителя по производству, получал хорошие деньги, а в итоге оказался шпионом. В ходе расследования выяснилось, что он трудился на конкурирующую организацию и все его действия были направлены не на развитие производства, а на его постепенный развал. Превращение законопослушного гражданина в шпиона часто происходит следующим образом: приходит на новое место человек, амбиции бьют через край, старается, но ему "не воздают по заслугам", не ценят. Вот вам и потенциальный кандидат на "слив" информации врагам. И уже неважно, купили его или он сам предложил свои услуги. Он хочет улучшить свое положение и поэтому начинает вести корпоративные игры и работать не на благо своего предприятия, а во вред.

"К": А шпионы-бухгалтеры вам встречались?

И.Г.: Именно шпионы, пожалуй, нет. А вот растратчики, расхитители - сколько угодно. Помню историю, когда женщина-бухгалтер перечислила на свой собственный счет 3 млн. казенных рублей. Жила-была симпатичная девушка-главбух, и работала она в иностранной компании, в которой директором был итальянец. Как известно, многие иностранцы неравнодушны к красоте российских женщин, и это как раз тот самый случай. У них завязались отношения, и в один прекрасный день этот итальянец дал своему главбуху полный доступ к деньгам. Девушка воспользовалась ситуацией, а как только на нее пали подозрения, скрылась. Было возбуждено уголовное дело, но раскрыто оно не было. Еще припоминаю завод, где воровали все, включая главного бухгалтера. Руководство меж тем витало в облаках.

Скажу прописную истину, которой, как ни парадоксально, руководствуются не все: любому руководителю необходимо знать хотя бы основы бухгалтерии (понятно, что не на уровне главбуха, но все же) и обращать пристальное внимание на расходование денежных средств. Когда у вас все сотрудники и их действия под контролем, то помощь промышленного контрразведчика не понадобится.

"К": Создаете ли вы искусственные, провокационные ситуации, чтобы лица, подозреваемые в передаче информации конкурентам, сами себя выдали? Были в вашей работе "счастливые случайности"?

И.Г.: Однажды, расследуя, казалось бы, сугубо "экономическое" дело в иностранной компании, мы вычислили человека, который собственно для самой компании не представлял никакой угрозы. А вот для страны в целом... Словом, этот человек работал на ФБР и собирал сведения о социальной и политической ситуации в стране.

"К": Прокомментируйте, пожалуйста, закон о защите персональных данных, вступивший в силу в середине 2011 года. Работает ли он?

И.Г.: Какой закон ни принимайте, тот, кто хочет получить персональные данные, их получит (полиция, различные спецслужбы). Последние несколько лет люди сами пишут о себе в социальных сетях. Сейчас среди банков появилась тенденция изучать потенциального работника посредством его страниц в "Фейсбуке", "ВКонтакте".

Вместе с тем я считаю, что человеку, которому нечего бояться, нечего скрывать. Трястись должны те, чей бизнес не легализован, кто имеет поддельный паспорт, диплом.

"К": Вы говорите о том, что нынешняя система безопасности пребывает в кризисном состоянии. Какие факты говорят об упадке? Что больше всего "пиратят"? И что, собственно, делать?

И.Г.: Такой вывод сделан в результате анализа состояния экономики. Судите сами: самолеты падают, корабли тонут, пожары происходят - все это имеет отношение к безопасности. Промышленная, экологическая безопасность находятся в плачевном состоянии. Я уже не говорю о контрафакте в сфере питания, лекарств, о врачебных ошибках. Люди предпочитают все замалчивать, а взамен получать деньги. К сожалению, мало таких, кто может отказаться от денег в целях безопасности и качественно выполнять свою работу. Топ-менеджеры боятся лишиться своих высокооплачиваемых должностей, идут на сделку с совестью и оправдывают себя тем, что, дескать, время такое.

"К": Расскажете несколько свежих историй из вашей практики?

И.Г.: Обратилось как-то к нам одно региональное издательство. Руководство беспокоили контрафактные пособия по подготовке к ЕГЭ под брендом их фирмы, появившиеся на книжном рынке столицы. Начали проверку. Инициатором их производства и сбыта оказался представитель фирмы в московском регионе - тот самый, кто с негодованием сообщил о наличии подделок. Причем в начале своей "деятельности" он на компанию, продукцию которой подделывал, еще не работал. Раскрыл его один из учредителей фирмы, приемный сын владельца предприятия, но жаловаться никому не стал, а перестроил ситуацию "под себя", и изготовление "пиратских" книг пошло уже под его прикрытием. По его же протекции махинатора приняли в папину фирму. Основные деньги от реализации подделок стали оседать в кармане сыночка. Прямо отказаться от преступных продаж представитель не мог и потому затеял "борьбу" с контрафактом, нагнетая ситуацию перед руководителем компании. Узнав все это, нам ничего не оставалось, как проинформировать о неблаговидном поступке сына его отца - владельца компании - и предложили "закрыть" эту проблему за счет управленческого решения. Что он и сделал.

"К": Это единственный "семейный" случай?

И.Г.: Увы, нет. Завод, чья продукция пользовалась повышенным спросом, начинает неожиданно терять рынок, падают продажи. Принимается решение снизить объемы производства, нанимается антикризисная команда управленцев. При этом руководство не стало утруждать себя исследованием на тему, почему прямые конкуренты, не сократившие объемов производства, преуспевают. За них это сделали мы. Пресловутый мировой экономический кризис тут оказался ни при чем совершенно... А "при чем" - сговор группы лиц из числа "комсостава" предприятия, направленного на доведение предприятия "до ручки". Входил в эту группу и сын одного из совладельцев завода, действующий по заказу конкурентов. Лица, оказывавшие влияние на формирование ценовой политики компании, вели заведомо гибельную договорную политику, убивая производственный процесс.

"К": Может, тогда и третью историю? Для ровного счета, так сказать...

И.Г.: В провинциальном городе ограблен ювелирный салон. Злоумышленники, отключив сигнализацию и камеры видеонаблюдения, проникают в магазин через подвал, пробив в полу лаз. Затем, уже не торопясь, просверливают замок первой двери "бункера", открывают вторую дверь, не повредив ни замка, ни двери, выносят материальные ценности и скрываются. Сумма нанесенного ущерба составила 15 миллионов рублей. Приехавшие на следующий день полицейские констатируют высокий профессионализм преступников, выдвигая основной версией работу "залетных" воров.

Прождав безрезультатно две недели, предприниматель, армянин по национальности, обратился в промышленную контрразведку. В итоге грабителями оказались обедневшие двоюродные братья владельца. Итак, дело было раскрыто, но тут-то и возникла нешуточная проблема: если сказать ограбленному предпринимателю все как есть, можно нарваться на непонимание укоренившейся в районе кавказской диаспоры - мол, нарочно пытаются родню обвинить.

"К": Почему нельзя было рассказать полиции о ходе вашего расследования - не все же бюрократы и взяточники. В итоге вы смогли сказать ограбленному хозяину ювелирного магазина правду или побоялись спровоцировать войну кланов?

И.Г.: Полиция сделала все как надо: завела уголовное дело, начала искать преступников в регионах, провела параллели с последними кражами ювелирных магазинов в соседних областях.

Для меня это дело было достаточно простым. Я сопоставил факты, и все стало понятно. Понял, что если бы в магазин проникли из подвала, то преступники бы пробивали пол кувалдой, и вся плитка была бы треснутая.

Она же ровно лежала вся целая, и это говорит о том, что плитку снимали внутри. Потом я спустился в подвал, все осмотрел. По идее, там должны были остаться следы пребывания преступников. Однако там даже паутина была целая, а значит, все это инсценировано и на самом деле воры проникли в ювелирный магазин через дверь. И вот на таких мелких нюансах, нестыковках люди и прокалываются.

Войны кланов не произошло, потому что я отказался за ограбленного хозяина делать его работу. Мне предлагали "посодействовать" в изъятии у родственников украденных денег, но я не стал заниматься данным вопросом - это уже не моя война.

"К": Дела, в которых в качестве подозреваемых фигурируют не сторонние люди, а именно свои, самые сложные?

И.Г.: Не то чтобы самые, но раскрытие дел с участием своих требует от людей, занятых обеспечением безопасности, не только высоких профессиональных качеств и немалого гражданского мужества, но и наличия огромного желания решать такие вопросы без оглядки на возможные негативные последствия.

"К": Было бы, наверное, неправильно в беседе с вами не затронуть такую неисчерпаемую тему, как контрафакт... Применительно к России можно сказать, что это - угроза национальной безопасности страны? Или это слишком громко?

И.Г.: Увы, не слишком... Контрафакт, фальсификат - проблема эта давно уже перешагнула планку просто негативного явления и представляет сегодня именно реальную угрозу национальной безопасности страны. В стране сложились почти идеальные, прямо-таки заповедные условия для производства, завоза и сбыта контрафактной и фальсифицированной продукции.

Условно весь контрафакт можно разделить на три группы. Первую группу составляют видео- и аудиопродукция, программное обеспечение, базы данных и др. Вторая - контрафактные продукты питания, лекарственные препараты, косметические средства и т.д. Третья группа - промышленный контрафакт. Эти группы представляют собой наиболее характерные угрозы национальной безопасности страны.

"К": Можно поподробнее о степени опасности каждой из этих групп?

И.Г.: Первая группа контрафактных и фальсифицированных товаров далеко не всегда несет угрозу национальной безопасности. Население видит обычно в таких товарах реальную пользу в силу их низких цен. От данной группы контрафакта страдают, конечно, производители: они теряют большие деньги, которые присваивают фирмы, работающие в "левом" бизнесе. Некоторые из них быстро "снимают сливки" и исчезают, чтобы появиться в новом обличье. Некоторые работают долго, весьма масштабно, и очень серьезно маскируются.

В этом контексте вспоминаю историю из практики. Руководство одной российской компании, специализирующейся на дистрибуции, поддержке и разработке компьютерных программ и баз данных делового и домашнего назначения, сильно беспокоила продукция фирмы с логотипом "Х-SOFT", которая буквально заполонила Москву и восточное и юго-восточное направления европейского региона России. Согласно адресу на упаковке и в Интернете, данная фирма располагалась в Краснодаре. Однако проведенная нами работа показала, что это не так. Краснодар был только ширмой. Своего производства вообще у ООО "Х-SOFT" не было, фирма только лишь наносила свой логотип на диски и упаковку. Технология изготовления продукции была следующая: болванки производились на ООО "Уральский электронный завод", фирма брала их не на заводе, а на двух базах, расположенных рядом. Заказчиком-производителем выступало некое ООО "СОФТ-МАСТЕР" из Екатеринбурга. Напыление на диски для наложения рисунка и логотипа делалось в Москве. Записывались диски и наносились рисунки на рабочих точках в Москве, Санкт-Петербурге, Пензе. Дальше все реализовывалось через дилерскую сеть. По нашим сведениям, ООО "Х-SOFT" имело три офиса в этих городах. Головной офис располагался в Пензе. Был еще и четвертый офис, в Ростове, но его уже прикрыли правоохранительные органы. После предоставления наших первых наработок заказчику все контакты с нами были неожиданно прерваны; за работу с нами, правда, рассчитались. Как выяснилось позже, организаторами выпуска контрафакта и нашими заказчиками были одни и те же люди. Нас наняли, чтобы проверить, насколько они хорошо спрятались.

"К": Перейдем ко второй группе. Таблетка от серьезного заболевания - это уже не "левый" диск с фильмом. Вред, который может причинить поддельное лекарство, даже и сравнить не с чем.

И.Г.: По официальным оценкам, 12 процентов лекарственных средств на фармацевтическом рынке РФ - это контрафактная продукция. Подделываются самые известные препараты: более трети всех антибиотиков, семь процентов спазмолитиков, шесть процентов противовоспалительных средств. Большой процент подделок выявлен при проверке отечественного инсулина. Безусловно, все это приблизительные оценки; многие аналитики считают, что объем контрафакта (и фальсификата) существенно занижен. В качестве примера: только на одном предприятии господина Брынцалова, как показало расследование, объем контрафакта составлял примерно четверть от общего количества медпрепаратов под торговой маркой "Ферейн".

Есть поддельные детские игрушки, в которых содержание фенола и формальдегида превышает предельно допустимые (лучше бы вообще обойтись без этих веществ - какие такие предельно допустимые концентрации отравы могут быть в детских игрушках?!).

Но этот вопрос еще ждет своего исследователя.

"К": А с продуктами у нас что?

И.Г.: Большое количество продуктов питания - по оценкам экспертов, от 30 процентов до половины мясных и молочных консервов, чая, кофе, кондитерских изделий и до 75 процентов минеральной воды - также являются контрафактом.

Но, по моему убеждению, в данной группе преобладает не контрафактная продукция, а фальсифицированная. Вот пример из практики. Проводили мы аналитическое исследование поставок компании - эксклюзивного российского партнера по импорту в РФ фруктозы и сорбита. В ходе работы заинтересовал нас сорбит, заменитель сахара, фирма завозила его из Китая. Исследования показали: вещество, которое продавали под названием "сорбит", имело следующий состав: 15 процентов - сахарная пудра, 20 - легкий наркотик, остальные 65 процентов - другие вещества, бесполезные для диабетиков.

"К": И наконец, самая высокая степень опасности...

И.Г.: Да, промышленный контрафакт - наиболее серьезное явление с точки зрения угрозы национальной безопасности. В первую очередь в силу угрозы для существования честно работающего предприятия, а также потому, что контрафактные запасные части, детали используются при выпуске и ремонте различных машин, самолетов, автомобилей, поездов, пароходов и т.д., а это, что называется, чревато. В качестве примера приведу несколько дел из личной практики.

Как-то к нам обратился представитель Чистопольского часового завода "Восток". Заметно упал сбыт продукции, особенно часов "Командирские". Привез он нам и поддельные часы: вероятно, китайцы подделывают...

В ходе нашей двухмесячной работы всплыли удивительные вещи. Те часы, которые были представлены нам в качестве виновника спада реализации продукции, как выяснилось, не оказывали заметного влияния на рынок сбыта. Даже в Москве их продавали всего в двух небольших точках на двух рынках. Производились они в основном на границе с Московской областью и массово шли на реализацию в Африку, где и пользовались хорошим спросом. А рынок сбыта рушили свои же заводские дилеры: подделывали часы "Командирские", выпускали собственные изделия в этом же ценовом сегменте. Получали прибыль от невысокого качества поддельных "Командирских", подрывая престиж продукции завода "Восток" и завоевывая для себя рынок. На свой карман они трудились ударно.

Вот только экономика предприятия и, естественно, в определенной мере экономика государства от такого бизнеса остались в проигрыше.

Вспоминаю также, как мы распутывали проблему выпуска поддельной вентильной головки, которая подрывала сбыт керамической вентильной головки производства оборонного завода им. Масленникова в Самаре (предприятие еще в конце 80-х, в рамках конверсии производства, наладило выпуск этой продукции, это и помогло ему выжить в 90-е годы). Наши клиенты подозревали, что виновник падения сбыта - контрафактная вентильная головка китайского производства. Тут надо заметить, что вывод производства из РФ в КНР приобрел у нас огромные масштабы. Наши коммерсанты, обслуживающие российский рынок комплектующих, стараются размещать заказы в Китае, снабжают КНР необходимой конструкторской и технологической документацией (вот где еще та угроза!) и потом продают в РФ этот дешевый китайский импорт, вытесняя отечественных производителей.

Но в данном случае, как и во многих других, Китай был не виноват. Да, вентильные головки собственно китайского производства на рынке присутствовали, но в силу низкого качества реально конкурировать с самарской головкой не могли. Виновными оказались дилеры завода, наладившие "левое" производство вентильной головки в России. Естественно, лично обогащались, нанося экономический удар по предприятию, нарушая его и без того зыбкую устойчивость. И это стало одной из причин (были, естественно, и другие) последующего банкротства завода в Самаре.

"К": Можно еще пример из жизни?

И.Г.: Еще пример из прошлых дел. Работая на договорной основе с одним из крупнейших заводов-производителей карьерных самосвалов, мы столкнулись с тем же явлением. По общему мнению, предпринимателей, работающих на этом рынке, Китай завалил весь рынок контрафактными запасными частями. Но проверка показала: "китайский след" - это миф. В Китае делается только электрика на данные автомобили и некоторые детали для техники устаревших моделей. Проблема же находилась в другой плоскости. Были крупные хищения с самого завода-производителя по отлаженной схеме, была целая товаропроводящая сеть реализации ворованных запасных частей. Параллельно в этой сфере, не имея на то соответствующей лицензии, ударно работали два крупных завода-изготовителя: на Украине и в Казахстане. Вот эти общие усилия и поспособствовали обвалу рынка оригинальных запасных частей. Установка некачественных узлов и агрегатов на автомобили снижала качество, что прямо способствовало продвижению на российский рынок автомобилей иностранных марок.

Здесь речь не только о потерях производителя и потребителя, но и о том, что именно так подрывается экономика предприятия, отрасли, создается угроза национальной безопасности.

Еще пример. Работая по поставкам из Украины контрафактных запчастей для сельхозтехники, мы вышли на ничем не примечательную фирму в Московской области, которая занималась их реализацией. Выявились вопиющие факты. С кладбищ техники в Чернобыле воровался радиоактивный металл; он шел на переплавку, смешивался с чистым металлом для снижения радиоактивного фона и использовался для производства контрафактных запасных частей к сельхозтехнике. Эти контрафактные, да к тому же еще и радиоактивные, запчасти поставлялись в Россию и другие страны СНГ.

Хотелось бы отметить вот еще что: контрафактная продукция - это сильное оружие для подрыва работы иногда целой отрасли. Так, работая с холдингом, выпускающим погрузчики и занимающим лидирующее положение на рынке РФ и стран СНГ, мы выявили некоторые интересные факты.

Первый: якобы оригинальные погрузчики, изготовляемые холдингом в России под собственной маркой, были идентичны некоторым немецким и шведским моделям, к выпуску и к маркам которых холдинг не имел никакого отношения.

Второй: постоянно рос "дикий", без лицензий и разрешений, выпуск погрузчиков разных марок на просторах СНГ; когда мы занимались этой проблемой, погрузчики выпускались уже на 50 предприятиях.

Третий факт: на рынке появилось большое количество предприятий, занимающихся без соответствующих сертификатов качества и без разрешений восстановлением старых погрузчиков и их реализацией под видом новых.

Все эти факты цементировались в одно целое (никак не регулируемой ситуацией) в сфере производства и реализации комплектующих и запасных частей к погрузчикам. Здесь, помимо заводов, входящих в холдинг и производящих сверхнормативные запасные части и агрегаты, имелись предприятия, занимающиеся производством запчастей и комплектующих к технике холдинга и любым другим погрузчикам, естественно, без лицензии. Производственные компании находились в Германии, Швеции, Чехии, Польше, Сербии, Латвии, России, Украине, Беларуси. Опять-таки Китай к этому отношения не имел никакого.

В данном случае, речь идет, конечно, уже об аналогах. Контрафакт весьма часто маскируется под аналог, то есть под товар, почти идентичный оригинальному, но идущий под брендом того производителя, который этот аналог выпускает. Только, как правило, данная продукция не полностью соответствует техническим условиям, предъявляемым к таким изделиям, и после установки, к примеру, аналоговых запасных частей на те или иные объекты авиа- и машиностроения последствия бывают очень серьезны. Как правило, страдает производитель, выпускающий готовые изделия, которые не выдерживают конкуренции: товар местных производителей выжимается с рынка, взамен приходит импортная техника. Отечественная отрасль начинает проигрывать.

В немалой степени этому способствуют и коммерсанты, обслуживающие российский рынок комплектующих деталей. Вспоминаю беседу с бизнесменом, наладившим выпуск запасных частей к карьерным самосвалам одного очень крупного и известного еще во времена СССР производителя. На вопрос, зачем он выпускает контрафактную продукцию, ответ был таким: это не контрафакт, а аналоги; да, это схожая продукция, но идет она под его собственным брендом. Качество? Оно его сильно не занимает, так как ГОСТов нет, а клиенты, покупающие продукцию у него, естественно, готовы к тому, что она может в чем-то не полностью соответствовать по техническим условиям оригиналу. А престиж и марка завода-изготовителя его тем более не волнуют: кругом, мол, развал, все распродано и разворовано. Он, наверное, имел в виду сложившуюся политико-экономическую ситуацию.

Да, бывает и так, что производство аналогичной продукции какого-либо предприятия (особенно в нетрудоемких отраслях) не есть по своей сути контрафакт, а является приемом не всегда честной конкуренции. Но это другая тема.

"Консультант", N 11, июнь 2013 г.