Юридический перевод и сравнительное правоведение (К.М. Левитан, "Российский юридический журнал", N 5, сентябрь-октябрь 2012 г.)

Юридический перевод и сравнительное правоведение

Излагается оригинальная лингводидактическая концепция обучения юридическому переводу, основанная на понимании сущности перевода как процесса конвергенции национально-культурных концептосфер. Анализируются особенности языка права и профессиональной коммуникации в сфере права, специфика юридического перевода, трудности перевода юридической терминологии, а также дается оценка роли юридического перевода в сравнительно-правовых исследованиях.

Введение

Модернизация российского юридического образования, как, впрочем, и всей системы высшего профессионального образования, характеризуется его интернационализацией, диверсификацией, фундаментализацией и углубленной специализацией. В русле этих тенденций на кафедре русского, иностранных языков и культуры речи УрГЮА разработана и в течение последних лет успешно реализуется программа подготовки юристов-переводчиков в сфере профессиональной коммуникации. Студентам международно-правовой специализации преподается после обязательного изучения иностранного языка углубленный курс юридического иностранного языка, в рамках которого главное место занимает новая учебная дисциплина "Основы юридического перевода". Обучение юридическому переводу базируется на научно-методической концепции, учитывающей последние достижения методики преподавания иностранных языков, транслатологии, сопоставительной лингвистики и задачи сравнительного правоведения.

Особенности языка права и профессиональной коммуникации в сфере права

Профессиональная коммуникация осуществляется на основе профессионального языка (например, подъязыка права), закрепленного за той или иной сферой профессионального общения. Этот язык представляет собой совокупность терминологии и стилистических приемов, характерных для текстов данной профессиональной тематики. При этом следует иметь в виду, что в любом языке происходит интерпретация мира человеком. Различные языки отражают различное мировидение. Язык формирует для народа-носителя определенную картину мира (в том числе в сфере права). Под языковой картиной мира понимается зафиксированная в языке и специфическая для данного языкового коллектива схема восприятия действительности, т.е. языковая картина мира - это своего рода мировидение через призму языка. Поэтому основой для реконструкции языковой картины мира должны быть как статические структуры (грамматика, лексика, фразеология), так и динамические конструкты: тексты в их узком и широком семиотическом понимании. Юридические тексты выполняют, как правило, познавательную и предписывающую функции.

Своеобразие любого национального языка права обусловливается его органической связью с соответствующей правовой системой конкретного государства. В отличие, например, от математики, химии, экономики и других наук, предмет которых во многих странах идентичен, правоведение и язык права специфичны в связи с тем, что юристы разных стран имеют дело с чрезвычайно отличающимися друг от друга сферами предметной деятельности. Подавляющее большинство юристов занимаются национальным правом. Исключение составляют специалисты по международному праву, международному частному и европейскому праву. Несмотря на сходство правовых систем, прежде всего в странах континентальной Европы, каждое государство имеет собственный правопорядок, специфические правовые нормы, традиционные формы и процедуры судопроизводства и язык права с соответствующей понятийно-терминологической системой.

Поэтому изучение иностранного языка означает для юриста одновременное изучение иной правовой системы. Перевод юридических текстов с одного языка на другой предполагает не только переход от одного языка к другому, но и одновременно переход от одной правовой системы, представленной в сознании юриста-переводчика как концептуальная картина юридической действительности его страны, к другому миру права. Так, русскоязычный термин "право" по значению и объему далеко не всегда совпадает с немецкоязычным термином "Recht", а также с англоязычными "right", "law". Ключевой англоязычный юридический термин "law" соответствует русскоязычному понятию объективного права, означает закон, судопроизводство, тогда как субъективное право передается словом "right".

Например, используются словосочетания "common law" (общее право), "comparative law" (сравнительное правоведение), "rule of law" (верховенство закона), "to stand to the law" (предстать перед законом), "right of privacy" (право на неприкосновенность частной жизни), "assignment of rights" (уступка прав). А вот немецкоязычный термин "Recht" может означать как индивидуальное право, так и закон: "Recht auf Bildung" (право на образование), "Baurecht" (законодательство, регулирующее строительство).

Известный немецкий юрист Э. Рабель предупреждал о бесконечных сложностях, возникающих при сравнительном изучении различных правовых систем, в частности при овладении иностранным языком и подъязыком права, подготовке литературного аппарата, проникновении в дух иностранного права, что позволяет судить об отдельной правовой норме только во взаимосвязи с правовой системой в целом. Он отмечал, что образовательная ценность римского, английского, французского права довольно точно соответствует латинскому, английскому, французскому языкам. Но лишь сравнение с собственным правом является для юристов тем же, чем зарубежное страноведение - для дипломатов и коммерсантов. При этом он подчеркивал: никакой русской широты души и никакой французской элегантности, а лишь немецкая добросовестность. По его мнению, ничто не вредило сравнительному правоведению больше, чем известный дилетантизм*(1).

Специфика юридического перевода

Для современного переводоведения характерна тенденция к сближению двух подходов (лингвистического и культурологического), которые ранее существовали изолированно друг от друга, что, бесспорно, связано с новой научной парадигмой рассмотрения отношений языка и культуры.

Изменение статуса перевода как объекта исследований на рубеже XX и XXI вв. выразилось в том, что наука о переводе из чисто лингвистической превратилась в междисциплинарную. Перевод стал точкой, где сходятся многие проблемы языка и культуры, языка и мышления, национального и индивидуального в концептуальной и языковой картинах мира, проблемы жанра и стиля, текстопорождения и текстовосприятия, первичности и вторичности текстовой деятельности. Перевод, как и текст, получает весьма расширенное толкование с позиций герменевтики, постструктурализма, постмодернизма: он начинает осознаваться не только как средство межъязыкового и межкультурного общения, но и как универсальный механизм нашей речемыслительной деятельности, который органически вписывается в непрерывный семиозис, непрерывный процесс означивания.

С антропоцентрической позиции научного знания перевод - это различного рода оперирование языковыми и культурными знаками, их эквивалентность и их различие, дискурсивная практика, языковая игра, конструкция и деконструкция. Перевод - это диалог и конфликт сознаний, в котором участвуют автор, переводчик и реципиент, это взаимодействие и взаиморазвитие культур, это в конечном счете путь к мировой культуре. Такая феноменологическая глобальность перевода порождает многообразие научных парадигм и подходов к пониманию и интерпретации понятия "перевод".

Безусловно, тот или иной подход к трактовке перевода во многом определяет и методологию обучения переводу. По нашему мнению, можно выделить следующие обобщающие позиции, присущие его современному пониманию. Во-первых, перевод - это межъязыковой и межкультурный динамический процесс, система постижения и передачи смыслов текста одной культуры в текст другой культуры; во-вторых, это интерпретативный процесс, сопровождающийся потерями и приобретениями; в-третьих, это всегда возможность генерирования новых смыслов, в результате чего происходит взаимопроникновение и взаимообогащение культур. С данных позиций главная цель переводчика состоит в том, чтобы как можно глубже понять содержательно-смысловую структуру исходного текста (ИТ) и создать в переводном тексте (ПТ) систему смыслов, которая в наибольшей степени коррелировала бы с заложенной автором в ИТ.

Издавна существуют два основных метода перевода, которые еще Цицерон и Иероним определили как verbum pro verbo (слово словом) и sensus pro senso (смысл смыслом). Идеальный вариант - когда и слово, и смысл были бы тождественны или почти тождественны - возможен только в случае абсолютной структурной и семантической тождественности языков и культур. В таком случае перевод представлял бы механическую операцию по замене знаков. Ясно, что такой "идеальный" перевод на практике невозможен. Как утверждал В. Гумбольдт, "каждый язык выражает понятие (пусть даже и немного) иначе, чем другой. Два языка - два мировидения. Разные языки - это отнюдь не различные обозначения одной и той же вещи, а различные видения ее"*(2). Каждый субъект переводческой коммуникации является носителем национального сознания и национальной культуры, т.е. наряду с универсальным смыслом существует его индивидуальное переосмысление посредством национального сознания и национальной культуры.

Объектом юридического перевода как области практической речевой деятельности выступает передача содержания письменных и устных юридических текстов на исходном языке (ИЯ) средствами переводящего языка (ПЯ) с равноценным регулятивным воздействием. Как учебная дисциплина юридический перевод преследует цель развития у студентов переводческой компетентности на основе изучения иностранных правовых систем, надгосударственного и глобального права, языковых особенностей юридических текстов на ИЯ и ПЯ, техники и специфики юридического перевода. Точный, корректно выполненный перевод юридического текста особенно важен для всех участников межкультурной профессиональной коммуникации. Юрист-переводчик несет большую моральную и правовую ответственность за качество и правильность перевода в сфере политики, права, дипломатии, военного дела, экологического сотрудничества, коммерческой деятельности. Ошибочный юридический перевод негативно влияет на результат сравнительно-правового исследования.

Когнитивная информация содержится в первую очередь в юридических терминах. Они обладают всеми характерными признаками терминов: однозначность (абсолютная или относительная), отсутствие эмоциональной окраски, системность, точность, краткость. Часть из них известна не только юристам, но и всякому носителю языка, так как область их применения выходит за рамки юридического текста.

Как и любая терминосистема, язык права включает термины, образованные на основе переосмысления лексических единиц (ЛЕ) нейтрального слоя лексики, а также ЛЕ, находящиеся на пересечении юридической терминосистемы с общественно-политической, исторической, экономической терминологией. В составе юридической терминологии можно выделить как общенаучные термины (control, ground, inference), так и ЛЕ, возникшие как собственно юридические термины.

Юридическая терминология - это система ЛЕ, отражающая связи между сложными, многоаспектными и специфическими понятиями, которыми оперирует юриспруденция. Юридическая терминология, с одной стороны, является отражением системности права, а с другой - имеет свою системность как собственно языковое образование. При переводе желательно, чтобы место термина в терминологическом ряду ИЯ соответствовало месту термина на ПЯ.

В терминоведении фиксируют обычно следующие основные требования к термину:

1) однозначность (относительная), выражающая точность, определенность значения: a bargain and sale deed, Kaufvertrag - договор купли-продажи, cross - claim, Gegenklage - встречный иск;

2) системность, указывающая на связь между понятиями и место каждого из них (юридические термины с компонентом "law" или "Recht": lawsuit, lawbook, lawmaking, lawyer, Rechtsakt, Rechtsfahigkeit, Rechtsgeschaft, Rechtsanwalt);

3) стилистическая и экспрессивная нейтральность (guilt, Schuld).

Согласно теории уровней эквивалентности последняя может быть установлена в зависимости от ситуации и контекста общения на разных уровнях: на уровне цели коммуникации, уровне морфемы, слова, словосочетания, части текста, целого текста. Добиваясь максимальной точности и эквивалентности перевода оригиналу, переводчик выполняет ряд действий: 1) на этапе восприятия ИТ - осмысление юридического текста на языке правовой системы оригинала в результате изучения как значения и смысла отдельных единиц текста, так и всего его содержания; 2) на этапе порождения ПТ - переосмысление всего юридического текста с языка одной правовой системы на язык другой правовой системы, что требует более сложной работы, предполагающей сущностное соотнесение структур языка оригинала и языка перевода с целью выбора оптимальных трансформационных моделей, а также использование профессиональной переводческой эрудиции, которая включает знания о контексте речевого акта, проблеме коммуникации, ее участниках и другие экстралингвистические знания.

В зависимости от характера исходного текста перевод может не нуждаться в глубоких лексических и грамматических трансформациях, в результате чего подбор эквивалентов происходит в значительной степени автоматически. В целом понимание перевода как процесса осмысления и переосмысления содержания двух текстов на разных языках в рамках разных правовых систем требует владения языковой и правовой компетенциями на высоком уровне, в частности: а) свободного владения языком оригинала и языком перевода; б) профессионального владения специальной юридической терминологией; в) наличия соответствующих знаний в области сравнительного правоведения.

Кроме того, необходимо постоянное совершенствование техники юридического перевода, которая включает следующие элементы: профессионально-смысловой анализ текста с целью определения его тематической принадлежности; выделение опорно-ключевых терминов, составляющих информационную суть исходного текста; экспертизу понятийно-смысловой стороны выделенных юридических терминов на предмет выявления различия в значении между сходными терминами, относящимися к разным правовым системам; передачу смысла путем разъяснения, а не прямого перевода с учетом отсутствия понятийного тождества между терминами разных правовых систем; анализ лексико-грамматических и синтаксических трудностей текста; заключительное редактирование текста перевода с целью достижения высокого уровня его эквивалентности оригиналу.

Поскольку тексты оригинала на ИЯ и текст перевода на ПЯ всегда будут относиться к разным правовым системам, нужно ввести дополнительные характеристики переводческого процесса: изучение исходной правовой системы и переводящей правовой системы. На начальном этапе обучения юридическому переводу большее внимание следует уделять раскрытию содержания текста оригинала на ИЯ. Толкование-осмысление ИТ производится в рамках контекста, который становится основанием для правильного восприятия речевых актов. Поэтому необходимо анализировать семантику языковых единиц не только в пределах словаря и грамматических конструкций, но и в пределах коммуникативного окружения, являющегося уникальным для каждой оформленной мысли. Юридический контекст объединяет в себе свойства системы языка и системы права. Его изучение позволяет точнее осмыслить значение языковых единиц, а также понять иную правовую систему и сопоставить ее с собственными системами языка и права.

Юридический контекст подразделяется на отраслевой (публично-правовой, частноправовой), материально-правовой, процессуально-правовой, профессиональный, прагматический, ситуативный. Контекстная семантика связывает воедино все сферы различных уровней языка и юридические понятия и должна рассматриваться как предварительное условие целостного понимания и верной интерпретации юридических текстов. Значения отдельных слов, терминов и словосочетаний отражаются в юридических толковых словарях, дающих представление о словарном составе не как о сумме значений, а как о закономерной связи слов, обладающих коммуникативной значимостью.

Трудности перевода юридических терминов

Трудности перевода юридической терминологии определяются комплексом причин. К основным можно отнести: трудности, обусловленные языковой природой термина; трудности, связанные со специфическими характеристиками юридического термина; трудности, возникающие из-за расхождения объемов понятия, передаваемых терминами-аналогами, существования специфичных для одной терминосистемы единиц и отсутствия переводческих соответствий в другой.

Переводчик должен не только хорошо знать юридическую терминологию двух языков (ИЯ и ПЯ), ориентироваться в специфике двух правовых систем, но и творчески подходить к выбору наиболее удачного для определенного контекста соответствия, к введению пояснительного переводческого комментария. И здесь переводчику не обойтись без современных толковых, терминологических и фразеологических словарей.

Использование толковых словарей при обучении юридическому переводу обеспечивает правильное понимание терминологии, в том числе исконной юридической лексики, разработанной в недрах правовой культуры конкретной страны, например США (promissory estoppel, legal forbearance, abuse of discretion, proximate cause, causation in fact, detour and abandonment). Разумеется, следует различать значения одних и тех же слов, употребляемых в общелитературном и юридическом национальном языках. Так, в гражданско-правовом контексте англоязычные injury, consideration, remedies, estate, bar, amicable agreement должны переводиться соответствующими русскоязычными эквивалентами: вред, встречное удовлетворение, средства судебной защиты, имущественный интерес в недвижимости, коллегия адвокатов, мировое соглашение.

Проблема однозначности и многозначности термина - предмет серьезной научной полемики в терминоведении. Полисемия (многозначность) термина - это обозначение термином ряда концептов в системе концептов в определенной специальной области знания или деятельности, при том что в значениях многозначного термина имеются одинаковые семы. В частности, юриспруденция (лат. juris prudentia) трактуется как: 1) правоведение, совокупность наук о праве; 2) практическая деятельность юристов; 3) решения судебных органов; юстиция (лат. justitia - "справедливость") - как 1) правосудие; 2) система судебных учреждений; 3) судебное ведомство.

Многие лингвисты считают, что полисемия термина не свидетельствует о его неточности. Чем сильнее развита система многозначности в терминологии, тем точнее установлены связи между общенаучными понятиями и отраслевым концептуальным аппаратом, тем категоризированнее и структурированнее предстает объект изучения. Полисемия термина отражает поступательный ход развития науки и выражает в семантической структуре слов принципы категоризации мира с помощью языка. Так, англоязычный термин "ban" имеет значения: 1) запрет; 2) анафема, отлучение от церкви; 3) объявление; призыв (к оружию); 4) приказ, эдикт; статут; 5) штраф, взыскание; 6) пользующаяся привилегией территория*(3).

При переводе современных терминов и терминологических словосочетаний переводчики нередко сталкиваются с вопросами, на которые не всегда можно дать однозначный ответ. Большую помощь при этом, несомненно, могут оказать постоянные консультации со специалистами в области сравнительного и международного права, а также постоянный обмен мнениями с коллегами. Например, англоязычный термин "execution of the contract" имеет два совершенно разных значения: 1) исполнение контракта; 2) составление (оформление) контракта. Выбор релевантного эквивалента зависит, естественно, от более широкого контекста, а в конечном счете - от уровня профессиональной компетентности переводчика.

Англоязычный термин "securitization" обозначает относительно новое для российской действительности явление, которое определяется аналогичным термином "секьюритизация". Для понимания этого термина необходимо вспомнить значения слова "security": 1) обеспечение, 2) гарантия, 3) безопасность, 4) securities - ценные бумаги. Исходя из последнего значения и анализа сущности этого явления термин секьюритизация можно определить как "преобразование каких-либо активов компании в ликвидную форму путем выпуска облигаций и иных ценных бумаг".

Сопоставительный анализ британской и американской юридической терминологии выявляет существование национально-культурного компонента даже у терминов, являющихся средством вербализации универсальных правовых понятий. Так, в американской терминологии для выражения понятия "кража" используется слово "larceny", а не "theft", как в британской, для выражения понятия "ордер на арест" - "arrest warrant", а не "bench warrant".

При всей схожести правовых систем США и Великобритании дидактический подход требует разграничения американского и британского вариантов юридического языка. Например, для русскоязычного термина "движимое имущество" эквивалентом в английском юридическом языке выступает "movable property", а в американском - "personalty"; соответственно "недвижимое имущество" в английском юридическом языке обозначается термином "immovable property", а в американском - "realty".

Юридическая терминология отражает процесс исторического развития права. Большую роль в истории становления современной юриспруденции сыграло римское право. Следовательно, в формировании терминологии и стилистики правового текста первостепенное значение имеет латынь, которая вплоть до V в. н.э. была языком культуры, науки и образования. Некоторые современные юридические термины обладают архаичной окраской, их использование в тексте создает колорит высокого стиля. Этот эмоциональный оттенок законодательного текста связан с его высоким статусом в обществе и призван побудить граждан к правопослушному поведению.

Студентам рекомендуется вести свой словарь юридических латинизмов. Например: condition sine qua non - непременное условие; ergo - следовательно; actus reus - преступление; mens rea - вина; de lege ferenda - с точки зрения законодательства; in dubio pro reo - сомнения в пользу подсудимого; dura lex, sed lex - закон суров, но это закон; sui generis - своего рода; pro et contra - за и против; ex officio - по должности; status quo - исходное положение; via - путем; per se - само по себе.

Культурно-специфическая информация, составляющая пространство переводческого процесса, передается в том числе посредством фразеологических единиц (ФЕ). Передача значения фразеологизмов относится к числу наиболее сложных переводческих проблем. Сложность передачи идиоматичности юридического дискурса при переводе обусловлена в первую очередь тем, что большинство ФЕ включают культурно-специфические смыслы, которые не отражают жизненный опыт носителей языка перевода. Система образов, закрепленных во фразеологическом составе языка, аккумулирует мировидение носителей той или иной лингвокультуры.

Фразеологический слой юридического дискурса имеет две составляющие. Во-первых, это общеупотребительные единицы фразеологического фонда национального языка. Данные ФЕ могут встречаться как в юридических, так и в других текстах. К таким ФЕ можно отнести следующие: to take into account - принять во внимание; checks and bala^es - система сдержек и противовесов; a black tie event - официальная встреча; UN peacekeeping forces - миротворческие силы ООН; time limits - срок давности; costs and expenses - судебные издержки и расходы; to dismiss the application - отклонить жалобу.

Во-вторых, это собственно юридические идиомы, возникшие на основе образного переосмысления значения общеупотребительных языковых единиц. Их специфика состоит в том, что они представляют собой речевые штампы, клише и терминологические словосочетания, используемые почти исключительно в сфере права. Например: twelve honest men - присяжные заседатели; the bar and the bench - адвокаты и судьи; rogues' gallery - полицейский архив фотоснимков преступников; to make default - 1) не исполнять обязанности; 2) не являться в суд; to meet claim - оспаривать иск; in accordance with the law and penal procedure - в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом; Contracting Parties - договаривающиеся стороны; opinion on the merits of the case - заключение по существу дела; to exhaust domestic remedies - исчерпать внутренние средства защиты; pecuniary or non-pecuniary damages - материальный и нематериальный ущерб; at the date of adoption of the present judgment - на момент принятия данного решения; arguments of those appearing before the Court - аргументы выступавших в суде; to exercise all the powers - осуществлять все полномочия; handgun lobby (USA) - стрелковое лобби (отстаивает право беспрепятственной продажи стрелкового оружия населению США).

С позиций когнитивистики образование ФЕ можно рассматривать как возникновение новых концептов на основе переработки предыдущего опыта и образного переосмысления уже существующих в данной национальной лингвокультуре концептов. Концепты могут быть выражены словом, свободным словосочетанием, фразеологизмом, грамматической категорией. Наиболее частым способом выражения значения концептов являются единицы лексического и фразеологического уровней. Среди ФЕ исследователи различают фразеологические сочетания, фразеологические единства, фразеологические сращения, устойчивые сравнения, пословицы, цитаты. ФЕ могут переводиться как эквивалент, аналог, калька, описательный оборот, переводческий комментарий, калька плюс описательный оборот.

В качестве модели для образования концептов, вербализованных фразеологизмами, в англоязычном юридическом дискурсе достаточно широко используется цветовая символика. Например: black market - черный рынок; black economy - теневая экономика; white collar crimes - "беловоротничковая" преступность; green audit - проверка предприятия с целью выяснить, как его деятельность сказывается на окружающей среде; green consumers - покупатели, которые принимают во внимание необходимость охраны окружающей среды при покупке товаров; blue chip company - компания "голубых фишек" (крупное акционерное общество с большим количеством активов; акции названы по цвету самой дорогой фишки в покере); golden share - золотая акция (количество акций, которым может владеть единоличный инвестор, когда по договору государство имеет право вмешиваться в дела приватизированной компании и ограничивать количество акций); golden parachute - золотой парашют (форма контракта, по которому менеджеры высшего звена получают крупную сумму в случае окончания срока контракта или перехода компании к другим владельцам).

Опыт обучения свидетельствует о том, что наибольшую трудность у студентов вызывает перевод фразеологизмов, образованных посредством метафорического или метонимического переосмысления. Степень мотивированности значения в таких фразеологизмах может варьироваться от достаточно высокой до полного ее отсутствия, например: blue chip - голубая фишка, play hardball - проводить сделки в жесткой манере, composite picture - фоторобот, front man - подставное лицо, finisher of the law - палач, cat burglar - вор-форточник, club law - кулачное право.

Роль юридического перевода в сравнительно-правовых исследованиях

Резюмируя изложенное, мы можем определить юридический перевод как процесс конвергенции национально-культурных правовых концептосфер, базирующийся на соединении денотативного и трансформационного методов перевода, с целью построения "смыслового моста" между ИТ и ПТ, что обеспечивает их эквивалентность и гармонию на всех уровнях: смысла, содержания, структуры, стиля.

Условиями достижения переводческой эквивалентности, ее параметрами выступают: 1) денотативная эквивалентность, которая ориентирована на содержательно-смысловую структуру юридического текста; при этом денотативное содержание текста - это общая соотнесенность с реальным миром, а коннотативная эквивалентность касается передаваемых текстом коннотаций, т.е. сопутствующих элементов значения; 2) текстонормативная эквивалентность, которая нацелена на текстовые и языковые нормы; 3) прагматическая эквивалентность, ориентированная на реципиентов юридических текстов. Именно эквивалентность перевода обеспечивает общность содержания, смысловую близость исходного текста и текста перевода, в чем и состоит главная задача переводчика. Направленность на обеспечение эквивалентности оказалась достаточно продуктивной в процессе обучения студентов и аспирантов, данный подход был успешно реализован в одном из наших учебных пособий*(4).

Обучение юридическому переводу осуществляется на основе аутентичных текстов, необходимых для понимания правовой системы, традиций и культуры страны изучаемого языка, поскольку это способствует не только развитию иноязычноречевых и переводческих компетенций, но и расширению профессиональных знаний о конкретной правовой системе. Учебное пособие содержит аутентичные тексты на английском, немецком, французском и русском языках четырех видов: 1) нормативные (законодательные), 2) научно- и учебно-правовые, 3) судопроизводства, 4) юридические документы, - что достаточно полно отражает сферу права.

Один из ведущих американских ученых-компаративистов профессор Кристофер Осакве, переводчик Гражданского кодекса РФ с русского языка на английский, рассматривает юридический перевод как компонент сравнительного правоведения. Размышляя о том, что такое сравнительное право: чистая наука, научный метод или вспомогательная научная дисциплина в рамках теории государства и права, - он отмечает тот факт, что само название этой дисциплины (comparative law - сравнительное право - не вполне точно отражает природу данного предмета. Оно создает ложное впечатление о том, что дисциплина является независимой отраслью права наряду с гражданским, семейным, коммерческим правом.

С его точки зрения, во Франции и в Германии эта дисциплина называется более правильно - сравнение права: droit compare, Rechtsvergleichung. Так как и Франция, и Германия считаются родиной сравнительного правоведения, то именно такое название раскрывает природу этой дисциплины. Ссылаясь на слова французского правоведа Р. Давида о том, что после 150 лет существования дисциплины "сравнительное право прочно стоит на ногах", К. Осакве призывает закончить дискуссии о природе указанного предмета и его месте в университетском образовании. По его мнению, сравнительное правоведение есть своеобразный научный метод аналитического изучения права, не имеющий самостоятельного предмета, поскольку он определяется отраслью права*(5).

В специальной статье, посвященной юридическому переводу, К. Осакве назвал его "краеугольным камнем" компаративистики, поскольку именно юридический перевод предоставляет компаративисту любого направления необходимые материалы для сравнительного анализа права. Грамотность юридического перевода предопределяет верность результата сопоставительного сравнения правовых систем. К сожалению, не всегда компаративист сам способен перевести тексты, касающиеся сравниваемых правовых систем. Высший интерес компаративистики требует, чтобы компаративист и юридический переводчик образовали "творческий тандем"*(6).

Полностью разделяя данную позицию, добавим, что для ее реализации необходимо создавать и постоянно совершенствовать в вузах условия для качественного обучения студентов юридическому переводу и сравнительному правоведению. Например, ввести курс юридического перевода в магистратуре как обязательный учебный предмет с необходимым и достаточным количеством учебных часов и пригласить для его преподавания таких специалистов, как К. Осакве, который имеет опыт преподавания сравнительного гражданского права в качестве приглашенного профессора на юридическом факультете МГУ.

К.М. Левитан,

заслуженный работник высшей школы РФ,

доктор педагогических наук, профессор,

заведующий кафедрой русского, иностранных языков

и культуры речи УрГЮА (Екатеринбург)

"Российский юридический журнал", N 5, сентябрь-октябрь 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Rabel E. Arbeiten zur Rechtsvergleichung // J.C.D. Mohr, Paul Siebeck (Hrsg.). Gesammelte Aufsatze. Band III. Tubingen, 1967. S. 41.

*(2) Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. С. 349.

*(3) Андрианов С.Н., Берсон А.С., Никифоров А.С. Англо-русский юридический словарь. М., 2009. С. 55.

*(4) Левитан К.М. Юридический перевод: основы теории и практики. М.; Екатеринбург, 2011.

*(5) Осакве К. Сравнительное правоведение в схемах: Общая и особенная части. М., 2000. С. 10-11.

*(6) Осакве К. Каноны грамотного юридического перевода: размышления компаративиста-цивилиста на примере сравнительной цивилистики // Право и управление. XXI век. 2011. N 2. С. 61-65.