Уголовно-правовое регулирование: сущность, содержание, объем и признаки (Г.П. Новоселов, "Российский юридический журнал", N 5, сентябрь-октябрь 2012 г.)

Уголовно-правовое регулирование: сущность, содержание, объем и признаки

Статья посвящена общим вопросам понятия уголовно-правового регулирования, взаимосвязи этого понятия с представлениями о предмете, методе, целях, задачах и стадиях уголовно-правового регулирования. Автор обосновывает тезис о необходимости разграничения уголовно-правового регулирования и уголовно-правового воздействия.

Слово "регулировать" имеет несколько значений: 1) подчинять определенному порядку, правилу; упорядочивать; 2) устанавливать правильное, необходимое для работы взаимодействие частей механизма; 3) направлять развитие, движение чего-либо с целью привести в порядок, в систему*(1). С учетом этого многие правоведы предпочитают рассматривать правовое регулирование не столько как создание определенных правил поведения, упорядочивание и т.п., сколько как некоторый вид (форму и т.д.) воздействия. Ученые полагают, что правовое регулирование представляет собой "целенаправленное правовое воздействие на поведение людей и общественные отношения при помощи юридических средств"*(2), "регулирование общественных отношений при помощи норм права и других юридических средств"*(3), "осуществляемое всей системой юридических средств воздействие на общественные отношения с целью их упорядочения"*(4) и пр.

Можно встретить несколько иные подходы к характеристике правового регулирования, в частности под ним понимают непосредственно "деятельность государства и общества, осуществляемую в процессе подготовки и принятия правовых норм, их реализации в конкретных правоотношениях и применения государственного принуждения в целях достижения стабильного в обществе правопорядка"*(5), "механизм нормативного упорядочения, организации и деятельности субъектов права и формирования устойчивого правопорядка"*(6) и т.д. Несмотря на высказывание в юридической литературе таких взглядов на понятие правового регулирования, вряд ли будет преувеличением утверждение, что в настоящее время наиболее распространенной и, по сути, традиционной является трактовка правового регулирования, в которой в качестве родового используется понятие воздействия, а не какое-либо иное. Нет ничего удивительного в том, что и в уголовном праве трактовка уголовно-правового регулирования как определенного рода воздействия до некоторого времени не вызывала, да и сейчас нередко не вызывает каких-либо серьезных возражений.

Тот факт, что регулирование предполагает воздействие, несомненен*(7). Но можно ли на этом основании соотносить их как целое и часть, рассматривая регулирование как форму воздействия, его разновидность и т.п.? Думается, нет, и не только потому, что иное решение вопроса представляется небесспорным с точки зрения толкования термина "регулирование", но и потому, что признание уголовно-правового регулирования специфической разновидностью или формой воздействия неизбежно порождает дискуссии, прежде всего по поводу того, что именно должно быть предметом уголовно-правового регулирования.

Как известно, до некоторых пор среди представителей российской юридической науки, ориентирующихся на названную трактовку уголовно-правового регулирования, наибольшие разногласия вызывали не вопросы, имеет ли уголовное право собственный предмет регулирования и можно ли считать, что предметом правового регулирования выступают общественные отношения (большинство авторов решало данные вопросы положительно). Мнения расходились при обсуждении того, что в связи с этим следует понимать под общественными отношениями, сколько их видов нужно выделять в предмете уголовно-правового регулирования, каково содержание элементов регулируемых уголовным правом общественных отношений, с какого момента они возникают и т.п.

Перечень актуальных вопросов, касающихся характеристики предмета уголовно-правового регулирования, был расширен после того, как в юридической литературе с позиций традиционного восприятия уголовно-правового регулирования была высказана точка зрения о том, что на общественные отношения уголовное право, конечно, воздействует, но не непосредственно, а опосредованно и в конечном счете. Называя оказываемое при уголовно-правовом регулировании воздействие на общественные отношения вторичным, сторонники этой концепции утверждают: непосредственное первичное воздействие уголовное право осуществляет на сознание и волю человека, и только потом, если такого рода воздействия оказалось недостаточно, чтобы удержать лицо от совершения преступления, начинается воздействие на соответствующие отношения. Решая, что именно считать предметом уголовного права, указанные авторы в итоге пришли к выводу, что им является "человек и его непосредственное уголовно-правовое удержание от совершения им общественно опасного деяния"*(8).

Можно соглашаться или не соглашаться с предложенной трактовкой предмета уголовно-правового регулирования. Однако нельзя не признать логичным тезис о том, что при определении уголовно-правового регулирования как некоторого рода воздействия непосредственным его предметом выступают не общественные отношения, а сознание человека. Если же ориентироваться на то, что уголовное право, как и любая иная отрасль права, регулирует отношения между людьми, то понятия "регулирование" и "воздействие" (если понимать первое как вид (форму) второго) представляются относительно самостоятельными, как и понятия "предмет уголовно-правового регулирования" и "предмет уголовно-правового воздействия".

Сомнения в обоснованности представлений об уголовно-правовом регулировании как разновидности уголовно-правового воздействия возникают и тогда, когда с учетом различий в них анализируются мнения о том, что принято называть методами уголовно-правового регулирования (методами уголовного права). В общей теории права стало традицией помимо методов правового регулирования выделять также способы регулирования, типы регулирования и правовые режимы. Подразумевая под правовым режимом различное сочетание способов, методов и типов, авторы одного из учебников говорят об общедозволительном и разрешительном типах регулирования, децентрализованном и централизованном, императивном и диспозитивном методах; в качестве основных способов регулирования упоминают управомочивание, обязывание и запрет, а в качестве дополнительных - применение мер принуждения, предупредительное воздействие, стимулирующие воздействие*(9).

К сожалению, в уголовном праве, в отличие от общей теории права, вопрос о методах регулирования уже долгое время остается, пожалуй, наименее разработанным. В частности, нет единого мнения о том, что именно понимать под методом как таковым и в чем его отличие от способа; допустимо ли ставить знак равенства между понятиями "метод уголовно-правового регулирования" и "метод уголовного права" или нужно согласиться с В.В. Мальцевым, считающим, что последнее по объему шире*(10); различаются ли между собой методы различных отраслей права или они едины; сколько и какие именно методы можно относить к числу уголовно-правовых? В настоящее время к уголовно-правовым методам предлагается причислять: "угрозу применения наказания, содержащегося в санкциях, и его применение в случаях совершения уголовно наказуемого деяния"*(11); "разработку социально обоснованных уголовно-правовых запретов определенных форм правонарушающего поведения, нахождение законодательных конструкций таких запретов, позволяющих обеспечить привлечение виновных в совершении преступления к ответственности и наказанию"*(12); "установление преступности деяний, уголовных запретов их совершения и их наказуемости"; закрепление запрета на совершение предусмотренных законом деяний под угрозой наказания (для охранительного уголовного правоотношения), регламентация метода наделения граждан некоторыми правами, например правом на обоснованный риск, неисполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения и т.д. (для регулятивных уголовно-правовых отношений)*(13); "систему уголовно-правовых отношений (регулятивных и охранительных, отношений ответственности), которые посредством многократного воздействия на поведение граждан обеспечивают охрану базисных общественных отношений (предмета уголовно-правовой охраны)"*(14), "правовой механизм в форме уголовно-правовых отношений, обеспечивающий задачи уголовного права посредством воздействия на сознание и волю человека для удержания его от совершения преступления"*(15).

Ни в коей мере не принижая значимости всех указанных аспектов проблемы, подчеркнем, что решение большинства вопросов характеристики методов уголовно-правового регулирования тесно связано с трактовкой самого понятия уголовно-правового регулирования. Если в нем видеть разновидность (форму) воздействия, то трудно возразить против того, чтобы рассматривать в качестве методов, например, убеждение и принуждение, поскольку они и являются основными методами (формами, способами) воздействия. Если же уголовно-правовое регулирование и уголовно-правовое воздействие признаются категориями относительно самостоятельными, тесно связанными, но не соотносящимися как вид и род, то неизбежно следует вывод о том, что упорядочивание общественных отношений действительно может осуществляться путем управомочивания, обязывания или запретов. Не должно быть, пожалуй, двух мнений и по поводу того, что принуждение или убеждение, применение или угроза применения наказания способны воздействовать на сознание людей и, стало быть, могут и должны признаваться методами любого воздействия, в том числе уголовно-правового. Суть проблемы состоит в том, чтобы определить, обоснованно ли наделять общественные отношения статусом предмета уголовного правового регулирования и одновременно говорить о возможности непосредственного воздействия на них при помощи принуждения или убеждения, поощрения, угрозы применения или применения наказания и т.п.?*(16)

Говоря о понятии уголовно-правового регулирования, было бы неверно обойти вниманием и вопросы, непосредственно касающиеся его целей и задач. В контексте осуществляемого анализа необходимо прежде всего выявить соотношение целей и задач, с одной стороны, и функций - с другой. Оставляя в стороне иные точки зрения, обратим внимание на позицию А.И. Бойцова. Отмечая, что реализация ряда функций уголовного права обеспечивается решением поставленных перед отраслью задач и предлагая различать явные и скрытые функции уголовного права, автор пишет: "Необходимость выделения явных и скрытых функций уголовного права, на наш взгляд, органично вписывается в отмечаемое многими теоретиками права различие между правовым регулированием и правовым воздействием"*(17). Исходя из перечисленных в ч. 1 ст. 2 УК РФ задач в качестве явных функций предлагается выделить охранительную и предупредительную. Допускается выделение еще семи основных функций уголовного права: превентивной, регулятивной, правовосстановительной, ценностно-ориентационной, социально-интегративной, системно-правовой и функции обеспечения легитимности государственной власти*(18).

Не вступая в дискуссию по поводу обоснованности обозначения каждой из указанных А.И. Бойцовым функций именно в качестве функций уголовного права, подчеркнем, что с нашей точки зрения бесспорно признание за уголовным правом регулятивной функции. В связи с этим учение об уголовно-правовом регулировании - это учение о том, каким образом уголовное право осуществляет свою регулятивную функцию. Данное положение позволяет понять, почему в уголовно-правовой науке уже давно используются в качестве взаимозаменяемых такие понятия, как предмет уголовного права и предмет уголовно-правового регулирования, метод уголовного права и метод уголовно-правового регулирования, цели и задачи уголовного права и цели и задачи уголовно-правового регулирования и т.д.

Вместе с тем уместно заметить, что вряд ли есть основания соглашаться с часто встречающимся в уголовном праве отождествлением функций, с одной стороны, с целями и задачами - с другой. От функций цели и задачи отличаются, в частности, тем, что последние - всегда то, что свойственно деятельности людей, что характеризует ее с внутренней стороны. Исходя из таких представлений необходимо заключить: во-первых, строго говоря, ни уголовное право, ни Уголовный кодекс как таковые не способны иметь какие-либо цели или задачи*(19). Во-вторых, цели и задачи нужно отличать не только от функций, но и друг от друга: любая цель - это то, что непосредственно характеризует деятельность людей и раскрывает их представления о желаемом результате, т.е. то, к чему они стремятся; задача же также непосредственно характеризует человеческую деятельность, но не с позиций того, на что она направлена, а с позиций того, как может или должна достигаться поставленная цель.

Изложенные представления о целях и задачах, их отличии от функций и друг от друга позволяют сделать выводы относительно ст. 2 УК РФ ("Задачи Уголовного кодекса Российской Федерации"). В ч. 1 провозглашается, что "задачами настоящего Кодекса являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений". В ч. 2 сказано: "Для осуществления этих задач настоящий Кодекс устанавливает основание и принципы уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений". Можно констатировать, что, перечисляя задачи УК РФ, законодатель в действительности а) формулирует не только задачи, но и цели; б) в первой части статьи называет определенные цели, а во второй - задачи.

Поскольку охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений есть в итоге некоторая цель, которая не может ставиться непосредственно перед самим уголовным законом, вполне логичен вопрос: это цель уголовно-правового регулирования или уголовно-правового воздействия? Склоняясь к тому, что в данном случае речь идет в большей степени о втором, обратим внимание на положения ст. 55 Конституции РФ: в России не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина; права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Нет нужды доказывать, что уголовный закон - это закон, принятие и применение которого предполагает вторжение в правовой статус виновного лица, ограничение его прав и свобод. Если это так, то было бы вполне обоснованно закрепить в УК РФ норму о том, что он имеет своими целями защиту основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства. Поскольку ст. 2 УК РФ декларирует иное, неизбежно возникают сомнения в ее соответствии ст. 55 Конституции РФ.

Представления о понятии уголовно-правового регулирования обусловлены и тем, что именуется стадиями правового, в том числе уголовно-правового, регулирования. При характеристике этой обусловленности наиболее дискуссионен, пожалуй, вопрос о соотношении понятий уголовно-правового регулирования и нормотворчества. Один из вариантов решения данного вопроса - рассмотрение правотворческой деятельности вне рамок понятия правового регулирования. Такой подход вольно или невольно ориентирует нас на трактовку правового регулирования как определенной формы воздействия, осуществляемой при помощи юридических средств, и по сути увязывает регулирование с реализацией правовых норм в форме использования субъективного права, исполнения обязанностей и соблюдения запретов*(20). Другой вариант решения вопроса - признание нормотворчества составной частью правового регулирования или отождествление с ним. В этих случаях правовое (и уголовно-правовое) регулирование мыслится не столько как воздействие, сколько как упорядочивание чего-либо, его регламентация и т.п.

Отдавая предпочтение последнему толкованию правового регулирования, подчеркнем прежде всего, что, по нашему мнению, правотворчество и уголовно-правовое регулирование нельзя ни противопоставлять друг другу, ни отождествлять. Если исходить не из процедурной, а из сущностной специфики решаемых вопросов, то деятельность по принятию, изменению или отмене уголовного закона можно охарактеризовать как первый уровень уголовно-правового регулирования, на котором могут быть выделены две стадии: 1) стадия криминализации (декриминализации) деяний и 2) стадия дифференциации уголовной ответственности и наказания за то или иное деяние. Специфика данного уровня уголовно-правового регулирования состоит в том, что на нем происходит, по существу, нормирование общественных отношений. Второй уровень регулирования - применение уголовно-правовых норм; его стадиями обычно называют: а) установление фактических обстоятельств дела; б) выбор нормы, подлежащей применению; в) принятие и оформление решения по делу. Считая, что в этом случае термин "стадия" используется не совсем удачно, предлагаем выделить иные стадии применения норм в уголовном праве: 1) стадию уголовно-правовой квалификации деяния и 2) в определенных случаях стадию индивидуализации ответственности и наказания.

В контексте проводимого анализа уголовно-правового регулирования уместно остановиться на вопросе о том, какое именно воздействие подразумевается в интересующем нас случае в качестве родового понятия: то, которое может происходить лишь в рамках конкретных правоотношений, или осуществляемое вне таких отношений. Если допустить, что уголовно-правовое регулирование представляет собой воздействие на что-либо, мыслимое вне рамок правоотношений, то это неизбежно будет вступать в противоречие с исходным смыслом уголовно-правового регулирования, его назначением, способами и методами. Сложности возникают и тогда, когда под уголовно-правовым регулированием мы начинаем понимать воздействие, осуществляемое в рамках определенных правоотношений. Сам по себе факт наличия в уголовном праве такого воздействия сомнений, конечно, вызывать не должен: вне правоотношений не может оказываться воздействие, средствами которого являются наказание и иные меры уголовно-правового характера. Но и такая позиция по поводу родового понятия не снимает проблему, поскольку тогда воздействие требует анализа как непосредственно связанное с предметом уголовно-правового регулирования, а не как его родовое понятие. Иначе говоря, уголовно-правовое регулирование не может рассматриваться непосредственно как форма или вид воздействия, ведь в уголовном праве регулирование предполагает упорядочивание отношений, возникающих в результате совершения преступления и связанных с реализацией предусмотренных в уголовном законе мер уголовно-правового воздействия.

Г.П. Новоселов,

доктор юридических наук, профессор УрГЮА

(Екатеринбург)

"Российский юридический журнал", N 5, сентябрь-октябрь 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1984.

*(2) Теория государства и права: учеб. для вузов / отв. ред. В.Д. Перевалов. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 145.

*(3) Черданцев А.Ф. Теория государства и права. М., 2003. С. 342.

*(4) Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. М., 2004. С. 26.

*(5) Сырых В.М. Теория государства и права. М., 1998. С. 133.

*(6) Тихомиров Ю.А. Курс административного права и процесса. М., 1998. С. 327.

*(7) О тесной связи уголовно-правового регулирования с уголовно-правовым воздействием пишет Г.О. Петрова. Под уголовно-правовым регулированием она понимает "самостоятельный элемент системы правового регулирования общественных отношений, который позволяет упорядочить деятельность людей и осуществляется с помощью уголовно-правовой нормы и уголовно-правового отношения" (Петрова Г.О. Норма и правоотношение - средства уголовно-правового регулирования. Н. Новгород, 1999. С. 50).

*(8) Уголовное право России: курс лекций: в 6 т. / под ред. Б.Т. Разгильдиева. Саратов, 2004. Т. 1. С. 24, 25.

*(9) Теория государства и права: учеб. для вузов / отв. ред. В.Д. Перевалов. С. 149-154.

*(10) Мальцев В.В. Введение в уголовное право. Волгоград, 2000. С. 95.

*(11) Ковалев М.И. Советское уголовное право: курс лекций. Вып. 1. Введение в уголовное право. Свердловск, 1971. С. 82. Сходной точки зрения придерживается И.Я. Козаченко (Уголовное право. Общая часть / отв. ред. И.Я. Козаченко. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2008. С. 44).

*(12) Бекмагамбетов А.Б., Ревин В.П., Рыхлов О.А. Уголовное право Республики Казахстан. Общая и Особенная части: учеб. / под ред. В.П. Ревина. Алматы, 2010. С. 8.

*(13) Уголовное право России. Части Общая и Особенная: курс лекций / под ред. А.И. Рарога. 2-е изд. М., 2008. С. 3-4.

*(14) Мальцев В.В. Указ. соч.

*(15) Уголовное право: курс лекций: в 6 т. / под ред. Б.Т. Разгильдиева. Т. 1. С. 59-60.

*(16) Подчеркнем, что в данном случае имеется в виду не то принуждение, которое оказывается посредством применения или угрозы применения наказания, которые, вне всякого сомнения, являются средствами воздействия, а то, которое подразумевают при определении уголовно-правового регулирования как целенаправленного воздействия на общественные отношения при помощи юридических средств.

*(17) Уголовное право России: учеб. / под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 50.

*(18) Там же. С. 52.

*(19) Думается, это упускают из виду авторы, которые, не соглашаясь с ранее высказанной мной позицией, утверждают: уголовный закон (УК РФ) не может рассматриваться в качестве синонима уголовно-правового регулирования, это всего лишь его правовая основа, а значит, закон, в отличие от правового регулирования, имеет иные задачи (Жариков Ю.С. Уголовно-правовое регулирование и механизм его реализации. М., 2009. С. 44).

*(20) Ряд авторов выделяют и четвертую форму реализации права - применение норм права (Наумов А.В. Реализация уголовного права: учеб. пособие. Волгоград, 1983. С. 6).