Объяснение как доказательство в уголовном и административном судопроизводстве (В.С. Балакшин, "Российский юридический журнал", N 5, сентябрь-октябрь 2012 г.)

Объяснение как доказательство в уголовном и административном судопроизводстве

Рассматривается проблема использования в доказывании по уголовному делу объяснений, полученных от граждан в рамках административного производства и при проверке заявлений, сообщений о готовящихся или совершенных преступлениях.

Несмотря на то что в практике разрешения уголовных дел по-прежнему остро стоит вопрос об использовании в качестве доказательств объяснений граждан и должностных лиц, полученных до возбуждения уголовного дела, в ходе доследственной проверки либо в рамках административного процесса, законодатель продолжает хранить по этому поводу таинственное молчание. За десять лет действия в УПК РФ было внесено более 80 изменений и дополнений, однако названный, казалось бы, элементарный, но в то же время важный с позиций правоприменения, вопрос не решен.

Между тем не вызывает сомнений то обстоятельство, что как источник сведений о фактах объяснение, полученное либо в рамках административного процесса либо в соответствии с правилами проверки заявлений, сообщений о преступлении, должно быть законодательно отнесено к иным документам и полноценно использоваться в качестве доказательства. Кстати, в судебной практике фактически так и происходит. Но одно дело, когда решение вопроса поставлено в зависимость от разового субъективного усмотрения конкретного судьи, а другое - когда решение принимается согласно требованиям закона.

Заметим, что сложностей при выполнении указанных требований закона в случае их принятия не возникнет, поскольку определенная законодательная база, позволяющая решить эту проблему, имеется. Так, сотрудники полиции вправе получать у граждан и должностных лиц объяснения при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий и расследовании обстоятельств совершения административного правонарушения (названное право предусмотрено п. 3 ст. 13 ФЗ "О полиции"*(1)). В силу ст. 6 ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности"*(2) сотрудники, осуществляющие оперативно-розыскные действия, вправе производить опрос лиц. Результаты данного действия также могут оформляться объяснением опрошенного лица. Согласно ч. 1 ст. 22 ФЗ "О прокуратуре РФ"*(3) работники прокуратуры вправе вызывать и получать у граждан и должностных лиц объяснения по поводу выявленных в ходе надзорных проверок нарушений. В перечисленных и других случаях объяснения как источники сведений об обстоятельствах, подлежащих установлению по находящимся в производстве работников полиции или прокуратуры материалам, могут содержать информацию о готовящихся или совершенных преступлениях. Значит, после возбуждения в установленном порядке по таким материалам уголовного дела встает вопрос об использовании объяснений в качестве доказательств. Это общепринятая следственно-прокурорская и судебная практика, существовавшая до принятия УПК РФ.

Более того, как известно, по ст. 70 УПК РСФСР в ходе доследственной проверки допускалось получение от граждан и должностных лиц объяснений. При этом судебная практика шла по пути изучения в ходе судебного следствия этих объяснений как иных документов.

Названная практика распространена до настоящего времени, но, как видно из изложенного, это происходит по инерции и вопреки действующему уголовно-процессуальному закону, поскольку в ч. 1 ст. 144 УПК РФ, регламентирующей способы проверки заявлений и сообщений о готовящихся или совершенных преступлениях, право дознавателя, следователя, руководителя следственного органа получать у граждан и должностных лиц объяснения не предусмотрено. Если строго следовать закону, полученные в ходе доследственной проверки объяснения не могут быть положены в обоснование решений о возбуждении уголовного дела или об отказе в его возбуждении, а тем более не могут использоваться в качестве доказательств в процессе расследования и рассмотрения дела в суде.

Еще более жестко решается вопрос по поводу объяснений, полученных в рамках административного, гражданского и арбитражного процесса. Основным аргументом авторов, отрицающих возможность использовать такие объяснения в уголовном судопроизводстве как иные документы, т.е. как доказательства, выступает то, что они получены за рамками уголовного процесса и способом, не предусмотренным УПК РФ. Формально эти авторы правы, однако если подходить к обозначенной проблеме с точки зрения методологических основ уголовно-процессуального познания и доказывания, то позиция указанных ученых по сути представляется попыткой сохранить дисбаланс между средствами, предложенными в законе для установления истины по делу, и средствами, которые в настоящее время используются с целью любым путем оправдывать лиц, совершивших преступления. Описанное положение не может сохраняться, поскольку не отвечает интересам государства и общества.

Кроме того, оно свидетельствует о непоследовательности законодателя в части регламентации механизма, применяемого для обеспечения принципа состязательности в уголовном процессе, ведь возникает интересная ситуация, когда сторона защиты вправе получать за рамками уголовного процесса документы, предметы (ч. 3 ст. 86 УПК РФ), которые могут быть приобщены к уголовному делу в качестве доказательств, а объяснения, иные документы, полученные представителями правоохранительных органов в ходе, например, административного процесса, этого статуса "удостоены" быть не могут. Точнее, лица, производящие предварительное расследование, вправе приобщить их к материалам уголовного дела, но без всяких перспектив, что в дальнейшем они могут использоваться в качестве доказательств. Такое положение - нонсенс в уголовном судопроизводстве. На наш взгляд, проблему необходимо решать, причем на законодательном уровне. Для этого в УПК РФ следует предусмотреть условия и порядок преемственности доказательственного значения источников фактических данных, полученных до возбуждения уголовного дела государственными органами и должностными лицами в процессе проверки административных материалов, рассмотрения арбитражных, гражданских дел, а также совершения иных процессуальных действий*(4). Решая данный вопрос, нужно помнить, что закон не случайно разрешил производство таких следственных действий, как осмотр места происшествия, освидетельствование, назначение экспертизы, до возбуждения уголовного дела. Аналогичный подход применим и к некоторым иным процессуальным действиям, что позволило бы без ущерба для соблюдения прав и законных интересов участников процесса снять большинство перечисленных вопросов, создать органам дознания, следователю, дознавателю, прокурору условия для исполнения возложенных на них обязанностей в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Единственное, что в описанной ситуации необходимо предпринять, вновь воспользовавшись опытом судебно-прокурорской практики, - это предусмотреть дополнительные гарантии, направленные на обеспечение достоверности полученных таким образом фактических данных и их источников. В противном случае если не все, то многие дела придется признавать возбужденными незаконно со всеми вытекающими из этого последствиями.

По существу речь идет о законодательном урегулировании того, что, как было отмечено, реализуется на практике. При этом ни с точки зрения концептуальных основ уголовно-процессуального доказывания, ни с позиции обеспечения прав и интересов лиц, вовлеченных в сферу уголовно-процессуальных отношений, такое решение сомнений не вызывает. Однако важно, чтобы в законе был прописан четкий, основанный на здравом смысле механизм вовлечения объяснений в сферу уголовного судопроизводства, проверки и оценки их относимости, допустимости и достоверности, как и любого другого доказательства.

В.С. Балакшин,

доктор юридических наук, профессор УрГЮА

(Екатеринбург)

"Российский юридический журнал", N 5, сентябрь-октябрь 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) СЗ РФ. 2011. N 7. Ст. 900.

*(2) Там же. 1995. N 33. Ст. 3349.

*(3) Рос. газ. 1992. 18 февр.

*(4) Подробнее см.: Балакшин В.С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания. Екатеринбург, 2004. С. 161.