Предмет уголовного права: содержание и структура (И.Я. Козаченко, "Российский юридический журнал", N 6, ноябрь-декабрь 2012 г.)

Предмет уголовного права: содержание и структура

С философско-методологических позиций рассмотрены проблемы предмета уголовного права с учетом реалий социальной, экономической и политической жизни общества, в структуре которой реализуется его доктринальный и законотворческий потенциал.

Человечество за время своего существования выработало, как мне представляется, три классических, универсальных, выдержавших проверку временем способа (приема) предотвращения конфликтов личностного или коллективного характера: дозволения, запреты, предписания. Дозволения в первую очередь ориентированы на метод убеждения (скажем, соблюдение правил пользования общественным транспортом). В запретах и предписаниях используется прежде всего метод принуждения (например, ответственность за порчу общественного имущества). В названной триаде ограничителей завязывается своеобразный "гордиев узел" общественных отношений, который нужно аккуратно развязать либо безжалостно разрубить, сохранив и в том, и в другом случае возможность реанимации исходного состояния нарушенных отношений, если, конечно, они носили конструктивный в социальном смысле характер.

Каждый человек, воздействуя на окружающих, испытывает на себе влияние личностного и коллективного характера. Естественно, указанное взаимное воздействие не может не вызывать рассогласования в отношениях, так как сами отношения не только структурированы, но и иерархически зависимы. Можно заключить, что в рамках названной триады зарождаются и получают развитие социально-императивные отношения, которые в соответствующих случаях могут быть основанием для наступления социальной ответственности, в первую очередь обращенной к людям, нарушающим, например, правила социального общежития. Социальная ответственность неизбежно находится в сфере нравственной ответственности, будучи ее разновидностью, и обладает высоким профилактическим потенциалом.

Чтобы избежать хаоса в общественных отношениях, на этапах их зарождения и развития должны работать регуляторы, нацеливающие человека на тот пространственно-временной вектор движения, ориентируясь на который, он должен корректировать запросы своего "я" настолько, насколько этого требуют позитивные субъективные интересы "ты", хотя бы и коллективного. В идеале в точке пересечения гордое и независимое "я" в царстве обязанностей самоотречения, бескорыстия, аскетического самоограничения и самопожертвования принимает характер абсолютного, самодовлеющего веления, ибо в противном случае оно бы никого не обязывало и никем не выполнялось.

В связи с этим резонен вопрос: почему "я" менее ценно, чем "ты", и должно приноситься в жертву? Найдется ли мудрец, который сможет уверенно указать на ту черту, где человек должен подчиниться интересам "ты"? Вряд ли, ведь на принятие такого решения влияет множество факторов субъективного и объективного характера, причем в диапазоне от саморегуляции до коллективного (общественного) либо государственного принуждения. В таком случае протяженность "роковой черты" носит строго индивидуальный характер (т.е. у каждого человека она неповторима) и имеет сугубо личностную пространственно-временную систему координат.

Однако данный вывод отнюдь не означает, что каждый человек, выступая творцом общественных отношений (неважно, осознанно или подсознательно), приводит в движение равные по содержанию, объему, коллективной значимости, социальному статусу отношения. Естественно, что возникающие с участием человека общественные отношения не могут быть равными хотя бы потому, что каждый человек в своем поведении подчинен воздействию собственного "я", а оно всегда индивидуализировано. Ценность тех или иных отношений зависит от целей, ради достижения которых человек совершает либо не совершает определенные деяния. Люди имеют различные объективные и субъективные возможности для выражения правовой активности, которая проявляется в различных формах, обладает разной степенью интенсивности, имеет неодинаковые сферы приложения*(1). Кроме того, поведение корректируется либо нередко провоцируется внешним воздействием со стороны "ты", в том числе коллективного. К сожалению, коррекция и ее результаты не поддаются прогнозированию, зачастую в силу их непредсказуемости. Парадоксом общественной жизни считается то, что закономерное и непредсказуемое в ней идут рука об руку. И в государстве, и в праве подчас резко проявляется такое смешение разного, которое никак не укладывается во все множество идей, теорий, концепций, юридических законов*(2).

Своеобразная гармония хаоса и порядка в общественных отношениях приводит (может привести) в конечном счете к обузданию личностно-социальных стихий, поскольку порядок и хаос, представляя собой разные начала, составляют единое целое. Если в хаосе зарождается сила, то в порядке она приобретает стройность, легитимируется, раскрывая свое созидательное назначение*(3). Усилия государства по гармонизации общественных отношений не исключают насилия. Оно (насилие), в частности в борьбе с общеуголовной преступностью, знакомо каждому обществу, а в периоды революционных потрясений становится "повивальной бабкой" нового, нарождающегося. Однако использование насилия в качестве главного или даже единственного средства решения всех проблем ведет к распаду любой, даже самой прочной системы*(4).

Немалую лепту в придание возникшим и возникающим общественным отношениям соответствующего статуса вносят общественные и государственные институты, которые с определенной долей условности назову правоприменителем. Наконец, эти отношения находятся под пристальным вниманием государства. Одним словом, отдельный человек как творец и носитель общественных отношений, наделенный собственным "я", всегда противостоит многоликому и многоуровневому "ты", ощущает на себе его непреодолимую, а нередко и безжалостную мощь, обеспечивающую исполнение запретов на совершение какого-либо деяния или предписаний к действию. Поэтому деяние человека (в том числе преступное) нельзя воспринимать в виде простой схемы: потребность (потребности) - деяние - результат. Любое, даже незначительное, побуждение человека, прежде чем воплотиться в конкретное деяние, проходит потребностно-мотивационную обработку собственным "я".

Иначе говоря, в каждом конкретном случае ядро (эмбрион) потенциального отношения зарождается во внутренней матрице собственного "я" человека. Отношение требует наличия, как минимум, двух сторон, значит, общественную плоть оно обретает при взаимодействии с другой стороной. В процессе взаимодействия сторон происходит наполнение отношения общественным (социальным) компонентом. Таким образом, отношения, возникающие в процессе взаимодействия одного человека с другим, резонно называть общественными отношениями горизонтального характера. Однако требуется оговорка, что подобное наименование может использоваться лишь при условии, что взаимодействие так называемых линейных (равнозначных) субъектов отношений не затрагивает интересы субъектов другого уровня (например, коллективного).

В процессе жизнедеятельности человек в силу своих потребностей и возможностей выстраивает отношения не только в горизонтальной плоскости, но и с субъектами коллективных образований: группами людей, объединениями людей, общественными структурами, государственными органами, обществом и государством. Если взаимодействие одного человека с другим строится на равноценной основе, то общественные отношения вертикального характера обусловливают статус человека в социуме. Вполне очевидно, что отношения человека с ближайшим коллективным образованием неравнозначны по содержанию и социальному статусу отношениям между индивидом и, скажем, государственными органами.

Отношения человека с коллективными образованиями характеризуются четкой иерархичностью, внутренней организацией (структурой), различной принудительной силой. Именно поэтому подобного рода общественные отношения я называю отношениями вертикального (иерархического) характера. При рассмотрении этого взаимодействия может выявляться расхождение личной ценностной ориентации и общечеловеческих (общенародных) ценностей, что неизбежно сказывается на возникающих в таких случаях отношениях (это происходит, например, при совершении преступления). На этом уровне можно наблюдать отношения, урегулированные нормами права различной отраслевой и межотраслевой принадлежности. Данный вид отношений - основание для применения юридической ответственности (разновидность социальной ответственности), которая возлагается на гражданина в момент его рождения и входит в его правовой статус*(5).

Естественно, вся совокупность общественных отношений имеет более сложную и более объемную характеристику. Столь упрощенный вариант системы общественных отношений мной избран с одной целью: из всех беспредельно возможных проявлений общественных отношений выявить и обозначить основные, исходные, фундаментальные конструкции. Замечу, что совокупность первичных общественных отношений горизонтального и вертикального характера также представляет собой достаточно сложное по содержанию и функциям системное образование. Обусловлено это тем, что поведение человека как дискретный акт его жизнедеятельности и деятельность как процесс его духовного и физического существования обладают сложной структурой и динамикой, которые не всегда вписываются в существующие правовые конструкции. Очевидно, не зря главным в поведенческой теории признается определение оптимальных границ правового поведения с точки зрения его нормативной регламентации*(6).

Общественные отношения, регулируемые уголовным правом (как и любой другой отраслью права), имеют, что уже отмечалось, не один, а несколько уровней. И хотя такие отношения однородны, они одновременно многообразны и имеют тенденцию к дроблению: выделению основной группы общественных отношений (основного вида, или первого уровня) и производных от нее или примыкающих к ней групп общественных отношений (второго уровня). Предмет уголовного права (и не только его) никогда не замыкался и не может замыкаться только на одном виде общественных отношений, не распространяя свое влияние на их разновидности. Предмет уголовно-правового регулирования представляет собой категорию, охватывающую несколько уровней общественных отношений: первый уровень (вид) - главный, а другие уровни (разновидности) - производные. Каждый из уровней общественных отношений, регулируемых нормами уголовного права, относительно устойчив и имеет глубокие корни в прошлом, т.е. исторически обусловлен, как и само уголовное право.

Было бы довольно странно, если бы среди ученых существовало единое мнение о том, что есть предмет уголовного права. Во-первых, каждый автор имеет полное право на собственную точку зрения на то или иное понятие; во-вторых, само по себе обсуждаемое понятие достаточно противоречиво и неоднозначно. Установление предмета уголовного права - чрезвычайно сложная задача. Общественные отношения, которых в той или иной степени касается уголовное право, настолько многочисленны и разнообразны, что не поддаются учету. Поэтому уголовное право - одна из самых непростых отраслей права. Трудно определить границы уголовного права. Возможно, отчасти этим объясняется тот факт, что установившиеся в отечественной науке уголовного права взгляды на предмет правового регулирования нельзя признать адекватными уголовно-правовым реалиям социальной жизни.

Ни для кого не секрет, что в социальной жизни людей, многовекторной, многополярной, многоаспектной и многовариантной, зависимо и независимо от нашего желания и сознания действует широкий спектр регуляторов, которым суждено упорядочивать всю могучую и динамично развивающуюся совокупность общественных отношений.

В связи с этим имеет смысл упомянуть прежде всего авторов, отрицающих наличие самостоятельного предмета уголовного права, так как оно воспринимается в стиле "а-ля нонсенс". Оно (уголовное право), по их мнению, лишено самостоятельного предмета регулирования и выступает лишь средством охраны общественных отношений, регламентируемых другими отраслями права: государственным, гражданским и т.д.*(7) По словам Б.Т. Разгильдиева, "...в задачу уголовного права не входит регулирование общественных отношений", так как оно вообще "не может регулировать общественные отношения"*(8).

В настоящее время тезис о наличии предмета уголовного права практически никто не отрицает, хотя его трактовка отличается большим разнообразием. М.И. Ковалев определял предмет уголовно-правового регулирования как общественно опасные действия, существенно посягающие на общественный и государственный строй, собственность, личность и права граждан, а также иные общественные отношения, регулирующие правопорядок*(9). Близкую позицию занимает А.Н. Игнатов, утверждающий, что предметом уголовного права выступают"деяния, признаваемые преступными, а также наказание, предусмотренное за совершение таких деяний"*(10). Данная точка зрения подвергается справедливой критике, поскольку общественно опасное деяние отождествляется с общественным отношением, что неизбежно приводит к выводу, что уголовное право содержит нормы, устанавливающие правила совершения такого рода деяний*(11).

Многие авторы предметом уголовного права признают возникающие с момента совершения преступления и на основе уголовно-правовых норм общественные отношения между государством в лице его компетентных органов и лицом, совершившим преступление*(12). Еще М.Д. Шаргородский отмечал, что предметом уголовного права, как будто не вызывающим никаких сомнений, являются те общественные отношения, которые мы понимаем под словом "преступление", и связанное с ним наказание*(13). Данная позиция имеет приверженцев и сегодня. Так, одни ученые к предмету уголовного права относят преступление и наказание*(14); другие - преступление, виды и объемы наказаний*(15); третьи расширяют предмет уголовного права, включая в него не только преступление и наказание, но и основания уголовной ответственности, общие начала и условия назначения наказания, а также освобождение от уголовной ответственности и наказания*(16).

Можно согласиться с Р.А. Сабитовым, который считает, что нормы о преступлении и наказании составляют сердцевину уголовного права. Вместе с тем ученый полагает, что в предмет уголовного права входят отношения, возникающие в связи с посткриминальным поведением и применением принудительных мер медицинского характера к лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости. Уголовное право он рассматривает как систему с несколькими структурными частями*(17). В первую (основную) подсистему он включает нормы, регулирующие общественные отношения по поводу совершения лицом преступления и применения к нему наказания или иных мер уголовно-правового характера, во вторую (подчиненную) подсистему - нормы, регулирующие общественные отношения по поводу непреступного уголовно-правового поведения человека и применения к нему мер поощрения или принуждения, предусмотренных уголовным законом. Уголовно-правовыми должны считаться, по мнению Р.А. Сабитова, те нормы права, диспозиции которых содержат описание поведения, вызывающего изменение или прекращение уголовно-правового отношения. Например, если до истечения испытательного срока условно осужденный своим поведением доказал исправление, суд может отменить условное осуждение и снять с осужденного судимость (ч. 1 ст. 74 УК РФ). Если же условно осужденный в течение испытательного срока систематически нарушал общественный порядок, за что привлекался к административной ответственности, не исполнял возложенные на него судом обязанности либо скрылся от контроля, суд может вынести решение об отмене условного осуждения и исполнении наказания, назначенного приговором суда (ч. 3 ст. 74 УК РФ). В этих случаях как положительное, так и отрицательное поведение условно осужденного влечет изменение уголовно-правового отношения по поводу условного осуждения. Следовательно, названные нормы являются не уголовно-исполнительными или административно-правовыми, а уголовно-правовыми.

Однако имеется и иная точка зрения относительно уголовно-правовой оценки посткриминального поведения человека. Так, В.М. Галкин*(18) и И.М. Перков*(19) полагают, что нормы, регулирующие посткриминальное поведение, по юридической природе не относятся к уголовно-правовым и поэтому должны быть переведены в уголовно-процессуальные, уголовно-исполнительные и административно-правовые нормативные акты.

Представляется, что предмет уголовного права авторами учебника, изданного в Санкт-Петербурге в 2003 г., трактуется слишком широко. Предметом уголовно-правового регулирования можно назвать, утверждается в учебнике, социальные отношения, обеспечивающие состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества, государства и сообщества государств от преступных посягательств*(20).

Высказано мнение, что предмет регламентации уголовного права образуют не только отношения, возникающие между государством и преступником в результате совершения преступления, но и отношения, появляющиеся в связи с запретом, содержащимся в нормах уголовного права*(21). Резонно заметить, что данная идея о предмете преступления не нова. Еще Е.А. Фролов сформулировал идею о том, что уголовное право имеет два различных предмета: предмет уголовно-правовой охраны (общественные отношения, соответствующие интересам развития общества) и предмет уголовно-правового регулирования (конфликтные общественные отношения, чуждые обществу)*(22). Ю.И. Ляпунов высказывал сходную мысль и полагал, что предметом охраны выступает система наиболее важных и ценных общественных отношений, поставленных под защиту уголовного закона, а предметом регулирования - негативные общественные отношения, возникающие в связи с совершением преступления*(23). Похожего мнения придерживается и В.П. Малков*(24).

Оригинальную точку зрения относительно предмета уголовного права высказывает А.Ю. Кошелева. Предмет уголовного права, по ее мнению, - это система норм уголовного права, а также система правовых и внеправовых закономерностей, определяющих эти нормы*(25).

Это далеко не полный перечень мнений о предмете уголовного права, но и он красноречиво свидетельствует о том, что фундамент теории уголовного права в решении данного концептуального вопроса прочным назвать трудно. Объяснить такое положение можно тем, что речь идет не об обсуждении термина "предмет уголовного права", а о методологии его познания, определения его места и роли в регулятивном уголовно-правовом механизме.

Самобытность отечественного уголовного права обусловлена неповторимостью российской социальной, исторической, геополитической, политической и юридической действительности, психологических и нравственных элементов, составляющих сложный нравственно-психологический и социально-правовой механизм. Как и любая другая отрасль, уголовное право есть порождение той общей и юридической культуры, в которой формировалось индивидуальное и коллективное (общественное) правосознание жителей, достаточно солидная часть социального пласта человеческого бытия, придававшего уголовному праву российскую специфику. Кроме того, уголовное право неизбежно испытывало на себе сильное влияние других правовых систем, с которыми оно было генетически связано. Менялись времена, цивилизация, социально-правовые реалии, вместе с ними неизбежно менялось и уголовное право. Одним словом, уголовное право есть нравственно-психологический и социально-правовой феномен, характерный для соответствующей эпохи, народов, культуры. В связи с этим можно сказать, что оно несет на себе печать своего времени, взлеты и падения своей страны, боль и страдания, надежды и чаяния своего народа.

Однако было бы неверно представлять уголовное право в роли мифического Молоха, бездушно пожирающего несметное число жертв, поставляемых ему теми обстоятельствами, в которых вызревают уголовно-правовые плоды. Уголовному праву присущ и реактивный характер, в силу чего оно оказывает серьезное обратное влияние на все компоненты реальной жизни людей в конкретных исторических условиях. Естественно, в первую очередь оно изменяет уровень юридической культуры, правовое сознание, правовую психологию отдельных людей, общества и государства, защита которых от преступных посягательств является основной задачей уголовного права. Иными словами, уголовное право органично вплетено в социальную ткань общественных отношений, и постоянно существующих, и возникающих, и развивающихся, и затухающих, и постепенно исчезающих.

Поскольку личная и социальная жизнь людей, общества и государства относимы, постольку социальные отношения - один из важнейших и необходимых коммуникативных атрибутов, необходимых для существования любого социума. Таким образом, общественные отношения выступают в роли того пластичного, но очень прочного материала, из которого отдельный человек, любая человеческая общность, общество и государство создают ("лепят") собственную, а потому и неповторимую матрицу социального бытия. Неповторимость общественным отношениям придает их психологическая природа, так как они возникают в самых глубинных, базисных слоях осознанного и неосознанного поведения человека. Прежде чем стать правоотношениями, общественные отношения зарождаются и обретают силу в психологической колыбели человека и цивилизации. Значит, любые общественные отношения первично будут психологическими (собственное "я") и только вторично - правовыми ("ты" - "все остальные").

Это положение для меня важно в первую очередь с методологической позиции, потому что признание приоритета психологического компонента над правовым позволяет четко обозначить специфику соотношения уголовного права с другими отраслями права: гражданским, трудовым, административным, таможенным, экологическим и т.д. Объяснить это можно тем, что именно в зависимости от психологических компонентов те или иные общественные отношения получают юридическую ориентацию на предмет соответствующей отрасли права и входят в его содержание. При совпадении основного психологического компонента одни и те же общественные отношения могут одновременно входить в предмет различных отраслей права. Однако из-за наличия в них психологических особенностей, характерных для конкретной отрасли права, они не дублируют друг друга и не конкурируют друг с другом, а находят точку приложения в соответствующем звене общественных отношений. В качестве примера приведем отношения собственности, выступающие предметом интереса не одного десятка отраслей права. Уголовное право в этом не исключение.

Более того, уголовное право уникально и тем, что только оно может применяться практически ко всей совокупности общественных отношений, наблюдаемых в некоторый период времени в стране. Юридическая "всеядность" уголовного права объясняется тем, что оно, существуя как реалия, собственных, конструктивно полезных для кого бы то ни было общественных отношений не имеет. Уголовное право - своеобразная "юридическая кукушка", оно немыслимо без "чужих" общественных отношений, оно от них неотделимо.

Возникает естественный вопрос: чем же так привлекают "чужие" общественные отношения уголовное право? Ответ напрашивается только один: "чужие" общественные отношения столь притягательны для уголовного права из-за их конструктивно полезных свойств. Полезные для отдельного человека, людей, общества и государства "чужие" общественные отношения в силу своей значимости нуждаются в защите от реальных и предполагаемых преступных посягательств. Методологически весь уголовно-правовой механизм сориентирован на оказание "чужим" общественным отношениям этой самой социально-нравственной услуги. Гипотетически вся совокупность конструктивно полезных "чужих" общественных отношений, центральным элементом которых является человек, и выступает в роли объекта уголовно-правовой охраны. Не будет преувеличением тезис о том, что, в частности, ради этого человечество и изобрело уголовно-правовой механизм, т.е. уголовное право. Именно данное обстоятельство позволяет рассматривать уголовное право как элемент системы российского права, в этом оно проявляет свои системообразующие свойства.

Однако уголовное право не есть сторож, пограничник, вахтер, охранник и т.д. Оно не караулит "чужие" общественные отношения днем и ночью, а охраняет их по иному сценарию и другими методами, что заслуживает специального творческого осмысления. На данном этапе рассуждений важно заметить, что уголовное право охранительную функцию выполняет опосредованно, как бы по ходу выполнения основной, сугубо уголовно-правовой функции - регулятивной.

Приведенные суждения отнюдь не означают, что уголовное право не имеет собственного предмета. Он есть, но столь же специфичный, сколь специфично и само уголовное право. Большинство представителей отечественной уголовно-правовой науки считают, что в роли предмета уголовного права выступают два вида правоотношений: регулятивные и охранительные, немало сторонников тезиса о том, что имеют место только охранительные отношения. Не вдаваясь в полемику с уважаемыми авторами по поводу содержания и функций этих правоотношений исключительно по соображениям жанра настоящей работы (статья изначально задумана не в жанре полемики, а как эссе), замечу, что созвучные названия правоотношений не означают совпадения их сути.

Как указано выше, уголовное право не имеет собственных конструктивно полезных общественных отношений, и потому их просто не может быть в предмете уголовного права (правда, ранее я придерживался иной позиции, но произошла эволюция взглядов). Собственно уголовное право начинает "работать" в регулятивном режиме (не смешивать с действием уголовного закона) лишь тогда, когда кем-либо совершается посягательство на объект уголовно-правовой охраны. Совершенное преступление в уголовном праве является знаковым (если не сказать, роковым) событием по ряду причин. Во-первых, оно меняет статус объекта уголовно-правовой охраны, переводя его в разряд объекта преступления. Во-вторых, порождает исконно уголовно-правовые регулятивные отношения. В-третьих, приводит в действие весь уголовно-правовой механизм, энергию которому поставляют эти регулятивные уголовно-правовые отношения. Именно поэтому центральным звеном в уголовно-правовом механизме выступают указанные правоотношения.

Уже отмечалось, что возникают они с момента совершения конкретным человеком преступления и продолжают существовать до наступления факта, их прекращающего: освобождения от уголовной ответственности, освобождения от уголовного наказания, снятия или погашения судимости, смерти человека. Через регулятивные правоотношения уголовное право проявляет в системе российского права относительную самостоятельность. Субъектами этих правоотношений выступают, с одной стороны, человек, совершивший преступление (посягнувший на объект уголовно-правовой охраны), а с другой - государство. В рамках уголовно-правовых регулятивных отношений решается важнейшая социально-нравственная двуединая задача - восстановление, если это возможно, либо компенсация утраченного блага или права потерпевшего и ограничение или лишение виновного в совершении преступления прав социального, личного неимущественного, имущественного, морального, психологического или биологического (при расстреле) характера. Следовательно, содержанием уголовно-правовых отношений выступает правовой статус человека, виновного в совершении преступления.

Отношения между преступником и государством, возникающие по поводу или в связи с совершенным им преступлением, и выступают предметом уголовного права. Специфика заключается в дискретности предмета, так как названные отношения возникают каждый раз при совершении кем-либо преступления и прекращают существование, когда устраняются основания для уголовного преследования. Более того, возникнув в момент совершения преступления данные отношения в своей уголовно-правовой эволюции проходят, как отмечают отдельные авторы, стадии становления, конкретизации и реализации*(26). Однако это не означает, что предмет преступления в определенный момент иссякает. Парадокс в том, что, пока совершаются преступления, предмету уголовного права - быть! Поскольку преступления совершаются не только часто, но и на протяжении всей человеческой истории, постольку содержание предмета уголовного права всегда будет пополняться "живительным" материалом.

Кроме того, верно утверждение, что возникновение отраслевых правоотношений не прекращает действие общих правоотношений. Неся ответственность перед своим контрагентом в рамках отраслевых правоотношений, правонарушитель одновременно несет ее в рамках общеохранительных правоотношений перед государством, установившим ответственность в правовых нормах*(27). Вместе с тем следует помнить, что уголовное право не должно иметь агрессивно-наступательного характера. Указанный предмет уголовного права означает, что уголовное право должно вступать в действие только тогда, когда иные социально-нравственные и экономико-правовые охранительные механизмы не смогли или "не захотели" обеспечить достойную защиту благам. Однако если уж пришел черед действовать уголовному праву, то оно должно оперативно и только на законных основаниях реализовать свой содержательный потенциал. Иными словами, как в дарственной надписи на клинке меча: "Без нужды не вынимай, без славы не вталкивай!" Другие рассуждения о предмете и социальной роли уголовного права заводят не только в исследовательский, но и в жизненный тупик. Ведь иначе трудно объяснить, почему мы, имея один из лучших в мире уголовных кодексов*(28), далеко не лучше всех решаем вопрос относительно эффективности уголовного законодательства в искоренении преступности. За ошибку в предмете уголовного права мы платим слишком дорогой ценой.

Представляется, что столь широкий диапазон мнений по поводу предмета уголовного права в немалой степени порожден тем, что многие авторы не проводят четкой грани между естественным уголовным правом и позитивным уголовным правом, а иногда уделяют чрезмерное внимание тому или иному его аспекту.

Естественное уголовное право включает культурно-историческое, культурно-социальное и прочее наполнение норм позитивного права смыслами и значениями с учетом закономерностей, правил и принципов, объясняющих тот или иной запрет, то или иное дозволение, тот или иной вид наказания и порядок его применения. Важно, что естественное уголовное право по отношению к позитивному уголовному праву первично, так как детерминантами естественного уголовного права являются культурные, социальные, исторические, экономические, политические и другие гуманитарные составляющие соответствующей цивилизации в конкретный момент времени. Чаще всего в недрах естественного уголовного права вызревает идея о том, что уголовному праву присуща лишь охранительная функция.

Думается, что и позитивное уголовное право как разновидность позитивного права вообще, под которым понимаются действующие нормативные правовые акты, право, установленное государством, волей законодателя, в отличие от естественного права*(29), не дает исчерпывающего ответа на вопрос о том, что же выступает предметом уголовного права, поскольку оно концентрирует внимание на писаном уголовном праве, законе, содержащем лишь охранительные уголовно-правовые нормы*(30) и подлежащем применению в каждом конкретном случае совершения кем-либо преступления. Очевидно, что только гармония исходных положений естественного уголовного права и позитивного уголовного права позволит определить границы, содержание и структуру предмета уголовного права. Последняя заслуживает того, чтобы ее анализ включал не столько логическую цепочку рассуждений типа: уголовный закон, правоприменитель, практика, сколько весь комплекс знаний: от закона к догме, а от нее к доктрине, теории и науке. Если первое ориентирует на мастерство, профессионализм и талант исследователя, то второе - на мировоззрение и масштабность юридического (уголовно-правового) мышления.

Подведем итоги. Предмет уголовного права составляют отношения, возникшие между человеком, совершившим преступление, и государством по поводу этого преступления или в связи с ним. Структурными элементами предмета уголовного права выступают горизонтальные (линейные) отношения (человек - преступление - ответственность) и вертикальные (иерархические) отношения (государство - преступник - наказание).

И.Я. Козаченко,

Заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук,

профессор, заведующий кафедрой уголовного права УрГЮА

(Екатеринбург)

"Российский юридический журнал", N 6, ноябрь-декабрь 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Сапун В.А. Правовая активность как вид юридической деятельности // Рос. юрид. журн. 2002. N 2. С. 7.

*(2) Косарев А.И. О Высшем законе в природе, обществе, государстве и праве // Там же. 2008. N 2. С. 7.

*(3) Там же. С. 9.

*(4) Там же.

*(5) Бутнев В.В., Тарусина Н.Н. О механизме реализации юридической ответственности // Вестн. Ярославского гос. ун-та. 2000. N 2. С. 80.

*(6) Сапун В.А. Указ. соч. С. 3.

*(7) См., например: Курс советского уголовного права: в 6 т. / под ред. А.А. Пионтковского и др. Т. 1. М., 1970. С. 12.

*(8) Разгильдиев Б.Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реализация. Саратов, 1993. С. 4-5.

*(9) Ковалев М.И. Советское уголовное право: курс лекций. Вып. 1. Введение в уголовное право. Свердловск, 1971. С. 64, 76.

*(10) Игнатов А.Н., Красиков Ю.А. Курс российского уголовного права: в 2 т. Т. 1: Общая часть. М., 2001. С. 3.

*(11) Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учеб. СПб., 2003. С. 20.

*(12) Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Понятие, принципы и источники уголовного права: сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. СПб., 2003. С. 33-34 и др.

*(13) Шаргородский М.Д. Предмет и система уголовного права // Сов. государство и право. 1941. N 4. С. 41.

*(14) Уголовное право. Общая часть: учеб. пособие / под ред. А.В. Шеслера. Тюмень, 2008. С. 8; Уголовное право России. Общая часть: учеб. / отв. ред. Б.В. Здравомыслов. М., 1996. С. 7-8 и т.д.

*(15) Уголовное право России: курс лекций: в 6 т. Т. 1. Кн. 1 / под ред. Б.Т. Разгильдиева. Саратов, 2004. С. 3 и др.

*(16) Сабитов Р.А. Проблемы уголовно-правового регулирования посткриминального поведения // Юрид. теория и практика: журн. Челябинского юрид. института МВД России. 2011. N 1. С. 56.

*(17) Там же. С. 55.

*(18) Галкин В.М, Блум М.И. Уголовно-правовой запрет // Вопросы борьбы с преступностью на современном этапе. Рига, 1978. С. 16.

*(19) Перков И.М. Соотношение материальных и процессуальных норм исправительно-трудового права в теории и практике исполнения уголовных наказаний. М., 1980. С. 67-68.

*(20) Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учеб. С. 20.

*(21) Кропачев Н.М. Уголовные правоотношения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1984. С. 6; Звечаровский И.Э. Современное уголовное право России. СПб., 2001. С. 16; Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон, уголовно-правовая политика. СПб., 2004. С. 25-26.

*(22) Фролов Е.А. Объект уголовно-правовой охраны и его роль в организации борьбы с посягательствами на социалистическую собственность: дис. ... д-ра юрид. наук. Свердловск, 1971. С. 7-8.

*(23) Уголовное право. Общая часть: учеб. / под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. М., 1997. С. 28.

*(24) Уголовное право России. Часть Общая / отв. ред. Л.Л. Крутиков. М., 1999. С. 7-8.

*(25) Кошелева А.Ю. Предмет уголовного права в свете детерминистической методологии // Современное право. 2000. N 4. С. 82.

*(26) См., например: Базыль Б.Т. Об институте юридической ответственности // Сов. государство и право. 1975. N 1. С. 114.

*(27) См., например: Бутнев В.В., Тарусина Н.Н. Указ. соч. С. 81.

*(28) Курс уголовного права: учеб. для вузов: в 5 т. / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. Т. 1: Общая часть. М., 2002. С. 10.

*(29) См., например: Кошелева А.Ю. Указ. соч. С. 82.

*(30) Большой юридический словарь / под ред. А.Я. Сухарева, В.Е. Крутских. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 439.