Обозначить "красную зону" (П. Самиев, "БДМ. Банки и деловой мир", N 1-2, январь-февраль 2013 г.)

Обозначить "красную зону"

Основной характер изменений в регулировании, сделанных в 2012 году, был направлен на то, чтобы снизить объемы кредитования банками своих собственников. Эффективность этих шагов в спокойной ситуации оценить невозможно. Эффект проявляется в кризисной ситуации. Тогда становится понятно, были ли эти меры достаточны и адекватны, удалось ли с их помощью избежать потерь или хотя бы минимизировать их. У нас случай для такой проверки еще не представился.

Теоретически проверить эффективность принятых шагов можно через стресс-тестирование: просчитать уровень рисков с учетом нового регулирования и в случае, если бы система не менялась. Однако только ЦБ может сделать такую работу, потому что нужен доступ к полной базе крупных заемщиков всех банков.

Но то, что регулятор движется в правильном направлении, - очевидно. Например, исключения по ужесточению резервирования, сделанные в инструкции 110-И для малого бизнеса, других "прозрачных" категорий заемщиков, направлены на то, чтобы стимулировать банки работать с хорошими заемщиками.

Статистики по динамике связанных кредитов не существует, но, по ощущению, в целом по рынку доля таких кредитов в портфеле за последние полтора-два года, безусловно, снизилась. Во-первых, потому, что в связи с ужесточением норм резервирования банкам стало действительно менее комфортно вкладываться в проекты акционеров. Хотя у многих банков, играющих в группе второстепенную роль, все равно нет выхода, кроме как обслуживать интересы собственников. Во-вторых, после кризиса у собственников стало меньше самих проектов, ведь основными из них были в свое время девелоперские. В-третьих, потому, что банки, имеющие выбор - идти на рынок, кредитовать малый бизнес или розницу, - делают его в пользу рынка. Темпы роста того же розничного кредитования очень высоки.

Некоторые специалисты опасаются "перегрева" рынка розничного кредитования. Но я полагаю, что говорить об этом рано. В цифровом выражении об этом можно говорить, если около 30-35% объема среднемесячных доходов населения приходится на выплаты по кредитам. У нас этот показатель гораздо ниже. К тому же у нас очень низкий риск социального дефолта (задержки по зарплатам, невыплаты, массовые сокращения), а следовательно, и вероятности роста просрочек и неплатежей по розничным кредитам. Так что системного риска для банковской системы со стороны розничного портфеля я не вижу. Минус ускорения потребкредитования в другом - "оттягиваются" средства, которые могли бы пойти на кредитование производства, экономики. Это существенный риск для макроэкономики, но это не риск для банковской системы.

В каком направлении пруденциальный надзор должен развиваться в ближайшее время?

Вызов, связанный с кредитованием аффилированных структур и непрозрачных проектов собственников банков, все еще остается в силе. Предстоит работа по повышению прозрачности таких операций. Те изменения, обусловленные частичным внедрением принципов Базеля III, которые планируется принять до конца года, как раз будут направлены в эту сферу. Частичность же внедрения принципов обусловлена важным отличием ситуации в российской и западной финансовой сферах. За рубежом озабочены тем, как оградить банковскую систему от транслируемых в нее рисков около финансового сектора - инвестиционных, хедж-фондов. У нас главный риск тоже околобанковский - кредитование проектов акционеров. Эти риски отчасти похожи, но все-таки разные, и контролировать их надо по-разному.

Еще по поводу кредитования связанных сторон. До сих пор некоторые аудиторы подтверждают некорректные данные в этой сфере, закрывают глаза на кредиты аффилированным структурам. "Серые" списки таких аудиторов у ЦБ есть, а вот механизма их наказания нет. Его, безусловно, надо создать.

Еще большой вызов, наверное, главный в ближайшее время - трансформирование системы взносов банков в ССВ. Я, например, считаю, что проводить дифференцирование исходя из размера банка и из процентных ставок неверно. Дифференциация по процентным ставкам - вообще ценовое регулирование на конкурентном рынке. Это говорит о том, что мы не можем найти другого критерия финансовой устойчивости банка, кроме как ставка. Модель некоторых банков позволяет привлекать депозиты по ставке 13%, другие могут позволить себе привлекать только под 8%, и уже при этом у них начинается бардак. Первые могут оставаться более финансово устойчивыми, чем вторые.

Третий вызов с точки зрения пруденциальных норм - то, что связано с ресурсной базой, с пассивами. Норматив ликвидности Н4, увязанный и со сроками пассивов, многие банки обходят. Не от хорошей жизни, конечно. Они дробят долгосрочные кредиты, которые нужно выдавать на пять-шесть лет, на годичные, а потом пролонгируют. Норматив Н4 реально не отражает риск банка. Эту норму нужно корректировать.

Еще один риск, связанный с пассивной базой, состоит в том, что у некоторых банков в пассивах - чрезмерная доля депозитов физических лиц. Это, безусловно, хороший ресурс, гораздо лучший, чем привлеченный на внешних рынках, а тем более у Минфина или ЦБ. Но есть достаточно большая группа банков, которые находятся в сложном финансовом состоянии, но обладают обширной депозитной базой. Их риск не в том, что ставки, возможно, повышенные, а в том, что, если возникнет локальная паника вкладчиков, они рискуют и вовсе потерять финансовую устойчивость. И в этом плане нет не то что норматива, но хотя бы ориентира - до каких объемов можно набирать депозиты, какой уровень доли депозитов в пассивах является "красной зоной".

П. Самиев,

заместитель генерального директора

рейтингового агентства "Эксперт РА"

"БДМ. Банки и деловой мир", N 1-2, январь-февраль 2013 г.