Что делать с "адвокатской монополией" (С. Радченко, "Новая адвокатская газета", N 3, февраль 2013 г.)

Что делать с "адвокатской монополией"

Представительство в суде всегда должно оставаться привилегией преодолевших барьер.

Поводом для написания этой заметки послужила статья Дмитрия Костальгина "Юрист или адвокат", опубликованная в N 42 "Московских новостей" за прошлый год. Автор статьи приводит доводы против введения так называемой "адвокатской монополии". Позиция автора, на мой взгляд, является ошибочной, основанной на распространенных заблуждениях, а также на непонимании самой сути обсуждаемой проблемы. Поскольку затронутый в статье вопрос имеет серьезное общественное значение, мне, как практикующему адвокату, представляется уместным сказать об этом несколько слов.

Необратимость результата

Начну с того, что у юридических услуг, в отличие от других услуг (парикмахерская, химчистка, такси), есть одна специфическая особенность: результат их оказания имеет публичное значение; государство и общество заинтересованы в том, чтобы эти услуги всегда оказывались качественно. Почему?

Все дело в том, что в отличие от результата оказания других услуг, результат оказания юридических услуг в большинстве случаев необратим. Подписанный по ошибочному совету юриста договор надо исполнять, ошибочно заявленный отказ от наследства не взять назад, без уважительных причин пропущенный в результате ошибочной консультации юриста срок на обращение в суд невозможно восстановить, ошибочно поданная клиентом жалоба может дать повод использовать ее против клиента, проигранное в результате ошибочно построенной юристом позиции или неправильно собранных доказательств дело в суде невозможно "переиграть" и т.п. Последствия таких ошибок клиенту иногда приходиться нести всю жизнь.

Необратимость результата оказания юридической услуги всегда является логическим следствием необратимости выбора юриста.

Базовая гарантия профессионализма

Как клиент выбирает юриста? Критериев может быть много, однако главный - репутация. Поскольку результат оказания юридических услуг публично значим, государство обязано принимать зависящие от него меры к тому, чтобы этот результат всегда был качественным. Что может сделать здесь государство? Репутацией оно наделять не может. Но может сделать две вещи: (1) установить некий барьер, факт преодоления которого будет сообщать обществу, что данный юрист, по мнению государства, заслуживает доверия, (2) ввести правило о том, что определенные виды юридических услуг оказывают только преодолевшие барьер.

Как следствие, то, что юристы между собой называют "проблемой адвокатской монополии", - это вопрос не о том, разрешать ли оказание юридических услуг только адвокатам (т.е. не о том, нужен ли вообще барьер), а о том, каким он должен быть и что могут делать юристы, его преодолевшие, в сравнении с остальными юристами? Это и есть правильная постановка вопроса. Как следствие, те вопросы, которые ставит Д. Костальгин: "...Если адвокатом быть престижно, почему же туда не идут успешные юристы?.. Почему не нашлось практически ни одной отрасли права, кроме уголовной, где бы правили бал адвокаты?" - не имеют ни малейшей связи с вопросом о барьере. Преодоление барьера - не критерий успеха и не получение права практиковать в той или иной отрасли. Это всего лишь официальное признание того, что данному юристу можно доверять в самых трудных ситуациях.

Ненужность барьера Д. Костальгин обосновывает в том числе упреками к действующему барьеру - сдаваемому на статус адвоката квалификационному экзамену: "Квалификационный экзамен, который сдается, чтобы получить статус адвоката, сильно не отличается от госэкзамена в вузе, и принимают его люди из той же реальности". Нет, отличается. Госэкзамен в вузе сдают студенты пятого курса, которые не претендуют на получение какого-то особого статуса. Экзамен в адвокатуру сдают те, кто после окончания вуза проработал минимум два года и претендует на получение особого статуса. Состав экзаменационных комиссий также отличается: в первом случае - преподаватели, во втором - практикующие юристы. И это действительно люди из разных реальностей. "...До сих пор никто не может объяснить, - продолжает Д. Костальгин, - смысл сдачи экзамена по всем отраслям права. Если человек занимается налогами, зачем ему сдавать еще раз семейное и уголовное право?" Для того чтобы у государства была уверенность в том, что барьер преодолевает действительно профессионал-интеллектуал, а не случайный человек. Это всего лишь минимальная гарантия профессионализма в глазах государства.

Вопреки распространенному заблуждению, не является препятствием для введения барьера и известное постановление Конституционного Суда РФ N 15-П от 16 июля 2004 г., который признал неконституционной ч. 5 ст. 59 АПК РФ, согласно которой представлять интересы организаций в арбитражном суде могут только адвокаты. Он это сделал не потому, что барьер в принципе недопустим, а потому, что государство в ч. 5 ст. 59 АПК РФ некорректно его установило. По мнению Конституционного Суда, барьер допустим, но при этом должен быть один для всех: и для клиентов (и граждане, и организации должны обращаться к преодолевшим барьер), и для юристов (барьер для них не должен быть произвольным, зависящим только от их организационно-правовых форм).

Качество работы адвоката

Пытаясь доказать, что барьер имеет нулевое значение, поскольку преодолевшие его лица, т.е. адвокаты, в большинстве своем - низкоквалифицированные юристы, Д. Костальгин приводит следующий довод: "Количество обвинительных уголовных приговоров в России просто запредельно - 99% (данные статистики судебного департамента при ВАС РФ). В каждом деле участвует адвокат - назначенный или нет. Выходит, что адвокаты проигрывают 99% дел".

Говорить такое - значит, совершено не знать или не понимать, что происходит в уголовном процессе.

Во-первых, существует значительное количество дел, в которых уголовное преследование обвиняемого, благодаря стараниям адвоката, заканчивается без вынесения обвинительного приговора, например, в связи с примирением или деятельным раскаянием, истечением сроков давности (ст. 75-78 УК РФ). В этом случае суд выносит постановление о прекращении дела, которое не попадает в статистику обвинительных приговоров.

Во-вторых, обвинительный приговор и высококвалифицированная работа адвоката в уголовном деле - не всегда противоположные по смыслу понятия. Пример: человека обвиняют в убийстве (ч. 1 ст. 105 УК РФ), прокурор требует максимум - 15 лет. Адвокат, тщательно проанализировав доказательства, грамотно допросив свидетелей и эксперта, сумел, используя свои ораторские способности, убедить суд в том, что убийство было совершено в состоянии аффекта (ч. 1 ст. 107 УК РФ, наказание по которой составляет максимум три года лишения свободы), после чего подсудимый получил обвинительный приговор два года условно. Выиграл адвокат дело или проиграл? Правильный ответ: выиграл, несмотря даже на обвинительный приговор. Он в максимальной степени облегчил положение своего подзащитного. Низкоквалифицированный адвокат не смог бы этого сделать.

В-третьих, и это главное, вопреки еще одному расхожему мифу, количество обвинительных приговоров ничего не говорит ни о качестве работы адвоката, ни о состоянии правосудия в государстве. При обсуждении этого вопроса почему-то забывается, что при идеально работающих следствии и суде обвинительных приговоров может быть только 100% от общего числа приговоров. Просто потому, что предварительное следствие и прокурор не передадут в суд дело невиновного человека, а передадут только дело того обвиняемого, в отношении которого собраны "железобетонные" доказательства, которые даже самый высококлассный адвокат не может опровергнуть. В отношении такого обвиняемого никакого иного приговора, кроме обвинительного, быть не может.

Иногда говорят, что установление барьера приведет к ограничению выбора для клиентов. Однако почему-то никому не приходит в голову требовать отмены лицензирования образовательной деятельности либо отмены СРО аудиторов или строительных компаний только на основании того, что это ограничивает клиентов в выборе образовательного учреждения либо выборе застройщика.

Представительство в суде - для преодолевших барьер

Теперь дам мои ответы на ранее поставленные два вопроса: каким должен быть барьер, и что могут делать юристы, его преодолевшие, в сравнении с остальными юристами? Барьер может быть разным: получение лицензии, вступление в саморегулируемую организацию, сдача квалификационного экзамена - все это явления одного порядка. Какой именно барьер выберет государство - уже второстепенно, главное, что он обязательно должен быть.

Ответ на второй вопрос (какие преимущества должны быть у преодолевших барьер?) зависит от ответа на третий вопрос: существует ли такой вид юридических услуг, в котором их специфика в виде необратимости отрицательного результата доведена до предела? Да, существует. Это представление интересов клиента в суде. Таким образом, данная услуга - это минимум, который должен быть отдан юристам, преодолевшим барьер. Государство может увеличивать число таких услуг, может уменьшать, но представительство в суде всегда должно оставаться привилегией преодолевших барьер.

Тонкость здесь в том, что если в грамотной консультации или в грамотном составлении того или иного документа заинтересован только клиент, то в правосудии заинтересован не только клиент, но еще и государство. Как следствие, качество услуги по представлению интересов в суде имеет наивысшее среди других юридических услуг публичное значение. Государство не признает за судьями абсолютной непогрешимости, оно заинтересовано в том, чтобы были специалисты, которые могли бы во всех случаях квалифицированно оказывать суду помощь в отправлении правосудия.

Какой барьер существует в России сейчас? Квалификационный экзамен на получение статуса адвоката. Преодоление этого барьера дает только одно преимущество - возможность представлять интересы лица, привлекаемого к уголовной ответственности, на предварительном следствии и в суде. Во всех иных случаях для представления интересов в суде статус адвоката не нужен. В настоящее время этот барьер по причинам как объективного, так и субъективного характера работает плохо. Он не может твердо гарантировать, что в адвокатуру пройдут только порядочные люди и высококлассные профессионалы. Однако требовать не вводить барьер со ссылкой на то, что он плохо работает, - это все равно, что требовать отмены Уголовного кодекса со ссылкой на то, что, несмотря на его действие, преступления все равно совершаются. Если действующий барьер плохо работает, то из этого не следует, что он не нужен. Из этого следует, что его надо не устранять, а либо менять, либо улучшать, например, вводить многодневный и по-настоящему трудный адвокатский экзамен, как в США или Германии.

Необходимо также понимать, что введение барьера не даст немедленного результата. Нужны десятилетия, чтобы в нашей стране вырос, завоевал высокий авторитет и безупречную репутацию круг людей, преодолевших барьер. Однако если барьер не будет введен, то эти десятилетия пройдут без пользы.

С. Радченко,

адвокат адвокатского бюро "Юг" (г. Краснодар),

к.ю.н.

"Новая адвокатская газета", N 3, февраль 2013 г.