Беспристрастный судья (А. Семячков, "Новая адвокатская газета", N 3, февраль 2013 г.)

Беспристрастный судья

За славно судейство замолвлю я слово!

В статье рассказывается о том, как непредвзятость служительницы Фемиды к мнению специалиста, привлеченного стороной защиты, помогла избежать судебной ошибки.

Государство и его "помощники"

Государство содержит огромную рать прокуроров, участковых, оперуполномоченных, дознавателей, следователей, судей, экспертов и пр., чтобы защитить общество от посягающих на его устои. В подавляющем большинстве случаев благая цель достигается - вор сидит в тюрьме. Не все подсудимые могут использовать давление заинтересованных лиц или коррупционную составляющую.

Но на отлаженном обвинительном конвейере возможны редкие сбои из-за жиденькой прослойки адвокатов и привлекаемых ими специалистов. Пытающихся за гонорар снизить наказание будущим и состоявшимся преступникам или помочь вовсе избежать такового. В подавляющем большинстве случаев это не удается. Благодаря зачаточному состоянию заявленной в УПК РФ состязательности сторон и правовому нигилизму исполнителей государственной воли, следственно-судебной и внутрисудебной корпоративности. Не помогает и низкое качество следственных дел.

Расскажу о ситуации, где настойчивость защитника, квалификация задействованных им специалистов и, главное, объективность судьи поправили следствие, ошибочно вменившее ст. 112 (перелом грудного позвонка) и 115 (перелом костей носа) УК РФ.

Заключение специалиста по "обрывкам" дела

Адвокат Т. обратился ко мне, когда в старинном городе Тобольске уголовное дело уже рассматривала мировой судья Г. судебного участка N 4. Государственный врач - судебно-медицинский эксперт П. установил у потерпевшей Е. вред здоровью легкой и средней тяжести. Адвокат усомнился в правильности его выводов, но смог представить мне только акт судебно-медицинского освидетельствования и заключение эксперта. Работать с такими "обрывками" уголовного дела я отказался. Люблю полноценную копию "от корки до корки". Не понимаю, почему, выполняя ст. 217 УПК РФ, адвокаты пренебрегают такой возможностью. Интересен и протокол судебного заседания. Трудно предугадать, на каком листе дела может обнаружиться интереснейшая перспектива.

Привожу пример. Будучи заместителем по экспертной работе областного бюро судебно-медицинской экспертизы, организовывал комиссионную экспертизу по призывнику, погибшему на севере Тюменской области. Вскрытие трупа, выполненное подчиненными в г. Салехарде, разочаровывало своими нулевыми итогами. Запросил у военной прокуратуры все материалы уголовного дела. Педантично долистывал последние страницы, предчувствуя полное фиаско. И вдруг из безграмотного рапорта солдатика, сопровождавшего труп в Ростов-на-Дону, узнаю, что умершего не только хранили в местном морге, но и повторно вскрыли. После получения результатов этого вскрытия с причиной смерти удалось разобраться.

Адвокат настаивал. Близился решающий день судебного заседания. Я тоскливо разглядывал судебно-медицинские листочки. И высмотрел следующее.

В данном случае судебно-медицинский эксперт сам не исследовал рентгенограммы, выполненные при поступлении в больницу, а сослался на описание их в истории болезни рентгенологом.

Описание рентгенолога не является квалифицированным:

1. он указал на перелом костей носа на боковой рентгенограмме костей черепа и одной рентгенограмме костей носа (в одной проекции), что методически неправильно;

2. для этого выполняются две прицельные рентгенограммы костей носа в двух проекциях;

3. при описании рентгенограммы позвоночника не указал на уплотнение (компрессию, конденсацию) костной ткани и его локализацию в теле 6-го грудного позвонка (спереди или сзади). Это не позволяет установить механизм возникновения этого перелома - при сгибании или разгибании позвоночника;

4. "присвоил" перелому позвоночника первую степень, что не относится к компетенции рентгенолога.

Следовательно, достоверно утверждать по представленной документации, что у Е. имелись переломы, не представляется возможным.

Кроме того, неясна длительность временного расстройства здоровья, вызванная переломом позвонка, так как сведения о давности возникновения перелома противоречивы. Воздействие на спину, указанное со слов потерпевшей, могло произойти (цитирую):

1. в начале марта (удар по спине ремнем);

2. в начале марта (удар деревянной палкой около 1 м длиной);

3. в начале апреля (от толчка ударилась носом о колено);

4. шесть дней назад (резкий наклон головы вниз);

5. два дня назад (избита);

6. момент травмы указать точно не может.

Установление этого факта влияет на достоверность определения тяжести вреда здоровью.

Специалист и госэксперт в суде

Находки придали мне решимость, что судебно-медицинские документы не безупречны в самом главном: не обосновано наличие закрытых переломов костей носа и 6-го грудного позвонка. Так я набрался наглости выйти в суд в качестве специалиста, не увидев историю болезни, рентгенограммы, историю развития ребенка, материалы дела, травмирующий предмет.

6 октября 2009 г. суд начался с допроса государственного эксперта. Под напором разнообразных вопросов юристов, ничего не понимающих в медицине, П., если сам и остался верен своему заключению, то заронил серьезные сомнения в его правильности у окружающих. Когда он удалился, я уверенно (после услышанного!) зачитал наше заключение специалистов и ответил на вопросы. Выразил мнение, что устранить имеющиеся недостатки возможно только при проведении повторной судебно-медицинской экспертизы. Заключение специалистов было приобщено к делу. К этому судью не обязывает ни один закон. Некоторые судьи, понимая, что здесь обрывается продекларированная состязательность, на законном основании отказывают в приобщении. Это избавляет их от необходимости "бороться" в приговоре с доводами специалиста.

Адвокат заявил ходатайство о назначении повторной экспертизы нам, что и было сделано. Это единственный случай в моей частной практике, когда специалисту обвиняемой стороны, успешно "разваливавшему" медицинские основы будущего приговора, поручили производство экспертизы. Обычно стандартным движением судебной души является назначение дополнительной или повторной экспертизы в территориальное бюро судебно-медицинской экспертизы, в котором и работает городской (районный) эксперт, давший сомнительное заключение. Этот вариант не исключает, что в "скользких" случаях сработает внутриучрежденческая корпоративность: "Своего в обиду не дадим!".

Государственные эксперты создают фундамент обвинительного приговора. И в пределах единого территориального учреждения коллегиальны, склонны "не подводить" дознание, следствие, суд и друг друга. В данном случае повторная экспертиза в Тюмени могла подтвердить тобольскую: экспертная ошибка породила бы судебную.

Нужно отметить разницу между заключением специалиста и заключением эксперта. Специалист, не обладая полнотой информации и всеми необходимыми объектами экспертизы, может только разбередить совесть судьи, регламентированную ч. 1 ст. 17 УПК РФ, сомнениями, на которых судебный вердикт не построишь. Поэтому адвокат, квалифицированный специалист которого подорвал доверие к экспертному заключению, должен добиваться проведения повторной экспертизы. Даже государственной. И вновь приглашать квалифицированного специалиста.

Пример. Районный судья последовательно назначал экспертизы в разные областные бюро судебно-медицинской экспертизы по "делу врачей". За два года получил три несовпадающих, а то и противоречащих заключения. Решение принял в пользу пациента, основываясь на первом заключении. Вот она, подлинная свобода оценки доказательств (см.: АГ. 2012. N 15. С. 12-13). Правда, старик к этому времени помер, и деньги получала его жена.

Частный эксперт с делом наедине

Получив дело и быстро разобравшись в отсутствии закрытых переломов грудного позвонка и костей носа, я был поражен человеческой интригой событий.

В суде сошлись две многодетные набожные семьи с несовершеннолетними детьми. Родители работали в Тобольско-Тюменской епархии, школьники учились в православной гимназии.

В семье подсудимой было шестеро детей, одна из них - племянница и один - опекаемый.

В обвинявшей семье было девять детей, из них семь были приемными.

Семьи не поделили племянницу 1999 г.р., которая 10 апреля 2009 г. была замечена в гимназии с повреждениями на лице. Органы опеки сработали молниеносно - учитесь, финны! Уже через две недели опекуном потерпевшей по приказу стала мать более многодетной семьи, она же фельдшер православной гимназии. Отвезла ребенка в больницу и приняла из нее. В суде она стала законным представителем несовершеннолетней.

Приговор

На основании нашего заключения суд 9 марта 2010 г. вынес приговор, которым "отмел" инкриминируемое органами дознания умышленное причинение средней (максимум - лишение свободы на три года) и легкой тяжести вреда здоровью. При этом судья в качестве доказательства назвала только повторную негосударственную экспертизу. Даже не упомянула имеющиеся в деле судебно- медицинские данные государственного эксперта: акт, заключение, протокол допроса на дознании, показания в суде. А описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать (цитирую) "доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства" (п. 2 ч. 1 ст. 307 УПК РФ).

Органы дознания, следствия и опеки добавили в материалы дела неразберихи, касающейся того, каковы были сами повреждения, когда и кем были причинены. Судья из этого хаоса смогла выбрать два периода 2009 г.: 17-23 марта (удар палкой по спине) и 23-29 марта (пять ударов рукой по лицу и голове). И признала подсудимую (бывшего опекуна) виновной два раза по ч. 1 ст. 116 УК РФ. Наказала штрафом в размере 5000 рублей в доход государства.

В приговоре не объяснено, каким образом оказалась, что следы от ударов по лицу, причиненных в марте, были замечены в гимназии только 10 апреля 2009 г.

Вспоминаю, сколько раз доставалось моим родным детям (а заодно и племянникам), пока набирались разума. Попадись я на глаза тобольским органам опеки и судье - без детей бы оставили и по миру пустили!

В городской суд (вторая инстанция) обратились осужденная с апелляционной жалобой, где пыталась аннулировать материальное наказание, и гособвинитель с апелляционным представлением, в котором просил отменить приговор мирового судьи за мягкостью наказания. Судебный акт оставлен в силе.

Мнение дилетанта

Ранее, в 1961-1996 гг., побои и легкие телесные повреждения охватывались одной статьей - ст. 112 УК РСФСР. В ней не упоминалось о боли! Сейчас умышленное причинение легкого вреда здоровью и побои разнесены по разным статьям.

В ч. 1 ст. 116 УК РФ речь идет о "нанесении побоев или совершении иных насильственных действий, причинивших физическую боль...". Таким образом, для квалификации преступления по данной части ст. 116 необходимы два признака:

неоднократность побоев или насильственных действий;

причинение физической боли.

Отсутствие этих признаков не позволяет квалифицировать преступление по указанной статье. Поэтому первый эпизод (с однократным ударом палкой по спине) вменен ошибочно. Существительное "побои" не может быть выражено в единственном числе: "Число - это грамматическая категория, выражающая количественную характеристику предмета. Большинство имен существительных изменяется по числам, т.е. имеет две формы - единственного и множественного числа... Форму только множественного числа имеют. некоторые отвлеченные существительные: именины, выборы, нападки, козни, побои" (Балашова Л.В., Дементьев В.В. Курс русского языка. Саратов, 2005).

Но по тобольски поступали все судьи, с которыми мне пришлось работать по 116-й. Неужели грамматическое значение слова отличается от правового?! Или законодатели игнорируют специалистов по русскому языку так же, как правоприменители не прислушиваются к судебно-медицинским специалистам со стороны обвинения?

Более загадочным является второй признак. В медицине нет такого понятия, как физическая боль. Боль - это индивидуальное внутреннее ощущение, возникающее в результате воздействия сверхсильных или разрушительных раздражителей (Большая медицинская энциклопедия. Изд. 3-е. М., 1976. Т. 3). Объективно аргументировать наличие (отсутствие) боли нельзя. Это признак, о котором потерпевший заявляет бездоказательно. Следовательно, законодатель предлагает суду постанавливать приговоры, принимая на веру такой непроверяемый признак, как боль, на которую ссылается потерпевший. С позиций судебного медика, самая субъективная, недоказуемая и поэтому уязвимая диспозиция этой статьи - физическая боль. Исходя из сказанного, оба эпизода нельзя квалифицировать по ст. 116.

А. Семячков,

частный врач, судебно-медицинский эксперт (г. Тюмень)

"Новая адвокатская газета", N 3, февраль 2013 г.