Московское юридическое общество при императорском Московском университете. Статья вторая (В.А. Томсинов, "Законодательство", N 4, апрель 2012 г.)

Московское юридическое общество при императорском Московском университете. Статья вторая*(1)

Чтобы упорядочить процесс разработки и обсуждения законопроектов в рамках Московского юридического общества, на его годовом заседании 5 марта 1879 г. было принято решение о создании специальной комиссии для систематических занятий по гражданскому и уголовному законодательству. Она без промедления приступила к работе, сразу же обратив внимание на правительственный проект ипотечного устава, разработанный еще в 1874 г.

Однако вникнуть в этот документ члены комиссии не успели. На заседании, состоявшемся 14 апреля 1879 г., было оглашено пожелание графа Э.Т. Баранова, председателя Особой высшей комиссии для исследования железнодорожного дела в России, - он предложил Московскому юридическому обществу заняться разработкой проектов законов, регулирующих эксплуатацию железных дорог. Общество выразило согласие и, отложив в сторону проект ипотечного устава, принялось обсуждать юридические вопросы, касающиеся железнодорожных отношений. В результате к началу 1880 г. комиссией для систематических занятий по гражданскому и уголовному законодательству был составлен проект закона о вознаграждении за вред, причиненный неисправностями железнодорожных предприятий*(2).

В процессе создания этого законопроекта требовалось решить ряд важнейших теоретико-правовых проблем, в частности переосмыслить некоторые фундаментальные принципы гражданского права. Очевидно, что в данном случае обойтись без ученых-правоведов было невозможно. Именно поэтому граф Э.Т. Баранов и счел необходимым обратиться за помощью к Московскому юридическому обществу. В разработке законопроектов, регулирующих эксплуатацию железных дорог, наиболее ярко проявилось главное достоинство такой формы организации правоведов, как юридическое общество, а именно его способность соединить практическую юридическую деятельность с теоретической юриспруденцией, направив юридическую науку на решение сугубо практических задач.

Результатом такого соединения теоретической и практической сторон юриспруденции и стал проект закона о вознаграждении за вред, причиненный неисправностями железнодорожных предприятий. Состоял он из 30 статей. Во введении описывалась теоретическая доктрина, которая была положена членами Московского юридического общества в основу проекта: "В настоящее время вопросы железнодорожного законодательства успели уже выясниться в такой степени, что не существует никакой надобности распространяться вообще, как о необходимости его реформы, так и об основных началах ее. До очевидности ясно ненормальное состояние отношений железных дорог к публике, - состояние, которое обусловлено, во-первых, тем фактом, что железные дороги, будучи, по существу своему, предприятием публичным, составляют, за исключением редких случаев, достояние частных лиц и компаний*(3); во-вторых, - тем обстоятельством, что железным дорогам принадлежит монопольное положение и что для частных лиц весьма труден доступ к знакомству с внутренними порядками дороги. Не менее ясно, что исцеление от зла должно искать в некотором отступлении от юридических начал, которые возникли в среде отношений частных лиц и вовсе не рассчитаны на регулирование отношений крупных предприятий, каковы железные дороги. Свобода договора и принцип равенства гражданско-процессуального положения тяжущихся сторон должны быть ограничены, когда речь заходит о крупных предприятиях с общественным характером и монопольным положением"*(4).

Чтобы сделать этот вывод более убедительным, авторы рассматриваемого законопроекта постарались показать, что ограничения свободы договора и принципа равенства сторон не составляют исключительного явления в гражданском праве и используются иногда даже в сфере отношений между частными лицами в случаях, когда требуется поддержать слабую сторону против сильнейшей*(5), а в регулировании деятельности общественных предприятий, например в фабричном законодательстве, подобные меры применяются довольно часто.

"Потребность передвижения, которой служат дороги, - говорилось далее в пояснении к законопроекту, - отличается по преимуществу общественным характером. Ведение дорожного дела прежде всего принадлежит государственной власти. Уступая его в частные руки, она должна обставить частную деятельность условиями, которые наиболее способны охранять общественные интересы. Поэтому наука оправдывает особенные принципы, сюда принадлежащие. Кто в борьбе с ними ищет точку опоры в юридической науке, тот или ошибается жестоко, поклоняясь устаревшей доктрине (которая притом всегда отличалась односторонностью), или же поступает пристрастно, увлекаясь какими-либо личными интересами"*(6).

После этих слов во введении к проекту закона о вознаграждении за вред, причиненный неисправностями железнодорожных предприятий, следовал вывод, который в высшей степени актуален для юриспруденции и законодательной деятельности в нынешней России: "Ясно определившееся стремление современного правоведения и законодательства состоит в том, чтобы путем разумного вмешательства государственной и общественной власти в круг частных отношений сообщить их развитию наиболее справедливое направление. Одностороннее развитие свободы частных отношений перестало служить целью в экономической сфере; то же должно совершиться и совершается в области юридической. Истинная справедливость состоит в том, чтобы трактовать неравно неравные вещи. Положение, которое железные дороги занимают относительно частных лиц, неравно положению самих частных лиц по отношению к себе подобным. Потому нельзя переносить принципы частного оборота в область железнодорожного законодательства"*(7) (курсив мой. - В.Т.).

Научное осмысление существа общественных отношений, складывающихся в сфере железнодорожного сообщения, позволило Московскому юридическому обществу разработать законопроект, в полной мере соответствовавший интересам эффективной и безопасной для людей эксплуатации железных дорог. Одновременно решение этой практической задачи способствовало дальнейшему развитию теоретической юриспруденции, совершенствованию ее методологии. "И зло, и характер средств для его устранения уже давно сознаны, - констатировалось во введении к рассматриваемому законопроекту. - Остается определить эти средства в подробностях и передать их в той конкретной форме, которая открыла бы им возможность непосредственного применения к жизни. Надо формулировать нормы нового железнодорожного права. Задача трудная, если принять во внимание всю ее сложность и относительную новизну на русской почве. Однако ее разрешение значительно облегчается судебною практикою и законодательством Запада"*(8).

В качестве законодательных образцов при разработке законодательства о железных дорогах комиссия Московского юридического общества, созданная для систематических занятий по гражданскому и уголовному законодательству, рекомендовала обратиться к швейцарскому закону 1875 г.*(9) и к проекту конвенции о железнодорожных перевозках, предложенной Бернской международной конференцией. Вместе с тем комиссия называла поучительной для этого дела практику судов Англии и Франции, которые, по ее мнению, "несмотря на относительную самобытность их юридического развития, успели лучше Германии воспроизвести в своих судах выражение великого духа древнеримской юриспруденции"*(10).

Взявшись за разработку законопроектов, Московское юридическое общество придало этой весьма значимой для общества деятельности научную строгость и доктринальную основательность. Прежде чем сформулировать нормы проекта закона о вознаграждении за вред, причиненный неисправностями железнодорожных предприятий, правоведы - члены данного общества постарались разобраться в сущности железнодорожного предприятия и четко определить его своеобразные черты. Они признали, в частности, что железнодорожное предприятие является, во-первых, предприятием общественным; во-вторых, предприятием сложным, с недоступными для обращающегося к нему за услугами частного лица внутренними распорядками; в-третьих, предприятием монопольным, а значит, предполагающим подчинение его условиям всякого человека, который нуждается в его услугах.

Отметив, что эти черты железнодорожного предприятия не могут не придавать особого характера его договорным отношениям с лицами, прибегающими к его услугам, авторы рассматриваемого проекта сделали выводы о том, что данные отношения не должны регулироваться "свободным соглашением" частных лиц с железной дорогой и что необходимо "установить такие обязанности железнодорожных предприятий перед публикой и такие полномочия суда, которые закрыли бы всякий путь к стеснению публики своеволием железных дорог"*(11). Поскольку, потерпев вред от какой-либо неисправности железной дороги, частное лицо будет не в состоянии расследовать, от кого и отчего оно пострадало, члены комиссии, разрабатывавшей проект закона о вознаграждении за такой вред, настояли на том, чтобы потерпевший в подобном случае смог получить справедливое вознаграждение, не прибегая к такому расследованию.

Исходя из сказанного первая статья проекта была сформулирована следующим образом: "Гражданская ответственность за всякий имущественный и иной вред, происшедший вследствие каких бы то ни было неисправностей в ведении железнодорожного предприятия, падает непосредственно на владельца этого предприятия"*(12). При этом было установлено, что "владельцы железнодорожных предприятий, привлеченные к ответственности на основании двух предшествующих статей, имеют право на возмещение присужденного с них вознаграждения со стороны лиц, кои были действительными виновниками вреда, и со стороны владельцев дорог, за которых они ответили по началу взаимной ответственности"*(13).

Проект закона о вознаграждении за вред, причиненный неисправностями железнодорожных предприятий, был включен впоследствии в содержание Общего устава российских железных дорог, утвержденного императором Александром III в 1885 г.

Это был не единственный законопроект в области железнодорожного транспорта, разработанный комиссией Московского юридического общества для систематических занятий по гражданскому и уголовному законодательству. Осенью 1880 г. в Московском юридическом обществе обсуждался "проект уголовного закона, относящегося до паровых железных дорог". В 1881-1882 гг. та же комиссия составила проект закона о перевозке по железным дорогам.

Наряду с подготовкой указанных законопроектов в Московском юридическом обществе шла разработка проектов основных положений фабричного устава*(14) и правил об участии служащих в прибылях предприятия.

Составление и обсуждение проектов законов предполагалось вести и в созданной в рамках Московского юридического общества приблизительно в начале 1879 г. особой комиссии для пересмотра и дополнения существующих программ для собирания народных обычаев. 14 мая того же года она была преобразована в комиссию для разработки обычного права, и на ее заседаниях началось обсуждение плана законопроектных работ по вопросам о волостных судах, о самоуправлении русской общины и об артелях.

23 января 1882 г. Второе отделение собственной его императорского величества канцелярии, занимавшееся разработкой проектов кодексов и законов, было преобразовано в кодификационный отдел при Государственном совете*(15). Высочайшим повелением, объявленным министру юстиции 12 и 26 мая 1882 г., было приказано "приступить к общему пересмотру действующих гражданских законов и к составлению проекта Гражданского уложения". При этом производство означенной работы сосредотачивалось в Министерстве юстиции. Для составления Гражданского уложения был учрежден особый комитет под председательством министра юстиции. Государь повелел составить его "из лиц, близко знакомых с судебною практикою и теориею гражданского права"*(16). Помимо этого высочайшим повелением указанному комитету и создававшейся в его составе редакционной комиссии было предоставлено правомочие "приглашать в свои заседания с правом совещательного голоса чинов судебного ведомства, профессоров гражданского права и всех тех лиц, мнения коих признают полезными для дела". Это императорское повеление давало законное основание для привлечения ученых-правоведов к разработке проекта Гражданского уложения. Министр юстиции Д.Н. Набоков воспользовался ситуацией, чтобы привлечь к пересмотру действующего гражданского законодательства Московское юридическое общество. В письме на имя председателя общества Дмитрий Николаевич объяснил, почему он возлагает на эту организацию большие надежды. "Деятельность юридических обществ, - подчеркнул он, - направлена преимущественно к разработке таких вопросов гражданского права, которые или вовсе не разрешаются действующими законами, или разрешаются не вполне удовлетворительно"*(17). Это была высшая оценка той деятельности, которую вело Московское юридическое общество со времени своего создания.

21 января 1881 г. умер профессор В.Н. Лешков, который являлся председателем общества с марта 1863 г. (официально он занял этот пост после высочайшего утверждения устава общества 17 февраля 1865 г.). 18 февраля 1868 г. Василий Николаевич покинул должность председателя из-за болезни, но ровно год спустя, после выздоровления, по просьбе членов общества вновь занял ее. 15 декабря 1880 г. он в последний раз присутствовал на заседании общества. После его смерти пост председателя занял ординарный профессор юридического факультета Московского университета С.А. Муромцев*(18).

За 16 лет своего официального существования Московское юридическое общество претерпело заметные преобразования: иным стал его состав, изменилась его роль, новое значение приобрела его деятельность. Эти перемены хорошо видел новый председатель. В своей речи, произнесенной 23 февраля 1881 г. на годовом собрании общества, Сергей Андреевич указал на тенденции в его развитии, которые вели ко все большему превращению его из сугубо московской организации в общероссийское объединение юристов: "Во-первых, позвольте обратить ваше внимание на то, что Московское юридическое общество с каждым годом становится все более и более средоточием московского юридического мира. Юристы-теоретики и юристы-практики, профессора, магистратура, адвокаты, земские деятели входят в большом числе в состав нашего Общества. Оно должно быть учреждением, которому предстоит служить центром московских юристов различных профессий и положений и объединять, по возможности, их разнообразные интересы. В числе 300 своих членов Юридическое общество считает около 40 лиц иногородних. Таким образом, звено, связующее юристов, переносится за пределы Москвы. Пусть юрист, работающий в провинции, знает, что, приехав в Москву, он будет принят как сочлен московской семьей юристов и с первого же раза не почувствует себя сторонним для нас человеком. Замеченный в последнее время рост числа наших членов, принимающих в жизни Общества не одно фиктивное участие, составляет естественное явление. Желательно было бы, чтобы все достойные представители московской юриспруденции сделались нашими сочленами"*(19).

Приведенные С.А. Муромцевым факты свидетельствовали о росте авторитета Московского юридического общества к началу 80-х годов XIX в., что было в значительной мере следствием его участия в правотворческой деятельности. Это означало, что общество стало явлением не только общественной жизни, но и государственной политики.

Сравнивая работу Московского юридического общества середины 1870-х годов и последнего периода в отчетном докладе о деятельности этой организации за 1880-1881 гг., секретарь Г.А. Джаншиев говорил: "Оставив путь догматического разбора отдельных казусов, которые не могут представлять теперь такого живого интереса, как это было на первых порах судебной реформы, Юридическое общество тем не менее не порвало связи с практическими потребностями жизни, в тесном общении с которыми оно видит свое главное назначение и вернейший залог своего преуспеяния. Практическая жизнь по-прежнему занимала Общество, изменилось только поле зрения и способ отношения к задаче. Вместо отдельных казусов теперь Общество посвящает свое внимание целой полосе правовых явлений или даже целой области их. В отличие от прежнего догматического способа разработки, рефераты, докладываемые в Обществе, отличались критическим отношением к действующему законодательству и судебной практике. Труды Общества, вероятно, окажут пользу нашим законодательным комиссиям. Если прежняя деятельность Общества могла быть названа судебно-совещательною de lege lata, то теперешнюю можно охарактеризовать как законодательно-совещательную de lege ferenda"*(20).

Новый председатель общества также отметил перемены в его деятельности в речи на годовом собрании. "Обратив внимание на многочисленные работы его членов, - указывал он, - мы замечаем, что самая работа группируется в известном направлении и вместе с тем воспринимает известную планомерность. Вопросы de lege ferenda (т.е. будущего закона, законопроекта. - В.Т.) - вот что занимало нас по преимуществу в последние годы. Не столько толкование существующих законов, сколько забота об их усовершенствовании, стремление содействовать их преобразованию проникали работы Московского юридического общества. Случайность ли это? Думаю, что нет. Наше Общество разделяет в этом случае участь, которую несет на себе все русское общество, которая определяет в настоящее время деятельность русских общественных собраний. Мы изверились, в силу бюрократического творчества; мы не ожидаем от него ничего благотворного для внутренней политической жизни России. Наоборот, мы не теряем надежды на то, что, может быть, не в очень далеком будущем русские общественные силы будут призваны к большему, чем ныне, участию в государственной жизни. Было бы легкомысленно в ожидании этого лучшего будущего оставлять себя без подлежащей подготовки. Если лучшему будущему действительно суждено наступить, то оно не должно застигнуть нас врасплох. Тогда некогда будет раздумывать, когда придется сразу переделывать то, что должно бы было при ином порядке вещей переделываться постепенно, в течение десятилетий. На представителях русской общественной мысли и силы лежит обязанность теперь же приступить к выработке определенных предположений"*(21).

Сергей Андреевич Муромцев имел в виду в данном случае разработку проектов создания института общероссийского представительства. Он произносил эту речь в то время, когда император Александр II принял решение о введении в действие проекта графа М.Т. Лорис-Меликова о привлечении представителей общества к законосовещательной деятельности при Государственном совете*(22), когда на сессиях местных земских собраний то в одной российской губернии, то в другой раздавались требования и принимались ходатайства к императору о проведении политической реформы, которая позволила бы открыть путь к организации общероссийского представительного органа. При этом земства как будто забывали о местных проблемах. Оценивая данную ситуацию, С.А. Муромцев говорил: "В этом, с первого взгляда непозволительном, пренебрежении своими собственными частными интересами выражается на самом деле сознание того знаменательного факта, что развитие этих интересов дошло до грани, за которую перейти ей мешает косность и обветшалость окружающей общей обстановки. Частный вопрос стал в полную зависимость от общего"*(23).

Московское юридическое общество не оставалось в стороне от подобных движений в русском обществе. Идея общественного представительства находила поддержку в среде московских юристов, и эти настроения неизбежно должны были отразиться на деятельности общества, придав ей политический характер. Развитие общества в начале 1880-х годов происходило именно в таком направлении, о чем свидетельствуют слова из выступления профессора Муромцева на годовом собрании общества 23 февраля 1881 г.: "Эту истину пришлось сознать в последнее время и Юридическому обществу. Оно, мм. гг.*(24), признало, что задача его состоит в проведении в публику политических идей, усвоение которых требуется современным общественным состоянием России"*(25) (курсив мой. - В.Т.).

Покушение на Александра II, произошедшее спустя несколько дней после этой речи, и последовавшая за ним смерть государя изменили политическую обстановку в России. Московское юридическое общество так и не стало проводником идей общероссийского представительства и конституции, на что надеялся Муромцев, и вынуждено будет, как и прежде, заниматься исключительно правовыми проблемами.

Тем не менее очевидно, что с приходом на должность председателя Московского юридического общества профессора С.А. Муромцева в истории объединения московских юристов наступил новый этап.

Список литературы

1. Муромцев С.А. Московское юридическое общество за истекшее двадцатипятилетие. Читано в сокращении на заседании Юридического общества 13 марта 1888 г. // Юридический вестник. 1888. Кн. 4.

2. О вознаграждении за вред, причиненный неисправностями железнодорожных предприятий. Проект закона, составленный комиссией Московского юридического общества, учрежденной 5 марта 1879 г. // Юридический вестник. 1880. N 1.

3. Протоколы заседаний Московского юридического общества. 23 февраля 1881 года // Юридический вестник. 1881. N 10.

В.А. Томсинов,

доктор юридических наук, профессор юридического факультета

МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 4, апрель 2012 г.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Первую статью см.: Законодательство. 2012. N 3.

*(2) См.: О вознаграждении за вред, причиненный неисправностями железнодорожных предприятий. Проект закона, составленный комиссией Московского юридического общества, учрежденной 5 марта 1879 г. // Юридический вестник. 1880. N 1. С. 70-98. См. также: Муромцев С.А. Правда ли, что законопроект Московского юридического общества потакает железнодорожным владельцам? // Юридический вестник. 1880. N 6. С. 371-373.

*(3) При преступном попустительстве императора-либерала Александра II к середине 1870-х годов почти все железные дороги России оказались в руках таких предпринимателей, как братья Поляковы, Рафаиловичи, К.К. Унгерн-Штернберг, П.П. фон Дервиз, К.Ф. фон Мекк. Профессор Б.Н. Чичерин в своих воспоминаниях о Курско-Харьковско-Азовской железной дороге писал, что ее "начальные буквы К.Х.А.Ж.Д. самими служащими в ней толковались так: Каннибальская, Хамская, Адская, Жидовская Дорога. Она принадлежала известному Самуилу Соломоновичу Полякову, еврею, вышедшему из ничтожества и в несколько лет составившему себе огромное состояние на построении железных дорог. Тут весь расчет предпринимателя состоял в том, чтобы строить как можно дешевле, сохранить за собою как можно больше денег. Та же цель преследовалась и при эксплуатации. Это была одна из тех дорог, в отношении к которым акционерам выгодно, чтобы они находились в дурном состоянии. Правительство во всяком случае платило пять процентов с капитала; больше этого трудно было получить даже при хорошем управлении, а потому вся выгода заключалась в том, чтобы держать дорогу в дурном виде и на улучшение получать от правительства новые ссуды, из которых часть, разумеется, оставалась в кармане акционеров" (Чичерин Б.Н. Воспоминания. Земство и Московская дума. М., 1934. С. 89). Именно на этой, построенной Поляковым, Азовско-Харьковской дороге, 17 октября 1888 г. потерпел крушение царский поезд и едва не погибла вся августейшая семья. Сам Александр III получил сильные ушибы поясницы, в результате которых развилась болезнь, оборвавшая его жизнь в возрасте 49 лет. Во многом это предопределило и крах всей России, поскольку сын его Николай II оказался неспособным управлять таким великим государством, как Российская империя.

*(4) О вознаграждении за вред, причиненный неисправностями железнодорожных предприятий. Проект закона, составленный комиссией Московского юридического общества, учрежденной 5 марта 1879 г. С. 70-71.

*(5) "Например, при обыкновенном частном залоге издавна запрещается договор, по которому заложенная вещь поступает в собственность залогодержателя без публичной продажи (lex commissoria)" (Там же. С. 71).

*(6) Там же. С. 71-72.

*(7) Там же. С. 72.

*(8) Там же.

*(9) В данном случае имелся в виду швейцарский закон о перевозке грузов, принятый 20 марта 1875 г.

*(10) О вознаграждении за вред, причиненный неисправностями железнодорожных предприятий. Проект закона, составленный комиссией Московского юридического общества, учрежденной 5 марта 1879 г. С. 72.

*(11) Там же. С. 74.

*(12) Там же. С. 75.

*(13) Там же. С. 79.

*(14) Проект фабричного устава обсуждался на заседании Московского юридического общества в начале 1882 г. Доклад по нему делал правовед В.А. Гольцев.

*(15) См.: 3-ПСЗРИ. Т. 2. N 621. С. 23.

*(16) 3-ПСЗРИ. Т. 2. N 872. С. 206.

*(17) Цит. по: Муромцев С.А. Московское юридическое общество за истекшее двадцатипятилетие. Читано в сокращении на заседании Юридического общества 13 марта 1888 г. // Юридический вестник. 1888. Кн. 4. С. 527.

*(18) См. биографический очерк о нем: Томсинов В.А. Российские правоведы XVIII-XX веков: очерки жизни и творчества: В 2 т. М., 2007. Т. 2. С. 21-63.

*(19) Протоколы заседаний Московского юридического общества. 23 февраля 1881 года // Юридический вестник. 1881. N 10. С. 5.

*(20) Там же. С. 15-16.

*(21) Там же. С. 5-6.

*(22) См. об этом: Томсинов В.А. Конституционный вопрос в России в 60-х - начале 80-х годов XIX века (к 130-летию гибели императора Александра II). Статья седьмая // Законодательство. 2011. N 9. С. 88.

*(23) Протоколы заседаний Московского юридического общества. 23 февраля 1881 года. С. 6.

*(24) "Мм. гг." означает "милостивые господа".

*(25) Протоколы заседаний Московского юридического общества. 23 февраля 1881 года. С. 6.