Федор Федорович Кокошкин (1871-1918): судьба и творчество. Статья третья (В.А. Томсинов, "Законодательство", N N 2, февраль 2005 г.)

Федор Федорович Кокошкин (1871-1918): судьба и творчество. Статья третья

Начало первой мировой войны поставило российское правительство перед необходимостью быстро решать вопрос о статусе Польши. Польская территория становилась зоной боевых действий и прифронтовой полосой, и в этих условиях для успешного ведения войны российскому правительству было важно привлечь местное население к сотрудничеству с русской армией, чтобы обеспечить ее снабжение, размещение и передвижение. Но для решения этой задачи следовало разъяснить полякам их будущее государственное устройство, основанное на принципах большей автономии и свободы по сравнению с теми, что они имели прежде.

13 сентября 1914 г. Центральный Комитет партии кадетов, исходя из предположения о том, что в Государственной Думе в скором времени начнется обсуждение различных вариантов государственного устройства Царства Польского, постановил: "Приступить немедленно к разработке вопросов, возникающих в связи с изменением положения Польши"*(1). Экономическими проблемами должен был заняться член ЦК П.И. Новгородцев. "Выяснение этнографических основ будущего Польши и ознакомление русского общества с ее историческим прошлым" были поручены А.Р. Ледницкому. Решение же вопроса о будущем государственном строе Польши - ее автономии - Центральный Комитет кадетской партии возложил на Ф.Ф. Кокошкина.

8 июня 1915 г. Кокошкин ознакомил конференцию конституционно-демократической партии с общими принципами разработанного им "Проекта закона об устройстве Царства Польского". Польше предполагалось дать такую автономию, при которой она имела бы особое управление и законодательство, принимаемое местным парламентом (однопалатным сеймом), но в общегосударственных вопросах подчинялась центральной власти. Сейм должен был избираться на основе всеобщего избирательного права. Он получал правомочие устанавливать и отменять налоги и повинности, рассматривать и утверждать бюджет автономии. Во главе правительства Польши ставился наместник, назначаемый и увольняемый российским императором. В компетенцию наместника входили вопросы назначения и увольнения министров, а за российским императором сохранялось правомочие роспуска сейма и утверждения принятых им законов.

Кокошкин предусмотрел в своем проекте специальную главу, положения которой обеспечивали в Польше религиозную свободу и равенство перед законом всех национальностей. Кроме того, наряду с правами польского, здесь особо закреплялись права местных языков. При этом устанавливалась норма, согласно которой "национальности, составляющие не менее 1/5 части населения данного города, местечка или гмины*(2), употребляют свой родной язык в сношениях с правительственными и судебными учреждениями" и обеспечивается "помощь казны по содержанию средних учебных заведений, устраиваемых разными национальными группами, при соблюдении известных условий"*(3).

Разработанный Ф.Ф. Кокошкиным проект предполагал, таким образом, что Польша будет по-прежнему составлять нераздельную часть государства Российского.

* * *

За два года до начала первой мировой войны в России окончательно оформился союз масонских организаций. Масонским конвентом, состоявшимся в один из летних дней 1912 г., было принято решение о создании союза "Великий Восток России"*(4). К 1915 г. эта масонская организация развилась в политическое объединение, ставившее своей целью захват власти в России. Ее внутренняя организация была упрощена: от сложной иерархии многочисленных степеней остались лишь две степени - ученика и мастера. Были отменены сложные ритуалы посвящения в масоны, самым главным отныне стало соответствие политических взглядов поступающего политической идеологии масонской организации.

Среди членов масонского союза "Великий Восток России" было много кадетов. Входил в состав данной организации и Ф.Ф. Кокошкин*(5). Об этом упоминал в своих мемуарах, в частности, Андрей Белый, знавший Ф.Ф. Кокошкина по кружку "Беседа": "Есть еще, стало быть, что-то, присевшее за капитализмом, что ему придает такой демонский лик; мысль о тайных организациях во мне оживала; об организациях каких-то капиталистов (о тех, а не этих), вооруженных особою мощью, неведомой прочим; заработала мысль о масонстве, которое ненавидел я; будучи в целом не прав, кое в чем был я прав; но попробуй заговорить в те года о масонстве как темной силе с кадетами? В лучшем случае получил бы я "дурака": какие такие масоны? Их - нет. В худшем случае меня заподозрили б в бреде Шмакова. Теперь, из 1933 г., - все знают: Милюков, Ковалевский, Кокошкин, Терещенко, Керенский, Карташев, братья Астровы, Баженов, мрачивший Москву арлекинадой "Кружка", т.е. люди, с которыми мне приходилось встречаться тогда иль поздней, оказались реальными деятелями моих бредень, хотя, вероятно, играли в них жалкую, пассивную роль; теперь обнаружено документами: мировая война и секретные планы готовились в масонской кухне; припахи кухни и чувствовал, переживая их как "оккультный" феномен"*(6) (курсив мой. - В.Т.).

Ф.Ф. Кокошкин не был сторонником революционного пути преобразования общества. Революцию же в России в то время, когда она находится в состоянии войны, он считал совершенно недопустимой. По его мнению, такая революция приведет лишь к военному поражению России и к установлению внутри страны диктаторского и реакционного режима. "Не нужно возлагать преувеличенных надежд ни на революцию, ни на переворот иного рода, - говорил Кокошкин в своем выступлении на съезде комитетов кадетской партии подмосковных губерний 3 января 1916 г. - Дело не только в устранении от власти тех элементов, которые сейчас ею обладают, а во внутренней готовности общества взять власть в свои руки"*(7). По его словам, в настоящий момент общество "не имеет внутри себя готового плана новой организации. Оно не сговорилось и не может сговориться в короткий срок о новом строе". Вследствие этого, считал он, "одни будут стремиться к парламентарной монархии, другие к республике, третьи к социальному перевороту, четвертые к федерализму. Не будет также тактической согласованности. В результате явится военная диктатура".

Исходя из такой оценки сложившегося в России к 1916 г. внутреннего положения, Кокошкин делал вывод о том, что в настоящее время "самая важная и настоятельная внутриполитическая задача" заключается не в подготовке революции, а в "организации и объединении всех общественных сил страны".

Будучи убежденным противником революции и особенно революции, совершаемой в воюющей стране, Ф.Ф. Кокошкин тем не менее поддержал в феврале-марте 1917 г. лидеров кадетской партии, организовавших вместе с генералами русской армии государственный переворот, который привел к ликвидации в России монархии. При этом он вполне сознавал, что Временное правительство не сможет устоять в ходе дальнейшего развертывания революционного процесса.

Вместе с юристом М.М. Винавером (1863-1926) Ф.Ф. Кокошкин составлял текст первого воззвания Временного правительства. Максим Моисеевич Винавер вспоминал впоследствии, что Федор Федорович говорил при этом: "Вот мы опять с вами - смотрите, какая тут символика. Помните, как в летнюю ночь в Выборге писали мы вдвоем завет 1-й Думы. Теперь меня просят сочинить первый привет свободной России, манифест Временного правительства. Давайте опять сочинять вместе. Начнем с того, чем кончили 11 лет тому назад"*(8).

Решением Временного правительства от 20 марта 1917 г. на Кокошкина было возложено председательствование на Юридическом совещании*(9), а 22 марта его назначили на должность председателя данного органа*(10). Созданное официально 20 марта 1917 г., Юридическое совещание фактически действовало с 8 марта. Оно предназначалось для обсуждения вопросов публичного права, возникавших в связи с установлением "нового государственного порядка", а также для экспертизы нормативных актов, издаваемых Временным правительством*(11).

Первым фактическим председателем Юридического совещания являлся В.А. Маклаков, избранный на этот пост 8 марта 1917 г. Ф.Ф. Кокошкин стал председателем Юридического совещания благодаря протекции князя Г.Е. Львова - главы первого состава Временного правительства, действовавшего со 2 марта до 2 мая 1917 г.

В письме Б.А. Бахметьеву от 10 декабря 1921 г. В.А. Маклаков следующим образом описал ситуацию, связанную с избранием Ф.Ф. Кокошкина на должность председателя Юридического совещания: "Когда я принял одно из немногих назначений Временного правительства и стал членом Юридического совещания при Временном правительстве, Львов упрашивал меня не отказываться от этого, уверяя, что, конечно, меня следовало бы использовать на что-нибудь более важное, но я сам не захотел, и потому сейчас, в ожидании большего, он просит по крайней мере не бойкотировать их в деле, которое должно быть мне по душе, т.е. в юридической помощи им. Я согласился. В первом же заседании неожиданно для самого себя я был выбран председателем; несмотря на свою воспитанность, Кокошкин не мог скрыть неудовольствия и удивления. После двух заседаний однажды приезжает ко мне Львов, просит позволения говорить откровенно и сообщает, что правительство было уверено, что председателем Юридического совещания будет Кокошкин, что эта должность была ему обещана, что они не знают, как быть. Эта часть его речи была совершенно правдива и искренна; дальше он прибавил уже неискренне, что правительство имеет в виду поручить мне более ответственное дело, назначивши председателем комиссии по составлению закона о выборах, что несовместимо с функцией председателя Юридического совещания и что потому было бы хорошо, если бы я их из затруднения вывел. На это я без всякой задней мысли, а с полною охотой сказал Львову, что не претендую на сохранение должности председателя Юридического совещания, никаких компенсация не прошу и в следующем же заседании откажусь от должности, так я и сделал и при вторичных выборах подал голос за Кокошкина. Не прошло и 10 дней, и я читаю в газетах, что Кокошкин назначен председателем комиссии по выработке закона о выборах в Учредительное собрание. Откровенно скажу, что этой должности я не добивался и едва ли бы на нее согласился. И если оставил вопрос открытым, то только оттого, что одинаково не хотел ни принимать компенсации, ни иметь вид обидевшегося. Но поведение Львова ясно показало, что около него завелась кружковщина, раздача мест друзьям и знакомым"*(12).

21 апреля 1917 г. Ф.Ф. Кокошкин был назначен членом Особого совещания для изготовления проекта положения о выборах в Учредительное собрание*(13). Ровно месяц спустя - 21 мая - его назначили председателем указанного совещания.

В.А. Томсинов,

доктор юрид. наук, профессор юридического факультета

МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 2, февраль 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии. 1905-1911 гг. Т. 1. М., 1994. С. 384.

*(2) Гмина - традиционная административная единица Польши, сельская община.

*(3) Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии. 1912-1914 гг. Т. 2. М., 1997. С. 180.

*(4) См. выдержки из воспоминаний А.Я. Гальперина, участника масонского конвента 1912 г.: Николаевский Б.И. Русские масоны и революция. М., 1990. С. 53-55.

*(5) См.: Серков А.И. Русское масонство. 1731-2000 г. Энциклопедический словарь. М., 2001. С. 1146.

*(6) Белый А. Между двух революций. М., 1990. С. 282-283.

*(7) Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 225. К. 8. Д. 42.

*(8) Винавер М.М. Недавнее (Воспоминания и характеристики). Париж, 1926. С. 136.

*(9) Журналы заседаний Временного правительства. Март-октябрь 1917 года: В 4 т. Т. 1. Март-апрель 1917 года. М., 2001. С. 139.

*(10) Там же. С. 163.

*(11) См.: Юридическое совещание при Временном правительстве 22.03 - 25.10.1917 // Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801-1917: В 4 т. Т. 1. Высшие государственные учреждения. СПб., 1998. С. 238-239.

*(12) "Совершенно лично и доверительно!": Б.А. Бахметьев - В.А. Маклаков. Переписка. 1919-1951: В 3 т. Т. 2. Сентябрь 1921 - май 1923 / Под ред. О.В. Будницкого. М.; Стэнфорд, 2002. С. 111-112.

*(13) Журналы заседаний Временного правительства. Март-октябрь 1917 года. Т. 1. С. 333.