Доступ к адвокату (Р. Мельниченко, "Новая адвокатская газета", N 12, июнь 2012 г.)

Доступ к адвокату

Коллизия между законом и практикой.

В России на сегодняшний день нет правил, ограничивающих доступ подзащитного к адвокату. Однако органы следствия применяют "контрмеры", позволяющие не допустить адвоката к его клиенту.

События 12 июня 2012 г., транслировавшиеся в прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы", поднимают один из важнейших профессиональных вопросов адвокатуры - право на свободный доступ доверителя к его адвокату. Фабула дела такова: адвокат Михайлова была вызвана к своему доверителю Навальному, у которого дома проводился обыск. У подъезда дома доверителя адвоката остановили два вооруженных человека, одетые в форму полиции. После того как адвокат предъявила удостоверение и ордер, они сообщили, что нужно вызвать "старшего" и отказались пропустить адвоката к доверителю. В результате адвокат не могла в течение полутора часов встретиться со своим подзащитным. Подобная же история повторилась в этот же день и с другим адвокатом по аналогичному делу - Г.М. Резником.

Приведенный случай иллюстрирует проблему более общую, чем присутствие адвоката во время обыска у доверителя, - это проблема допуска адвоката к его доверителю на стадии предварительного следствия.

История вопроса

Адвокатов в России стали допускать к доверителю на стадии предварительного следствия относительно недавно. В период расцвета отечественной адвокатуры - адвокатуры присяжной, вопрос об оказании юридической помощи лицу на стадии расследования был решен отрицательно. Устав уголовного судопроизводства участие защитника в досудебном производстве не предусматривал. Хотя на государственном уровне неоднократно предпринимались попытки добиться допуска защитника к участию в уголовном деле еще на стадии расследования, с правом присутствия на всех без исключения следственных действиях, с целью обращать внимание судебного следователя на все обстоятельства дела "могущие служить к оправданию обвиняемого". Данное предложение в 1864 г. было отклонено Государственным советом ввиду того, что "при предварительном следствии нет особого обвинителя, весьма трудно поставить защитника в надлежащие границы" (Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1886. С. 73). В дальнейшем предпринимались попытки обеспечить юридической помощью лицо, находящееся на стадии следствия, но они были безуспешны.

Мало что изменилось в этом вопросе до середины советского периода. Согласно уголовно-процессуальным кодексам РСФСР 1922 и 1923 гг. к участию на стадии расследования защитник не допускался. Впрочем, этот вопрос неоднократно становился предметом дискуссий, в ходе которых если и признавалась целесообразность участия защитника в расследовании, то в минимальном объеме. Отдельные авторы возражали против допуска защитника с момента предъявления обвинения: "Такое раннее допущение к участию в следственных действиях будет мешать следователю производить допросы свидетелей, очные ставки. При наличии же в деле нескольких обвиняемых и, значит, нескольких защитников нормальное ведение следствия станет просто невозможным" (Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М., 1975. С. 111). Наконец, в 1960 г. адвокат был допущен к участию в деле с момента предъявления обвинения (ст. 47 УПК РСФСР).

Следующим этапом развития института допуска к адвокату стало принятие Конституции РФ 1993 г. В этом нормативном акте, в ч. 2 ст. 48, был существенно расширен перечень случаев обязательного доступа лица к адвокату на стадии предварительного следствия. Помимо уже закрепленного в уголовно-процессуальном законодательстве права обвиняемого пользоваться помощью адвоката с момента предъявления обвинения, было закреплено право пользоваться такой же помощью для задержанного - с момента задержания и для заключенного под стражу - с момента заключения.

"Контрмеры"

Можно констатировать следующий факт: в России на сегодняшний день нет правил, ограничивающих доступ адвоката к своему клиенту. Однако сразу же после либерализации уголовно-процессуального законодательства в отношении института допуска к адвокату органами следствия стали приниматься "контрмеры", позволяющие не допустить адвоката к своему подзащитному.

Еще в советское время возник и закрепился такой прием, как "окончание следствия в один день": лицу до последнего момента не предъявляется обвинение, а таким последним моментом, как правило, является окончание предварительного следствия, когда одновременно предъявляется обвинение и обвинительное заключение.

Были изобретены и другие "контрмеры". Приведем только те из них, которые стали предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ: помещение доверителя в карцер (дело Шенгелая, постановление КС РФ от 26 декабря 2003 г. N 20-П); необходимость разрешения следователя для прохода адвоката в следственный изолятор (дело Голомидова, постановление КС РФ от 25 октября 2001 г. N 14-П); наделение обвиняемого статусом свидетеля (дело Маслова, постановление КС РФ от 27 июня 2000 г. N 11-П); объявление адвоката свидетелем по делу (дело Паршуткина, определение КС РФ от 6 июня 2000 г. N 128-О); отсутствие у адвоката допуска к государственной тайне (дело Гурджиянца, постановление КС РФ от 27 марта 1996 г. N 8-П).

Но самым распространенным приемом отказа в допуске адвоката к его подзащитному на стадии предварительного следствия стал прием, продемонстрированный событиями 12 июня 2012 г. (дело Навального), который мы назовем несколько вольно - "включить глухого". Прием заключается в следующем: когда адвокат хочет пройти к своему подзащитному - в следственный комитет, следственный изолятор, на место производства следственных действий, - ему отказывают по причинам, не совсем понятным, например, необходимо спросить начальство, нет технических условий устроить свидание (нет конвоя, отдельной комнаты и т.п.), клиент на прогулке или просто: "Мы ничего не знаем".

Прием "включить глухого" известен каждому адвокату, занимающемуся уголовной защитой. Его наличие - объективная реальность, и потому он требует отдельного тщательного исследования.

Зарубежный опыт

В Германии органы юстиции вправе прервать связь заключенного с внешним миром, включая письменное и устное общение защитника с обвиняемым, если правительство земли или определенный им высший орган земли или федеральный министр юстиции признают наличие трех оснований: реальная опасность здоровью, жизни или свободе граждан; обоснованные определенными фактами подозрения, что таковая опасность исходит от террористической организации; необходимость в целях защиты от этой опасности разрыва связи с лицами, которые находятся в заключении и обвиняются в преступлении, предусмотренном § 129 а УК Германии.

Подобное полное ограничение общения клиента со своим адвокатом предусмотрено законодательством и других государств. Например, в Бельгии судья может предписывать полную изоляцию арестованного в течение первых трех суток. В Англии администрация тюрьмы может запретить свидания защитника с заключенным по обстоятельствам, связанным со спецификой работы учреждения. В Нидерландах в случае совершения подзащитным преступлений определенной категории защитнику может быть запрещено на срок до шести дней посещать тюрьму и встречаться с ним. По датскому, нидерландскому и шведскому законодательству предусмотрено полное запрещение контактов с защитником со ссылкой на крайнюю необходимость.

Причины ограничений

Современное состояние института доступа к адвокату в России характеризуется коллизией между законодательно закрепленным правом на неограниченный доступ к адвокату и ограничением этого права в правоприменительной практике. Определим, где кроются корни ограничения права доступа к адвокату.

Исходя из принципа "Все сущее реально", предположим, что ограничение на доступ к адвокату имеет объективные предпосылки в российском уголовном процессе. До сегодняшнего дня сама суть российского уголовного процесса основана на царице доказательств - признании вины. Естественным препятствием к этому является нежелание обвиняемого лица эту вину признавать. Для "слома" обвиняемого в российском государстве издавна использовалось насилие, первоначально преимущественно физическое, сегодня преимущественно психологическое. Адвокат же одним своим присутствием существенно снижает результат психологического давления на своего доверителя. Именно в этом мы видим причины упорного ограничения права на доступ к адвокату.

Очевидно, что дальнейшее законодательное закрепление гарантий на доступ к адвокату ни к чему не приведет. Органы следствия, с молчаливого согласия управляющей элиты, найдут другие "контрмеры", позволяющие ограничить доступ к адвокату. Предлагаем последовать примеру некоторых западных государств и ввести официальное ограничение доступа к адвокату, например, по политическим делам, тем более что де-факто доступ к адвокату по этим делам сегодня не обеспечивается. При этом призываем адвокатов не мириться с ситуациями, когда их доверителей ограничивают в праве на доступ к адвокату по делам, где это право не ограничено.

Р. Мельниченко,

к.ю.н., доцент

"Новая адвокатская газета", N 12, июнь 2012 г.