Защита права собственности в рамках международных региональных организаций (на примере Совета Европы и Организации американских государств) (Е.Г. Савельева, "Российский юридический журнал", N 4, июль-август 2012 г.)

Защита права собственности в рамках международных региональных организаций (на примере Совета Европы и Организации американских государств)

Дается общая характеристика защиты права собственности, в сравнительном аспекте рассматривается объем права собственности на примере конкретных дел, изученных Европейским Судом по правам человека и Межамериканским судом по правам человека. Описываются общие и особенные для прецедентного права международных региональных судов черты института права собственности, касающиеся его объема и правомерных ограничений.

Право собственности - один из основных институтов права, предопределяющий развитие прежде всего экономических отношений в обществе. Вместе с тем институт собственности в системе прав человека по-прежнему вызывает дискуссии. Полемический и отчасти противоречивый характер института собственности*(1) объясняется тем, что право собственности, как никакое другое право, подвергается различным ограничениям. Это стало причиной постоянного роста числа судебных решений наднациональных судебных органов, актов прецедентного права*(2).

Комплексность института права собственности обусловлена тем, что в нем сочетаются публично-правовые и частноправовые начала. В большинстве работ отечественных цивилистов право собственности рассматривается именно с точки зрения частного права. Однако "представляется, что для наднационального регулирования данного института на первый план выходит публично-правовая трактовка права собственности как фундаментального неотъемлемого права личности, подлежащего защите со стороны государства и наднациональных институтов"*(3).

"Неотъемлемость" права собственности закреплена в положениях международно-правовых актов о фундаментальных правах человека как универсального, так и регионального уровня, что свидетельствует о развитии института права собственности и упрочении его естественноправового характера.

Естественное право изучали Б. Спиноза, Дж. Локк, Ш. Монтескье, Т. Джефферсон, в трудах которых имущество человека признавалось одной из составляющих внутреннего пространства человека, свободного от вмешательства других людей, государства. Немецкие философы также опирались на свободу личности при описании права собственности через призму антропоцентричного мировоззрения. И. Кант утверждал, что именно собственность, обладание ею, делает человека отдельным, автономным индивидом с самостоятельным и независимым статусом в обществе*(4). Г.В.Ф. Гегель полагал, что за правом собственности закрепляется роль материального фундамента для свободной личности*(5).

Представители российской правовой доктрины продолжают развивать естественноправовую концепцию права собственности. Д.И. Мейер подчеркивал, что "господство человека над вещью необходимо для удовлетворения его потребностей, а желание удовлетворять им до того свойственно человеку, что он в высшей степени дорожит служащими тому средствами"*(6). С.С. Алексеев приходит к выводу о том, что "в гражданском обществе человек непременно должен быть носителем собственности - такой, которая дает человеку опору в жизни, обеспечивает ему самостоятельное существование и которая вследствие этого ставит человека в положение лица, независимого от власти и, более того, способного при наличии других предпосылок обладать в отношении власти императивными публичными полномочиями"*(7).

Было бы неуместно "романтичным" абсолютизировать право собственности на основе приведенных мнений и суждений, поскольку "конструкция абсолютного отношения собственности - это модель правоотношения по форме, но не по содержанию, сути. Своей односторонностью она подрывает идею правового отношения, нивелирует ее"*(8). Мы полагаем публично-правовой подход, описанный выше, единственно приемлемым при рассмотрении международно-правовых аспектов регулирования защиты права собственности.

Основные международно-правовые акты, содержащие положения о защите права собственности, и практика их применения и толкования международными судебными органами классифицируются в зависимости от сферы действия на универсальные и региональные. Данная статья посвящена рассмотрению именно региональных международных договоров и соответствующих институциональных международных судебных образований, деятельность которых направлена на обеспечение и защиту прав человека, поэтому мы не останавливаемся на универсальных средствах защиты, требующих отдельного рассмотрения.

Перечислим положения региональных международных договоров, регламентирующие защиту права собственности, и соответствующую им практику международных судов:

1) ст. 1 Протокола N 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и прецедентное право Европейского Суда по правам человека;

2) ст. 21 Американской конвенции по правам человека 1969 г. и прецедентное право Межамериканского суда по правам человека;

3) ст. 17 Хартии Евросоюза по правам человека и прецедентная практика Суда Евросоюза;

4) п. 3 ст. 13 и ст. 14 Африканской хартии прав человека и народов 1981 г. и решения (доклады о фактах) Африканской комиссии по правам человека и народов;

5) ст. 26 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека 1995 г.;

6) ст. 31 Арабской хартии прав человека 2004 г.

Наиболее интересным представляется рассмотрение защиты права собственности в рамках Совета Европы и Организации американских государств, поскольку практика региональных международных судебных органов в данных организациях достаточно обширна.

Прежде чем обратиться к понятию права собственности и его значению при разрешении Европейским Судом конкретных дел, следует затронуть исторический аспект. Первоначальная редакция Конвенции о защите прав человека и основных свобод не содержала нормы о собственности как фундаментальном праве человека. Это было связано с тем, что государства-участники, имеющие разное представление об объеме права собственности и способах правового регулирования, не смогли на момент подписания Конвенции согласовать единую формулировку этого понятия. Только в 1952 г. в ст. 1 Протокола N 1, дополнившего Европейскую конвенцию, закреплено положение, касающееся защиты права собственности:

"Каждое физическое и юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

Нельзя не обратить внимания на то, что ст. 1 Протокола N 1 гарантирует всем физическим и юридическим лицам, находящимся под юрисдикцией одного из государств-участников указанного Протокола, право на "уважение своей собственности". Следует отметить, что существует два официальных текста Конвенции: на английском и французском языках, а также два варианта русского перевода данной статьи, имеющие серьезные различия. В первоначальном переводе, официально опубликованном в 1998 г., речь шла о праве каждого "беспрепятственно пользоваться своим имуществом"*(9) (это больше соответствует английскому тексту Конвенции - "peaceful enjoyment of his possessions"). В 2001 г. был опубликован официальный перевод Конвенции и Протоколов к ней в новой редакции*(10), где приведенное словосочетание заменено словами о праве "на уважение своей собственности" (этот вариант ближе к французскому тексту Конвенции - "respect des biens"). По-разному переводится и объект права: в первом случае говорится об "имуществе", во втором - о "собственности". Целью уточнения было приведение русского текста в соответствие с практикой Европейского Суда по правам человека. Однако "введение в русскую версию Конвенции такой формулировки не вполне стыкуется с прецедентным правом Суда, которое никогда не рассматривало такой аспект статьи 1, как уважение права собственности"*(11). Поэтому смысл и содержание понятия "имущество" ("собственность") нужно устанавливать исходя из того, как оно трактуется Европейским Судом. Так, в постановлении по делу "Маркс против Бельгии" (Marckx v. Belgium) сказано, что "право любого лица на беспрепятственное пользование своим имуществом по своей сути является гарантией права собственности... Право распоряжаться своим имуществом является обычным и основополагающим аспектом права собственности"*(12).

В ст. 21 Американской конвенции по правам человека 1969 г. также содержится положение о праве собственности:

"1. Каждый имеет право пользования и владения своей собственностью. Закон может подчинять такое пользование и владение интересам общества.

2. Никто не может быть лишен своей собственности иначе как с выплатой справедливой компенсации в целях публичного использования или общественного интереса и в случаях и формах, установленных законом.

3. Ростовщичество или другие формы эксплуатации человека человеком запрещены законом"*(13).

Как видно, формулировки положений о праве собственности в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и Американской конвенции по правам человека имеют много общего, но различаются по некоторым аспектам.

Полагаем целесообразным рассмотреть объем права собственности в толковании Европейского и Межамериканского судов по правам человека.

Первичный анализ приведенных положений и обращение к прецедентному праву Европейского и Межамериканского судов по правам человека позволяют сделать вывод о том, что в практике судов собственность определяется "как "любое законное право" или "любой объект, способный иметь ценность"*(14). Значение понятия "собственность" в европейской и межамериканской системах основано, таким образом, "на ценностной, а не на вещной концепции права собственности"*(15). Итак, для обоих судов характерен ценностный подход к понятию права собственности. (Отметим, что, например, в российском гражданском праве больше распространена вещноправовая концепция права собственности.) Основные признаки ценностной концепции:

распространение институтов права собственности и способов защиты этого права на целый спектр экономических интересов, в том числе движимое и недвижимое имущество, материальные и нематериальные интересы;

различные правовые режимы для разных объектов права собственности, а не привычная для российской доктрины "триада" полномочий собственника, характерная для вещной концепции;

возможность существования абсолютного правоотношения в отношении прав, возникших из относительного правоотношения, что невозможно в вещноправовой концепции, четко их разграничивающей.

В практике Европейского Суда по правам человека понятие "собственность" получило широкое толкование, круг объектов права собственности не имеет четких границ. Суд, в частности, признал, что гарантии ст. 1 Протокола N 1 распространяются и на такие специфические компоненты собственности, как:

суммы, присужденные окончательным и обязательным судебным или арбитражным решением*(16);

лицензии на осуществление хозяйственной деятельности*(17);

клиентура и деловые связи фирмы, которые, по мнению Суда, могут быть "уподоблены праву собственности и составляют актив"*(18);

право на акцию*(19);

требование имущественного характера, если оно достаточно определенно, чтобы быть исполненным в принудительном порядке*(20) и др.

При этом важно, что ст. 1 Протокола N 1, по утверждению Европейского Суда по правам человека, "не гарантирует право на приобретение, наследование имущества. Рассматриваемое конвенционное положение применяется только по отношению к уже существующему имуществу"*(21). В связи с этим "правомерное ожидание" наступления определенных обстоятельств, получения эффективного пользования правом собственности должно быть конкретным и основываться на юридическом акте. Надежда на признание права собственности, которое невозможно эффективно осуществлять, находится за пределами имущества в смысле ст. 1 Протокола N 1*(22).

Межамериканский суд по правам человека также придерживается ценностного подхода при определении объектов права собственности. В деле "Коренная община Якье Акса против Парагвая"*(23) Суд постановил, что "термин "собственность" включает в себя все движимые и недвижимые, материальные и нематериальные вещи, а также любые другие неосязаемые объекты, способные иметь ценность". В отличие от Европейского Суда по правам человека, в прецедентной практике которого понятие "собственность" получило широкое толкование, Американский суд использует в своих решениях предельно четкую дефиницию собственности, сформулированную в тексте дела "Община Майагна (Сумо) Авас Тингни против Никарагуа"*(24), где собственность определена "как те материальные вещи, которыми можно владеть, так же как и любое право, которое может быть частью наследства того или иного человека".

Несмотря на сходство формулировок положений о праве собственности Европейской и Американской конвенций по правам человека, а также прослеживаемое тождество ценностных подходов к объему права собственности, в практике применения и толкования судами норм о защите собственности существуют некоторые различия. Интерес представляют объекты права собственности, признаваемые таковыми в практике Межамериканского суда по правам человека, но не встречающиеся в прецедентах Европейского Суда по правам человека и еще более расширяющие объем права собственности в системе региональных механизмов его защиты.

Так, по делу "Пять пенсионеров" против Перу"*(25) Межамериканский суд по правам человека указал, что объектом права собственности, подлежащим защите, выступает "право на получение пенсии, которое является активом, формирующим часть наследства заявителей". Значит, Межамериканский суд включает право на пенсию в объем права собственности без ссылки на необходимость соблюдения некоторых условий и наступления конкретных обстоятельств. В европейской системе право на пенсию лишь потенциально может стать объектом защиты по ст. 1 Протокола N 1. Согласно прецедентному праву Европейского Суда по правам человека "право на пенсию как таковое не гарантируется Конвенцией"*(26) и лишь "при определенных обстоятельствах может быть уподоблено праву собственности"*(27). В одном из решений Европейский Суд указал, что "требование, касающееся пенсии, может устанавливать "имущество" в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, если оно в достаточной степени реализуемо"*(28), например подтверждено окончательным судебным решением.

Кроме того, знаменателен тот факт, что "среди региональных систем защиты прав человека именно Межамериканский суд первым вынес решение по делу, непосредственно касающемуся прав коренных народов"*(29), признав, что их территориальные права основаны на владении и пользовании этими территориями. Суд, таким образом, расширил круг объектов собственности, включив в него "общинную собственность". Рассмотрев дело "Община Майагна (Сумо) Авас Тингни против Никарагуа", Суд пришел к выводу, что "общинная собственность - это земли, водная территория, леса, которые традиционно принадлежали народностям атлантического побережья" и в связи с этим неотчуждаемы*(30). В прецедентной практике Межамериканский суд распространил идею права "общинной собственности" на коренные народы, признав тем самым еще одну группу лиц субъектом права собственности*(31), защищаемым нормами международного права.

Необходимо отметить, что и Европейский Суд по правам человека, и Межамериканский суд по правам человека солидарны в том, что "собственность" имеет "автономное значение", т.е. само определение права собственности не зависит от того, что может относиться к нему по внутреннему праву государства. Такая позиция обозначена в постановлении Европейского Суда по делу "Бейелер против Италии"*(32). Аналогичное толкование дает Межамериканский суд по правам человека*(33). Итак, правовые конструкции, принятые в национальных правовых системах, по сути, не существенны для международно-правового регулирования. Примером можно назвать применение Европейским Судом концепции "автономного значения" права собственности при рассмотрении дел, в которых говорится о нарушении ст. 1 Протокола N 1 в связи с тем, что национальное право отдельных государств признает возникновение права собственности на недвижимое имущество в момент его государственной регистрации. Даже при отсутствии государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество, требуемой по национальному праву, Суд, определив, что право заявителя нарушено неисполнением государством своих обязательств, выносит соответствующее решение*(34).

Несмотря на широту объема права собственности, разнообразие его объектов в прецедентной практике Европейского и Межамериканского судов по правам человека, право собственности само по себе не считается абсолютным. Европейский Суд по правам человека, рассматривая заявление о нарушении права собственности, сначала устанавливает, выступает ли тот или иной объект или право собственностью, защищаемой Конвенцией, после чего выясняет, было ли нарушено право собственности истца, основываясь на факте выполнения или невыполнения государством своих обязательств согласно содержанию норм о собственности. В деле "Спорронг и Лоннрот против Швеции" (Sporrong and Lonnroth v. Sweden) Суд пришел к выводу, что ст. 1 Протокола N 1 структурно включает три правила*(35):

1) первое правило, основное по своему характеру, содержит принцип беспрепятственного пользования собственностью (первое предложение первого абзаца);

2) второе правило касается лишения собственности и оговаривает возможность лишения рядом условий (второе предложение первого абзаца);

3) третье правило признает, что государства-участники имеют право контролировать использование собственности в соответствии с общими интересами, обеспечивая выполнение таких законов, которые они считают необходимыми для этой цели (второй абзац).

В этом же постановлении Суд указал, что прежде чем рассматривать вопрос о том, была ли соблюдена первая норма, необходимо определить, применимы ли две последние нормы. Правила взаимосвязаны, причем второе и третье представляют собой формы вмешательства в беспрепятственное пользование собственностью. Конвенция устанавливает критерии допустимости вмешательства государства в имущественные права лиц. Несоблюдение государством таких критериев влечет ответственность по обязательствам в рамках конвенционного механизма защиты имущественных прав. Обоснованность вмешательства государства в беспрепятственное пользование собственностью определяется:

1) наличием правомерной цели вмешательства в соответствии с общими интересами;

2) законностью вмешательства;

3) соразмерностью вмешательства преследуемой цели.

В Американской конвенции право собственности также не признается абсолютным. Межамериканский суд в прецедентной практике формулирует принципы, наличие которых дает возможность закрепить допустимые ограничения права пользования и владения собственностью. Американская конвенция позволяет закону государства подчинить пользование и владение собственностью интересам общества. В деле "Коренная община Якье Акса против Парагвая" Суд дал следующее толкование данному положению: "Законность установленных ограничений будет зависеть от того, направлены ли эти ограничения на удовлетворение необходимых публичных интересов"*(36). В этом же решении Суд отметил, что для государства будет недостаточно продемонстрировать лишь то, что применение закона оправдано полезной и насущной целью. В силу положений Американской конвенции Суд требует, чтобы осуществляемое государством ограничение права собственности было*(37):

1) установленным законом;

2) необходимым;

3) пропорциональным;

4) имеющим законную цель.

Как и норма Протокола N 1, ст. 21 Американской конвенции допускает возможность лишения собственности при определенных условиях, но, в отличие от Европейской конвенции, непосредственно в тексте предусматривает обязательную выплату справедливой компенсации.

Резюмируя сказанное, важно подчеркнуть, что в отечественной и зарубежной литературе по международному праву можно найти много исследований, касающихся европейской и межамериканской систем защиты прав, в том числе права собственности. Сравнительный анализ различных региональных систем защиты прав человека, по нашему мнению, является основополагающим методом изучения теоретической и практической основы права собственности. Во-первых, именно такой метод дает наиболее полное представление о возможностях защиты имущественных прав в рамках международной региональной системы, а также раскрывает саму сущность права собственности в его международно-правовом понимании. Во-вторых, в области регулирования защиты права собственности метод сравнительного анализа позволяет выявить имеющиеся различия между правовыми системами (международной и национальной), в том числе в объеме права собственности и способах его регулирования. В связи с этим возникает потребность в выработке единых международных стандартов в области права собственности, которые будут способствовать сближению национальных правовых систем, их интеграции в международно-правовое пространство.

Понимание права собственности в российском гражданском праве имеет много общего с его толкованием в прецедентной практике международных судов. Но есть и серьезные различия, вызванные в основном расхождением в подходах к праву собственности. Российский подход основан на вещной концепции права собственности, более узкой по сравнению с ценностной концепцией, принятой Европейским и Межамериканским судами по правам человека. Это несоответствие может повлиять на выполнение Российской Федерацией международных обязательств. Имплементация международных стандартов регулирования права собственности выступает не только способом приведения российского законодательства в соответствие с международным правом, но и фактором совершенствования российской правовой системы в целом. Возможность расширения российской концепции права собственности через имплементацию международных стандартов его регулирования - существенный компонент дальнейшего развития института права собственности на национальном уровне.

Bibliography

Alekseev S.S. Pravo sobstvennosti. Problemy teorii. M., 2008. Alekseev S.S. Pravo: Opyt kompleksnogo issledovaniya. M., 1999.

Arxipov S.I. Pravootnoshenie sobstvennosti: teoreticheskij analiz // Ehlektronnoe prilozhenie k "Rossijskomu yuridicheskomu zhurnalu". 2010. N 1.

Garipov R.Sh. Zashhita prav korennyx narodov v ramkax Mezhamerikanskoj sistemy zashhity prav cheloveka // Ehlektronnoe prilozhenie k "Rossijskomu yuridicheskomu zhurnalu" 2010. N 1. Gegel' G.V.F. Filosofiya prava. Vvedenie. M., 1990. Kant I. Sochineniya na nemeckom i russkom yazykax. M., 1993. T. 1.

Kirienkov P.O. Zashhita prava sobstvennosti po evropejskomu pravu: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2012.

Kuchin M.V. Precedentnoe pravo Evropejskogo Suda po pravam cheloveka. Ekaterinburg, 2004. Mejer D.I. Russkoe grazhdanskoe pravo: v 2 ch. M., 1997. Ch. 1.

Neshataeva T.N. Zashhita sobstvennosti v Evropejskom Sude po pravam cheloveka i arbitrazhnyx sudax // Arbitrazhnaya praktika. 2006. N 3.

Sepulveda M., Banning T. Universal and Regional Human Rights Protection: Cases and Commentaries. San Jose, 2004. P. 373 // URL: http://www.hrc.upeace.org/files/universal%20and%20regional%20 human%20rights%20protection.pdf.

Zimnenko B.L Mezhdunarodnoe pravo i pravovaya sistema Rossijskoj Federacii. Osobennaya chast': kurs lekcij. M., 2010.

Е.Г. Савельева,

ведущий специалист Министерства международных

и внешнеэкономических связей Свердловской области (Екатеринбург)

"Российский юридический журнал", N 4, июль-август 2012 г.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Алексеев С.С. Право собственности. Проблемы теории. М., 2008.

*(2) Sepulveda M., Banning T. Universal and Regional Human Rights Protection: Cases and Commentaries. San Jose, 2004. P. 373 // URL: http://www.hrc.upeace.org/files/universal%20and%20regional%20human%20righ ts%20protection.pdf.

*(3) Кириенков П.О. Защита права собственности по европейскому праву: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012. С. 6.

*(4) Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. М., 1993. Т. 1. С. 297-299.

*(5) Гегель Г.В.Ф. Философия права. Введение. М., 1990. С. 100.

*(6) Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. М., 1997. Ч. 1. С. 3.

*(7) Алексеев С.С. Право: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 650.

*(8) Архипов С.И. Правоотношение собственности: теоретический анализ // Электронное приложение к "Российскому юридическому журналу". 2010. N 1. С. 9.

*(9) СЗ РФ. 1998. N 20. Ст. 2143.

*(10) Там же. 2001. N 2. Ст. 163.

*(11) Кучин М.В. Прецедентное право Европейского Суда по правам человека. Екатеринбург, 2004. С. 396.

*(12) Постановление Европейского Суда по правам человека по делу "Маркс против Бельгии" (Marckx v. Belgium) от 13 июня 1979 г. // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: в 2 т. М., 2001. Т. 1. С. 245.

*(13) Неофициальный перевод.

*(14) Sepulveda M., Banning T. Op. cit. P. 374.

*(15) Нешатаева Т.Н Защита собственности в Европейском Суде по правам человека и арбитражных судах // Арбитражная практика. 2006. N 3. С. 89.

*(16) Постановление по делу "Нефтеперерабатывающие заводы "Стрэн" и Стратис Андреадис против Греции" (Stran Greek refineries and Stratis Andreadis v. Greece) от 9 декабря 1994 г. // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. С. 62.

*(17) Tre Traktorer Aktiebolag v. Sweden, Application N 10873/84. European Court of Human Rights, Judgment of 7 July 1989.

*(18) Van Marle and others v. Netherlands, Application N 8543/79. European Court of Human Rights, Judgment of 26 June 1986. Par. 41.

*(19) Постановление по делу "Совтрансавто Холдинг против Украины" (Sovtransavto Holding v. Ukraine) от 25 июля 2002 г. // Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация: постановления и решения, вынесенные до 1 марта 2004 г. М., 2005. С. 686.

*(20) Постановление по делу "Петрушко против Российской Федерации" (Petrushko v. Russian Federation) от 24 февраля 2005 г. // Бюл. Европейского Суда по правам человека. 2005. N 9. С. 88.

*(21) Зимненко Б.Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. Особенная часть: курс лекций. М., 2010. С. 478.

*(22) Maltzan and others v. Germany, Applications N 71916/01, 71917/01 and 10260/02. European Court of Human Rights, Decision of 2 March 2005. Par. 74(c).

*(23) Yakye Axa Indigenous Community v. Paraguay. Inter-American Court of Human Rights, Judgment of 17 June 2005. Par. 137.

*(24) Mayagna (Sumo) Awas Tingni v. Nicaragua. Inter-American Court of Human Rights, Judgment of 31 August 2001. Par. 144.

*(25) "Five Pensioners" v. Peru. Inter-American Court of Human Rights, Judgment of 28 February 2003. Par. 90.

*(26) Klein v. Austria, Application N 57028/00. European Court of Human Rights, Judgment of 3 March 2011. Par. 42.

*(27) Apostolakis v. Greece, Application N 39574/07. European Court of Human Rights, Judgment of 22 October 2009. Par. 27.

*(28) Pravednaya v. Russia, Application No 69529/01. European Court of Human Rights, Judgment of 18 November 2004. Par. 38.

*(29) Гарипов Р.Ш. Защита прав коренных народов в рамках Межамериканской системы защиты прав человека // Электронное приложение к "Российскому юридическому журналу" 2010. N 1. С. 26.

*(30) Mayagna (Sumo) Awas Tingni v. Nicaragua. Par. 150.

*(31) Saramaka People v. Suriname. Inter-American Court of Human Rights, Judgment of 28 November 2007. Par. 102.

*(32) Beyeler v. Italy, Application N 33202/96. European Court of Human Rights (Grand Chamber), Judgment of 5 January 2000. Par. 100. См. также: Grgic A., Mataga Z., Longarand M., Vilfan A. The right to property under the European Convention on Human Rights // Human Rights Handbook. N 10. Council of Europe. June 2007. P. 6-9.

*(33) Mayagna (Sumo) Awas Tingni v. Nicaragua. Par. 146.

*(34) Natalya Gerasimova v. Russia, Application No 24077/02. European Court of Human Rights, Judgment of 21 July 2005.

*(35) Постановление по делу "Спорронг и Лоннрот против Швеции" (Sporrong and Lonnroth v. Sweden) от 23 сентября 1982 г. // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 398.

*(36) Yakye Axa Indigenous Community v. Paraguay. Par. 145.

*(37) Saramaka People v. Suriname. Par. 102.