Механизм гражданско-правового регулирования: состав, структура, действие (О.М. Родионова, "Законодательство", N 8, август 2012 г.)

Механизм гражданско-правового регулирования: состав, структура, действие

Механизм гражданско-правового регулирования, имеющий фундаментальное значение для цивилистики, все еще недостаточно изучен. При определении его сущности и структуры ученые ограничиваются общими характеристиками, выработанными теоретиками права. Однако отсутствие исследований не означает отсутствия особенностей у механизма гражданско-правового регулирования.

Наиболее распространенным в теории права является понимание механизма правового регулирования как взятой в единстве системы правовых средств, при помощи которой обеспечивается результативное правовое воздействие на общественные отношения*(1). Поэтому понимание сущности механизма правового, в том числе гражданско-правового, регулирования невозможно без определения понятий правовых и соответственно гражданско-правовых средств. Представляется, что последние - это институционные правовые явления-регуляторы, основанные на частной автономии, использование которых в рамках механизма гражданско-правового регулирования направлено на создание юридических условий для обеспечения осуществления имущественных и личных неимущественных интересов субъектов общественных отношений.

Принятое в науке определение правовых средств, в том числе гражданско-правовых, как институционных явлений, противостоящих явлениям правовой деятельности и субъективной стороне правовой действительности, отличается большой неопределенностью. Поэтому к правовым средствам относят огромное количество явлений. Приведем их существующие классификации, чтобы определить круг тех явлений, которые могут быть отнесены к гражданско-правовым средствам.

Наибольшее количество видов гражданско-правовых средств выделено Б.И. Пугинским. Им же предложено несколько классификаций.

В зависимости от непосредственного назначения, целей применения ученый выделяет следующие виды:

1) служащие достижению субъектами целей на основе формирования или конкретизации в правоотношениях взаимных прав и юридических обязанностей, определяющих порядок выполнения имущественной или иной деятельности (договор и договорное обязательство);

2) обеспечивающие реализацию гражданских субъективных прав и исполнение юридических обязанностей (меры имущественной ответственности, способы защиты гражданских прав, меры оперативного воздействия, меры имущественного обеспечения исполнения обязательств);

3) отдельные средства вспомогательного характера, применяемые для содействия использованию других средств или осуществления гражданских прав (вина, презумпции, юридические фикции и др.);

4) регулирующие допуск организаций в число участников гражданского оборота (признание организации юридическим лицом, производственной единицей в составе соответствующего объединения либо лишение этого правового признака);

5) регулирующие степень (объем) участия лиц в гражданско-правовой деятельности и субъектный состав участников отдельных юридических действий (признание лица недееспособным, ограничение и расширение право- и дееспособности субъектов, представительство и др.)*(2).

Также Б.И. Пугинский предлагает классификацию по кругу субъектов, правомочных применять различные гражданско-правовые средства. По этому основанию выделены гражданско-правовые средства:

1) применяемые непосредственно участниками гражданского оборота;

2) используемые юрисдикционными органами по своей инициативе или заявлению управомоченного органа (должностного лица);

3) применяемые органами государственной власти и управления.

Еще одно деление гражданско-правовых средств основано Б.И. Пугинским на порядке их применения. По указанному признаку он выделяет средства, применяемые:

1) собственными действиями участников гражданского оборота;

2) при содействии учреждений банка, нотариата и иных органов;

3) на основе правоприменительных актов суда, арбитража, других управомоченных органов;

4) на основе административных актов органов государственного управления*(3).

С.С. Алексеев, классифицируя правовые средства, исходит из того, что в развитых правовых системах при достаточно высокой степени институализации правовых явлений то или иное правовое средство выступает в различных видах в зависимости от уровня, на котором рассматривается юридический инструментарий. Таких уровней три:

1) уровень первичных правовых средств - элементов механизма правового регулирования в целом и его важнейших подразделений. Это прежде всего юридические нормы, правоотношения, индивидуальные правоустанавливающие веления и предписания, акты правоприменительных органов;

2) уровень сложившихся правовых форм, обычно нормативно выраженных в виде институтов - отдельных образований, юридических режимов или комплексов взаимосвязанных правовых образований и режимов, представляющих собой юридически действенные формы решения жизненных проблем (например "договор вообще" - договор как способ организации работ и оплаты их результатов);

3) операциональный уровень - конкретные юридические средства, находящиеся непосредственно в оперативном распоряжении тех или иных субъектов, например договор конкретной разновидности - подряда, аренды, страхования. В данном случае этот договор является способом организации взаимоотношений между конкретными субъектами, организациями*(4).

Ученый предлагает и другие классификации правовых средств*(5).

По мнению С.С. Алексеева, определяющая роль в правовой действительности принадлежит явлениям-регуляторам, а правовая форма имеет субстанциональное значение в силу характерного для права глубокого единства формы и содержания, обусловливающего высокий уровень его внешней объективизации, его институциональность. Таким образом, как утверждает исследователь, к правовым средствам относятся нормы права, индивидуальные предписания и веления, договоры, средства юридической техники, все другие инструменты регулирования, рассматриваемые в единстве характерного для них содержания и формы*(6).

B.А. Сапун обращает внимание на возможность многообразного членения правовых средств. Ученым приводится несколько оснований их классификации*(7). Например, он выделяет общедозволительные правовые средства и подразделяет их на первичные и вторичные. Первичные "непосредственно направлены при их использовании на достижение целей общедозволительного регулирования, определяют характер и содержание деятельности субъектов данного вида общественных отношений"*(8). К ним автор относит сами общие дозволения и соответственно запреты, закрепленные в запрещающих правовых нормах; субъективные права, посредством которых реализуются дозволения; юридические обязанности пассивного содержания и соответствующие им санкции; меры ответственности, применяемые в случае несоблюдения запрещающих норм. "Производные, вторичные правовые средства выполняют организующие функции"*(9): позитивные обязанности и сопутствующие им юридические обязанности активного содержания, процессуально-процедурные формы и установления, организационные правовые средства, используемые специальными органами и самими субъектами в целях оказания содействия в реализации дозволений, органами контроля за деятельностью субъектов и др.

К.В. Шундиков все юридические средства в зависимости от особенностей природы и сферы функционирования делит на средства права (инструменты) и средства правореализационной практики. К первой группе он относит разнообразные юридические установления, составляющие в совокупности "правовую материю", т.е. модельные орудия, с помощью которых субъектам предписывается либо предлагается удовлетворить свои интересы. К средствам правореализационной практики относятся акты реализации прав и обязанностей как самостоятельный элемент механизма правового регулирования*(10).

C.Ю. Филиппова предлагает подразделять частно-правовые средства на предназначенные для достижения индивидуальной правовой цели одного лица и для удовлетворения общих целей нескольких лиц*(11).

Как отмечалось, существует множество классификаций правовых средств, что обосновано С.С. Алексеевым следующим образом: "Правовые средства не образуют каких-то особых, принципиально отличных от традиционных, зафиксированных догмой права в общепринятом понятийном аппарате явлений правовой действительности. Это весь арсенал, весь спектр правовых феноменов различных уровней с той лишь особенностью, что они вычленяются и рассматриваются не с позиций одних лишь нужд юридической практики, а с позиций их функционального предназначения, тех черт, которые характеризуют их как инструменты правового регулирования и в этом отношении - решения экономических и иных социальных задач"*(12). Однако процитированное высказывание противоречит толкованию средств как субституциональных явлений, которое поддерживает С.С. Алексеев. Ведь субституциональность (иными словами, регулятивность) присуща очень немногим из названных явлений.

Думается, что именно регулятивный характер правовых средств позволяет отграничить их от других правовых явлений. Так, тот же С.С. Алексеев подчеркивает необходимость строгого размежевания правовых средств и правовой деятельности. При этом он исходит из структуры правовой действительности. Ученый выделяет четыре частично пересекающиеся и тесно взаимодействующие группы:

1) явления-регуляторы, образующие основу и механизм регулирования (нормы, правоположения практики, индивидуальные предписания, права и обязанности);

2) явления правовой формы - нормативные и индивидуальные акты;

3) явления правовой деятельности - правотворчество, правоприменение, толкование;

4) явления субъективной стороны правовой действительности - правосознание, субъективные элементы правовой культуры, правовая наука*(13).

Исходя из идеи разграничения деятельности и средств деятельности С.С. Алексеев относит к правовым средствам только явления первых двух групп.

В.А. Сапун, рассуждая с позиции регулятивности, более удачно определяет место правовых средств среди правовых явлений. Он делит все правовые явления на три группы.

В первую он включает правовые установления, составляющие субстанцию права, т.е. явления-регуляторы, образующие вещество, узловые пункты права, первичные центры правовой действительности, вокруг которых группируются иные правовые явления: нормы права, правоотношения, правоспособность, правомочия и компетенция, субъективные права и обязанности, договоры, юридическая ответственность и меры защиты и др. Сюда же он относит разнообразные правовые формы, которые в силу единства содержания и формы права, его институционного характера находятся в неразрывном единстве с правовыми установлениями (это законодательные и иные нормативно-правовые акты, индивидуальные акты и иные юридические документы, юридическая техника как система правил и приемов подготовки законодательных и других нормативно-правовых актов, иных юридических документов).

Во вторую группу ученый включает правовую деятельность, которую определяет как систему действий и операций субъектов с использованием правовых форм и установлений, направленных на выполнение поставленных перед такой деятельностью задач: правотворчество, правореализующая деятельность, правоприменительное толкование.

В третьей группе правовых явлений В.А. Сапун объединяет субъективные явления правовой действительности: правосознание, его уровни и иные структурные элементы, субъективные явления правовой культуры, юридические конструкции правовой науки*(14). Как и С.С. Алексеев, названный автор приходит к обоснованному выводу о том, что правовые средства находятся в первой группе правовых явлений*(15). Полагаем, что именно такое разграничение позволяет верно отразить сущность гражданско-правовых средств.

Однако, верно относя правовые средства к группе субстанциональных явлений, В.А. Сапун, как и С.С. Алексеев, называет все правовые явления (нормы, правоположения практики, индивидуальные предписания, права и обязанности, нормативные и индивидуальные акты), входящие в эту группу, правовыми средствами. Насколько обоснован такой подход?

Отвечая на поставленный вопрос, прежде всего следует задуматься об однородности явлений, помещенных в группу субстанциональных. Сомнения возникают относительно корректности сопоставления в одном ряду, к примеру, правоотношений, правоспособности, с одной стороны, и субъективных прав и обязанностей, с другой, как это делает В.А. Сапун. Очевидно, что составные части явления не могут рассматриваться наравне с самим явлением, поскольку охватываются последним. Соответственно к правовым средствам, в том числе гражданско-правовым, должны быть отнесены или сами явления, или их составные части.

Представляется не вызывающим сомнения отнесение к гражданско-правовым средствам норм гражданского права, а также ненормативных регуляторов (частно-автономных положений), закрепленных в юридических актах.

Вместе с тем встает вопрос о том, относятся ли гражданские правоотношения к гражданско-правовым средствам. По мнению большинства исследователей рассматриваемого вопроса, ответ должен быть положительным. Однако с позиции регулятивного понимания гражданско-правовых средств с этим трудно согласиться. В.А. Белов и А.Б. Бабаев верно отмечают, что правоотношение - это научная абстракция*(16). Поддерживая позицию А.А. Пушкина, утверждающего, что "общественные отношения регулируются нормами объективного права непосредственно"*(17), они заключают: "Правоотношения не способны внести в действительность такие изменения, которые не происходили бы под воздействием объективного права"*(18). Тем самым ученые отказывают правоотношению в значении правового средства. Полагаем, что приведенное утверждение верно по сути, но аргументы, на которые опираются авторы, спорные.

Норма права не воздействует на реальность сама по себе. Это происходит только в результате действий, составляющих гражданско-правовую деятельность. Как верно отмечает Л.А. Чеговадзе, "право - это сложная система понятий, определений, конструкций - явлений оценочного (идеального), а не реального характера. Для того чтобы задействовать норму права, нужен либо процесс ее реализации, либо ее применение"*(19). Поэтому, безусловно, регулирование нормами права не может обойтись без реальных действий.

Кроме того, утверждение о юридической бессильности правоотношения противоречит нормам процессуального права. Так, в соответствии с п. 3 ст. 133 Арбитражного процессуального кодекса РФ первоочередными задачами подготовки дела к судебному разбирательству являются сначала определение характера спорного правоотношения и только затем - выявление подлежащего применению законодательства и обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела. Установление правоотношений сторон, наряду с определением закона, которым следует руководствоваться при разрешении дела, также является задачей подготовки дела к судебному разбирательству на основании ст. 148 Гражданского процессуального кодекса РФ. Из приведенных норм следует, что применение законодательства самым тесным образом связано с гражданскими правоотношениями. Только это внутренняя, мыслительная деятельность лица, применяющего или реализующего право. Она чрезвычайно важна для правового регулирования, поскольку любое правовое действие является осмысленным, сознательным. Но в ходе этой внутренней деятельности не регулируются общественные отношения, поскольку такая деятельность не является реальной, хотя и имеет правовой характер. Поэтому гражданские правоотношения не могут быть включены в число гражданско-правовых средств.

Согласно мнению, господствующему в правоведении, механизм правового регулирования включает в себя и другие элементы, которые, следовательно, также могут быть отнесены к гражданско-правовым средствам. Речь идет о правоприменительных актах, юридических фактах и явлениях правовой формы. Их включение в механизм правового регулирования производится на основании различных причин, но поскольку у них отсутствует качество регулятивности, они не могут быть отнесены к гражданско-правовым средствам. Названные явления, будучи формой, относятся к признакам гражданско-правовых средств.

Соотношение актов применения права и гражданско-правовых средств также неоднозначно. Большинство ученых считают эти акты заключительным элементом механизма правового регулирования и, следовательно, правовыми средствами. Однако такое утверждение вызывает сомнение. Акты применения права понимаются в теории как промежуточные или завершающие юридические действия правоприменительного органа, порождающие те или иные последствия в процессе применения права*(20). Важно отметить, что они являются действиями и, следовательно, не могут выступать в качестве средств, в том числе правовых.

Тем не менее часть ученых полагает, что акт применения права содержит в себе индивидуальное предписание*(21), что позволяет говорить о регулятивной природе данного явления*(22). Несмотря на довольно широкую распространенность такого "регулятивного" взгляда на акт применения права и исходя из различия правового и юридического, считаем возможным заключить, что акт применения права представляет собой юридическое действие. Ведь он должен быть принят компетентным государственным органом или должностным лицом в установленном для этого процессуальном порядке и соответствовать ряду формальных требований, т.е. представлять собой результат профессиональной юридической деятельности, в ходе которой происходит официальное (формальное) подтверждение границ правового начала в конкретных отношениях и придание им юридической значимости.

Таким образом, в акте применения права отражаются результаты действий, строго определенных законом. Поэтому действия, направленные на применение права, так близки к юридическим фактам. Часть ученых даже определяет акт применения права как юридический факт, порождающий определенные правовые последствия*(23). Однако между ними существует достаточно четкое различие. Очень точно его сформулировал Ю.И. Гревцов: "Роль актов применения права состоит в строгой регистрации наличия или отсутствия юридических фактов"*(24). Иными словами, акты применения права выполняют вспомогательную функцию по отношению к юридическим фактам. Следовательно, индивидуальные предписания, содержащиеся в них, не могут выступать в качестве правовых регуляторов, что не позволяет отнести акты применения права к гражданско-правовым средствам.

Представляется, что к гражданско-правовым средствам не могут быть отнесены некоторые юридические факты и акты осуществления гражданских прав и исполнения гражданских обязанностей. В то же время юридические акты, в число которых входят односторонние сделки, договоры, а также корпоративные акты являются разновидностью гражданско-правовых средств, поскольку содержат в себе частно-автономные регуляторы, представляющие собой части правил гражданско-правовой деятельности, определяемые субъектами гражданского права по своему усмотрению в рамках, установленных нормами гражданского права.

Итак, с учетом сказанного о составе гражданско-правовых средств механизм гражданско-правового регулирования можно определить как единство норм гражданского права и основанных на них частно-автономных положений, с помощью которых обеспечивается осуществление имущественных и личных неимущественных интересов субъектов общественных отношений.

Понимание механизма гражданско-правового регулирования, изложенное выше, позволяет утверждать, что его средства находятся в иерархической связи. "Сущность иерархической системы состоит в зависимости, подчиненности, неравенстве образующих ее структурных элементов"*(25). С нашей точки зрения, именно этот аспект отражает теория ступеней (Stufenbau-Theorie) немецкого философа права А. Меркля*(26). Ее суть заключается в том, что в любом правовом порядке существует множество степеней норм или актов, имеющих одинаковую правовую силу, и что эти степени находятся в тесной взаимозависимости, которая выражается в форме зависимости актов более низкой степени от актов более высокой степени. Речь идет об оформлении иерархических отношений между актами и нормами, т.е. о создании ступенчатой структуры правового порядка*(27). Учение о ступенях А. Меркль развивал в духе общей теории права Г. Кельзена, целиком принимая данную теорию и, в свою очередь, разрабатывая и развивая ее. С позиции Г. Кельзена, правовой порядок - не что иное как система общих и индивидуальных норм, связанных между собой по тому принципу, что право регулирует свое собственное создание и каждая норма данного порядка создана по предписаниям какой-либо другой нормы, а последняя норма - по предписаниям основной нормы, обеспечивающей единство этой системы норм или этого правового порядка*(28).

В советское время о ступенчатости права говорить было не принято, но активно велись дискуссии об уровнях правового регулирования. Помимо нормативного выделялся его индивидуальный уровень. В.Б. Исаков отмечает, что были высказаны различные точки зрения как о существовании индивидуального регулирования, так и его месте в системе действия права. Некоторые авторы считали индивидуальное регулирование нетипичной ситуацией правоприменительного процесса. Другие полагали, что индивидуальная конкретизация - функция правоприменительной деятельности. Существует также мнение, согласно которому индивидуально-конкретизирующая деятельность представляет собой элемент системы правового регулирования. Наконец, высказывается сомнение в обоснованности самой постановки этой проблемы*(29).

Применяя все сказанное об иерархичности норм права и правового регулирования к гражданско-правовым средствам, следует отметить, что норма, несомненно, обладает более общим характером по сравнению с иными регуляторами. Ненормативные регуляторы (частно-автономные положения) не могут быть созданы вне указания, содержащегося в норме гражданского права, и не могут противоречить ему. Даже в том случае, когда отсутствует прямое указание в норме гражданского права, регулятор создается в соответствии с общим дозволением, на котором основано все гражданско-правовое регулирование. Кроме того, норма гражданского права выступает в качестве единственного средства гражданско-правовой деятельности, если является императивной или отсутствует предусмотренный диспозитивной нормой регулятор.

Вместе с тем, если оценивать роль средств на каждом этапе гражданско-правового регулирования, то становится очевидным, что при общем порядке развертывания во времени именно ненормативные регуляторы (частно-автономные положения, закрепленные в юридических актах) позволяют оценить общественные отношения в качестве правовых, что в конечном итоге отвечает цели гражданско-правовой деятельности. Следовательно, именно они имеют значение главных средств, а нормы права вступают в качестве вспомогательных. Думается, что именно эта структурная особенность гражданского права привела Б.И. Пугинского к мысли о том, что к гражданско-правовым средствам относятся только ненормативные средства. Полагаем, что исследователь допустил некоторое преувеличение указанной особенности, в результате чего и пришел к спорным, по мнению большинства правоведов, выводам. Однако нельзя не согласиться с тем, что в гражданско-правовом регулировании ненормативные средства имеют приоритет перед нормами гражданского права.

Характеризуя структуру гражданского права, отметим также, что иерархичность характерна не для всех уровней его средств. Если нормы гражданского права в зависимости от актов, в которых закреплены, жестко подчинены одна другой, то ненормативные регуляторы между собой почти никак не связаны. По нашему мнению, это вытекает из их конкретности, неуниверсальности. Так, если стороны заключают несколько договоров, то, как правило, каждый из них регулирует разные отношения и связь между ними имеет не правовой, а хозяйственный, экономический характер. Исключение составляют ситуации, когда стороны сами определяют, что тот или иной акт будет иметь для них общее значение (например, участники отношений ссылаются на Принципы УНИДРУА). Но эта связь не является структурной в том смысле, что не существует объективно, а определяется волей частных лиц.

Полагаем, что, будучи предназначенными для регулирования тех или иных общественных отношений, ненормативные гражданско-правовые средства могут быть разграничены по предмету своего регулирования. Однако наибольшее значение для классификации частно-автономных положений играет их форма, поскольку для того, чтобы иметь значение средства, ненормативный регулятор должен быть облачен в определенную форму. Ведь осуществляемая с их помощью деятельность только по характеру является правовой, идеальной. В действительности это деятельность вполне реальных людей. Чтобы внести в нее изменения, упорядочить ее, требуются оформленные, внешне выраженные, чувственно доступные инструменты. К тому же в нормах гражданского права возможность создания таких регуляторов обозначена через указание на их форму.

Кроме того, создание частно-автономного положения в той или иной форме может быть установлено законом императивно. Отсутствие у него установленной законом формы, а также нарушение порядка создания влекут невозможность его использования в качестве средства саморегулирования. Значимость формы объясняется еще и тем, что воздействие законодателя на содержание частно-автономных положений возможно лишь посредством установлений, касающихся именно формы, т.е. порядка заключения, изменения расторжения акта, требований к его внешнему выражению. Исключение составляют лишь имеющиеся у него возможности повлиять на содержание таких регуляторов через установление нравственно-правовых пределов (ст. 10, 169 ГК РФ), а также относительно-определенные диспозитивные нормы гражданского права, содержащие варианты таких положений.

Однако такие нормы, как бы много их ни насчитывалось, не способны исчерпать всего многообразия жизненных ситуаций и существенно ограничить принцип свободы действий участников гражданского оборота, правда, сформулированный в действующем ГК РФ только в виде свободы договора (ст. 1). Думается, не изменяют это положение и акты, относимые к lex mercatoria или "мягкому праву" (модельные законы, рекомендации международных организаций ("правила, разработанные международными организациями"), общие принципы права, кодификации международных обычаев, обыкновения, типовые контракты и формулы, общие условия, своды единообразных правил, кодексы поведения), поскольку любые положения, включенные в этот акт, становятся его частью и теряют какую-либо специфику. Поэтому частно-автономные положения могут быть классифицированы в зависимости от формы на следующие роды и виды:

1) сделочные акты (односторонняя сделка, договор);

2) корпоративные акты (учредительный договор, устав, решение органа управления юридического лица и др.).

При исключении из круга гражданско-правовых средств юридических фактов, актов реализации и применения права возникает вопрос о действии механизма гражданско-правового регулирования, поскольку большинство цивилистов и правоведов-теоретиков считают их неотъемлемой его частью, соответствующей определенным стадиям правового регулирования. Думается, что исследователи путают действия и средства, необходимые для их использования. С одним средством может быть произведено множество действий. Поэтому количество этапов, в рамках которых разворачивается действие механизма гражданско-правового регулирования, не обязательно должно совпадать с количеством средств.

Как же функционирует механизм гражданско-правового регулирования? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сначала рассмотреть, как, по мнению большинства правоведов, работает механизм правового регулирования.

С.С. Алексеев выделяет в процессе правового регулирования три главные стадии:

1) формирования и действия юридических норм;

2) возникновения прав и обязанностей (правоотношений);

3) реализации прав и обязанностей*(30).

Кроме того, автор отмечает, что нередко возникает необходимость в дополнительной, факультативной четвертой, стадии, которая либо предшествует возникновению правоотношений, либо призвана обеспечить их реализацию. Это стадия применения права, которая характеризуется тем, что компетентный властный орган (прежде всего суд) издает властный индивидуальный акт*(31). По мнению ученого, каждой стадии соответствует определенное средство.

С позицией С.С. Алексеева согласны многие отечественные правоведы*(32).

Думается, что приведенная схема действия механизма правового регулирования имеет слишком общий характер, отличается значительной абстрактностью, что, очевидно, вызвано сосредоточением С.С. Алексеева на институциональном характере права. Этот подход нельзя назвать неверным, однако с деятельностно-догматической позиции действие правовых, и в особенности гражданско-правовых, средств выглядит иначе.

Правоприменитель или субъект регулируемых отношений оценивает последние с помощью тех регуляторов, на которые указывают диспозитивные нормы гражданского права. При этом видно, что данная деятельность, единая с точки зрения цели, в процессе своего осуществления распадается на ряд этапов - деятельностей, имеющих различающиеся по своему содержанию элементы. Кроме того, этапы различаются в зависимости от того, является деятельность правоприменительной или правореализационной.

В правоприменительной гражданско-правовой деятельности могут быть выделены следующие этапы.

Властный орган (субъект) квалифицирует (действие) общественные отношения (предмет) с помощью диспозитивной нормы гражданского права (средство) и обнаруживает отсылку к саморегулятору. Результат этой деятельности - приобретенное правоприменителем знание о том, что квалифицируемые им отношения могут быть оценены с помощью специального ненормативного регулятора.

Правоприменитель (субъект) исследует деятельность (действие) субъектов квалифицируемых им отношений (предмет) с помощью процессуальных средств (средство) и обнаруживает или не обнаруживает специальный частно-автономный регулятор (результат).

Правоприменитель (субъект) квалифицирует (действие) общественные отношения (предмет) с помощью специального частно-автономного регулятора (средство) и делает вывод (результат) о том, что отношения относятся (не относятся) к гражданско-правовым.

Если отношения относятся к гражданско-правовым, правоприменитель (субъект) оценивает (действие) их (предмет) с помощью нормативных и частно-автономных регуляторов (средства) и делает вывод (результат) об их правомерности или неправомерности.

Если отношения неправомерные, то правоприменитель (субъект) определяет (действие) в отношении отрицательных последствий для правонарушителя (предмет) с помощью нормативных и частно-автономных регуляторов (средства) меру (результат).

В рамках гражданско-правовой деятельности субъектов общественных отношений деятельность имеет несколько иные этапы.

Частное лицо (субъект) оценивает (действие) свои будущие отношения с другими лицами (предмет) с помощью диспозитивной нормы гражданского права (средство) и обнаруживает отсылку к частно-автономному регулятору. Результат этой деятельности - приобретенное лицом знание о том, что отношения, в которых оно участвует, могут быть оценены с помощью созданного им регулятора.

Участник отношений (субъект) из своих представлений о будущей деятельности (предмет) создает (действие) с помощью нормы гражданского права (средство) специальный частно-автономный регулятор (результат).

Участник отношений (субъект) реализует (действие) установленные им положения специального частно-автономного регулятора (средство) в своих отношениях (предмет), чтобы они приобрели упорядоченный характер (результат).Участник отношений (субъект) оценивает (действие) свои существующие общественные отношения (предмет) с помощью специального регулятора (средство) и делает вывод (результат) о том, что отношения относятся (не относятся) к гражданско-правовым.

Если отношения относятся к гражданско-правовым, участник отношений (субъект) оценивает (действие) их (предмет) с помощью нормативных и собственных специальных частно-автономных регуляторов (средства) и делает вывод (результат) об их правомерности (неправомерности).

Если отношения неправомерные, то участник отношений (субъект) определяет (действие) в отношении отрицательных последствий для правонарушителя (предмет) с помощью нормативных и собственных специальных частно-автономных регуляторов (средства) меру (результат).

Приведенные этапы гражданско-правового регулирования являются основными. Очевидно, что это регулирование может протекать и иначе. Если отношения урегулированы императивными нормами, то самоорганизация не будет законной. Кроме того, участники могут не воспользоваться возможностью саморегулирования и тогда будут применены и реализованы только диспозитивные нормы гражданского права.

Как следует из сказанного, действие механизма гражданско-правового регулирования может протекать, в сущности, вне догматических конструкций. Другое дело, что описанный процесс не гарантирует единообразия в результатах каждого из этапов. Поэтому интеллектуальная деятельность, протекающая в ходе каждого из них, должна быть как-то упорядочена. Имеется в виду, что возможны различные способы достижения единомыслия. Один из самых распространенных, доказавших свою эффективность на протяжении веков способ - рассуждения по аналогии с авторитетными людьми. Эти лица могут иметь такое влияние в силу наличия властных функций или вследствие признания высокой результативности их интеллектуальной деятельности. Возможно и сочетание указанных способов. Первый путь легко доступен, но крайне ненадежен, поскольку в силу своей принципиальной конъюнктурности не позволяет добиться длительного эффекта. Второй же очень продуктивен, хотя и требует немало времени и усилий. Но наиболее распространен промежуточный вариант. Именно на его базе, думается, и сформировалась немецкая пандектистика, образующая базу современной цивилистической догматики. Однако все это по отношению к гражданско-правовому регулированию - вспомогательная и, как видно, допускающая альтернативу интеллектуальная деятельность. Поэтому ее средства лишь способствуют действию рассматриваемого механизма.

Итак, состав, структура и действие механизма гражданско-правового регулирования обладают по сравнению с общетеоретическими представлениями о них значительными особенностями. Последние обусловлены, прежде всего, спецификой метода гражданского права.

Список литературы

1. Алексеев С.С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. М., 1966.

2. Белов В.А., Бабаев А.Б. Учение о гражданском правоотношении // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2008.

3. Гревцов Ю.И. Правовые отношения и осуществление права. Л., 1987.

4. Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. М., 1984.

5. Мицайков М. Иерархия в праве // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 1999. N 6.

6. Пугинский Б.И. Основные проблемы теории гражданско-правовых средств: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 1985.

7. Толстик В.А. Иерархия источников российского права. Н. Новгород, 2002.

8. Чеговадзе Л.А. Структура и состояние гражданского правоотношения. М., 2004.

9. Bonard R. La theorie de la formation du droit par degres dans l'oeuvre d' A. Merl // Revue du droit public. 1928.

10. Merkl А. Prologomena einer Theorie des rechtlichen Stufenbaues. Wien, 1931.

О.М. Родионова,

кандидат социологических наук,

доцент кафедры гражданского права и процесса

Мордовского государственного университета им. Н.П. Огарева

"Законодательство", N 8, август 2012 г.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Алексеев С.С. Общая теория права. М., 2008. С. 267; Он же. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. М., 1966. С. 30.

*(2) Пугинский Б.И. Основные проблемы теории гражданско-правовых средств: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 1985. С. 173-174.

*(3) Там же. С. 175-178.

*(4) См.: Алексеев С.С. Правовые средства: постановка проблемы, понятие, классификация // Советское государство и право. 1987. N 6. С. 16.

*(5) Там же. С. 16-17.

*(6) Там же.

*(7) Сапун В.А. Теория правовых средств и механизм реализации права: Дис. ... докт. юрид. наук. Н. Новгород, 2002. С. 60-77.

*(8) Там же. С. 119.

*(9) Там же.

*(10) См.: Шундиков К.В. Цели и средства в праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1999. С. 12.

*(11) Филиппова С.Ю. Частно-правовые средства организации и достижения правовых целей. М., 2011. С. 68-69.

*(12) Алексеев С.С. Право. Азбука. Теория. Философия: Опыт комплексного исследования. Ч. 2: Теория права // http://www.gumer. info/bibliotek_Buks/Pravo/Alex_2/21.php.

*(13) Там же.

*(14) Сапун В.А. Указ. соч. С. 52-53.

*(15) Там же. С. 53.

*(16) Белов В.А., Бабаев А.Б. Учение о гражданском правоотношении // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2008. С. 209-210.

*(17) Там же. С. 209.

*(18) Там же.

*(19) Чеговадзе Л.А. Структура и состояние гражданского правоотношения. М., 2004. С. 395.

*(20) Алексеев С.С. Общая теория права. С. 250; Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 2001. С. 461.

*(21) Алексеев С.С. Общая теория права. С. 250.

*(22) См.: Фаткуллин Ф.Н., Фаткуллин Ф.Ф. Проблемы теории государства и права. Казань, 2003. С. 330.

*(23) Теория государства и права / Под ред. М.Н. Марченко. М., 2001. С. 572.

*(24) Гревцов Ю.И. Правовые отношения и осуществление права. Л., 1987. С. 52.

*(25) Толстик В.А. Иерархия источников российского права. Н. Новгород, 2002. С. 15.

*(26) Merkl А. Prologomena einer Theorie des rechtlichen Stufenbaues. Wien, 1931.

*(27) Bonard R. La theorie de la formation du droit par degres dans l'oeuvre d' A. Merl // Revue du droit public. 1928. Р. 688.

*(28) См.: Мицайков М. Иерархия в праве // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 1999. N 6. С. 58.

*(29) См.: Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. М., 1984. С. 67.

*(30) Алексеев С.С. Общая теория права. С. 281-282.

*(31) Там же.

*(32) См., напр.: Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Марченко, А.В. Малько. М., 2001. С. 726-727.