Человек в правовых пространствах (М.Е. Глазкова, М.А. Мещерякова, Е.В. Пуляева, Н.И. Хлуденева, Е.В. Черепанова, "Журнал российского права", N 5, май 2012 г.)

Человек в правовых пространствах

Понятие "правовое пространство" постепенно входит в официальный арсенал средств трансграничного правового регулирования, позволяя установить рамки деятельности субъектов права как в масштабе государства, так и в трансграничных пространствах. Граждане разных стран все явственнее ощущают это, их статусы получают не только конституционные характеристики, но и международно-правовые режимы. Развитие социальных сетей определяет для них новые возможности, актуализирует правовые аспекты их использования. Участники бизнес-структур получили возможность использовать "дорожную карту" в различных государствах. Проблем много, и их анализу посвящены публикуемые ниже статьи сотрудников Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ.

Жизнедеятельность современного человека немыслима вне правового пространства. Более того, с каждым новым этапом развития общества усиливается проникновение права в социальную среду, а человек приобретает все новые правовые статусы, позволяющие ему качественнее реализовывать свой социальный потенциал. Однако, несмотря на перманентно расширяющиеся пределы правового регулирования и, как следствие, многообразие правовых статусов, удовлетворенность человека действующим в стране правовым регулятором не всегда остается высокой. Поэтому только оценив эффективность правового опосредования многочисленных юридически значимых социальных связей человека, можно определить, насколько комфортно ему на различных уровнях правового пространства.

В юридической науке традиционно уделяют внимание исследованию общего, специального, индивидуального и отраслевых национальных правовых статусов, которые и определяют содержание конкретных правовых ролей человека.

Общий правовой статус - это статус лица как гражданина государства. Он определяется Основным законом страны и не подвержен влиянию различных текущих обстоятельств. Общий правовой статус един для всех, характеризуется относительной статичностью, обобщенностью и служит исходной базой для всех остальных правовых статусов. В отличие от общего специальный правовой статус отражает особенности положения определенных категорий граждан и определяет дополнительные права и обязанности, предусмотренные законодательством, в отношении только этой категории граждан. Права и обязанности участников конкретных правоотношений определяет самый подвижный из всех правовых статусов - индивидуальный статус лица*(1).

В контексте настоящей статьи особую актуальность имеет исследование отраслевых правовых статусов, которые, конкурируя между собой, накладывают свой особый отпечаток не только на динамичный комплекс постоянно изменяющихся индивидуальных прав и обязанностей участников общественных отношений, но и на состояние более статичных общего и специального правовых статусов.

Отраслевых правовых статусов много. В конкретной правовой системе их может быть столько, сколько в ней сформировано отраслей права - гражданско-правовой, административно-правовой, эколого-правовой и др. Однако все они, несмотря на свою правовую уникальность, характеризуются общими юридическими свойствами и испытывают на себе действие общих тенденций развития права. Например, все отраслевые правовые статусы определяют место субъектов права в определенной системе однородных общественных отношений, их права и обязанности как участников этих отношений. При этом каждый отраслевой правовой статус подвержен влиянию таких современных тенденций развития правового регулирования, как глобализация права, конвергенция правовых систем, избыточность правового воздействия, неустойчивость и отсутствие единства правового регулирования и др. Названные тенденции развития современных юридических систем приводят к существенным изменениям в системе правовых координат, следствием которых нередко является конкуренция отраслевых правовых статусов, влияющая на эффективность правового регулирования в целом.

Так, избыточность правового регулирования общественных отношений в области охраны окружающей среды и, как следствие, усиление механизма защиты экологических прав человека приводят к ограничению экономических прав и свобод человека. Обязательность соблюдения природоохранных нормативов, внесения платы за негативное воздействие на окружающую среду, оценки воздействия на окружающую среду при принятии решений об осуществлении хозяйственной и иной деятельности, проведения превентивных природоохранных мероприятий заставляет субъектов экономической деятельности внедрять финансово обременительные технологии, снижающие негативное воздействие на окружающую среду, проводить активную природоохранную политику либо вообще отказываться от осуществления экономической деятельности, последствия воздействия которой непредсказуемы, могут привести к деградации естественных экологических систем, истощению природных ресурсов и иным негативным изменениям окружающей среды.

С позиции охраны окружающей среды и защиты права каждого на благоприятную окружающую среду ограничение юридических возможностей человека в экономической сфере является оправданным, но с точки зрения реализации свободы предпринимательской деятельности жесткие природоохранные требования, безусловно, могут рассматриваться как ограничения осуществления такой деятельности.

Приведенный пример показывает, насколько разнонаправленными могут быть интересы, опосредованные различными отраслями права, а значит, насколько высока может быть степень конкуренции отраслевых правовых статусов, отражающих эти права. Удовлетворяя свои социальные интересы в границах одной правовой отрасли, человек может ущемлять себя и других членов общества в правомочиях, опосредованных другой отраслью права, тем самым создавая предпосылки для последующего разочарования в эффективности правового регулятора.

Набор правовых статусов человека зависит от его самоидентификации как личности в правовом пространстве. То есть объем прав и их реализация напрямую зависят от круга правоотношений, участником которых он является.

Осознание личностью самой себя и своего места в том или ином правовом пространстве - самоидентификация во многом опирается на эффективность правовых регуляторов, которая, в свою очередь, зависит, по справедливому мнению Ю.А. Тихомирова, от факта присутствия (отсутствия) системных поведенческих аспектов правового регулирования*(2).

В целом понятие правовой идентичности позволяет выделить новые аспекты теории правового статуса личности, способов его обеспечения, оценки реального правового положения индивида в конкретной жизненной ситуации*(3). Реализацию ряда прав граждан исследователи зачастую связывают с их территориальной самоидентификацией*(4), т.е. соотнесением себя с территорией собственного проживания. По их мнению, этот фактор также представляет собой воплощение объективных притязаний индивидов на самоорганизацию, саморегулирование процессов обеспечения интересов, носителями которых они являются*(5). Вместе с тем, на наш взгляд, не менее важную роль играет социальная самоидентификация, позволяющая оценить причастность личности к массовым институциональным формам самоорганизации (межгосударственные объединения, ассоциации, партии, профсоюзы и т.п.), а также во многом сформировать взаимоотношения гражданского общества и публичной власти, найти приемлемые формы их общения.

Иными словами, осознание своего места в том или ином правовом пространстве служит механизмом, средством самоидентификации, самораскрытия социальных страт, помогающим им четко осознать свой интерес и понять, какими общественно приемлемыми способами он может быть реализован. В данном случае речь идет именно о формировании у личности собственного понимания своего социально-правового статуса вне зависимости от названного выше территориального критерия. В основе конституирования гражданского общества, отмечает П.П. Баранов, лежит специфическая система ценностей, норм, убеждений, позволяющих гражданам ответственно использовать свои права (правокультурный аспект) и проявляющихся в способности людей к самоидентификации, самоорганизации и самоуправлению в политическом и правовом пространстве развитого современного государства (деятельно-правовой аспект)*(6).

В связи с этим возникает вопрос: какова степень влияния сформированного правового пространства на осознание личностью своей причастности к нему? Показательны в этом плане следующие примеры.

Так, образование Европейского Союза (ЕС) сыграло ключевую роль в формировании понятия "европеец" ("европейский гражданин"), которое охватило жителей всех стран - участниц Союза. В то же время интересна оценка этого феномена населением, проживающим на территории тех европейских государств, которые не входят в ЕС. Как отмечается в литературе, новая идеология объединенной Европы неуклонно, осторожно и постепенно приучает граждан мыслить по трафарету "мы и другие". Пока по всем признакам русские, граждане Российской Федерации и других стран СНГ, принадлежат к "другим". Однако по всем признакам и вновь принятые члены Евросоюза из Центральной и Восточной Европы тоже принадлежат к "другим"*(7).

Характерно также и то, что ни одно другое межгосударственное объединение (например, СНГ или Союзное государство России и Белоруссии, ЕврАзЭС и др.) не смогло сформировать такое правосознание личности, при котором она могла бы отождествлять себя именно с данным межгосударственным объединением. Сложившаяся ситуация, по всей видимости, связана с тем, что только в рамках ЕС удалось максимально совместить реализацию частного и публичного интереса в условиях формирования соответствующего нормативно-правового массива.

По мнению украинских экспертов, самоидентификация является важным психологическим аспектом, в значительной степени определяющим позиции граждан Украины относительно евроинтеграции. Например, по результатам социологического опроса, проведенного в 2005 г. в Украине, респонденты выражают достаточно осторожные позиции по вопросу "ощущают ли себя граждане Украины европейцами и в какой мере Украина отождествляется с европейским государством". Лишь треть опрошенных граждан Украины (33,3%) в той или иной степени считают себя европейцами*(8). Таким образом, самоидентификация личности в рамках того или иного правового поля во многом опирается не столько на наличие конкретных правовых регуляторов (договоров, соглашений, концепций, норм национального законодательства, в первую очередь, конституционного права), сколько на такие показатели, как степень социально-экономического комфорта этой личности, уровень благосостояния соответствующей социальной группы. Здесь весьма показательным является пример так называемого Стокгольмского консенсуса, который лег в основу построения европейского общества.

Аналогичные социологические исследования проводятся и в России. Так, по мнению россиян, опрошенных в 2004 г., свыше половины из них (51%) никогда не ощущали своей общности с гражданами СНГ, а в 2007 г. таковых насчитывалось 38%. В 2002 и 2004 гг. большая часть наших сограждан (почти 42%) поддерживала тезис о том, что Россия - это часть Европы, которая органически принадлежит европейской истории и в XXI в. будет теснее всего связана именно с этой частью мира. Сегодня в пользу этого утверждения высказалась меньшая часть населения - 35%. Прежняя точка зрения уже не преобладает: примерно такое же количество опрошенных считает, что Россия не является в полной мере европейской страной, а представляет собой совершенно особую, евразийскую, цивилизацию, и в будущем центр ее политики будет смещаться на восток*(9).

В связи с этим, рассматривая другое (относительно новое) межгосударственное объединение - ЕврАзЭС, отметим, что возможность самоидентификации личности на данном правовом пространстве встречает ряд препятствий. Как отмечает О.Ю. Бакаева, уже сейчас таможенными органами трех стран выявлена масса проблем, требующих скорейшего разрешения. В частности, конституционными нормами России, Белоруссии и Казахстана установлены различные государственные языки, с помощью которых, в частности, производится заполнение документов для таможенных целей. В настоящее время не выработан единый подход к использованию какого-то одного языка на территории Таможенного союза*(10).

Отметим, что ограниченность "доступа" к правовому пространству, созданному в рамках Таможенного союза, в целом заложена самими учредительными документами данного объединения. Так, преимуществами правового статуса резидента (участника) свободной (специальной, особой) экономической зоны, согласно ст. 1 Соглашения между Правительством Российской Федерации, Правительством Республики Беларусь и Правительством Республики Казахстан от 18 июня 2010 г. "По вопросам свободных (специальных, особых) экономических зон на таможенной территории Таможенного союза и таможенной процедуры свободной таможенной зоны", могут пользоваться лишь индивидуальные предприниматели, зарегистрированные на территории государства - члена Таможенного союза в порядке, установленном законодательством этого государства, и включенные в реестр резидентов свободных (специальных, особых) экономических зон.

Несмотря на отмеченное сужение правового пространства, следует подчеркнуть, что ЕврАзЭС выработаны действенные средства повышения активности предпринимателей. Речь прежде всего идет об ассоциации "Деловой Совет ЕврАзЭС", деятельность которой в значительной мере способствует укреплению механизма формирования инициатив и предложений снизу, самими представителями делового сообщества. Иначе говоря, бизнесмены самостоятельно активно содействуют развитию этой интеграционной организации, в том числе нормативно-правового регулирования ее деятельности.

Кроме того, предлагаемые в настоящее время меры по предоставлению гражданам Таможенного союза отдельного канала таможенного оформления смогут существенно поспособствовать расширению пределов самоидентификации человека в рамках ЕврАзЭС. Таким образом, преимуществами Таможенного союза смогут воспользоваться не только хозяйствующие субъекты, но и граждане, не занимающиеся предпринимательской деятельностью.

Как видим, человек, перемещаясь в различных правовых пространствах, приобретает различный правовой статус, и государства в рамках соглашений стремятся к интеграции многих составляющих правового статуса своих граждан и граждан иных государств. Вместе с тем при таком, казалось бы, едином подходе, вырабатываемом на межгосударственном уровне, который в конечном счете влияет и на индивидуальный статус каждого человека, имеются правовые "ниши", где существуют изъятия из правового статуса любого вида и уровня. В частности, речь идет о лицах, не достигших возраста 18 лет, т.е. несовершеннолетних. Исходя из того что в силу возраста обозначенная категория граждан не всегда может самостоятельно распоряжаться своими правами и свободами, их охрана и защита приобретает своеобразные формы и очень часто существенно разнится по своей сути на межгосударственном и на национальном уровне.

Свое юридическое оформление основы статуса несовершеннолетних находят прежде всего в общепризнанных принципах и нормах международного права*(11), международных договорах и в национальном законодательстве, на примере Российской Федерации это Конституция РФ (ст. 7, 38), федеральные законы*(12) и иные нормативные правовые акты федерального и регионального уровней. При этом должная реализация конституционно-правового статуса несовершеннолетними возможна при соблюдении следующих требований:

1) наличие необходимого правового регулирования в данной сфере, что выражается:

а) в своевременной имплементации международных норм в области социально-правовой защиты прав несовершеннолетних в российское законодательство. Международно-правовой статус несовершеннолетних регулируется рядом международных правовых актов, среди которых: акты, декларирующие основные права человека и их защиту, акты, провозглашающие права детей и гарантирующие особую защиту детей в чрезвычайных ситуациях, и акты, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних и обращения с несовершеннолетними осужденными.

Так, после ратификации нашей страной Конвенции о правах ребенка 1989 г.*(13) в российское законодательство были внесены следующие изменения: в Трудовой кодекс РФ включены гарантии по защите прав детей, в частности от экономической эксплуатации, в соответствии с общепризнанными нормами международного права; в Налоговый кодекс РФ включена норма о социальных налоговых вычетах (выведена из-под налогообложения часть доходов родителей, связанных с воспитанием, лечением и обучением детей); в части третьей Гражданского кодекса РФ сохранены нормы, гарантирующие права наследования детей, в том числе и внебрачных; практически во всех нормах о защите семейных прав ребенка, закрепленных в гл. 11 Семейного кодекса РФ, отражены требования Конвенции.

Вместе с тем, например, закрепленные нормативными правовыми актами положения об участии несовершеннолетних в той или иной форме судопроизводства не всегда в должной мере соответствуют нормам и принципам, установленным международными нормативными правовыми актами, в частности в качестве самостоятельных не выделяются вопросы гражданского и административного судопроизводства с участием несовершеннолетних;

б) в совершенствовании межотраслевой связи нормативных правовых актов, регулирующих права несовершеннолетних, что, в свою очередь, будет способствовать оптимизации правового регулирования, восполнению пробелов и преодолению коллизий в законодательстве в интересах несовершеннолетних;

2) формирование системы государственных органов, призванных охранять и защищать права и свободы несовершеннолетних.

Здесь существует две проблемы. Первая - отсутствие единой системы субъектов, ориентированной исключительно на вопросы социальной защиты несовершеннолетних. Большинство органов государственной власти и местного самоуправления осуществляют защитные функции в рассматриваемой области наряду с другими своими обязанностями. Вторая - отсутствие взаимодействия между указанными органами. Отметим, что решению данных проблем призваны способствовать учрежденный институт Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребенка, а также российские и международные неправительственные правозащитные организации.

В задачи Уполномоченного по правам ребенка на федеральном и региональном уровнях входят: обеспечение защиты прав ребенка и содействие восстановлению нарушенных прав ребенка, правовое просвещение в области защиты прав ребенка; запросы и получение в установленном порядке необходимых сведений, документов и материалов от федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления, организаций и должностных лиц; направление в федеральные органы исполнительной власти, органы государственной власти субъектов РФ, органы местного самоуправления и должностным лицам, в решениях или действиях (бездействии) которых он усматривает нарушение прав и интересов ребенка, свое заключение, содержащее рекомендации относительно возможных и необходимых мер восстановления указанных прав и интересов; и др.*(14)

Институт неправительственных правозащитных организаций призван, во-первых, дополнить существующий государственный механизм защиты прав несовершеннолетних, во-вторых, осуществлять контроль за деятельностью государства, несущего главную ответственность за соблюдение прав человека, и, в-третьих, способствовать комплексному решению данной проблемы.

Только комплексная система мер, направленная на охрану и защиту интересов несовершеннолетних, позволит в полной мере реализовывать права и свободы, составляющие конституционно-правовой статус.

Особую значимость в связи с этим приобретает вопрос о судебной защите прав человека в контексте его правового статуса в различных правовых пространствах.

Несмотря на очевидную тесную связь государственного механизма в лице органов судебной власти и исполнения с реализацией права на судебную защиту (права на справедливое судебное разбирательство), границы и непосредственное наполнение данного элемента правового статуса могут отличаться в зависимости от типа и уровня правового пространства, в сфере действия которого находится человек.

В данном контексте уровни правового пространства могут быть дифференцированы на международный, региональный и национальный. Международный билль о правах человека*(15) определяет основы права на судебную защиту, получившие отражение в нормативных актах большинства регионов и стран мира. В связи с этим можно отметить, что указанный элемент правового статуса человека на международном уровне является наиболее универсальным, поскольку не предполагает различий его реализации в зависимости от места проживания, гражданства, национальных, этнических, политических или иных факторов.

Ряд международных актов определяет границы разных типов правового пространства на региональном уровне. Универсальные основы права на судебную защиту (как обязательного элемента правового статуса человека) были в равной мере восприняты всеми государствами, входящими в некоторые типы правового пространства, но гарантированы различной правовой "инфраструктурой".

К примеру, в рамках европейского правового пространства*(16) созданным межгосударственным контрольным механизмом обеспечивается соблюдение государствами права на справедливое судебное разбирательство именно в том наполнении, которое ему придает Европейский суд по правам человека.

В американском правовом пространстве*(17) также предусмотрены процедурные механизмы рассмотрения индивидуальных петиций Межамериканской комиссией и Межамериканским судом по правам человека.

Отличительной чертой африканского правового пространства*(18) является недостаточная развитость механизма обеспечения декларируемых прав, в частности права на судебную защиту. Так, в протоколе об учреждении Африканского суда по правам человека и народов из 53 членов Африканского Союза участвуют лишь 25 стран, не все из которых допускают возможность подачи их гражданами индивидуальных жалоб в данный международный суд.

В правовом пространстве ЕврАзЭС Суд Сообщества компетентен разрешать в основном межгосударственные споры*(19). Вместе с тем необходимо отметить, что в рамках Таможенного союза физические и юридические лица наделены правом обращения в Суд Евразийского экономического сообщества в случае предполагаемого нарушения актами или действиями (бездействием) Комиссии Таможенного союза их прав в сфере осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности (в случае непринятия своевременных мер по заявлению лица самой Комиссией)*(20).

Таким образом, прослеживается тенденция к параллельному, но взаимодополняющему развитию универсализма и регионализма в сфере обеспечения реализации такого элемента правового статуса человека, как возможность судебной защиты его прав, свобод и законных интересов.

Международные гарантии реализации данного элемента приняты в качестве образца поведения различными странами мира, закреплены международными актами (соглашениями, договорами, уставами международных организаций) и действуют в отношении неопределенного круга лиц, находящихся под юрисдикцией стран-участниц.

Региональные гарантии установлены для государств одного географического или экономического региона, закреплены в соглашениях, договорах или иных актах между соответствующими участниками и действуют исключительно в отношении лиц, находящихся под их юрисдикцией.

Внутригосударственные гарантии, устанавливаемые национальным законодательством, могут как совпадать с вышеуказанными (путем дублирования международных норм), так и отличаться от них. Различие в составе и (или) содержании рассматриваемого элемента правового статуса человека может иметь уклон как в сторону увеличения объема гарантий реализации права на судебную защиту иных субъективных прав, так и в сторону его сокращения. В первом случае государство "опережает" развитие обеспеченности прав и свобод, предоставляет дополнительные гарантии "свыше" международного или регионального уровня. Во втором случае национальная правовая система не достигает планки, установленной международными, региональными стандартами (гарантии), предъявляет меньшие требования к реализации прав и свобод.

Человек, таким образом, существует не в одном, а в различных правовых пространствах, которые, наслаиваясь друг на друга и пересекаясь, то сужают, то расширяют границы его правового статуса. Последний не является статичным и зависит от обстоятельств как внешнего (например, заключение межгосударственного соглашения), так и внутреннего (самоидентификация человека, отнесение себя к той или иной социальной группе) порядка. При этом усиление интеграционных процессов порождает формирование все большего количества правовых пространств: возникающих в рамках данного интеграционного объединения, этого интеграционного объединения и других, членов одного объединения с членами другого объединения и т.п.

Чем стабильнее правовое пространство и чем мягче влияние других правовых пространств на него, тем более выражены интегративная форма правосознания и осознание принадлежности человека к тому или иному правовому пространству, что влияет на его поведенческий механизм. В силу этого появляются и новые формы регуляции общественных отношений на основе права. Так, выработка критериев, которым должен соответствовать функционирующий механизм, или требований к результатам его функционирования, что осуществляется в основном на международном уровне, позволяет уже на национальном не осуществлять оценку, признание и тому подобные процедуры в отношении человека, прошедшего сквозь данный механизм, а автоматически считать его носителем соответствующего определенного отраслевого и для него индивидуального статуса. Конечно, в этом случае без изменения функций, а нередко структуры органов власти не обойтись. Формирующиеся правовые пространства требуют создания и соответствующих органов таких пространств. Однако беспорядочное их появление является "тупиком" правового развития и тем самым подталкивает к вопросу о системе органов правовых пространств.

Библиографический список

Алпатов Ю.М. Реализация принципа участия населения в управлении государством на примере осуществления местного самоуправления в Москве и Санкт-Петербурге // Юридический мир. 2008. N 5.

Антонович И.И. Евросоюз, "Новая Европа", США и Россия: стратегия добрососедства и интеграции. М., 2007.

Бакаева О.Ю. Проблемы соотношения частных и публичных интересов в условиях формирования правовой базы Таможенного союза // Юридический мир. 2010. N 6.

Баранов П.П. Институты гражданского общества в правовом пространстве современной России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2003.

Бондарь Н.С. Местное самоуправление и конституционное правосудие: конституционализация муниципальной демократии в России. М., 2008.

Великая Н.М. Основные тенденции политического участия в системе местного самоуправления: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003.

Исаева Н.В. Права человека в дискурсе правовой идентичности: к постановке проблемы // Конституционное и муниципальное право. 2009. N 6.

Матузов Н.И. Правовой статус личности: понятие, виды, структура // Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 2004.

Российская идентичность в социологическом измерении. Аналитический доклад. Подготовлен в сотрудничестве с Представительством Фонда им. Ф. Эберта в Российской Федерации. Москва, 2007. URL: http://www.isras.ru/analytical_report_Ident.html.

Тихомиров Ю.А. Поведенческий механизм действия права // Вопросы государственного и муниципального управления: ежекварт. научно-образоват. журн. 2011. N 4.

М.Е. Глазкова,

научный сотрудник ИЗиСП, кандидат юридических наук

М.А. Мещерякова,

младший научный сотрудник Центра публично-правовых

исследований ИЗиСП, кандидат юридических наук

Е.В. Пуляева,

старший научный сотрудник ИЗиСП,

кандидат юридических наук

Н.И. Хлуденева,

ведущий научный сотрудник ИЗиСП,

кандидат юридических наук

Е.В. Черепанова,

старший научный сотрудник ИЗиСП,

кандидат юридических наук

"Журнал российского права", N 5, май 2012 г.

------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Матузов Н.И. Правовой статус личности: понятие, виды, структура // Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 2004.

*(2) См.: Тихомиров Ю.А. Поведенческий механизм действия права // Вопросы государственного и муниципального управления: ежекварт. научно-образоват. журн. 2011. N 4.

*(3) См.: Исаева Н.В. Права человека в дискурсе правовой идентичности: к постановке проблемы // Конституционное и муниципальное право. 2009. N 6.

*(4) См., например: Великая Н.М. Основные тенденции политического участия в системе местного самоуправления: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 28; Алпатов Ю.М. Реализация принципа участия населения в управлении государством на примере осуществления местного самоуправления в Москве и Санкт-Петербурге // Юридический мир. 2008. N 5.

*(5) См.: Бондарь Н.С. Местное самоуправление и конституционное правосудие: конституционализация муниципальной демократии в России. М., 2008. С. 138.

*(6) См.: Баранов П.П. Институты гражданского общества в правовом пространстве современной России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2003. С. 5.

*(7) См.: Антонович И.И. Евросоюз, "Новая Европа", США и Россия: стратегия добрососедства и интеграции. М., 2007. С. 36.

*(8) URL: http://razumkov.org.ua/ukr/socpolls.php?cat_id=46.

*(9) См.: Российская идентичность в социологическом измерении. Аналитический доклад. Подготовлен в сотрудничестве с Представительством Фонда им. Ф. Эберта в Российской Федерации. Москва, 2007. URL: http://www.isras.ru/analytical_report_Ident.html.

*(10) См.: Бакаева О.Ю. Проблемы соотношения частных и публичных интересов в условиях формирования правовой базы Таможенного союза // Юридический мир. 2010. N 6. С. 45.

*(11) См.: Декларация прав ребенка 1924 г., Декларация прав ребенка 1959 г., Конвенция о правах ребенка 1989 г. и др.

*(12) См., например, федеральные законы от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации", от 29 декабря 2010 г. N 436-ФЗ "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию".

*(13) См.: Постановление Верховного Совета СССР от 13 июня 1990 г. N 1559-I "О ратификации Конвенции о правах ребенка".

*(14) URL: http://www.rfdeti.ru/content.php?id=11.

*(15) Как известно, его составляют Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах и Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., а также два факультативных протокола 1966 г. и 1989 г. к последнему документу.

*(16) Европейское правовое пространство, действующее в границах государств - членов Совета Европы, основано на положениях Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и ряда протоколов к ней. URL: http://coe.ru/main/echr.

*(17) Правовое пространство в рамках Организации американских государств, основано на нормах Американской конвенции о правах человека от 22 ноября 1969 г. URL: http://www.oas.org/juridico/english/Sigs/b-32.html.

*(18) Правовое пространство в рамках Африканского Союза (бывшей Организации африканского единства), включает в себя положения Африканской хартии прав человека и народов от 26 июня 1981 г. и протоколов к ней. URL: http://www.au.int/en/content/african-charter-human-and-peoples-rights.

*(19) См. ст. 8 Договора от 10 октября 2000 г. "Об учреждении Евразийского экономического сообщества".

*(20) См. ст. 2 Договора об обращении в Суд Евразийского экономического сообщества хозяйствующих субъектов по спорам в рамках Таможенного союза и особенностях судопроизводства по ним и Статут Суда Евразийского экономического сообщества (принят решением Межгоссовета ЕврАзЭС от 9 декабря 2010 г. N 534).