Содержание и реализация принципов добросовестности и разумности в действиях управляющей организации (И.Е. Белоусова, "Юрист ВУЗа", N 5, май 2012 г.)

Содержание и реализация принципов добросовестности и разумности в действиях управляющей организации

В статье проанализированы принципы добросовестности и разумности с точки зрения их как критериев надлежащего исполнения обязательств управляющей организацией, исполняющей полномочия единоличного исполнительного органа, и их отграничение от критериев виновного поведения управляющей организацией.

В основу системы обязанностей органов управления в ГК РФ было положено требование действовать в интересах общества добросовестно и разумно (п. 3 ст. 53 ГК РФ).

Указанные положения повторены в п. 1 ст. 71 и п. 1 ст. 44 соответствующих законов об обществах, в которых установлено: "...а равно управляющая организация или управляющий при осуществлении своих прав и обязанностей должны действовать в интересах общества, осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно". Таким образом, в основу оценки действий управляющей организации легли такие принципы, как добросовестность и разумность.

Между тем абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ (основания ответственности за нарушение обязательства) изложено следующее: "Лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства". Исходя из общих правил, установленных Гражданским кодексом, в частности, ст. 309 ГК РФ, следует, что обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными предъявляемыми требованиями.

Учитывая изложенные нормы, остается открытым вопрос о том, чем по своей природе является закрепленное в нормах ГК РФ и Закона об АО адресованное руководителям акционерного общества требование действовать добросовестно и разумно в интересах общества.

"С учетом двух основных подходов к определению категории вины представляется возможным также говорить и о двух подходах к оценке правовой сущности этого законодательно закрепленного требования".

Если подходить с позиции объективистского подхода, то первому из них недобросовестность и неразумность действий (бездействия) руководителей акционерного общества являются, по сути, основанием привлечения их к ответственности за причиненные обществу убытки. "Нарушение принципа добросовестности и разумности является общим основанием привлечения к ответственности, предусмотренным российским законодательством, в частности ст. 71 Закона об акционерных обществах и ст. 44 Закона об ООО. Данный принцип заключается в системе обязанностей руководителя, среди которых соблюдение интересов компании, лояльность по отношению к ней (запрет прямой и косвенной конкуренции), повышенная степень заботливости и осмотрительности, соблюдение законности при ведении дел компании", - пишут И. Иванов и Ф. Теселкин [2]. Таким образом, из указанного утверждения следует: нарушение принципов добросовестности и разумности есть вина руководителя.

Однако, как правило, в литературе нарушение руководителем общества принципа добросовестного и разумного поведения рассматривается не как абсолютно самостоятельное основание привлечения его к ответственности перед обществом, а через призму общего принципа ответственности за вину.

"Такой подход, при котором между добросовестным и разумным поведением, с одной стороны, и невиновным поведением - с другой (а также между недобросовестным, неразумным и невиновным поведением), фактически ставится знак равенства, основывается на той концепции, что и вина руководителя есть категория объективная". Если вина руководителя проявляется в его объективно возможном поведении, то, следовательно, реальное поведение руководителя, при котором он не соблюдает принцип добросовестности и разумности, и есть его виновное поведение.

Но действительно ли положения п. 3 ст. 53 ГК РФ и п. 1 ст. 71 Закона об АО закрепляют нарушение руководителем акционерного общества принципа добросовестного и разумного поведения как основание ответственности руководителей акционерного общества? И на самом ли деле принцип добросовестного и разумного поведения руководителей акционерного общества есть, по существу, своеобразное выражение принципа ответственности этих руководителей за причиненные обществу убытки при наличии их вины? При таком подходе следует, что при исследовании соотношения принципа добросовестного и разумного поведения руководителя и принципа вины, как основания привлечения его к гражданско-правовой ответственности за убытки, причиненные обществу, между презумпцией добросовестного и разумного поведения руководителя и презумпцией отсутствия в его действиях вины ставится абсолютный знак равенства.

Автор поддерживает точку зрения А.А. Маковской о том, что положения ГК РФ и Закона об АО могут быть истолкованы еще одним образом: ст. 71 Закона об АО и ст. 44 Закона об ООО хотя и закрепляют обязанность руководителей акционерного общества действовать в интересах последнего добросовестно и разумно (п. 1 ст. 71), одновременно точно устанавливают, что они "несут ответственность перед обществом за убытки, причиненные обществу их виновными действиями (бездействием), если иные основания и размер ответственности не установлены федеральными законами (п. 2 ст. 71)". Таким образом, если и не в ГК РФ, то, во всяком случае, в Законе об АО проводится различие между закрепленными в его положениях требованием добросовестного и разумного поведения руководителей акционерного общества и принципом ответственности этих руководителей за вину. "Ведь признать иное - значит согласиться с тем, что ст. 71 Закона об АО в двух различных законодательных положениях закрепляет одну и ту же правовую норму".

Между тем, если рассматривать "субъективистский" подход, то он более обоснован и соответствует принципам регулирования п. 1 ст. 401 ГК РФ: при установлении фактов недобросовестного и неразумного поведения ответственность наступает при наличии вины управляющего. Но такое понимание соотношения принципа добросовестного и разумного поведения руководителя и принципа ответственности за вину существует только тогда, когда добросовестность и разумность рассматриваются как самостоятельные правовые категории.

Многочисленные случаи, когда гражданско-правовые нормы прямо или косвенно привлекают начало доброй совести, могут быть сведены к двум основным категориям: в одних случаях добрая совесть выступает в объективном значении, как известное внешнее мерило, которое принимается во внимание законом, судом, применяющим закон, и которое рекомендуется членам гражданского оборота в их взаимных сношениях друг с другом. Здесь перед нами как бы открывается новый источник, выступает параллельная или подсобная норма, призываемая к действию законом. В других случаях принимается во внимание добрая совесть в субъективном смысле, как определенное сознание того или иного лица, как неведение некоторых обстоятельств, с наличием которых закон считает возможным связать те или иные юридические последствия [4].

Как видно из приведенной выдержки, исследователь отмечает, что законодатель, в зависимости от целей регулирования, вводит понятие добросовестности и как объективную категорию, и как субъективную категорию, т.е. добросовестность воспринимается и как объективно ожидаемое поведение лица, и как субъективная оценка внутренних установок лица, определяющих характер его поведения. Следовательно, для понимания того, в каком качестве вводится понятие (в объективном смысле, как характеристика противоправности, либо субъективном смысле, как установление формы вины), необходимо определить сферу регулирования, в которой применяется понятие, и, соответственно, в каком качестве законодатель вводит применение понятия добросовестности и разумности.

Однако сложность определения заключается в том, что субъективное и объективное понимание понятия сосуществуют одновременно во времени, и их наложение друг на друга приводит к тому, что в определенной мере отграничение "добросовестного и разумного поведения" от "виновного поведения" по ряду причин носит формальный характер. Прежде всего формальность отграничения обусловлена тем, что такие правовые категории, как "добросовестность и разумность" сегодня и в теории, и на практике раскрываются посредством использования тех же критериев, через которые в гражданском праве принято раскрывать понятие "вины".

Так, характерным является Постановление ФАС Поволжского округа от 24.08.2010 г. по делу N А65-2833/2010: "Таким образом, правомерен вывод суда, что требования истца фактически связаны с ненадлежащим исполнением генеральным директором как должностным лицом своих трудовых обязанностей.

Кроме того, привлечение единоличного исполнительного органа к ответственности зависит от того, действовал ли он при исполнении своих обязанностей разумно и добросовестно, то есть проявил ли он заботливость и осмотрительность и принял ли все необходимые меры для надлежащего исполнения своих обязанностей" [5].

При оценке исполнения обязательства устанавливают, было ли совершены действия, а если да, то каким образом. В первую очередь, речь идет об исполнении как таковом, во втором случае - о его характере. "В соответствии с этим разграничиваются такие понятия, как исполнение и надлежащее исполнение" [3].

Общую характеристику надлежащего исполнения можно сформулировать словами Г.Ф. Шершеневича: "Исполнение должно быть произведено надлежащим образом, надлежащим лицом, надлежащему лицу, в надлежащем месте и в надлежащее время" [6]. То есть сущность принципа надлежащего исполнения обязательства состоит в том, что поведение должника в процессе исполнения должно точно соответствовать всем условиям возникшего обязательства и требованиям, определенным договором, законом либо другим правовым актам, а при их отсутствии - предъявляемым требованиям.

Следовательно, возможно предположить, что условие указанных законодательных актов о добросовестном и разумном поведении руководителя при исполнении им его обязанностей - частное воплощение общего положения, сформулированного в ст. 309 ГК РФ: "Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями".

Анализ соответствующих положений ГК РФ и Закона об АО заставляет прийти к выводу, что оба законодательных акта вводят требование о добросовестном и разумном поведении руководителей юридического лица для того, чтобы раскрыть содержание обязанности (обязательства) данного руководителя перед юридическим лицом и раскрыть смысл надлежащего исполнения руководителем этой обязанности. И в ГК РФ, и в законе об АО в понятиях "добросовестное и разумное поведение" и "действия в интересах юридического лица" раскрывается, что есть надлежащее исполнение руководителем юридического лица его обязанностей перед этим лицом. Ненадлежащее исполнение руководителем своих обязанностей представляет собой противоправное поведение. А "противоправным должно быть признано такое поведение, которое связано с нарушением предусмотренных законом юридических обязанностей" [1].

Следовательно, в системе взаимоотношений между управляемым обществом и управляющей организацией положены два основных принципа, один из которых является безусловным по отношению к управляющей организации как несущему на себе компетенцию органа управления, второй как к стороне по договору, из которого вытекают обязательства управляющей организации. Это позволяет утверждать, что рассмотрение действий управляющей организации, исполняющей обязанности органа в отрыве от действий как стороны по договору, невозможно.

Однако, если вернуться к составу правонарушения, то необходимым является выявление всех элементов.

Установленные принципы деятельности органов управления можно условно разделить на три группы требований: действовать в интересах общества; действовать добросовестно; действовать разумно.

С учетом сопоставления норм о добросовестности и разумности исполнения обязательств надлежащим образом, соответственно, можно сделать выводы, что надлежащее исполнение обязательств, вытекающее из договора на передачу полномочий единоличного исполнительного органа в его правовом выражении, основывается на том, что надлежащим исполнением обязательств признается то, что выполняя функции единоличного исполнительного органа, управляющая компания следовала принципу разумности и добросовестности по отношению к обществу вообще и при принятии решений по конкретным вопросам деятельности общества, а также в интересах общества действовала заботливо и осмотрительно уже как сторона договора.

Учитывая изложенное, трудно не согласиться с выводами, изложенными А.А. Маковской: во-первых, нарушение установленной законом обязанности руководителя действовать добросовестно и разумно в интересах юридического лица образует состав правонарушения, при условии наличия которого руководитель юридического лица и может быть привлечен к ответственности за причиненные убытки.

Во-вторых, если будет доказано, что руководитель акционерного общества действовал добросовестно и разумно, это автоматически означает отсутствие в его действиях состава гражданского правонарушения, за которое он может быть привлечен к гражданско-правовой ответственности, а значит, исключает возможность привлечения его к такой ответственности.

И, в-третьих, если будет доказано, что руководитель действовал недобросовестно (особенно, неразумно) и не в интересах общества, то к гражданско-правовой ответственности за причиненные этим обществу убытки руководитель может быть привлечен при наличии предусмотренных законом оснований, а именно при наличии вины.

При таком подходе закрепленная в законе обязанность руководителя действовать разумно и добросовестно в интересах юридического лица в правовом смысле отграничивается от закрепленных в законе оснований ответственности за нарушение этой обязанности. При этом принцип добросовестного и разумного поведения лица, выступающего от имени юридического лица в силу закона или учредительных документов, не заменяет и не подменяет собой общих правил ГК РФ о вине как основании гражданско-правовой ответственности.

Литература

1. Грибанов В.П. Ответственность за нарушение гражданских прав и обязанностей / Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. - М.: Статут, 2000. - С. 325.

2. Иванов И., Теселкин Ф. Ответственность руководителей российских компаний // Корпоративный юрист. - 2005. - N 4.

3. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (часть 1) постатейный // под ред. О.Н. Садикова. - М.: Контракт, Инфра-М, 1997. - С. 558.

4. Маковская А.А. Основания и размер ответственности руководителя акционерного общества за причиненные обществу убытки. - М.: Статут, 2006.

5. Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестник гражданского права. - 2006. - N 1.

6. Постановление ФАС Поволжского округа от 24.08.2010 г. по делу N А65-2833/2010.

7. Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. - Тула: Автограф, 2001. - С. 366.

И.Е. Белоусова,

соискатель юридического факультета им. М.М. Сперанского,

Российская академия народного хозяйства и госслужбы

при Президенте Российской Федерации

"Юрист ВУЗа", N 5, май 2012 г.