Новые нормы института возбуждения уголовного дела (М. Мешков, В. Гончар, "Законность", N 5, май 2012 г.)

Новые нормы института возбуждения уголовного дела

Эффективное противодействие преступности и роль органов расследования в решении этой задачи неизменно является предметом пристального внимания общества и государства. В связи с этим нельзя не обратить внимание на организацию деятельности органов расследования на начальном этапе уголовного судопроизводства (т.е. в стадии возбуждения уголовного дела).

Результаты деятельности органов расследования в этой стадии уголовного процесса в значительной мере предопределяют дальнейший успех или неудачу в расследовании преступлений и существенно затрагивают права и законные интересы лиц, пострадавших от преступных проявлений, заподозренных в их совершении, а также интересы общества и государства.

Между тем, как следует из информации Генеральной прокуратуры РФ, положение дел в этой сфере деятельности органов расследования вызывает серьёзные нарекания надзорного ведомства, поскольку "системное укрывательство преступлений" стало причиной того, что "в уголовно-правовую статистику больше никто не верит", во всех регионах страны выявлены факты "откровенного манипулирования данными статистики", в 2010 г. по сравнению с 2009 г. "почти на 15% выросло количество нарушений закона при приёме сообщений о преступлениях"*(1).

Устранение отмеченных недостатков требует комплексного подхода и предполагает не только соблюдение законов в деятельности правоохранительных органов, но и совершенствование норм закона, регулирующих эту сферу деятельности, в том числе и надлежащую регламентацию в законе поводов к возбуждению уголовного дела.

Следует отметить, что законодатель предпринимает определённые шаги в направлении изменения и дополнения норм закона, касающихся поводов к возбуждению уголовного дела (п. 4 ч. 1 и ч. 1.1 ст. 140 УПК).

Анализируя нововведения, необходимо указать, что они не носят системного характера, юридически некорректны и в определённом смысле представляют собой попытку усовершенствования закона, предпринятую с негодными средствами.

Так, ФЗ от 28 декабря 2010 г. N 404-ФЗ в ч. 1 ст. 140 УПК введён п. 4 следующего содержания: "4) постановление прокурора о направлении соответствующих материалов в орган предварительного расследования для решения вопроса об уголовном преследовании".

Таким образом, законодатель предписывает правоприменителю, прежде всего дознавателю, органу дознания, следователю и руководителю следственного органа, считать указанное "постановление прокурора" одним из поводов к возбуждению уголовного дела.

Однако это предписание закона с теоретической точки зрения весьма сомнительно и не вполне понятно. Например, не ясно, почему постановление прокурора по вопросу об "уголовном преследовании" предлагается считать поводом для "возбуждения уголовного дела"? Правомерно ли давать такое предписание, если в соответствии с законом "возбуждение уголовного дела" и "уголовное преследование" в понятийном, процедурном, содержательном и юридическом смыслах - не тождественные явления, а принципиально разные процессуально-правовые категории?

Не совсем ясно, почему новая норма по вопросу об "уголовном преследовании" включена в гл. 19 УПК "Поводы и основание для возбуждения уголовного дела", а не в гл. 3 "Уголовное преследование".

Поиски объяснения подобной ситуации приводят в плоскость нормотворческой несостоятельности разработчиков проекта указанной нормы и несовершенства законотворческого процесса.

Этот весьма неприятный вывод напрашивается ещё и потому, что, если бы авторы проекта п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК смогли избежать необоснованного отождествления "возбуждения уголовного дела" и "уголовного преследования", им не следовало бы рассматривать "постановление прокурора" в качестве одного из поводов к возбуждению уголовного дела. Дело в том, что любое постановление, в том числе и постановление прокурора, по сути всегда носит властно-распорядительный характер, что вступает в противоречие с сущностью повода к возбуждению уголовного дела как процессуально-правового явления и его основным предназначением в уголовном судопроизводстве.

В уголовном процессе России повод к возбуждению уголовного дела всегда традиционно рассматривался как установленный законом, официальный источник осведомлённости дознавателя, органа дознания, следователя и других уполномоченных законом лиц о готовящемся, совершаемом или совершённом деянии, содержащем признаки преступления.

Этот источник информации никогда не обладал властно-распорядительными свойствами, потому что информация, содержащаяся в сообщении о совершённом деянии на этапе возбуждения уголовного дела, в силу объективных причин всегда носит вероятностный характер.

Разработчики рассматриваемой нормы (п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК), а вслед за ними и законодатель, игнорируя эту объективную реальность и облекая первичную информацию о предполагаемом преступлении в форму постановления прокурора, вольно или невольно трансформируют первичный источник осведомлённости о происшедшем во властно-распорядительный акт директивного характера, что полностью деформирует сущность и значение института возбуждения уголовного дела.

Помимо указанных недостатков, положения п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК представляют собой далеко не лучший образец законодательной техники, поскольку не образуют системного единства с другими, сопряжёнными с ними нормами УПК.

Дело в том, что, коль скоро в п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК речь идёт о постановлении прокурора, отражающем процессуальные решения и имеющем новое специальное процессуально-правовое значение, эта норма должна отвечать требованию УПК, согласно которому любое процессуальное решение должно приниматься в порядке, предусмотренном УПК.

Однако указанное требование закона инициаторами новой нормы и законодателем оставлено без внимания, порядок принятия процессуального решения, зафиксированного в постановлении прокурора (п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК), не разработан и в законе не определён.

Тем не менее при всех отмеченных недостатках именно указанному постановлению прокурора придаётся особое, более важное (в сравнении с другими поводами к возбуждению уголовного дела, предусмотренными пп. 1, 2, 3 ч. 1 ст. 140 УПК) процессуальное значение.

Это подтверждается содержанием ч. 1.1 ст. 148 УПК, согласно которой решение об отказе в возбуждении уголовного дела по результатам рассмотрения постановления прокурора, предусмотренного п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК, "может быть принято только с согласия руководителя следственного органа".

Здесь закономерно возникают вопросы: почему и на каком основании информации о предполагаемом преступлении, поступившей от прокурора, придаётся большее значение, чем информации, поступившей из иных источников? По каким причинам занимаемая должность источника информации (информатора) неожиданно стала мерилом процессуального значения фактических данных, фигурирующих в уголовном судопроизводстве? До сих пор в этом смысле главным мерилом, определяющим процессуальное значение соответствующей информации, были её достоверность и достаточность. По нашему мнению, это основные, объективные критерии оценки информации, и любые иные подходы к этому вопросу вызывают сомнения.

Применительно к ч. 1.1 ст. 148 УПК возникают и иные вопросы, которые подтверждают юридическую ущербность нормы.

Первый вопрос: почему норма права, посвящённая постановлению прокурора по вопросу об уголовном преследовании, оказалась в главе, посвящённой вопросам возбуждения уголовного дела (гл. 20), а не в главе, посвящённой уголовному преследованию (гл. 3)? Может быть, потому, что разработчики ч. 1.1 ст. 148 УПК и законодатели не усмотрели вполне очевидных различий между возбуждением уголовного дела и осуществлением уголовного преследования?

Второй вопрос: почему положения п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК адресованы всем органам расследования, а прямо сопряжённые с этой нормой предписания ч. 1.1 ст. 148 УПК - только органам предварительного следствия? В чём причина таких противоречий?

Третий вопрос: что следовало бы предпринять в целях устранения отмеченных недостатков? Здесь, как представляется, возможны различные варианты:

а) совершенствование понятийного аппарата, уточнение смысла и содержания положений п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК и сопряжённой с ним ч. 1.1 ст. 148 УПК с последующим внесением изменений в эти нормы закона;

б) признание указанных норм утратившими силу.

Последний вариант предпочтительнее по некоторым причинам:

- подобное решение прямо укажет на то, что сомнительные проекты законов не имеют законодательной перспективы;

- такое решение даст понять, что федеральный закон вообще, и УПК в частности, не следует воспринимать как объект непродуманных экспериментов;

- продемонстрирует готовность и способность законодателя выявлять и оперативно исправлять свои собственные недоработки.

Подобный вариант решения проблемы предпочтителен ещё и потому, что не лишает прокурора права сообщать органам расследования о фактах выявления деяний, содержащих признаки преступления.

Для реализации указанного права прокурор, как и любое должностное лицо, вправе применить положения п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК, т. е. направить органу расследования сообщение о совершённом или готовящемся преступлении, которое согласно закону является одним из поводов для возбуждения уголовного дела.

Заслуживает внимания процессуальная новелла, изложенная в ч. 1.1 ст. 140 УПК (введена ФЗ от 6 декабря 2011 г. N 407-ФЗ), из которой следует, что поводом к возбуждению уголовного дела о преступлениях, предусмотренных ст. 198-199.2 УК, служат только материалы, направленные налоговыми органами.

В связи с появлением этой нормы в юридических дискуссиях иногда высказывается мысль о том, что ч. 1.1 ст. 140 УПК вводит новый, ранее не закреплённый в законе повод к возбуждению уголовного дела. В действительности это не так. Положения ч. 1.1 ст. 140 УПК не предусматривают никаких новых поводов к возбуждению уголовного дела, они лишь ограничивают сферу применения поводов, уже закреплённых в ч. 1 ст. 140 УПК, исключая из сферы её применения уголовные дела о налоговых преступлениях, предусмотренных ст. 198-199.2 УК.

Иначе говоря, с момента вступления в силу ч. 1.1 ст. 140 УПК заявление о преступлении, явка с повинной и постановление прокурора (предусмотренное п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК) по делам о налоговых преступлениях, предусмотренных ст. 198-199.2 УК, не могут являться поводами к возбуждению уголовного дела.

Результаты оперативно-розыскной деятельности, которые ранее могли служить поводом (и основанием) к возбуждению уголовного дела (ФЗ от 12 августа 1995 г. "Об оперативно-розыскной деятельности"), тоже утратили такое значение по уголовным делам указанной категории. Таким образом, в какой-то мере теряет смысл работа подразделений некоторых правоохранительных органов, специализирующихся на выявлении и пресечении именно налоговых преступлений.

Автоматически утрачивают значение повода к возбуждению уголовного дела по делам рассматриваемой категории и материалы органов расследования, отражающие факт выявления налоговых преступлений в процессе расследования иных преступлений.

Что касается сообщения о совершённом или готовящемся преступлении (п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК), то оно по-прежнему является поводом к возбуждению уголовного дела по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 198-199.2 УК, но только в том случае, если это сообщение поступает из налоговых органов.

Таким образом, дополнив ст. 140 УПК частью 1.1, законодатель, с одной стороны, существенно понизил степень процессуально-правового воздействия на криминальную среду в сфере налоговой деятельности, а с другой - создал дополнительные условия для повышения уровня коррупционного воздействия на организацию деятельности налоговых органов, получивших монопольное право инициировать рассмотрение вопроса о возбуждении уголовных дел о налоговых преступлениях.

В целом положения ч. 1.1 ст. 140 УПК не носят позитивного характера и не способствуют совершенствованию института возбуждения уголовного дела. Кроме того, вполне очевидно, что для либерализации ситуации в сфере налогов и сборов не было необходимости вносить в УПК процессуальные нормы, понижающие эффективность уголовного судопроизводства. Более целесообразно направить усилия (если либерализацию признать объективной необходимостью) на совершенствование налогового, финансового и уголовного законодательства, на повышение эффективности и качества работы налоговых органов.

М. Мешков,

доцент, профессор кафедры предварительного расследования

МосУ МВД России, кандидат юридических наук

В. Гончар,

старший преподаватель кафедры предварительного расследования

МосУ МВД России, кандидат юридических наук

"Законность", N 5, май 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Буторина Е. Преступная статистика. - Московские новости, 2011, 22 апреля.