Наличие правовой позиции как условие принятия адвокатом поручения на ведение гражданского дела (В.Н. Ивакин, "Адвокат", N 10, октябрь 2011 г.)

Наличие правовой позиции как условие принятия адвокатом поручения на ведение гражданского дела

Когда адвокат решает, принимать или не принимать на себя поручение на представительство интересов в гражданском деле, всегда возникает вопрос: имеется ли у представляемой стороны правовая позиция, или она отсутствует. Между тем само это понятие и составляющие его элементы в теории адвокатуры определяются по-разному, а на практике для решения вопроса о наличии правовой позиции требуется учитывать и требования закона, и нормы адвокатской этики, и массу различных нюансов. Таким образом, определение правовой позиции по делу может представлять большую сложность для адвоката. Статья В.Н. Ивакина посвящена комплексу вопросов, подлежащих разрешению при определении правовой позиции по гражданскому делу.

При обращении физического или юридического лица с просьбой о представительстве в гражданском судопроизводстве адвокату прежде всего необходимо выяснить наличие правовой позиции. Однако понятие "правовая позиция" является достаточно сложным и включает в себя ряд элементов, не всегда определяемых однозначно. В "классическом" виде, применительно к советскому периоду, условия, которые должны учитываться адвокатами при рассмотрении просьбы об оказании юридической помощи по гражданскому делу, были сформулированы Д.П. Ватманом следующим образом: "По общему правилу, составление заявлений, жалоб и других документов правового характера, принятие адвокатом поручения на ведение гражданского дела в суде возможно лишь при том непременном условии, что спорный правовой интерес основан на законе, в подтверждение требований либо возражений гражданина могут быть представлены доказательства, отвечающие началу допустимости (ст. 54 ГПК РСФСР*(1)), юридическая перспектива судебного рассмотрения дела представляется благоприятной, а притязание гражданина и средства его обоснования и защиты не вызывают сомнения в смысле их нравственной безупречности"*(2). Вышеуказанные четыре элемента (законность спорного интереса, наличие необходимых доказательств по делу, юридическая перспектива дела и его нравственный аспект) и составляют, по мнению автора, в совокупности правовую позицию, наличие которой является необходимым условием для ведения адвокатом гражданского дела*(3).

При установлении наличия первого из указанных элементов серьезная проблема может возникнуть в связи с тем, что адвокат считает, что по той или иной причине определенные отношения урегулированы законом неверно, т.е. существует ситуация, когда адвокат не согласен с самим законом, подлежащим применению в данном случае. Думается, для того чтобы обратить внимание судов, а через них и законодателя на явное несовершенство закона и нарушение им существенных интересов определенной категории граждан или организаций, такие дела могут приниматься адвокатами, но с разъяснением обратившемуся к адвокату лицу всей сложности подобных дел и с его согласия. Если, по мнению адвоката, конкретной нормой (нормами) закона нарушаются конституционные права доверителя, возможно обращение в Конституционной Суд РФ с жалобой, содержащей просьбу о признании этой нормы (норм) не соответствующей Конституции РФ и тем самым - лишении ее юридической силы. Разумеется, такой путь к успеху весьма нелегкий, требующий много времени и дополнительных расходов, о чем следует предупредить клиента, разъяснив ему, однако, что иного способа защиты его интересов в данном положении нет.

Адвокат не должен нести дисциплинарную ответственность за предъявление заведомо неправомерного иска или за заявление явно не соответствующих закону возражений против иска, если он искренне и с приведением соответствующего обоснования считает ошибочным регулирование данного вопроса законом. Применительно к деятельности адвоката-защитника в Типовых правилах профессионального поведения американских адвокатов эта проблема решена следующим образом: "Адвокат не должен возбуждать или защищать дело, отстаивать или оспаривать связанные с ним обстоятельства, если только не имеются достаточно обоснованные основания для этого, которые включают в себя чистосердечные доводы в пользу расширения действия существующего закона, его изменения или полной отмены" [Правило 3.1]*(4). Очевидно, что нет никаких оснований как-то иначе разрешать ту же ситуацию, когда речь идет об адвокатах-представителях по гражданским делам (для американской адвокатуры этот вопрос не столь актуален, поскольку имущественные отношения в США регулируются в основном с помощью судебных прецедентов, но, во-первых, очевидно, что американский адвокат может не согласиться не только с законом, но и с судебным прецедентом; во-вторых, для российских адвокатов, выступающих в качестве судебных представителей по гражданским делам, данное правило имеет более существенное практическое значение, поскольку Россия является страной, относящейся к континентальной системе права).

В практике встречаются случаи, когда клиенты пытаются использовать в своих интересах отсутствие правового регулирования тех отношений, участниками которых они являются. Должен ли адвокат принимать поручение на ведение дела в подобных ситуациях? Согласно мнению, высказанному в одном из современных учебников по адвокатуре, "принцип честности должен стать руководящим при выборе адвокатом варианта поведения, когда закон молчит, а обратившееся за юридической помощью лицо пытается мошеннически использовать несовершенство законодательства в аморальных, безнравственных целях"*(5).

Однако едва ли можно согласиться со столь резким суждением. Во-первых, наличие пробелов в законодательстве нередко свидетельствует не об элементарной ошибке или оплошности законодателя, которой и спешит воспользоваться недобросовестный клиент, а об отсутствии у законодателя четких представлений о том, как следовало бы урегулировать тот или иной вопрос, о нахождении его в поиске оптимального решения последнего. Много примеров тому можно было обнаружить во времена "перестройки". Лицо, которое в подобных ситуациях, отстаивая свои требования или возражения, ссылается на отсутствие норм, регулирующих спорные отношения в законе, вряд ли может быть признано действующим мошеннически.

Во-вторых, использование лицом сложившейся независимо от его действий и воли благоприятной для него ситуации не может рассматриваться как недопустимый поступок, если такое поведение не выходит за пределы закона. Так, использование заблуждения другого лица для получения материальной выгоды противоречит в равной мере и закону и морали, использование же ошибки законодателя, выразившейся в отсутствии решения конкретного правового вопроса, не есть ни противозаконное, ни аморальное деяние, в противном случае лицо фактически несло бы ответственность не за свои действия. Кроме того, бывает достаточно сложно определить, оставляет ли законодатель "лазейку" в законе для определенной категории лиц сознательно, исходя из политических или каких-либо иных соображений, либо по недосмотру, в силу недостаточно продуманного регулирования соответствующих отношений. Что же касается первого варианта, то подобного "лукавого" правового регулирования различных отношений наблюдалось в период перестройки и наблюдается до сих пор предостаточно.

Необходимо обратить внимание и на то, что использование пробела в законе не следует смешивать с обходом закона. Например, использование пробела в налоговом законодательстве не равнозначно использованию придуманных "схем ухода от налогов", которые представляют собой слегка завуалированное нарушение закона - скажем, продажа нефти за рубеж подставной фирме по цене ниже ее себестоимости с последующей ее перепродажей по мировой цене. Никакого пробела в налоговом законодательстве, как полагают многие, в таких случаях нет, а есть, в частности, использование права на свободное определение цены товара продавцом в противоречии с назначением этого права, т.е. злоупотребление им. Участие же адвоката в разработке и применении подобных механизмов обхода закона есть соучастие в преступлении.

В отличие от российского Кодекса профессиональной этики адвоката, где об этом умалчивается, очевидно, в силу весьма распространенных в адвокатской среде превратных представлений относительно допустимых пределов юридической помощи, оказываемой клиенту адвокатом, в статье 6 (2) Правил адвокатской этики Украины (одобренных Высшей квалификационной комиссией адвокатуры при Кабинете министров Украины 1 октября 1999 г., протокол от 1-2 октября 1999 г. N 6/V) прямо указано, что адвокат не может давать клиенту советы, сознательно направленные на облегчение совершения правонарушений, или иным образом умышленно содействовать их совершению его клиентом или другими лицами. Забвение этого неписаного в России Кодексе адвокатской этики, но в то же время достаточно простого и понятного правила, не раз приводило российских адвокатов на скамью подсудимых.

В современной литературе по адвокатуре, как и ранее, признается, что явно незаконные притязания клиента защите не подлежат и адвокат обязан отказаться от принятия такого поручения*(6).

Так, адвокатом С. обоснованно было отказано в заключении соглашения на ведение в суде гражданского дела Р., которая требовала от наследников возврата долга П., умершего более четырех лет назад. Отказ был обусловлен тем, что в соответствии со статьей 1175 ГК РФ кредиторы наследодателя вправе предъявлять претензии в пределах сроков исковой давности со дня открытия наследства. Указанный в законе срок исковой давности, установленный для соответствующих требований, является пресекательным, и его пропуск погашает право требования*(7).

Как правильно отмечает М.Ю. Барщевский, адвокату необходимо проанализировать ситуацию не только с точки зрения материально-правовой обоснованности позиции обратившегося к нему лица, но и с учетом требований норм процессуального права (например, невозможность рассмотрения данного спора в настоящее время до разрешения по существу иного спора, расследования уголовного дела и т.п.)*(8). Убедившись в законности позиции лица, обратившегося к нему с просьбой о ведении его дела в суде, адвокат должен разобраться и в имеющемся доказательственном материале, предложив потенциальному доверителю предоставить ему все имеющиеся у него доказательства, а также информацию о доказательствах, находящихся у других лиц. В некоторых случаях, по договоренности с обратившимся к нему лицом, для получения необходимых сведений адвокатом могут быть направлены запросы в соответствующие органы или организации.

По поводу значения доказательств для решения вопроса о принятии адвокатом дела М.Ю. Барщевский писал: "Наличие достаточного доказательственного материала - не менее важный аспект. Правомерность требований, предъявляемых клиентом, может быть очевидна, однако при этом недоказуема. Мы не станем приводить примеров, поскольку каждый практикующий юрист не раз сталкивался с ситуацией, когда отсутствие допустимых законом доказательств лишает возможности обосновать, подтвердить реальные факты. А без таких доказательств правовая позиция клиента рассыпается, как карточный домик. С нашей точки зрения, нельзя принимать дела "на авось": а вдруг противоположная сторона возьмет да и признает тот факт, который "наша" сторона не может доказать. Это - авантюризм, допустимый для самого клиента, но не для юриста-профессионала, коим является по определению адвокат. Другое дело, если адвокат разъяснил клиенту опасность обращения в суд при отсутствии достаточных доказательств, но клиент решил "рискнуть". Тогда бремя ответственности за этот "риск" ложится уже на самого клиента и адвоката никак нельзя будет упрекнуть в том, что он принял поручение и ввел клиента в расходы, действуя неэтично"*(9).

В данном случае излишне резкой представляется формулировка "авантюризм, допустимый для клиента", скорее следовало бы говорить о его "надежде на удачу", т.е. на признание другой стороной выдвинутого против нее факта (что в адвокатской практике тоже случается). Во всем же остальном с автором можно согласиться, в частности в том, что если обратившееся за юридической помощью лицо, получив ото адвоката разъяснения об угрозе проигрыша дела по причине отсутствия необходимых доказательств, настойчиво просит все же провести это дело в суде, адвокат не должен ему отказывать.

Как отмечает тот же автор, вопрос о юридической перспективе дела является, видимо, самым сложным. Нередко адвокат, основывая свой анализ только на той информации, которой он располагает со стороны своего клиента, не может с достаточной степенью достоверности прогнозировать исход дела. Этому препятствуют и незнание того, какие доказательства представит противоположная сторона, и невозможность предсказать, какие доказательства и как оценит суд*(10).

Однако вышеизложенным не исчерпываются проблемы, возникающие перед адвокатом в современной России при решении вопроса о принятии поручения на ведение судебного дела. Многочисленные пробелы и противоречия в нормах гражданского и других отраслей материального права, нестабильность законодательства, отсутствие правовой культуры участников имущественных и связанных с ними отношений, нередко приводящее к изготовлению "странных", не поддающихся нормальной юридической оценке документов, крайне низкое качество работы многих судов, наличие в ней элемента коррумпированности, отсутствие единообразия в решении судами одних и тех же правовых вопросов - вот "букет" проблем, с которыми сегодня приходится сталкиваться адвокату при определении перспектив тех дел, по которым к нему обращаются за помощью физические и юридические лица.

На практике же может сложиться такая ситуация, что в результате собственного анализа и сведений о решениях, ранее вынесенных судами по аналогичным делам, адвокат придет к выводу об отсутствии перспектив успешно провести конкретное дело, в то время как судебная практика, включая практику данного суда, пойдет по другому пути и дело может завершиться успешно для его клиента. Опытные адвокаты, регулярно ведущие гражданские дела в судах общей юрисдикции и арбитражных судах, знают о таком варианте развития событий, и поэтому, за исключением немногочисленных очевидных случаев незаконности или необоснованности позиции обратившегося к ним за юридической помощью лица, не спешат делать вывод о бесперспективности того или иного дела. Более же молодые адвокаты, не изучив должным образом гражданское дело, нередко сразу отказываются от предложения вести его в суде, поскольку оно кажется им слишком сомнительным. В итоге их потенциальные подопечные остаются без юридической помощи, а сами они - без клиентов.

Особенно нежелательно положение, когда такие отказы входят в привычку, в результате чего адвокат не получают профессиональных знаний и опыта, необходимых для ведения гражданских дел, не развивает в себе способность к анализу норм гражданского, семейного, трудового и других отраслей материального права, применяемых при рассмотрении гражданских дел в суде, не знакомится на практике с применением норм соответствующих отраслей процессуального права. Осторожность в таких случаях хороша лишь до определенных пределов, в противном случае она начинает приносить значительный вред и обращающимся за помощью к адвокату лицам, и самому адвокату. С учетом всего изложенного необходим достаточно критический подход к совету известного в прошлом французского адвоката Молло "воздерживаться от защиты таких дел (т.е. гражданских дел, представляющихся адвокату сомнительными. - В.И.), в особенности в начале карьеры"*(11), тем более что начинающему адвокату перспектива весьма многих гражданских дел может казаться неясной.

Адвокаты, постоянно ведущие гражданские дела в суде, знают - чаши весов судебной практики настолько неустойчивы, что, будучи уверенным в правоте клиента, можно вполне получить неблагоприятное для последнего решение суда, и наоборот. Можно ли в таких условиях, за исключением отдельных достаточно редких случаев, когда необоснованность требований или возражений стороны очевидны и для адвоката, и для суда, отказываться от ведения дела по мотиву неправоты клиента? Думается, нет. Одно дело поддерживать ложные утверждения доверителя о наличии или отсутствии тех или иных конкретных фактов, имеющих юридическое значение, но другое дело - поддерживать позицию доверителя в тех случаях, когда адвокат полагает, что вопреки мнению клиента доказательств наличия определенных фактов недостаточно либо они неубедительны или доказанным фактам дается неправильная юридическая квалификация.

Наряду со своим личным убеждением адвокат в такой ситуации должен учитывать еще два обстоятельства: во-первых, в своих оценках он может ошибаться (причем возможна и нередко встречается в практике и такая ситуация, когда при оценке конкретной правовой ситуации ошибаются оба: и доверитель, и адвокат, а верной оказывается третья оценка, причем она может свидетельствовать полностью или частично в пользу доверителя); во-вторых, оценка дела судом может разойтись (и зачастую расходится) с оценкой дела адвокатом, причем объективно правым может оказаться как адвокат, так и суд. В судебной практике, как известно, встречается немало сложных, нестандартных ситуаций, в которых не в состоянии до конца разобраться даже наиболее квалифицированные судебные органы, что особенно характерно для гражданских дел, поэтому едва ли в сомнительных случаях адвокат может быть безоговорочно уверен в правильности тех выводов, к которым он пришел после анализа фактической и правовой стороны дела. Представляется, что если адвокат будет учитывать указанные два момента, то он сможет, не вступая в серьезное противоречие с самим собой, со своим внутренним убеждением, поддерживать доводы доверителя, даже если в душе с ними не согласен.

Особо следует отметить возможности, которые открывает для адвоката при ведении гражданских дел само современное гражданское законодательство. Как верно отмечается в литературе по адвокатуре, в таком огромном массиве правовых документов, регулирующих отношения, составляющие предмет гражданского права, идеальных документов не существует по определению, и от опыта и практики адвоката зависит возможность найти обоснование позиции клиента на основе закона*(12). Не секрет, что многие гражданские дела на самом деле выигрываются в кабинете адвоката, в результате тщательного и всестороннего анализа им правового материала и сопоставления его с известными адвокату обстоятельствами, а не в результате произнесения им блестящей, полной эмоций речи с судебной трибуны.

Вместе с тем адвокат должен откровенно сообщить клиенту о неблагоприятной перспективе процесса, о слабых и ненадежных звеньях его позиции, об отсутствии доказательств, чтобы клиент мог ясно представить себе возможный ход дела и принять решение, начать ли дело или нет*(13). Однако если у адвоката вообще нет никаких сомнений в неправоте клиента и он находит дело совершенно бесперспективным, то он, конечно, должен предупредить об этом клиента и отказаться от принятия поручения. В то же время следует отметить, что адвокат не должен быть слишком амбициозным и считать свою оценку во всех случаях непогрешимой. Отсюда, кстати, и проистекают многие серьезные ошибки, допускаемые адвокатами при ведении гражданских дел.

В связи с изложенным следует согласиться с тем, что со стороны адвоката опасно гарантировать благоприятный для клиента исход дела. Единственное, что адвокат может гарантировать клиенту - это свое добросовестное отношение к делу*(14).

В практике нередки случаи, когда толкование тех или иных норм закона, от применения которых зависит исход судебного дела, вызывает разногласия. При этом дать разъяснения, касающиеся смысла таких норм, с которыми не согласен адвокат, может либо сам орган, принявший соответствующий нормативный правовой акт (аутентичное толкование), либо высший судебный орган. Согласно мнению, высказанному М.Ю. Барщевским, если точка зрения адвоката по спорному юридическому вопросу не изменилась, он либо не вправе принимать поручение вовсе, либо обязан разъяснить клиенту возможность неблагоприятных последствий, когда он принимает поручение по делу, позиция по которому основана на понимании закона, коего придерживается данный адвокат, но противоречит общепризнанной, установившейся судебной (административной - налоговые споры) практике*(15). Очевидно, однако, что адвокат не должен "автоматически" отказывать в приведенной ситуации лицу в оказании юридической помощи, а должен дать ему указанное автором разъяснение. Внося поправку в сформулированное им положение, М.Ю. Барщевский пишет далее о том, что, скорее всего, поручение принять все-таки можно, но "ввести клиента в курс дела" - обязательно*(16)

Приводя мнение Д.П. Ватмана, согласно которому до принятия поручения на ведение дела требуется также анализ существующей на данный момент судебной практики, тот же автор отмечает, что с таким подходом можно согласиться с большой долей условности. Как полагает М.Ю. Барщевский, если адвокат убежден в том, что существующие в судебной практики тенденции не соответствуют правильному, с его точки зрения, пониманию законодательства, он вправе принять поручение по делу. При этом он, разумеется, должен предупредить клиента о негативной ситуации в правоприменении соответствующих норм законодательства. Если занять иную позицию, указывает автор, то тогда ни при каких обстоятельствах адвокатская практика не смогла бы влиять на формирование судебной практики, а это, как мы знаем, не так. Более того, в силу положений закона об обязанности адвоката отстаивать интересы клиента всеми предусмотренными законом средствами и способами, мы должны признать, что никакое постановление Пленума Верховного Суда о порядке применения того или иного закона как не являющееся источником права не может рассматриваться как однозначное императивное препятствие к принятию поручения по делу, где клиент занимает отличную от мнения Верховного Суда позицию. Вместе с тем автор считает необходимым повторить, что адвокат обязан разъяснить клиенту ситуацию и, в случае согласия последнего, вправе принять поручение*(17).

С изложенными взглядами следует согласиться, в том числе с тем, что участие адвокатов в "безнадежных", если иметь в виду сложившуюся судебную практику, делах, не является пустой тратой сил и времени адвоката и средств клиента, поскольку ошибочная судебная практика может быть преодолена судами при содействии адвоката (или адвокатов), что и происходит в ряде случае на самом деле. Однако в современных условиях, когда "в моду" входит "прецедентное" право, понятие которого толкуется подчас весьма вольно, практически резко возрастает значение постановлений Пленума Верховного Суда РФ, которым некоторыми юристами даже предлагается придать официальный статус источников права. Соответственно суды вынуждены автоматически следовать содержащимся в этих постановлениях разъяснениям. Кроме того, адвокаты должны быть достаточно осторожны при своей оценке правильности по существу содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда разъяснений и не подвергать их огульной критике, что порой приходится наблюдать, ведь речь все-таки идет о разъяснениях, даваемых высшей судебной инстанцией страны, в которой работает немало высококвалифицированных судей. Личные амбиции адвоката, стремление во что бы то ни стало выиграть дело не должны быть здесь решающими факторами при оценке указанных разъяснений. Сказанное, конечно, не означает, что "Верховный Суд всегда прав, на то он и Верховный Суд" и что адвокат никак не может повлиять на позицию последнего. Накопление адвокатской практики ведения дел определенной категории способно в конечном счете привести либо к внесению изменений в действующее постановление либо к учету ранее сделанных адвокатами замечаний при принятии нового.

Возникает и вопрос, как следует поступать адвокату в противоположной ситуации, т.е. когда суды решают определенную категорию дел именно таким образом, как это выгодно обратившемуся за помощью к адвокату лицу, а адвокат полагает, что сложившаяся судебная практика противоречит закону. Должен ли он в подобных случаях принимать поручение на ведение дела от обратившегося к нему лица или отказывать в этом? Представляется, здесь нужно учитывать то, что адвокат в силу выполняемой им публично-правовой функции, заключающейся в оказании помощи физическим и юридическим лицам в защите их прав, свобод и законных интересов, должен добиваться изменения сложившейся, по его мнению, неправильной судебной практики не во всех абстрактных случаях не вообще, а лишь тогда, когда это необходимо для защиты интересов его клиента. Думается, что адвокат вопреки интересам доверителя не должен доказывать и разъяснять суду ложность ранее принятых судебных решений, а возможно, и разъяснений, данных вышестоящими судебными инстанциями, а может ограничиться указанием на существование соответствующей судебной практики. Не исключается возможность и корректировки адвокатом обоснования ранее занятой судами позиции по определенной категории дел.

Согласно пункту 1 ст. 7 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат принимает поручение на ведение дела и в том случае, когда у него имеются сомнения юридического характера, не исключающие возможности разумно и добросовестно поддерживать требования или возражения доверителя и отстаивать его интересы. Выражая свое отрицательное отношение к данной норме, один из авторов прокомментировал ее следующим образом: "Видимо, адвокату предлагается самостоятельно определять перечень и степень сомнений, которые не позволят ему "разумно и добросовестно" исполнять поручение. При таком положении норма теряет свою этическую направленность и становится просто неприменимой для оценки поведения адвоката"*(18).

Подобная критика приведенной нормы представляется необоснованной. Очевидно, что законодатель не может определить исчерпывающий перечень причин и определить степень неуверенности (в процентах?) адвоката в перспективе дела. Например, если адвокату известно о сложившейся на сегодняшний день не в пользу обратившегося к нему за юридической помощью лица судебной практике по соответствующей категории дел и, хотя он и сомневается в ее правильности, но не находит достаточно серьезных доводов для ее оспаривания, то это как раз тот случай, когда сомнения адвоката в целесообразности принятия поручения могут быть признаны настолько существенными, что он может отказаться от ведения такого дела. В то же время пытаться описать все подобные случаи в кодексе практически невозможно, да и нецелесообразно. Члены квалификационных комиссий и советов адвокатских палат обладают достаточными знаниями и опытом для того, чтобы дать объективную оценку степени сомнительности для адвоката того или иного дела.

Конечно, здесь возможны, как и при осуществлении любого другого полномочия, носящего дискреционный характер, ошибки, а может быть, даже и злоупотребления со стороны желающих "расправиться" с адвокатом должностных лиц адвокатской палаты. Но это вовсе не отменяет объективную необходимость существования приведенной нормы, предупреждающей недостаточно обоснованные, а то и вовсе не имеющие под собой каких-либо серьезных оснований отказы в принятии поручений на ведение гражданских дел под предлогом наличия у адвоката сомнений в возможности благоприятного их исхода. При таком подходе пришлось бы поставить под сомнение и целесообразность включения в Закон об адвокатуре нормы об основной, главной обязанности адвоката, которой является обязанность честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными российским законодательством средствами, ведь оценка честности, разумности и добросовестности адвоката при оказании им юридической помощи тоже может вызывать затруднения и зависеть от субъективного мнения рассматривающих дисциплинарное дело лиц.

Вопрос же о значении нравственного аспекта гражданского дела при принятии адвокатом решения о своем участии в деле, был и остается весьма спорным и требует отдельного рассмотрения, выходящего за рамки настоящей статьи.

Библиография

Адвокатская деятельность: Учебно-практическое пособие / Под ред. В.Н. Буробина. - М.: Статут, 2005.

Адвокатура в России / Под ред. М.Б. Смоленского. - М.: Кнорус, 2011.

Барщевский М. Ю. Адвокатская этика. - М.: Профобразование, 2000.

Бойков А.Д., Капинус Н.И., Тарло Е.Г. Адвокатура в России. - М.: Камерон, 2005.

Ватман Д.П. Адвокатская этика (нравственные основы судебного представительства по гражданским делам). По изд. 1977 г. // Этика адвоката / Сост. А.Д. Бойков. - М.: Юрлитинформ, 2007.

Ватман Д. Позиция адвоката по гражданскому делу // Социалистическая законность. 1971. N 1.

Кручинин Ю.С. Проблемы применения норм профессиональной этики адвокатов // Российская юстиция. 2008. N 7.

Кучерена А.Г. Адвокатура. - М.: Юристъ, 2009.

Любарская Г. Правовая позиция адвоката по гражданскому делу // Советская юстиция. 1970. N 10.

Молло М. Правила адвокатской профессии во Франции. По изд. 1894 г. // Традиции адвокатской этики. Избранные труды российских и французских адвокатов (XIX - начало XX в.) / Сост.: И.В. Елисеев, Р.Ю. Панкратов. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2004.

В.Н. Ивакин,

кандидат юридических наук,

доцент кафедры адвокатуры и нотариата Московской государственной

юридической академии имени О.Е. Кутафина

"Адвокат", N 10, октябрь 2011 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) 1964 г.

*(2) Ватман Д. Позиция адвоката по гражданскому делу // Социалистическая законность. 1971. N 1. С. 24; Любарская Г. Правовая позиция адвоката по гражданскому делу // Советская юстиция. 1970. N 10. С. 10.

*(3) См.: Ватман Д.П. Адвокатская этика (нравственные основы судебного представительства по гражданским делам). По изд. 1977 г. // Этика адвоката / Сост. А.Д. Бойков. - М.: Юрлитинформ, 2007. С. 120-141.

*(4) Барщевский М.Ю. Адвокатская этика. - М.: Профобразование, 2000. С. 251.

*(5) Кучерена А.Г. Адвокатура. - М.: Юристъ, 2009. С. 253.

*(6) Бойков А.Д., Капинус Н.И., Тарло Е.Г. Адвокатура в России. - М.: Камерон, 2005. С. 78 (автор материала по теме - А.Д. Бойков).

*(7) Адвокатская деятельность: Учебно-практическое пособие / Под ред. В.Н. Буробина. - М.: Статут, 2005. С. 308, 309 (автор главы - А.А. Власов).

*(8) Барщевский М.Ю. Указ. соч. С. 71, 72.

*(9) Барщевский М.Ю. Указ. соч. С. 72.

*(10) Там же.

*(11) Молло М. Правила адвокатской профессии во Франции. По изд. 1894 г. // Традиции адвокатской этики. Избранные труды российских и французских адвокатов (XIX - начало XX в.) / Сост.: И.В. Елисеев, Р.Ю. Панкратов. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. С. 301; Правило 68.

*(12) Адвокатура в России / Под ред. М.Б. Смоленского. - М.: Кнорус, 2011. С. 217.

*(13) Там же. С. 218.

*(14) Там же. С. 117.

*(15) Барщевский М.Ю. Указ. соч. С. 69, 70.

*(16) Там же. С. 70.

*(17) Барщевский М.Ю. Указ. соч. С. 73, 74.

*(18) Кручинин Ю.С. Проблемы применения норм профессиональной этики адвокатов // Российская юстиция. 2008. N 7. С. 48.