Адвокатские палаты - реальный орган защиты прав членов сообщества или символ формального представительства? (Ю. Дмитриев, "Право и жизнь", N 12, декабрь 2011 г.)

Адвокатские палаты - реальный орган защиты прав членов сообщества или символ формального представительства?

8 февраля 2011 г. Конституционный Суд Российской Федерации принял Определение N 192-0-0 "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 2 статьи 35 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"*(1), всерьёз встревожившее адвокатское сообщество.

Рассмотрим подробнее аргументы сторон в данном споре. Согласно содержанию оспариваемой части 2 ст. 35 Закона об адвокатуре, Федеральная палата адвокатов создаётся в целях представительства и защиты интересов адвокатов в органах публичной власти, координации деятельности адвокатских палат, обеспечения высокого уровня оказываемой адвокатами юридической помощи. Палата уполномочена представлять интересы адвокатов и региональных адвокатских палат при решении вопросов, затрагивающих интересы адвокатского сообщества, в том числе - размер оплаты труда адвокатов по назначению, производимой из федерального бюджета, за участие в уголовном судопроизводстве*(2).

Руководствуясь своим правом представлять интересы адвокатов в органах публичной власти, палата обратилась в Верховный Суд Российской Федерации с жалобой на несправедливый размер оплаты труда адвокатов, участвующих по назначению в уголовном судопроизводстве, установленный печально знаменитым Постановлением Правительства Российской Федерации от 4 июля 2003 г. N 400 (в ред. от 28 сентября 2007 г. N 625) "О размере оплаты труда адвоката, участвующего в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда"*(3).

Верховный Суд Определением от 9 сентября 2008 г. в принятии жалобы к рассмотрению отказал, ссылаясь на содержание ч. 2 ст. 4 и ч. 1 ст. 46 ГПК РФ, которыми право на обращение Федеральной палаты адвокатов в Верховный Суд по данному вопросу не предусмотрено*(4).

При вынесении Определения Верховный Суд, очевидно, руководствовался буквальным толкованием указанных статей ГПК, согласно которым гражданское дело может быть возбуждено по заявлению лица, выступающего от своего имени в защиту прав, свобод и законных интересов другого лица, неопределённого круга лиц или в защиту интересов России, её субъектов, муниципальных образований.

Во-первых, Суд исходил из предположения преимущественного обращения за защитой нарушенного права другого лица физических лиц (адвокатов), а не их сообщества в целом в виде юридического лица - Федеральной адвокатской палаты. Особенности действия принципа диспозитивности гражданского судопроизводства определены Постановлением Конституционного Суда от 14 февраля 2002 г. N 4-П (в последствии ставшим одним из аргументов вынесения рассматриваемого Определения) в виде формулы: "процессуальные отношения в гражданском судопроизводстве возникают, изменяются и превращаются, главным образом, по инициативе непосредственных участников спорного материального правоотношения".

Во-вторых, он исходил из необходимости подачи просьбы от имени лица или выступления в защиту неопределённого круга лиц (ч. 1 ст. 46 ГПК). И то, и другое при подаче жалобы в Верховный Суд отсутствовало: не было заявлений от адвокатов, участвовавших в процессах по назначению, и не было неопределённого круга лиц, поскольку количество адвокатов в России, а также число региональных адвокатских палат точно известно. В третьих, Суд, видимо, не обращался к анализу статуса Федеральной адвокатской палаты, закреплённому Законом об адвокатуре, поскольку он не был предметом обжалования в суде*(5).

Получив отказное Определение Верховного Суда, подтверждённое Кассационной коллегией Верховного Суда Российской Федерации, Федеральная палата обжаловала его в Конституционный Суд Российской Федерации не по мотивам его неправосудности, а по мотивам несоответствия Конституции положений Закона об адвокатуре. На наш взгляд, надо было продолжить логику, заложенную в содержании жалобы в Верховный Суд, о нарушении Постановлением Правительства конституционного права адвокатов на справедливое вознаграждение за выполненный труд. И подкрепить его непосредственными жалобами отдельных адвокатов, подтверждающих этот мотив. Вместо этого была подана жалоба на нарушение конституционных прав и свобод нормами Закона об адвокатуре.

В соответствии с содержанием жалобы Конституционный Суд и занялся анализом соответствия нормы Закона об адвокатуре Конституции России, а не вопросом несправедливой оплаты труда адвокатов по назначению.

А теперь обратимся к анализу содержания аргументов Конституционного Суда. Прежде всего, содержание ст. 30 (ч. 1) и 46 (ч. 1) Конституции России "не исключает в случаях, предусмотренных законом, возможность защиты интересов лиц посредством обращения в суд образуемых ими объединений". Однако, по мнению Суда, содержание Конституции "не обязывает федерального законодателя предоставлять любому объединению право обращаться в суд в защиту интересов его участников, а равно право их процессуального представительства".

Дальше спор сводится к толкованию содержания абз. 2 ч. 2 ст. 35 Закона об адвокатуре сторонами спора. Речь идёт о выражении: "Федеральная палата... создаётся в целях представительства и защиты интересов адвокатов в отношениях с федеральным органами государственной власти при решении вопросов..., связанных с выделением средств федерального бюджета на оплату труда адвокатов...". Можно предположить, что авторы жалобы в Верховный Суд толковали эту норму как право Палаты на обращение в Суд за защитой права адвокатов по назначению на справедливое вознаграждение за их труд.

А Суды (Верховный и Конституционный), видимо, рассматривали эту норму как правило взаимоотношений Палаты исключительно с органом федеральной власти, определяющим размер оплаты труда адвоката по назначению, то есть Правительством и Министерствами юстиции и финансов. Действительно, фраза "отношения с федеральными органами власти", скорее всего, может толковаться именно таким образом, поскольку "отношений" с судебными органами у Палаты нет и быть не может. А вот право Палаты обжаловать в суде те или иные решения иных органов публичной власти комментируемой нормой не предусмотрено. Как справедливо заключил Конституционный Суд: "Оспариваемые в её (Палаты - Ю.Д.) жалобе законоположения... не предопределяют содержание предмета деятельности и объёма её прав (Палаты для защиты законных интересов адвокатов) для достижения этой цели". На наш взгляд, налицо очевидный дефект законодательства.

В завершение этих рассуждений Конституционный Суд пришёл к выводу: "Закон не относит Федеральную палату адвокатов Российской Федерации к объединениям, имеющим право обращения в суд в интересах неопределённого круга лиц, а равно к законным представителям адвокатов в гражданских делах".

На наш взгляд, решение Конституционного Суда весьма сомнительно, особенно с точки зрения общего вывода о невозможности Палаты представлять интересы адвокатов в гражданских делах. Рассматриваемое Определение Конституционного Суда по-своему уникально. Во-первых, тем, что по нему высказано два особых мнения судей, не согласившихся с общей аргументацией принятого решения, что в отношении определений Суда случается крайне редко. И во-вторых, поскольку с вынесенным Определением не согласился и сам судья-докладчик К.В. Арановский, что вообще бывает крайне редко, а по отношению к Определению Суда вообще произошло на нашей памяти впервые.

Так вот, во-первых, судья К.В. Арановский не согласился с отказом Верховного Суда рассмотреть по существу жалобу Федеральной адвокатской палаты, сославшись на п. 2 ч. 1 ст. 27 ГПК РФ, определяющей данный Суд как суд первой инстанции для рассмотрения дел об оспаривании нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации. Он также в качестве аргумента привёл ссылку на п. 1 ст. 134 ГПК РФ, не предусматривающую в виде закрытого списка оснований для отказа судом в принятии искового заявления, изложенного в Определении Верховного Суда по рассматриваемому вопросу. И в заключение он сослался на Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 8 июля N 238-О, в котором заявлено, что "пункт 1 статьи 134 ГПК РФ в системной связи с частью 1 статьи 246 и частью первой 251 данного Кодекса (ГПК РФ - Ю.Д.) не предполагает отказ суда в принятии заявления"*(6).

Что же касается существа дела, то судья К.А. Арановский правильно отметил, что "судя по буквальному смыслу жалобы, Палата полагает, что она вправе участвовать в судопроизводстве как представитель адвокатов". В опровержение этого мнения судья приводит лексическое сравнение понятий "представительство" и "представление" При этом, он полагает, представительство возможно только в сфере политических отношений: народное представительство, представительство избирателей политическими партиями и т.п. В этом смысле он "определяет представительство и защиту интересов адвокатов как цель создания, но не как право Палаты".

А представление интересов понимается им как право субъекта правоотношений представлять в суде интересы поимённо перечисленных объектов этих отношений. Такое понимание данного термина "семантически исключает такое истолкование, из которого бы следовало право Палаты осуществлять процессуальное представительство в суде".

Этот сомнительный, по нашему мнению, вывод опроверг в своём особом мнении судья Конституционного Суда (к сожалению, уже сложивший по своей воле полномочия) В.Г. Ярославцев. Свои аргументы он, прежде всего, мотивировал выводом, содержащимся в Постановлении Конституционного Суда от 24 октября 1996 г. N 17-П, подтвердившем право объединений граждан на обращение в Конституционный Суд с жалобой на нарушение конституционных прав и свобод*(7).

В развитие этого тезиса и вопреки официальному мнению всего Суда и судьи-докладчика, В.Г. Ярославцев однозначно утверждает, что "Палата вправе быть истцом и ответчиком в суде, арбитражном и третейских судах, заявителем в Конституционном Суде Российской Федерации... Из этого вытекает, что закон определил не только уставные цели, но и предмет деятельности палаты".

Общий вывод судьи В.Г. Ярославцева таков: "оспариваемые законоположения по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, содержат неопределённость и могут рассматриваться как нарушающие конституционные права адвокатов Российской Федерации".

Изложенное можно суммировать в следующих выводах.

1. В содержании части 2 ст. 35 Закона об адвокатуре действительно содержится неопределённость, требующая устранения законотворческим путём.

2. Постановление Правительства, определяющее размер оплаты труда адвокатов по назначению, закрепляет несправедливый порядок его исчисления и требует пересмотра.

3. Жалобы Федеральной адвокатской палаты, исходя из результата их рассмотрения Верховным и Конституционным Судами, по рассматриваемому вопросу составлены некорректно.

4. Прежде Конституционный Суд и его судьи были смелее в своих выводах и аргументах.

Ю. Дмитриев,

доктор юридических наук, профессор

"Право и жизнь", N 12, декабрь 2011 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Документ официально опубликован не был. Цит. по: Вестник Федеральной палаты адвокатов РФ. 2011. N 2(32). С. 109-121.

*(2) См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 23. Ст. 2102.

*(3) См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. N 28. Ст. 2925; 2007. N 40. Ст. 4808.

*(4) См.: Там же. 2002. N 46. Ст. 4532.

*(5) См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 8. Ст. 894.

*(6) См.: Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2005. N 1. С. 93.

*(7) См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. N 45. Ст. 5202.